Гимназические «казусы». Сборник рассказов
Татьяна Пашкова
В книге, основанной на опубликованных и архивных документальных источниках, чтатель найдет смешные и драматические, таинственные и банальные истории из жизни дореволюцонных петербургских гимназий. Эти истории не только вносят новые штрихи в биографии известных исторических персонажей, но и воскрешают эпизоды из казалось бы навсегда канувших в небытие жизни "маленьких людей".
Татьяна Пашкова
Гимназические "казусы". Сборник рассказов
Глава 1
Неудавшийся академический «эксперимент»
Первая светская гимназия для мальчиков открылась в Петербурге в 1726 г. при Академии наук и носила узковедомственный характер. Для руководства ею из Пруссии был приглашён проректор Кенигсбергской кафедральной школы профессор древностей Готлиб Зигфрид Байер. Первыми преподавателями были в основном немецкие учёные, сыгравшие в том числе большую роль в становлении петербургской Академии наук, – Г. Ф. Миллер (вместе с Г.З. Байером известный большинству читателей лишь как создатель «норманской теории»), И. Э. Фишер, И. Х. Буксбаум и другие. Практически сразу после своего открытия Академическая гимназия столкнулась с большими трудностями. Количество учеников из года в год сокращалось (это было связано, в частности, с переездом императорского двора в Москву, а также с тем, что некоторые мальчики поступали в школу только для изучения отдельных предметов), не хватало квалифицированных учителей, особенно умевших говорить по-русски, не было стабильных учебников и программ.
В 1737 г. была создана специальная комиссия, предложившая разделить гимназию на русское и немецкое отделения и ввести 10-летний курс. Академики-немцы сетовали на то, что «в Германии процветают языки латинский, греческий и еврейский, Аристотелева философия, римское право и спекулятивное богословие; все это мало ценится в России, за исключением латинского языка», где «напирают главным образом на практичность, в особенности на науки математические, полезные для страны в военное и мирное время». В 1747 г. был составлен Академический регламент, в соответствии с которым гимназия рассматривалась как профессиональное училище, готовящее к академической службе. В 1758 – 1765 гг. учебным заведением руководил М. В. Ломоносов. Наряду с латинскими классами он впервые учредил русские классы, в которых изучались русский язык и история
В 1770 г. появилось особое «Академическое всеучилище», объединившее под одним руководством Академическую гимназию и университет. Однако это обстоятельство не помогло предотвратить упадок академических учреждений в конце 1770-х – начале 1780-х гг. Одворянить гимназию так и не удалось, поскольку дворяне в большинстве своём хотели давать свои детям не гражданское научное образование, а военное.
В 1805 г. в столице открылось первое всесословное учебное заведение – С.-Петербургская губернская гимназия (располагалась на углу Большой Мещанской ул. и Демидова пер. (ныне – Казанская ул. и пер. Гривцова), а Академическую гимназию закрыли. Руководство Академии, видимо, все еще не оставляло надежд растить в недрах новой школы достойную смену «для пользы своей» из «приуготовленных к наукам воспитанников», поэтому стала выделять средства на обучение в пансионе около ста человек. При этом специально оговаривалось, что в число таких пансионеров должны были помещаться преимущественно дети господ академиков, адъюнктов и других чиновников Академии. Начальство школы не имело права самостоятельно исключать этих учеников или принимать в их ряды кого-либо со стороны. Однако из любого правила, как известно, бывают исключения и уже в 1805 г., судя по списку пансионеров, наряду с детьми академических чиновников в школе учились сыновья таможенного досмотрщика, граве-ра, купца, придворного музыканта, ювелира и т.д. Часть из них была принята по личной просьбе кого-либо из академиков, часть – по приказу министра просвещения. На детях академиков природа, похоже отдыхала – большинство оказалось не в состоянии продолжить дело своих отцов, некоторые были исключены из гимназии за дурное поведение и бездарность.
В 1822 г. губернская гимназия была преобразована в особое Высшее училище, которое принимало только детей родителей «свободного состояния», т.е. не состоявших в подушном окладе, и готовило чиновников для гражданской службы. Плата за обучение существенно повысилась, и Академия наук не пожелала дальше финансировать своих учеников. Еще в 1818 г. ее президент граф С.С. Уваров предлагал навсегда упразднить класс академических воспитанников, так как «сия мера не только не приносила никаких выгод Академии, но была еще разорительною». В результате на имя министра духовных дел и просвещения А.Н. Голицына пошли жалобы и прошения. Одно из таких «покорнейших прошений» исходило от ученика первого касса Петра Шаунбурга, в котором мальчик, испытывавший «пламенную приверженность к наукам» и желавший окончить курс, сообщал: превращение его в полупансионера «к моему прискорбию повергает меня непреодолимым трудностям, ибо я не имею ни родителей, ни состояния, которые могли бы обеспечить меня в содержании; сам же не нахожу никаких средств к оному и с горестию вижу только тёмную будущность, которая неминуемо должна замедлить или совершенно остановить ход моего образования». В других документах говорилось, что ученикам было велено «идти из гимназии, кто куда хочет», поскольку «казённое содержание на них прекратилось», у них отобрали форменное платье и учебники. Жалобы родственников были признаны основательными, и министерство обязало Академию наук довести оставшихся семь учеников до выпуска, обеспечив их полное содержание.
***
Действующие лица
Г.З. Байер (1694 – 1738 гг.) – историк, филолог, исследователь русских древностей
Г.Ф. Миллер (1705 – 1783 гг.) – естествоиспытатель и путешественник, исследователь Камчатки
И.Э. Фишер (1697 – 1771 гг.) – историк, археолог
И. Х. Буксбаум (1693 – 1730 гг.) – естествоиспытатель, ботаник
М.В. Ломоносов (1711 – 1765 гг.) – учёный – энциклопедист, с 1745 г. – действительный член Императорской академии наук, почётный член Королевской Шведской и Болонской академий наук
С.С. Уваров (1786 – 1855 гг.) – автор знаменитой формулы «православие, самодержавие, народность»; попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1811 – 1821 гг., министр народного просвещения в 1833 – 1849 гг; президент Академии наук с 1818 г.
А.Н. Голицын (1773 – 1844 гг.) – близкий друг императора Александра I; в 1803 – 1816 гг. – обер-прокурор Синода; в 1816 – 1824 гг. – министр духовных дел и народного просвещения
Глава 2
Дело, «покрытое во многих местах непроницаемым мраком», или Как директор гимназии казённые деньги растратил
В декабре 1809 г. во время болезни директора С.-Петербургской губернской гимназии барона И.И. Дольста, занимавшего эту должность с 1807 г., к попечителю учебного округа графу Н.Н. Новосильцеву явились подрядчики с жалобой о «неплатеже им принадлежащих денег за разные работы по училищам и поставку припасов в гимназический пансион». Через некоторое время попечителю пожаловались и учителя гимназии Острогорский, Романов, Назимов и Козловский. Они сообщили, что директор в течение трех месяцев (октября, ноября и декабря) получил 14 425 руб., но до сих пор никому не выдал жалованья. Учинённое начальством расследование показало, что хозяйственная часть по гимназии и училищам находились в «расстроенном состоянии», приходо-расходные книги велись в совершенном беспорядке, учителя и служащие по два месяца не получали жалованья и терпели крайнюю нужду. Директор был отстранён от должности до окончания следствия. Постепенно выяснилось, что он самовольно издержал до 36 тыс. рублей, сделал долг по гимназии, пансиону и прочим училищам до 46 тыс. рублей и совершил «значительные издержки» по Институту слепых. По тем временам это были какие-то совершенно фантастические суммы… Кроме того, начальник гимназии в феврале 1808 г. поместил одного из своих сыновей в пансион, не заплатив за его содержание.
Дело тянулось больше года. Был создан специальный Комитет, который затребовал все дела и счета по гимназии. Барон Дольст при этом не сдал проверяющим две приходо-расходные книги, в которые он вцепился «мёртвой хваткой» под предлогом, что хранившиеся в них расписки, отчёты и другие документы послужат ему оправданием. Бывший директор пытался жаловаться министру просвещения, что Комитет ничего не делает, а только занимается перепиской бумаг и задаёт вопросы ему, а не тем ревизорам, которые его ежемесячно проверяли; что последние сваливают всю вину на него одного. Комитет, в свою очередь, заявлял, что дела были сданы Дольстом не лично, а через секретаря, да к тому же с нарушениями – без описи, номеров и т.д. Барон считал себя виноватым лишь в том, что «передержал суммы противу штатного расписания», но объяснял эту «передержку» ростом цен на все жизненные припасы, ошибками письмоводителя и…сильными морозами. Один из членов Комитета, учитель П. Острогорский, в донесении министру писал, что объяснения Дольста «очень медленны, не определительны, запутаны, слишком с дальними посторонностями, или грубы, исполнены оскорбительных выражений» и характеризовал это дело как очень запутанное и «покрытое во многих местах непроницаемым мраком».
В декабре 1810 г., когда расследование близилось к концу, Дольст стал ссылаться на плохое здоровье и в течение нескольких месяцев не являлся по вызову, чтобы ответить на вопросы по Институту слепых. В феврале 1811 г. последовал именной высочайший указ об окончательном отстранении барона от должности и предании его уголовному суду. Наконец, в апреле 1811 г., он все-таки явился в Палату уголовного суда, куда были переданы материалы дела, и был «обязан в несъезде … из города подписью», т.е. дал подписку о невыезде. Главное Правление училищ выплатило пострадавшим суммы, которые задолжал бывший директор. Они пошли на оплату съёмных квартир и свечи учителям, канцелярских принадлежностей, пива гувернерам гимназии; выплаты жалованья кастелянше пансиона за починку и мытье белья, за стекольные и малярные работы крестьянам, за чистку нужников, за кожевенные товары, плотницкие и печные работы, за продукты, книги, тюфяки и сукна купцам, лекарства аптекарю, жестяные работы фонарному мастеру; эконому гимназии за издержанные им собственные средства на казённые надобности и т.д.. Из служебной записки следовало также, что эконом не получил 20 якобы закупленных для пансиона пудов сахара, прованское масло, бочонок изюма; куда-то подевались заказанные диван и кресло, тюфяки и подушки, полотно батист и платки, белье для воспитанников и т.д. Кое-что из этого обнаружилось впоследствии в квартире директора Дольста, расположенной при гимназии. Интересно, что эконом гимназии Пётр Мольтрах спустя несколько лет пропал без вести и отыскать его так и не удалось.
Уголовная палата в апреле 1813 г. присудила к взысканию с И.И. Дольста 52 819 руб. 52 коп. с процентами по день уплаты. В обеспечение долга палата потребовала представить имение самого виновного в Эстляндской губернии, купленное им за 100 руб. серебром, а также имения поручившихся за него взрослых сыновей, Александра и Николая. Однако барон (возможно, от пережитых волнений) внезапно умер, и младшие Дольсты были освобождены от ответственности.
Дальше дело несколько лет кочевало из Палаты уголовного суда в Сенат и обратно, и на каком-то этапе часть суммы долга хотели взыскать с Совета гимназии за «оплошность и излишнее доверие» директору. В конце концов 22 августа 1826 г. вышел царский Манифест, по которому дела, продолжавшиеся больше 10 лет, были «прощены и оставлены».
Точка в истории казнокрада барона И.И. Дольста была поставлена только спустя четверть века после ее начала. 23 сентября 1835 г. высочайшим указом министру народного просвещения графу С.С. Уварову, хорошо осведомлённому об этом деле, было велено его прекратить.
***
Действующие лица и учреждения
Н.Н. Новосильцев (1761 – 1836 гг.) – близкий друг императора Александра I, один из членов его «Негласного комитета», попечитель С.-Петербургского учебного округа в 1802 – 1810 гг.
Институт слепых был открыт в 1807 г. на углу 2-ой линии и Большого пр. Васильевского острова. В 1819 г. был передан в ведение Императорского Человеколюбивого общества и переведён в Михайловский замок
Глава 3
Концепция изменилась, или Судьба переводчика
Когда молодой и энергичный граф С.С. Уваров занял пост попечителя столичного учебного округа, он стал поощрять учителей к написанию собственных учебников – «исторических компендиумов или руководств», которых еще было слишком мало. В 1811 г. преподаватель С.-Петербургской губернской гимназии Егор Константинов, стараясь, по его словам, «сколь возможно быть полезным отечеству, особливо при наставлении юношества», издал перевод с немецкого языка «Сокращение всеобщей истории», сочинённое профессором готской гимназии И.Г. Галлетти и изданное в Готе в 1810 г. К нему переводчик присовокупил краткое обозрение российской истории по системе того же профессора. Из переписки Е.К. Константинова с С.С. Уваровым следует, что эта книга не только была одобрена последним, но и благодаря его посредничеству «заслужила высочайшее благоволение». В результате за свои труды по переводу и изданию Константинов был награждён бриллиантовым перстнем. Учебник Галлетти выгодно отличался от аналогичных книг наличием вступления, содержавшего рассуждения о предмете истории, ее источниках (устных и письменных), а также «пособиях» для ее познания, под которыми автор подразумевал географию, хронологию, нумизматику, генеалогию, геральдику и дипломатику. Предметом всеобщей истории профессор считал «только такие приключения, которые имеют действие на весь или по крайней мере на знатнейшую часть рода человеческого». Удельный вес «приключений» из российской истории был сравнительно небольшим. Так, из древнего периода Галлетти отметил только разделение князем Владимиром своих владений между сыновьями, что в конечном счёте способствовало покорению Руси ханом Батыем. Все остальные важные события, повлиявшие на «род человеческий», относились к XVIII и началу XIX столетий. Переводчик книги Галлетти Е. Константинов дополнил текст немецкого профессора своим собственным под названием «Обозрение российской истории». Он представлял собой довольно подробное изложение событий, доведённое до кончины императрицы Екатерины II и включавшее 324 страницы. Делопроизводственные документы свидетельствуют, что с момента выхода перевод Е. Константинова использовался в С.-Петербургской губернской гимназии как руководство.
Спустя восемь лет, убедившись, что его труд «получил благосклонный приём в российских общественных и частных учебных заведениях при первоначальном наставлении юношества», Константинов приступил ко второму изданию, которое он «исправил, пополнил и довёл до 1819 г.». Своё произведение, видимо надеясь на дальнейшее покровительство, учитель благоразумно посвятил С.С. Уварову, как «любителю и достойному покровителю наук» и попросил предложить его на рассмотрение Учёного комитета. Книга вышла в 1819 г., увеличившись в объёме на 20 страниц за счёт краткого изложения основных вех царствования Павла I и Александра I. На этот раз автор закончил свой рассказ о российской истории конгрессом в Ахене, т.е. фактически довёл изложение до современных читателям событий, что для учебных книг первой половины XIX в. было большой редкостью.
Таким образом, именно сочинение Е. Константинова стало первым учебником по отечественной истории (хотя и являвшимся частью учебной книги по истории всеобщей), использовавшимся для преподавания петербургским гимназистам.
Однако в апреле 1822 г. учебное начальство внезапно сочло, что некоторые учебные книги, в том числе учебник Галлетти «по духу, в каковом они написаны и совершенному несогласию и противоречию Священному Писанию, как учебные книги приняты быть не могут». Преподавание по ним велено было немедленно остановить и отобрать у воспитанников имевшиеся у них на руках экземпляры, т.к. книги эти «более вредные, чем полезные». Контекст этих событий хорошо известен и связан с приходом к управлению столичным учебным округом Д.П. Рунич, начавшим преследование ряда профессоров Петербургского университета. Один из тогдашних учеников губернской гимназии, будущий сенатор К.И. Фишер, в своих воспоминаниях рассказывал, что почерпнутое им из учебника Галлетти рассуждение о природе власти категорически не устроило явившегося на экзамен Рунича. Вот как Фишер описывал этот эпизод.
«Позвали меня к столу и спросили, как я объясню по естественному праву, что государь может награждать, наказывать, рубить головы своим судом, а он, Рунич, такой же человек, этого права не имеет. Товарищи шипели мне издали: «помазанник», – но я не дослыхивал и потерялся… Я между тем понадумался и, в убеждении, что сделаю отлично, объяснил конференции, что Франц II имеет власть по праву наследства. «А как же приобрёл первый монарх такое право?» Я стал объяснять, что сначала люди избирали себе сами главу только на время войны с соседями, но избранные укрепили за собой власть с помощью войска. Рунич слушал меня с удовольствием; тем более удивился я, когда Плисов (преподаватель естественного права – Т.П.) дрожащим голосом прервал меня, уверяя, что они никогда подобного не говорил своим слушателям. Рунич же доказывал, что ребёнок не может сам выдумать подобные вещи…Когда я увидел, что профессор мой собирается выйти, я возмутился и тоном негодования объявил, что профессор никогда не говорил того, что я сказал; что я читал это в сочинениях исторических, между прочим – в истории Галетти, которая была у нас учебников официальным. Потребовали историю Галетти, велели мне отыскать то место, в котором выражена мысль, мною высказанная. Я нашёл фразу, выражавшую почти то же…». Попечитель заявил, что учеников учили всякому «вздору», внушались понятия «превратные» и что естественное право они знают без всяких профессоров, если знают десять заповедей и символ веры. Подводя итог этой истории, Фишер писал, что своей ссылкой на учебник нанёс невольный удар учителю Е. Константинову, так как тот якобы в возмещение своих трудов по переводу Галлетти получил несколько сот экземпляров, а после запрета книги остался с «макулатурой» на руках.
К сожалению, на этом несчастья старшего учителя Высшего училища и смотрителя училищ Ораниенбаумского уезда Константинова не закончились. Он был родом из посадских детей, поступивших в число дворян петербургской губернии. Константинову было около 40 лет, от двух браков он имел семерых малолетних детей, которых ему нужно было содержать. В жизни успешного переводчика началась какая-то черная полоса: в ноябре 1822 г. Константинов был внезапно уволен от должности, несмотря на все прошлые заслуги, а в октябре 1823 г. – уволен от учительского звания по «собственному прошению». Можно предположить, что все эти неурядицы были следствием описанной выше истории. Константинов был еще мужчиной в полном расцвете сил и не выслужил пенсии, так что увольнение по «собственному желанию» было, скорее всего, вынужденным.
***
Действующие лица
Д.П. Рунич (1778 – 1860 гг.) – масон, реакционер, казнокрад, попечитель петербургского учебного округа в 1821 – 1826 гг.
К.И. Фишер (1805 – 1868 гг.) – сенатор, директор Департамента железных дорог
М.Г. Плисов (1783 – 1853 гг.) – экстраординарный профессор С.-Петербургского университета, читал политическую экономию, римское право и другие дисциплины. Был уволен в марте 1822 г. наряду с прочими профессорами
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69356731&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
