Александра Стрельникова "Переводчица"

– Чего ж ты мне раньше не рассказала? – сокрушалась Арина.

– Не могла. Понимаешь, просто не могла, язык не поворачивался, – хлюпая носом, сказала Нонка. – И потом… Что бы ты мне посоветовала? Ведь у тебя нет опыта в подобных делах.

– Что ты, что ты… Не дай бог, – испуганно замахала руками Арина. – Но две головы, всё же, лучше. И невозможно такую боль держать в себе.

(До развода в семье Арины на тот момент оставалось ещё пять лет. Целая вечность).

А Нонка продолжила свою борьбу: методом проб и ошибок, полагаясь на женскую интуицию. А что ей оставалось ещё делать, раз она избрала такую тактику? Однажды она вдруг заметила, как иной раз супруг украдкой смотрит на Машеньку. Раньше он никогда так на неё не смотрел. И во взгляде этом женщина увидела печаль и даже – боль. И с замиранием сердца поняла: от решительного шага её любимого мужчину на сегодняшний день удерживает не она, а дочь… «А раз так, – лихорадочно соображала женщина, – надо эту возможность тоже использовать». И использовала.

Как-то чуть засопливила Машуня именно в пятницу, а Нонка сразу её в школу и не пустила. Хотя, дочка была вполне здорова. (Случись такое в любой другой день недели, она бы этого даже не заметила). Ну, значит, придётся Славику отложить свой традиционный пятничный уик-энд.

Муж, само собой, возражать не стал. Но Нонка видела его глаза, когда он сказал, что прогуляется в булочную. И понимала: дело вовсе не в булочной. А в том, что муж выходил, чтобы позвонить той мадам и предупредить: сегодня он не приедет.

В какой-то другой раз на пятницу совпадало родительское собрание. Нонна, сославшись на завал работы в издательстве, попросила Славу сходить в школу. Естественно, он это поручение выполнил. Но опять она видела его тоскливые глаза. И для себя решила, что больше никогда не станет удерживать его от уик-эндов, придумывая какую-нибудь причину. Хотя прекрасно понимала, что теперь конец недели он отмечает отнюдь не у Михаила с друзьями.

«Но, боже мой, как невыносимо это терпеть», – сокрушалась Нонка, меж тем продолжая делать вид, что ей ничего не известно.

Теперь она даже перестала встречаться в любимой кафешке с подругой. Женщина торопилась домой, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое. Стремилась, чтобы в квартире было уютно и прибрано. Да и сама к себе стала более критичной, сменив привычный халат на облегающие лосины с футболкой, которые выгодно подчеркивали её постройневшую фигуру. Кое-что изменила в своём гардеробе, чтобы не сильно бросалась в глаза и не могло вызвать подозрения у супруга.

Арина смотрела на подругу с жалостью: в каком затянувшемся стрессе та пребывает.

– Понимаешь. Я живу в агонии, – признавалась Нонка. – Каждое утро, просыпаясь, я прошу у бога дать мне силы пережить новый день и ничем себя не выдать…

Эта агония продолжалась десять месяцев. Как-то однажды в день пятничного уик-энда, на который Вячеслав не пошел, вся семья в составе трёх человек сидела на диване под включенный телевизор. И тут Нонкин супруг вдруг сказал, что у него есть сюрприз для его девочек. Как оказалось, сегодня он получил премию и хотел бы с ними посоветоваться по поводу летнего отдыха. Мол, что они предпочтут: поездку в Турцию или Египет?

При этом он так хорошо и открыто посмотрел на Машуню (как всегда это делал прежде). Не было больше того взгляда украдкой, в котором отражалась печаль и боль, неизбежные при расставании родителей. К тому же, до сих пор он избегал разговора о планах семьи на лето. А Нонка тоже вынужденно прикусила язык на заданную тему по понятной причине. И вдруг он заговорил о совместном отдыхе, как это всегда бывало прежде. Сам! А это означало… Означать это могло только одно! Она победила соперницу! И Нонка ощутила вдруг невозможно радостный испуг после её каждодневного хождения по собственным нервам, скрученным в канат.

Она на секунду прикрыла глаза, чтобы из них не брызнула её нечаянная радость. Сердце так бешено подпрыгнуло, что сбилось дыхание. Немыслимый, запредельный выброс адреналина в кровь вызвал эйфорию, которая оглушила её. Оглушила звоном в голове, шумом в ушах и слабостью в ногах. Именно в эту минуту она поняла, что победила соперницу.

– Ура! Хочу на море! – радостно запрыгала по комнате дочка.

– Весьма заманчивое предложение от нашего папочки! – радостно поддержала ребенка Нонка.

И чтобы не выдать переполнявшие её чувства, предложила:

– А пойду-ка я на кухню и испеку по такому поводу ваши любимые блинчики.

– Мне, как всегда, с творогом, – живо встрепенулся Вячеслав.

– А мне с вареньем и сметаной, – попросила Маша.

– Заказ принят, – сказала Нонка, намереваясь встать с дивана.

Но женщина вдруг поняла, что почему-то не может подняться. Это было так странно. Она вдруг ощутила непонятную заторможенность во всём теле. И жутко испугалась этого непонятного оцепенения.

– Ой, Слава, чего-то не так со мной, – сказала она негромко.

– Тебе нехорошо? – мужчина ринулся к ней.

– Я почему-то не могу подняться с дивана…

– Мамочка, ты шутишь? – резво подскочила Машка и стала теребить маму за коленку.

Но видя набежавшую слезинку на испуганном и растерянном лице мамы, тут же сбавила обороты.

Перепуганный супруг вызвал «скорую».

Молодой доктор внимательно осмотрел пациентку:

– Может, у вас было случайное падение? У вас не было травмы спины за последнее время?

– Ничего подобного, – растерянно констатировала Нонна.

– А вы случайно не страдаете ревматоидным артритом?

– Впервые о таком слышу, – ещё больше растерялась женщина.

– Возможно, в вашей жизни случились какие-то неприятности, из-за которых вы пережили сильный стресс? – допытывался врач.

– Да что вы! – ответил за жену удивленный супруг. – Не было никакого такого стресса. Правда, Ноночка?

Женщина тут же утвердительно кивнула, глядя в пристально нацеленные на неё глаза недоверчивого эскулапа.

– Что ж, – вздохнул медик. – Собирайтесь. Теперь в больнице будем разбираться, что с вами произошло.

Так Нонка оказалась в неврологическом отделении. Уколы, массажи и прочие медицинские процедуры… И конечно же, внимание и забота мужа. Подруга была здорова через пару месяцев.

И в то лето, они, как и мечтали всей семьей поехали к морю. В турецкую Анталию. И она никогда в дальнейшей их совместной жизни не проговорилась Славе, что знала о существовании любовницы. Лишь Арине призналась:

– Знаешь, что было самым невыносимым для меня в том периоде моей жизни? Постель… То, что обычно доставляло радость, удовольствие, наслаждение… превратилось в наказание. Даже – пытку. Но я ничем не должна была этого обнаружить.

Да, бедная, бедная Нонка, – сочувственно сокрушалась тогда подруга.

ГЛАВА 3. ДАРЕНОМУ КОНЮ В ЗУБЫ НЕ СМОТРЯТ?

Своё вхождение в новый социальный статус Арина решила отметить визитом к стоматологу. А почему бы и нет – если положено бесплатно? К тому же, её хорошая докторша – Марина, работавшая в платной поликлинике, неожиданно переехала на постоянное место жительство к дочери в Питер. Поэтому и сосватать её к какому-то другому своему коллеге просто не успела.

– Ты, что ли, и впрямь собралась в бесплатную стоматологию? – Арина услышала, как Нонка прыснула в телефонную трубку.

– Хочу проконсультироваться кое в чём, а заодно воспользоваться бесплатными благами, которые мне гарантирует государство по моему новому социальному статусу, – не без доли пафоса бодро ответила Арина на выпад приятельницы. – Завидуешь, что сможешь прибегнуть к подобной услуге не раньше, чем через три года?

– Да меня и через десять лет к ним не заманишь! – хохотнула подруга. – Ты, что ли, забыла историю моей мамы? Ей бесплатно такое «чудо» сварганили, что она до сих пор носит этот протез только… в кармане домашнего халата.

– К счастью, мне протез пока не нужен, – улыбнулась Арина. – Ты же в курсе, как моя докторша хорошо сберегла мне зубки.

– Сходи, сходи, а мне потом расскажешь, – не без сарказма заметила Нонна.

– А я схожу просто на консультацию, к тому же – бесплатную, – парировала Арина. – Чтобы знать, надо знать…

Впрочем, лучше бы она этого не знала.

Высохшая, как вобла, врач лет восьмидесяти, с глубоко морщинистой, пергаментной кожей лица, и крохотными глазками-щелочками, смерила Арину недружелюбным взглядом. Словно, холодным душем окатила,

– Садитесь в кресло, – так грубо и громко, абсолютно по-солдафонски, скомандовала медработник, что посетительница вздрогнула. – Посмотрим, что тут у вас во рту.

(Внешний вид докторши, властная манера разговора настолько ошеломили пациентку, что, думая о том визите, Арина так и не смогла вспомнить, вымыла ли медработник руки перед тем, как начать осмотр полости её рта. Была ли она в перчатках или нет… Тогда у неё вдруг промелькнула только одна мысль: а не работала ли эта мадам когда-то в тюремной больнице?)

– Так, – произнесла врач, – и стоматологический инструмент острым крючком впился Арине в десну, отчего она сразу почувствовала солоноватый привкус крови во рту.

– Так, так, – зычным голосом эксперта повторила доктор, – рыхлые десны, кровоточат… А что у вас тут за сборная солянка в нижнем ряду? Три металлокерамики, две пластмассы, три косметических пломбы, – произнесла она почему-то осуждающе.

(Что-либо возразить с открытым ртом Арина не могла, но точно знала, что с деснами у неё всё в порядке благодаря докторше Марине, которая теперь в Питере.)

Стоматолог постучала по зубам инструментом так, словно у пациентки была полностью потеряна чувствительность. И каждый этот звук ещё резким звоном сразу отозвался в голове Арины.

– Чтобы сильно не заморачиваться, советую вам сразу удалить десять зубов, – безапелляционно сказала врач.

И Арина испытала тихий ужас от того, что слова эти были произнесены на полном серьезе.

– За-за-чем? – произнесла женщина, сплевывая набежавшую кровавую слюну и замечая, что здесь нет даже банального стаканчика, чтобы прополоскать рот.

– Зачем удалять сразу десять зубов? – Арина, наконец, перевела дух. – Моя доктор всегда говорила, что надо беречь не только каждый зуб, но даже – каждый корешок. Ведь новые уже не вырастут.

На пергаментном лице медработницы отразился нескрываемый скепсис.

– А чего вы так разволновались вдруг? – сказала она спокойно. – У вас ещё вполне достаточно зубов во рту.

– Так именно поэтому их и надо удалить сразу в количестве десяти штук?

При этом вопросе у Арины неожиданно возникла странная ассоциация: ей докторша представилась в виде злой хозяйки птичьего двора, которая приказала зарубить сразу с десяток кур только потому, что вокруг было ещё много птицы… Просто так ей захотелось.

– От меня вы, собственно, чего хотите? – тускло, и в то же время грубо, прозвучал голос врачихи, которая даже не собиралась отвечать на вопрос пациентки.

И понимая уже, что слова её падут сейчас в абсолютный вакуум, Арина, всё же, их произнесла. По этому поводу она, собственно, и хотела проконсультироваться.

– Мне в своё время сказали, что на два зуба, которые у меня сейчас под косметическими пломбами, хорошо бы сделать вкладки, на которые одеть металлокерамику, – тихо заметила Арина, – так ведь зубы лучше и дольше сохранятся?

– Какие ещё вкладки? – глазки-щелочки с откровенной неприязнью впились в пациентку. – Да я и слова такого никогда в своей жизни не слыхала. Ну, и идите туда, где вам эти вкладки предлагали сделать.

– Вы шутите? – Арина судорожно дернулась в громоздком кресле явно устаревшего дизайна.

И тут у неё мелькнула мысль: либо это явно клинический случай, и докторше и впрямь пора на заслуженный отдых, либо… Либо – это просто проявление садизма, явно не уместное для человека в белом халате. Что, между прочим, является отклонением от нормы. Однако, врачи – тоже люди, мелькнула мысль. Стало быть, ничто человеческое им не чуждо…

«Впрочем, зачем мне вникать в такие сложности? – подумала пациентка. – По-моему, самое время «делать ноги».

И Арина поднялась с кресла.

– Если не хотите протез на нижнюю челюсть, то могу предложить коронки, – сказала стоматолог и извлекла из кармана врачебного халата пригоршню металлических фикс.

– Вы это серьезно? – начавшая было приходить в себя Арина вновь остолбенела. – Да такие точно коронки носили мои родители… покойные уже, – она запнулась. Но то было совсем другое время. Сейчас на дворе 21 век! Как вы можете мне предлагать подобное сегодня? Ведь существует же ещё такое понятие, как эстетика…

Врачиха выжидательно-враждебно молчала, абсолютно уверенная в исходе подобного диалога.

– Впрочем, меня предупреждали, когда я сюда собиралась… Но я не подозревала, что всё это окажется… до такой степени, – произнесла Арина.

И выскользнула из кабинета.

Она шла по коридору, и эмоции клокотали у неё в груди.

«Эта эскулапиха всё прекрасно понимает. Да она вполне сознательно издевалась надо мной! Она с самого начала поняла, что мадам – просто не её пациентка, и валандаться со мной ей ни к чему. Поэтому и предложила мне удалить сразу десять зубов, уверенная, что я, конечно же, не соглашусь на подобную экзекуцию»…

В конце длинного коридора Арина притормозила у двери с табличкой «Заведующий зубопротезным отделением». Она была заперта. И тут же пациентка услышала, как громко скрипнула другая дверь. Арина обернулась и увидела физиономию мумии, показавшуюся в проёме.

«Она проверяет, не пойду ли я жаловаться на неё руководству после столь радушного приема, – подумала женщина. – Впрочем, если подобная мымра до сих пор находится на рабочем месте, значит, у неё здесь должны быть очень хорошие покровители».

– Уже так быстро освободились? – любезно-угодническим голоском пропела в своём окошке регистраторша, когда Арина проходила мимо неё.

Посетительница притормозила.

– Я просто хочу вас проинформировать, что у нас два отделения: платное и бесплатное.

– А в платном принимают другие специалисты?

– Врачи у нас те же самые, – и администратор кивнула на вывеску с фамилиями, висевшую у окошка. – Могу записать вас к доктору Протасовой, у которой вы только что были, но уже на платный прием, – глупо улыбнулась пожилая молодящаяся женщина с вычурной прической, словно, не замечая некой двусмысленности своего предложения.

– Ну, уж нет! – аж вздрогнула Арина. – С меня вполне достаточно бесплатного приёма. Зачем же ещё дополнительно оплачивать чьё-то хамство и такой сервис?

– Если вам почему-то не понравилась доктор Протасова, могу записать вас к другому специалисту, – тут же любезно предложила регистраторша и снова улыбнулась, обнажив некрасиво выпирающие вставные зубы из потемневшей пластмассы в верхнем ряду.

– Нет, уж. Благодарю, – обрубила Арина, – сюда я больше не ходок.

Она вышла на улицу, и её всю передернуло от произошедшего.

Уж если регистраторше, своей сотруднице, они по блату «сварганили» такие жуткие лошадиные зубы, то, что говорить о прочей публике, пришедшей сюда за бесплатным медицинским обслуживанием? – подумала клиентка. – Большей АНТИРЕКЛАМЫ придумать просто невозможно. Да, видать, эта представительница «старой гвардии» в лице Протасовой выполняет здесь роль тяжелой артиллерии, сразу отсеивая «не их контингент». А посему выходит: или сразу соглашайся на вставную челюсть, метко прозванную в народе «лягушкой», или – одевай допотопные металлические коронки. Третьего не дано. (Якобы, не дано. Ай-яй-яй, как не стыдно! Тем более, в сегодняшнее время.)

«И, вообще, как нормальный доктор может предложить пациенту удалить сразу десять хорошо залеченных и сохраненных для её возраста зубов? Десять! – всё ещё никак не могла остыть от нахлынувших чувств Арина, глядя на мелькавший пейзаж за окном трамвая. – И это – даже не районная, а окружная поликлиника! На весь большой административный округ столицы».

А ещё она вспомнила, как сидя в ожидании под дверью кабинета эскулапа Протасовой, стала свидетельницей такой сцены. Дверь в соседнюю комнату была открыта. И там, на обозрение всех присутствующих, ожидавших своей очереди, врач – сам уже глубоко пожилой мужчина, обтачивал зуб пациентке лет семидесяти: её вопли были невыносимы.

– Вот доктор – сволочь, – к Арине наклонилась женщина пенсионного возраста. – Ведь, если его не попросить, сам он обезболивающий укол не предложит сделать. Будет пилить зубы по живому нерву, как у этой бедолаги. Укола ему, что ли, жалко бесплатного? – сказала она негромко. – А мне теперь ходить именно к нему. Хотела у регистраторши переписаться к другому доктору, так она сказала: «Не положено. К которому записали, к тому теперь и ходите».

И Арина опять содрогнулась, ощутив, как больно кольнуло сердце от всех её стоматологических впечатлений: и личных, и случайно подсмотренных.

Вечером позвонила приятельница.