Владимир Бычков "Этика распятия"

Этика распятия
Владимир Васильевич Бычков

Весьма далёкое будущее. В поселении на одной из удалённых от центра планет происходит случай массового суицида населения. Некоторое время спустя подобный же случай суицида происходит в поселении на другой планете, удалённой от первой на очень большое расстояние. Однако события на другой планете происходят по другому сценарию: суицид охватывает только взрослое население, но перед этим взрослые жители организуют отправку своих детей на неизвестном звездолёте.

Вскоре выясняется, что похищение детей организовано группой инопланетных террористов под руководством двух личностей человеческого происхождения. Один из них – гениальный поэт, другой – гениальный математик, ранее содержавшихся в заключении на планете Клетка за действия античеловеческой направленности и совершивших дерзкий побег.

Перед сотрудниками Системы контроля этических параметров (СКЭП) встала, казалось, неразрешимая задача: не только понять, зачем этим гениям похищать детей, но и как предотвратить очередное похищение.

Владимир Бычков

Этика распятия

© Бычков В., текст, 2022

© Геликон Плюс, макет, 2022

* * *

Часть первая

Глава 1

Сергей Бойцов сидел в офисе службы безопасности Систем связи Человечества напротив стола руководителя этой самой службы и ждал, когда начнётся обещанный по предварительной договорённости разговор. Разговор никак не мог начаться, потому что руководитель службы безопасности Ингард Фарм был перманентно занят. Едва закончив очередной разговор в системе внешней связи, Ингард морщил лоб, очевидно, вспоминая, о чём он должен говорить с сидящим перед ним незнакомым человеком, и когда казалось в его глазах проявлялась некоторая осмысленность, извне поступал очередной звонок. Ингард снова включался в переговоры с внешним абонентом, оставляя Сергея в состоянии вязко текучего ожидания.

Сергей дожидался своего разговора, наверное, с полчаса. За это время у Ингарда состоялось не менее десяти разговоров по внешней связи. Сергей настолько изучил мимику руководителя службы безопасности, что, казалось, мог бы описать его собеседников, их интеллектуальный уровень и занимаемую должность в Системе связи или в смежной области. И это бесконечно длящееся ожидание вконец утомило Сергея. Казалось бы, он уже давно должен был принять вполне осмысленное решение, и он несколько раз порывался это сделать, но каждый раз его что-то останавливало.

Вообще-то он позвонил руководителю службы безопасности с единственной мыслью – что его просто направят к какому-нибудь специалисту, рядовому по своему положению в службе безопасности. Но руководитель посчитал, что на вопросы представителя Службы контроля этических параметров, сокращенно СКЭП, должен отвечать лично он. Потому что СКЭП (система контроля этических параметров, занимающаяся вопросами сохранения порядка и правил поведения в человеческих поселениях) по мнению руководителя службы безопасности очень важная административная структура общества. Из чего и сложилась такая ситуация. А уйти, не переговорив, Сергей считал невозможным, потому что подобное поведение являлось этически недопустимым. Да и самому после этого искать рядового переговорщика было просто некорректно. И не выполнить задания, с которым пришёл на переговоры, Сергей тоже не мог.

– Извините, Ингард, а вы не могли бы отключить вызовы внешней связи? – спросил Сергей, улучив удобный момент. – Всё-таки, я имею такое же право на разговор, как и внешние абоненты. Мы ведь с вами предварительно договорились, а я пришёл вовремя. Не нарушив договорённости.

– А? Да. А если что-то важное? – спросил Ингард и, видимо, ответив на этот вопрос про себя, перевёл звонки на электронного секретаря. – Итак, какие у СКЭП вопросы к нашему ведомству?

– Ну-у! – Сергей вдруг сразу потерял продуманную схему разговора и разозлился на себя или на собеседника из-за потерянного времени, в результате чего задуманные формулировки вопросов куда-то пропали; собраться с мыслями заново оказалось вовсе не просто. – Первый вопрос, который у нас возник совсем недавно, достаточно прост и, наверное, в истории развития человечества, особенно на его первых исторических этапах, появлялся неоднократно: возможны ли такие внешние воздействия на передаваемую информацию, чтобы на приёмной стороне смысл полученного сообщения изменился на противоположный? Поясню. Допустим, мы передали фразу: «Мы не верим полученной информации». А к получателю поступила фраза: «Мы верим полученной информации». Причём никаких иных физических или лингвистических изменений в полученном варианте фразы не наблюдается.

– Вы хотите сказать, что из передаваемого пакета пропали две буквы? – спросил Ингард Фарм и, не задумываясь, ответил: – Искажение одной кодовой комбинации происходит с некоторой весьма малой вероятностью. Я сейчас не вспомню точную цифру, да это и не важно. Дело в том, что уже почти триста лет мы используем коды, обнаруживающие и исправляющие ошибки. Поэтому вы о таких ошибках даже не узнаете. Ни вы, ни ваши получатели.

– Если я вас правильно понял, – задал уточняющий вопрос Сергей, – то вы ведёте речь о внутренних ошибках, аппаратурных?

– Ну да! – с некоторой задержкой ответил Ингард. – Хотя если искажения кодовой комбинации будут вызваны внешними помехами, то исправляющие способности кода от этого не изменятся.

– А какие бывают внешние помехи? Как они влияют на передаваемый сигнал?

– На дальние расстояния передаются обычно электромагнитные сигналы по кабелям или в эфире, в том числе и в вакууме. Для них известно три вида помех: флуктуационные, синусоидальные и импульсные. Для первых двух спектр помехи в границах полосы пропускания приёмника считают равномерным. Импульсная помеха на входе тракта обладает спектром более широким, чем полоса частот приёмника.

– Если флуктуационная или синусоидальная помеха способна заретушировать кодовую комбинацию, то это будет происходить в течение довольно длительного интервала времени. При этом произойдёт искажение или даже стирание нескольких последовательно поступивших кодовых комбинаций. А искажение или стирание одной или двух кодовых комбинаций гораздо более вероятно, чем нескольких?

– Да, вы правы.

– А вот импульсная помеха: если её спектр так сложится со спектром передаваемого сообщения, что однозначно исказит смысл передаваемого сообщения. Тогда что?

– Ничего. То же самое, если выбран код с обнаружением и исправлением ошибок. Он выполнит свою функцию в пределах своих возможностей.

– А если в результате помехи одна буква поменяется на другую, вполне разрешённую? Смысл выражения исказится, но при этом останется вполне допустимым в пределах правил грамматики.

– Я не понимаю, чего вы добиваетесь?

– Сравните два возможных выражения: «Мы получили ваше предупреждение, но всё хорошо у нас» и «Мы получили ваше предупреждение, не всё хорошо у нас». В союзе «но» буква «о» меняется на букву «е». Обе буквы являются разрешёнными комбинациями. Возможна ли реализация подобного случая и с какой вероятностью?

– Да, такой случай вполне возможен. Но с какой вероятностью? На этот вопрос я вам ответить, пожалуй, не смогу. Тому, кто работал над описанием реальных биологических, физических или социальных объектов, вполне понятно, что создание вероятностной модели в области исследования в этих науках на самом деле сродни созданию теоретической модели описания исследуемого процесса. Это сложнейшие задачи, поддающиеся только гениям, да и то раз в столетие. Так что вы от меня слишком многого хотите.

– Правда? – решил подначить собеседника Сергей. – А я считал, что вероятностная модель – это урна с кубиками разных цветов или игра в кости. В самом примитивном случае – бросание монеты.

– Что вы! – усмехнулся Ингард. – Урновые или игровые модели условно применимы к жизни. Да и то если рассматривать их в качестве подхода к теории случайного блуждания. В основном они служат для обучения понятиям теории вероятностей, но никакой реальной жизненной задачи не решают. Наиболее известной моделью является уравнение Шрёдингера в квантовой физике. Много ли таких моделей вы сможете назвать? От силы две-три.

– Я слышал, что кто-то из учёных высказал идею: если за печатные машинки посадить несколько миллионов обезьян, то по теории вероятностей одна из них обязательно напечатает роман «Война и мир».

– Блестяще! – радостно воскликнул Ингард. – Такого примитивного понимания теории вероятностей я ещё никогда не встречал. Этот пример как раз и показывает, как сложнейшие физические, даже не физические, а социальные процессы пытаются описывать урновыми схемами. Конечно, философский закон перехода количества в качество никто не отменял. Но как его применять? Нужно осознавать, что именно может быть качественным изменением. Например, вполне возможна стабилизация частоты появления буквы «з». Но за этим не будет стоять никакого смысла. Возможно даже появление некоторых слов. Можно даже предположить, что иногда такие слова будут объединяться в осмысленные предложения. Однако последовательность появления таких предложений будет с ужасающе огромными разрывами. И даже если кто-то поставит задачу убрать эти лакуны, связного текста всё равно не будет. Авторский текст отличается тем, что предложения выстроены в смысловом порядке. Бессмысленно набросанные предложения не могут выстроиться в нужном порядке и обозначить какое-либо содержание. Не говоря уже о гениальном содержании. Писатель при написании самого плюгавенького романчика предвидит, что будет содержаться в каждом последующем предложении. Писатель пишет именно потому, что он предвосхищает результаты своего труда. А у обезьян этого нет и никогда не будет по определению.

– Надо же, как всё сложно в этой жизни, – посетовал Сергей. – Но всё же может ли случайно буква «о» замениться на букву «е», полностью исказив смысл передаваемого сообщения?

– Я думаю – нет! – уверенно сказал Ингард Фарм, и даже выпрямился по ходу своего высказывания от чувства убедительности своих слов.

– А если не случайно? Осознанно? – всунул свою закавыку Сергей.

– Как вы себе это представляете? – чуть не взлетел из своего кресла Ингард. – Идёт передача информации электромагнитными волнами в космическом пространстве. Они, конечно, не излучаются сферически последовательными слоями. Они испускаются довольно-таки направленно. Можно поставить антенну и принять какую-то часть плоской волны. Считать передаваемую информацию. Но остальная часть волны, причём бо?льшая часть, уйдёт со скоростью света, и догнать её с целью внесения изменения будет уже невозможно.

– А на самые далёкие расстояния вы тоже ведёте передачу с помощью электромагнитных волн?

– Нет, конечно. Информацию записывают в виде электромагнитных сигналов, затем накапливают большое количество подобной информации, уплотняют её до солитона, а солитон вводят в магнитную ловушку. Магнитную ловушку упаковывают в защитную коробку, в которую невозможно проникнуть с помощью известных полей. Солитон можно извлечь только в специальном устройстве, вход которого защищён сложным многоуровневым кодом.

– Но ведь при нуль-Т-переходе появляются деструкционные поля, от которых вообще нет никакой защиты?

– Да, но в этом варианте опять же воздействие может быть только случайным, а декодирование такими полями просто невозможно.

– То есть вы считаете, что никак невозможно получить подмену смысла передаваемой фразы?

– Никак! – Ингард гордо, с сознанием выполненного долга посмотрел на Сергея.

– Ну хорошо! Спасибо за помощь! – Сергей попрощался и пошёл к выходу.

Но всё время, пока он перемещался по лифтам и эскалаторам здания, вмещавшего в себя множество различных административных и технических служб всего Человечества, в нём крепло ощущение, что, как бы ни гордился уровнем техники связи Ингард Фарм, слабое место у них всё же есть. И слабым местом являются люди, работающие с этой превосходной непогрешимой техникой.

Влезть в волну, распространяющуюся по ограниченной площади, и снять информацию дискретным образом, практически не исказив содержание на большой площади, можно. Но считав информацию, изменить содержание и потом вставить её в основной поток, чтобы к получателю пришло именно то, что надо, – принципиально невозможно. А если информация пространственно локализована, то с ней можно делать то, что захочешь. Считывающее устройство, конечно, представляет определённую сложность, но ведь его разрабатывали люди. Значит, при наличии соответствующего уровня грамотности и интеллекта его вполне можно разработать и изготовить. А отсюда следует, что основная сложность будет состоять в том, чтобы попасть на тот самый звездолёт, с которым будет передаваться необходимая информация. В принципе, ситуация мало отличается от посылки письма голубиной почтой. Различие только в уровне технической реализации.

Звонок Брадобрея застал его на улице, когда он соображал, в какую сторону ему теперь двигаться. С тех пор как Брадобрей стал руководителем сектора второго уровня, они стали редко видеться. Впрочем, это было вполне понятно: у руководителя такого уровня загрузка на работе была запредельной. Хотя и существует представление, что с ростом уровня качества жизни и совершенствования техники проблемы безопасности постепенно рассасываются, но реальность никак не хотела подтверждать эти благие пожелания.

Брадобрей звонил по секретному каналу; это означало, что голограммного изображения говорящего не появилось, да и разговор между собеседниками шел по внутренним цепям, замыкаясь непосредственно в мозге говорящего и не создавая ни малейших наводок вне тела. Вот и в этот раз по делу, а не от желания пообщаться, подумал Сергей. Ответы встроенный в организм чип считывал также непосредственно с мозга. Разговор прошёл на повышенных скоростях, что также подтверждало повышенную секретность передаваемой информации, Мозг, конечно, впитал её полностью и безукоризненно точно, но последующие рассуждения происходили на обычных, более низких скоростях, и мозг услужливо дешифровал беседу, представив обычным разговором. И Сергей прокрутил её в памяти в виде последовательных реплик.

– Привет, Сергей!

– Привет! – уважая должность звонившего, он должен был обратиться к нему по имени-отчеству, всё-таки Сергей не терпел фамильярности в служебных отношениях, но, памятуя об их общении в теперь уже далёком прошлом, Сергею этого делать явно не хотелось, поэтому он отвечал отвлечённо, не используя самого обращения.

– Как дела?

– Нормально! – поверхностно, скользяще ответил Сергей, про себя отметив, что было бы крайне здорово обсуждать примитивные бытовые проблемы по секретной связи.

– Что ты знаешь о теме «Суицид»? – вот оно, подумал Сергей, понимая, что он правильно предчувствовал намечаемую серьёзность разговора.

– Это секретная тема?

– Да.

– А что я могу знать о секретной теме?

– Ах да! Извини.

Неожиданно возникла пауза. Сергея настолько смутила эта пауза, что он стал взволнованно вслушиваться в себя, как будто канал мог каким-то образом затухнуть и часть информации до него просто не дошла. И во время этого вслушивания в голову полезла всякая муть, о которой он давным-давно забыл – с тех пор, как въяве распрощался со своим двойником.

По большей части она состояла из коротких обрывистых фраз или диалогов, из которых довольно сложно было вывести суть изрекаемого. Наиболее содержательным было общение между Сергеем и одним из двух обступивших его колоритных собеседников. Во время разговора все трое были разодеты, как артисты, играющие в спектакле о событиях средних веков: в шляпах с плюмажем, камзолах чёрного цвета, расшитых искрящимся бисером, штанах-буфах, застёгивающихся под коленом, и сапогах-ботфортах. Собеседники стояли в боевых стойках, положив правую руку на эфесы шпаг, и выкрикивали громкими вызывающими голосами обидные для противника фразы.

– Сударь! Вы оскорбительно посмотрели на мою даму!

– Какую из двух, сеньор?

– М-м… – затянул противник, и Сергей злорадно ухмыльнулся.

– На обеих! – вышел из положения противник.

– Вот жук! Чёрт тебя подери! – Сергей злобно посмотрел на своего собеседника, и ему захотелось бросить эту шпагу и набить ему морду кулаками.

– Кто такой жух? – противник непонимающе завертел головой, но потом нашёлся. – Вы меня оскорбили неизвестным словом! Этого я стерпеть не могу!

Противник бросил в Сергея заранее заготовленной перчаткой. Сергей нырнул вперёд, уворачиваясь от летящей тряпки, но вонзился подбородком в эфес шпаги, заботливо подставленный соседом слева, жизнерадостным толстяком. Ему показалось, что зубы его громко звякнули, как железный кубок о не менее железный поднос. В это время перчатка приземлилась точно на его физиономию, больно хлестанув по глазам и вызвав непроизвольные слёзы, что было с восторгом отмечено обоими соучастниками.

– Ха-ха-ха! Вызов не должен пролететь мимо! – объявил жизнерадостный толстяк, заостряя свои усы. – Вы просто обязаны драться с одним из нас! Впрочем, если хотите, можете драться сразу с двумя!

Сергею почему-то не хотелось драться ни с одним, ни с двумя. Ухватившись рукой за подбородок, он судорожно искал выход из создавшегося положения.

– Ты с кем там разговариваешь? – раздался спасительный голос Брадобрея.

– Так. Сам с собою, – ответил Сергей, внезапно придя в себя и успокоившись.

– Я подумал и решил, что делать вводную тебе одному, пожалуй, нерационально, – прервал затянувшуюся паузу Брадобрей. – Завтра в десять часов утра будет общий сбор сотрудников шести секторов, в том числе и вашего. Там я вам сообщу всё, что нам на сегодня известно по теме «Суицид».

– Может быть, хотя бы в общих чертах опишете ситуацию? Чтобы знать, к чему готовиться.

– Тема представляется очень неоднозначной. Поэтому, предварительная подготовка, озвучивание выборочных деталей, может создать предвзятость, которая способна исказить представление о реальном состоянии дел и привести к нежелательной оппозиции в мировоззрении.

– Я вроде бы всегда правильно понимал ваши соображения, каким бы каверзным ни было дело само по себе.

– Нет. Мне самому будет легче, если я смогу убедить тебя в том, как правильно понимать суть темы, несмотря на реакцию других участников совещания. Хуже будет, если сегодня ты мне поверишь, а завтра начнёшь сомневаться.

– Как знаете, – согласился Сергей.

Щелчком с некоторым последующим просветлением в голове отключился Брадобрей. И хотя Сергей остался в той же неопределённости в отношении последующего направления движения, установленный на завтра ориентир позволил определиться и с сегодняшним днём. Он однозначно понял, что возвращаться в офис не имело никакого смысла: оглашение завтра содержания новой темы по крайней мере отодвигало на неопределённый срок все имеющиеся сегодня работы. А рассуждать на отвлечённые темы проще всего на нейтральной или независимой территории, где тебя никто не может просто так припахать к какой-нибудь маловажной или вообще неактуальной работе. Например, в кафе. Сделав такой вывод, он и направился в любимое кафе, где он не раз сиживал, рассуждая о мировых проблемах, решение которых лично ему никем не поручалось.

С утра казалось, что день будет пасмурным. По небу плыли небольшие кучерявые облака, периодически возникающие из ниоткуда и также незаметно исчезающие в никуда. И несмотря на календарь воздух был относительно прохладный, и ничто не предвещало, что через короткое время распогодится, выглянет яркое солнце, рассеются без следа в синем небе белые кучеряшки облаков и наступит обычный весенний день, каким ему полагалось быть с самого начала.

Сергей шёл по центральной аллее бульвара, а с двух сторон от него, будто гвардейцы в зелёных мундирах, стояли навытяжку клёны. А под ними как редкое ограждение, будто уставшие путники, лежали пустые скамейки. С обеих сторон за клёнами лежала узкая автомобильная дорога. Но машин на ней практически не было видно. Машины использовались преимущественно для транспортировки грузов, и делалось это большей частью по ночам. А пассажирские перевозки осуществлялись в основном флаерами, которые заполняли небо над домами, словно стаи галок, беспорядочно перемещавшихся с места на место и садившихся либо на крыши домов, либо между домами.

Сергей в очередной раз убедился в безукоризненном исполнении климатических прогнозов: несмотря на вроде бы неудачное начало, день был светлым и солнечным. С перенесением осадков на ночь служба формирования климата справлялась успешно, хотя существующие сезоны или их длительность отменить была не способна. Так и следовали друг за другом, как много веков назад: зима, весна, лето и осень.