Анна Владимирская "Amarie"

Наказание

Дан выглядел усталым. Хели подошла к нему и, встав на одно колено, поцеловала подставленную руку. Затем, не поднимая головы, отошла на несколько шагов.

– Салар, законы Кандира писаны для всех и даже собаки подчиняются ему! – прогрохотал он.

Хели сжала губы. Она ненавидела, когда ее отчитывали.

– Сегодня во имя своей независимости ты едва не убила человека и твое наказание будет соответствовать тяжести проступка.

Хели увидела, как Кара в ужасе закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

– Пять ударов плетью, – Дан кивнул страже и те направились к девочке.

Кара знала, что ничем не сможет помочь девочке. Закон есть закон, и в Кандире даже дети судились наравне со взрослыми. Дан считал, что воспитывать дисциплину нужно с самого детства и был прав. Единственное, о чем она хотела попросить Дана – чтобы Хели наказывали не на общей площади, а в самом замке, чтобы избежать лишних взглядов – Хели будет трудно вынести такое унижение, тем более на глазах людей, которым она могла успеть насолить.

Дан полностью согласился с ней, но вовсе не потому, что хотел пощадить чувства приемной дочери, а с целью не уронить ее в глазах других жителей.

Был дан приказ не откладывать порку, а привести ее в исполнение немедленно, и Хели потащили на задний двор. Раньше ей нравилось это заросшее деревьями место, так как здесь редко бывали люди, но теперь сквозь пелену злости это безобидное место показалось ей самым ненавистным куском земли в мире.

С Хели не стали срывать рубашку, чтобы оголить спину, ибо подобное обращение с женщиной каралось куда серьезнее, чем покушение Хели на жизнь мальчишки. Девочку поставили у столба, не решившись привязать ее – впрочем, гордая Хели никогда бы не сбежала. Стражник, которому поручили пороть девочку, с жалостью посмотрел на худенькую спину, от которой вскоре останутся только кровавые лохмотья кожи, но при всей своей жалости к гордой, но глупой девчонке, мужчина не осмеливался нарушить приказ главы – своя собственная жизнь была куда дороже. Он утешился лишь тем, что Хели не попала в руки настоящего палача, который приводил приговоры в исполнение на главной площади Кандира. У того "зверя", как его называли жители крепости, руки были по локоть в крови и ему ничего не стоило бы одним ударом плети сломать четырнадцатилетней девчонке хребет.

Поэтому стражник только вздохнул, взмахивая плетью.

Пять ударов плетью… по щекам Кары текли слезы, когда она смотрела на порку своей любимицы. Это слишком много для ребенка и, хотя было видно, что палач жалеет девочку и старается наносить как можно более слабые удары, Хели упала на колени уже на втором ударе, к четвертому она села, обхватив руками колени и стараясь не издать ни звука. Ее волосы растрепались и закрыли лицо, так что Кара не могла его видеть.

Когда Хели внесли во врачебный кабинет Умана, девочка была без сознания. Уман засуетился, как только увидел знакомые рыжие волосы – постелил на большой стол чистую белую материю, приказал принести таз теплой воды и принялся доставать свои склянки с зельями.

– Порка? – спокойно спросил он у Кары, разрезая рубашку на спине девочки.

– Да, хотела убить мальчишку, – всхлипнула та.

Уман принялся аккуратно протирать мокрой тканью истерзанную спину Хели.

– Как ты считаешь, что будет дальше? – тихо спросила Каралан.

Старый мудрец нахмурился. Кара встревожено смотрела на него, зная, что догадки и просто предположения этого ученого человека часто сбывались.

– Салар ищет себя, – тихо сказал он. – И она не найдет себя в этих стенах. Она словно пустынная волчица жаждет свободы и простора, не желая подчиняться уставам, смысла которых не понимает. Когда-нибудь, когда она вырастет и наберется опыта, она изменится и успокоится, но не сейчас.

Из-под рыжей копны волос раздался тихий стон. Кара подскочила к девочке с приготовленным заранее обезболивающим отваром. Она помогла ей сделать пару глотков, успев заметить злые слезы на ее щеках. В глазах принцессы была лишь жгучая ненависть. Она попыталась оттолкнуть Умана и Кару, но лишь обессилено ткнулась лбом в стол.

– Я уйду, – задыхаясь от злости, проговорила Хели.

– Что? Нет, не вздумай, – прервала ее Кара.

– Я знаю, мне нужно уйти…

Уман нахмурился и бросил взгляд на Каралан.

– Твой дом здесь, ты не можешь уйти, – возразил старик.

– Это не мой дом… мне нужно уйти. Я знаю дорогу…

– Куда тебе нужно уйти?

– Там гора и.. там холодно, там меня ждут.

Кара округлила глаза и уставилась на Умана, тот лишь улыбнулся и покачал головой:

– Спи, милая, спи, – он погладил Хели по голове, и девочка мгновенно уснула.

– О чем она говорила? – взмолилась Кара, рассчитывая на ученость собеседника.

– Это всего лишь бред, вызванный снотворным. Вероятно, она говорила о горах Беррена, – старик задумчиво почесал подбородок. – Я не так давно рассказывал ей о Берренском массиве.

Кара вымученно вздохнула и опустилась на деревянный стул.

– Дан не говорит мне, когда он собирается рассказать Салар о том, кто она. Это беспокоит меня. Чем старше она становится, тем меньше шансов, что она простит ему такой обман.

– Каралан, дети отходчивы, – ответил Уман, осторожно накладывая обеззараживающую мазь на поврежденную кожу. – Погляди-ка, Харб пощадил девчонку.

– Как бы его не наказали за это, – нахмурилась та.

– Ты слишком сурова к нашему повелителю. Он любит Салар.

– Ошибаешься, – резко ответила женщина, поднявшись со стула. – Он был бы рад избавиться от нее. Из-за давних клятв он подвергает риску себя и весь Кандир. Лучше бы он нашел какого-нибудь ирристрианского бастарда и усадил бы его задницу на трон.

– Народ не примет бастарда на троне, – заметил Уман.

– Разумеется, ведь куда лучше отдавать своих прекрасных и невинных туранских девиц в постельных рабынь дикарям Ахала! – Каралан всплеснула руками и стремительно покинула комнату.

В попытках унять слезы, Кара направилась в покои, которые делила со своим покровителем. Она от всей души надеялась, что его там не будет, однако, Дан был там. Он лежал на кровати, задумчиво рассматривая пергамент с нарисованным драконом, который держал в руках.

– Иди сюда, – сказал он Каре, не поднимая взгляда.

У нее не было настроения ублажать его, однако, она не могла не подчиниться. Поджав губы, она забралась на кровать и легла рядом с ним, спрятав лицо в своих волосах.

– Ты расстроена, – сказал он, констатируя факт.

– Девочка теперь долго не встанет с постели, – пробормотала та.

– Девочка заслужила это, и я запрещаю тебе хандрить из-за этого, – он бросил свой пергамент и повернулся к ней, взяв ее лицо за подбородок и вынудив поднять глаза к нему.

– Она мне словно дочь, – всхлипнула Кара.

– Она тебе не дочь и никогда ею не станет. Не заблуждайся по этому поводу.

От этих слов Каралан едва не разрыдалась. Дан ошибался, она уже привязалась к девочке, считала ее своей приемной дочерью и теперь даже мысли не допускала о том, что им когда-нибудь придется расстаться.

– Она высокородная принцесса, а ты… – он не договорил, позволяя ей самой сказать это.

– … шлюха, – по щекам женщины потекли горячие слезы.

– Ты хорошо помнишь, почему ты тут оказалась? – в холодных серых глазах Дана не было и намека на сочувствие. Та кивнула. – Скажи это!

– Мне не было равных в ублажении мужчин, – пробормотала она.

– А еще почему?

– Я была самой красивой шлюхой Тивока.

– Его экзотическим цветком, – прошептал он ей на ухо. – Цветы – хрупкая вещь, ты помнишь это? Ты должна помнить все, кроме своего старого имени. Его я позволил тебе забыть. А теперь раздвигай ноги.

Шаманка

Хели сидела на крыше одного из самых высоких домов Кандира. Скрестив ноги, она смотрела вдаль – отсюда высокие стены крепости уже не мешали обзору.

Она видела этот пейзаж тысячу раз, проводя здесь часы своей, по ее мнению, скучнейшей жизни. Впереди была лишь голая степь с редкими кустиками полусухой растительности. Степь простиралась так далеко, что линия горизонта была размытой – далее, судя по картам, находились горы, закрытые от взгляда желтым маревом. Если бы Хели оглянулась, то увидела бы только голые скалы, в которых наполовину был скрыт Кандир. Она никогда не ходила в горную часть крепости, ибо не выносила камня над головой и не могла понять, как можно жить, когда над тобой нависает гора.

Ей было интересно, что там – за линией горизонта. Старик Уман, конечно, рассказывал ей и даже показывал на картах географию региона, но это было и на толику не так интересно, как самой побывать там. От Умана она узнала о существовании страны под названием Утмас, которой правил жестокий царь Ахал. Но также она знала, что в стране Ахала скрыты самые чудесные и редкие вещи, которые только видел этот свет.

Это донельзя интриговало ее. В старых книгах она читала о диковинных местах, существах и артефактах, но Уман всегда говорил, что все это либо уничтожено Ахалом, либо захвачено им, либо попросту исчезло много сотен лет назад. В какой-то момент ее заинтересовала история первой разразившейся на этом свете магической войны.

Девочка сморщила лоб и почесала висок, пытаясь вспомнить облик участников той войны, который она увидела на древних рисунках. Существа, похожие на людей, но не имеющие глаз, которые им были не нужны, ибо Безглазые пользовались магией, чтобы видеть и чувствовать весь окружающий мир гораздо глубже и тоньше, чем кто-либо другой. Безглазые были высокими и физически совершенно неразвитыми, ибо это им было ни к чему – магия помогала им защищать себя, а также добывать пищу и строить дома.

Второй стороной в войне были драконы – при мысли о них Хели крепко зажмурилась и почувствовала, как по спине пробежала восхитительная дрожь. Огромные, величественные драконы видели зарю мира и были самим воплощением магии, питающей этот мир.

Но Хели тут же погрустнела – драконы вымерли. Она попробовала представить, каково это – убивать мудрое, древнее существо и едва не заплакала от невыразимой тоски, охватившей ее. Как можно уничтожить таких прекрасных существ с огромными крыльями, которые переносили их на тысячи километров!

Девочка снова подняла глаза на степь. Она представила, как у нее выросли огромные крылья и она, соскользнув с крыши, воспарила бы к небесам и унеслась далеко отсюда. Может быть даже в Утмас.

Хели вздохнула и, достав из ножен свой маленький кинжал, принялась его острием усердно карябать на глинистой крыше дома изображение дракона.

– Салар! – вдруг раздался голос за пару домов отсюда.

Хели вздохнула и, убрав кинжал, как ветер понеслась по крышам к Каре, которая звала ее.

– Что? – спросила она, свесив рыжую голову с крыши прямо над своей приемной матерью.

– Спускайся. Время идти к шаманке.

Хели обрадовалась – наконец-то в ее жизни произойдет что-то волшебное, например, встреча с шаманкой, умевшей говорить с ветрами и встречу с которой ей так долго обещали.

– Сейчас ты переоденешься, и я заново заплету твою косу, – говорила Кара по дороге в замок.

Хели не возражала, когда на нее напялили непонятное серое платье в пол – ради долгожданной встречи можно и потерпеть, хотя обычные льняные штаны были куда удобнее.

Кара туго заплела ей косу и постаралась, чтобы каждый волосок лежал на своем месте, а не топорщился сам по себе как обычно. Хели заметила, что и Дан готовится ко встрече, с нервным видом заглядывая в комнату, где Каралан готовила подопечную.

– Посмотри, что с тобой сделало солнце, – упрекнула девочку Кара и указала в зеркало прямо перед носом Хели. Та в который раз бросила взгляд на себя и не поняла в чем причина недовольства Кары.

– У меня такая же темная кожа как у всех, – возразила она.

Архелия почувствовала, как Кара позади нее украдкой вздохнула.

– Да, ты права.

В следующие десять минут Хели была вынуждена соблюдать весь порядок официальной церемонии приветствия старой, сухой и тощей как палка шаманки. Все это время девочка тайком бросала взгляды на нее и на притащенную ею такую же тощую девочку в темной тунике и с взлохмаченными черными волосами. Она неволей сравнила себя с этой девочкой – Хели рядом с ней выглядела неприлично пухлой, хотя всего лишь имела крепкое телосложение без намека на мягкость и изнеженность.

Ни шаманка, ни ее питомица не обращали на Хели никакого внимания, пока Дан сам не обратил их взгляды на принцессу. Шаманка при этом цокнула языком и плюхнулась на подушки, приготовленные для традиционного чаепития за большим, но низким столиком. Несмотря на то, что на столе было выставлено множество угощений, которые, как была уверена Хели, ни шаманка, ни девчонка и в глаза не видели, те не притронулись ни к чему, кроме травяного чая.

– Шойо-ани, я с нетерпением жду твоих слов, – сказал Дан.

Хели бросила взгляд на старуху, дивясь при этом ее странному имени.

– Пфф, – та в ответ только фыркнула и замахала когтистой рукой в сторону Архелии. – Глупости. В девочке нет магии! – старуха едва не подавилась своим смехом.

Дан напрягся.

– Что это значит?

– Что твоим замыслам не суждено осуществиться! Ветра донесли мне шепот страниц, которые ты хотел прочесть. Так вот – не стать твоей лисице Азернаваллой!

– Ты смеешься надо мной?! – разъярился Дан, вскакивая из-за стола.

Он быстро подошел к старухе, схватил ее за руку и потащил в свой кабинет, дверь которого вскоре громко захлопнулась, отчего три оставшиеся женщины вздрогнули.

– Кхм, – Каралан попробовала прервать гробовое молчание, воцарившееся за столом после ухода Дана. – Шойо, почему ты ничего не ешь? – спросила она у девочки, сидевшей напротив Хели.

– Нельзя, – удивленно сказала она, вытаращив на Кару свои огромные раскосые глаза, которые сильно выделялись на ее худом и скуластом лице.

Хели разочарованно вздохнула. Обещанная встреча с шаманкой оказалась вовсе неинтересной. Ей тут же захотелось снова уйти на крышу и погрузиться в свои фантазии. От скуки она принялась давить подсохшие крошки хлеба на скатерти. Через несколько секунд она почувствовала на себе пристальный взгляд незнакомки и вызывающе подняла на нее глаза.

– Если не будешь есть – исхудаешь и умрешь, – сказала Хели.

– Я ем другую еду.

– А эта тебе не по нутру?

– Нам нельзя, – все это Шойо говорила, не отводя глаз от Хели, чему та несколько удивилась – обычно люди скоро отводили взгляд, но эта Шойо словно бросала ей вызов. Хели знала, что взгляд "глаза в глаза" у животных означал вызов. Архелия бросила вызов маленькой шаманке, и та приняла его.