Соня уже и забыла, что у нее имеется собственный дом. Интересно, какой он?
– Ты должна немного освоиться в нашем мире, так скажем, обжиться, а дальше мы решим, что делать с твоей учебой, – сказала Сальвина Севеллин.
– Я буду учиться? – Почему- то ей казалось, что в этом мире это ее минует.
– Конечно, – голосом, не терпящим противоречий, ответила хозяйка дома, и смягчив тон добавила, – поверь, это необходимо, иначе ты не сможешь понимать элементарных вещей. Без определенных знаний очень трудно ориентироваться в нашем мире. Тебе ведь уже исполнилось десять лет?
– Мне четырнадцать, – уязвлено буркнула Соня. Светлокожая, невысокая, и хрупкая как фарфоровая кукла, она всегда выглядела младше своего возраста.
Женщина призадумалась, поправив длинные, собранные назад волосы.
– Думаю, тебя удастся определить в учебный центр. Конечно, в основной корпус уже поздно, там учатся дети от пяти до пятнадцати лет, а вот в дополнительный самый раз, – ее лицо вдруг оживилось, точно она решила сложную задачу. – А пока, если вдруг у тебя возникнут какие-нибудь вопросы, ты смело можешь их задать мне или моему племяннику. Он у нас в этом году выпускник, правда, Нарциусик?
Парень бросил на тетю укоризненный взгляд.
– Ах, уже двенадцать дневных потоков! – воскликнула Сальвина Севеллин, взглянув на настенные часы, висевшие около окна, – нужно столько успеть. – Тебе, небось, не терпится увидеть свой новый дом? – обратилась она к Соне.
Соня кивнула. Ей действительно, хотелось поскорее его увидеть.
– Осталось только отыскать ключ, – пробормотала женщина себе под нос. – Куда же я его подевала? – Она несколько минут в задумчивости постояла посреди кухни, а потом с озадаченным видом пошла в другую комнату.
Хлопающий звук открывающихся и закрывающихся дверцей шкафа говорили об активном, но безрезультатном поиске. В конце концов, Сальвине Севеллин пришлось позвать на помощь. Соня вошла в светлую, просторную комнату. Вдоль одной стены растянулся грузный шкаф, напоминающий картотечный. Рядом с окном, над надутым, как пузырь креслом висел портрет улыбающейся Сальвины Севеллин и светловолосого мужчины в темно- синем камзоле с золотыми галунами.
– Подойди ко мне, земное дитя, – позвала хозяйка дома, роясь в многочисленных шкафчиках – карманах. Как только Соня приблизилась к стеллажу, одна дверца тут же громко заклокотала.
– Вот ты где, – женщина открыла дергающийся ящик, выудив из него металлический ключ с изогнутой филигранной головкой, изъеденной ржавчиной. – Чувствует хозяйку, – отметила она, протянув его Соне.
Как только ключ коснулся Сониной руки, то тут же озарился искрящимся светом, преображаясь на глазах. Ржавчина, покрывавшая его исчезла, сменившись серебристым блеском, теперь он выглядел как новый. Устроившись на ладони своей хозяйки, ключ постепенно успокоился, его трепыхания стали более вялыми, пока и вовсе не прекратились. Затаив дыхание, Соня уставилась на «живой ключ» боясь пошевельнуться.
– Хватит его гипнотизировать, – сказала Сальвина Севеллин, направляясь в прихожую, – погода может поменяться в любой момент.
– Ты не против, если я тоже пойду? – спросил Нарц у Сони.
Она пожала плечами.
– Как хочешь.
Надев непромокаемый плащ и тряпичные кеды, высохшие за ночь, девочка вышла во двор, где ее уже дожидались Сальвина Севеллин с племянником.
6
На улице господствовали сумерки, но все, же было светлее, чем вчера, да и ветер поутих. Шагая по узкой улице, Соня изо всех сил старалась не угодить в водяные кляксы, разбросанные под ногами, точно капканы. Свернув влево, троица двинулась по широкой мостовой с парящими кустарниками, лениво покачивающимися в воздухе. Впереди показалось зеленоватое здание, подслеповатыми глазами взиравшее на прохожих. В большинстве окон мерцал тусклый свет, а из нескольких выглядывали люди, как показалось Соне бледные и изможденные. Около открытых ворот толпился народ, пропуская внутрь двора карликовых оленей, запряженных крытыми кибитками.
– Что это за здание? – поинтересовалась Соня.
– Лечебница семейства Горринг, – тихо ответил Нарц, почему – то посмотрев на Сальвину, вышагивающую впереди.
Свернув на перекрестке налево, они оказались на длинной улице с нарядными, как на подбор особняками. Выстроившись будто по шеренге, дома щеголяли своими роскошными фасадами и вычурными парящими цветниками. Фигурные фонтаны, расположившиеся посреди улицы, монотонно журчали мутной водой, непрерывно вытекающей из водяного жерла. Каменные изваяния причудливых существ, взобравшиеся на фасады домов и столбы ворот, равнодушно взирали на прохожих.
– Если мне не изменяет память, то мы почти на месте, – сообщила женщина, оглядываясь по сторонам.
Пройдя несколько домов, она остановилась перед двухэтажным особняком, густо увитым плющом. Дугообразные кованные ворота, как и большие вытянутые окна, обрамленные фигурным орнаментом, смотрелись нарядно, но не ухожено. Сразу было понятно, что дома никто не живет.
– Ого! – вырвалось у Сони. Кто бы мог подумать, что у дедушки, прожившим всю жизнь в крохотной комнатушке коммунальной квартиры, может быть такой роскошный дом.
– Чтобы попасть внутрь, желательно воспользоваться ключом, – сказала Сальвина Севеллин кинув многозначительный взгляд на Соню.
– Ах, да, – она достала из кармана фигурный ключик и протянула его женщине.
– Нет, нет. Это ведь твой ключ, и слушаться он будет только тебя, – замотала головой первая советница.
Соня неуверенно дотронулась тонким стержнем до личинки, как это делала Сальвина Севеллин. Раздался щелчок и ворота гостеприимно отворились. Внутренний двор, как и фасад дома утопал в плюще, пустившим свои зеленые пальцы во все направления. За миниатюрной ротондой, просматривался просторный вольер, обтянутый ржавой металлической сеткой.
– Тебе не помешает нанять садовника, чтобы убрать всю эту гадость, – Нарц с неприязнью оторвал вьющуюся лозу, щекотавшую ему нос.
– Я подумаю, – Соня бережно провела пальцами по узорчатым листьям и гибкому стволу, так жадно цепляющимся за жизнь.
Проделав аналогичные манипуляции с входным замком, она открыла дверь в дом. Внутри царили темнота и сырость. В холле на обувной полке выстроились в ряд несколько десятков безжизненных светильников, которые Сальвина Севеллин тут же привела в чувства с помощью «зажигалки». Неприветливое помещение сразу же озарилось мягким золотистым светом. Светильники взмыли под потолок и полетели вглубь дома, самостоятельно распределяясь по комнатам.
– Это огневик, очень нужная вещь. Пусть будет у тебя, – женщина протянула Соне «прищепку-зажигалку».
Поблагодарив за подарок, она засунула огневик в задний карман джинсов и неуверенными шагами пошла по молчаливым комнатам.
Светлые стены, мраморный пол графитового цвета, все покрывал толстый слой пыли. Она была повсюду, в каждом уголке дома: на окнах с грязными разводами, на широкой лестнице с узорчатыми балясинами, на Сониных руках. Пыль господствовала здесь целый год, являясь полноправной и единственной хозяйкой. Растревоженные сизые облака завихрились по дому, оседая на тех, кто посмел нарушить их покой. Просторный холл плавно перетекал в гостиную с большим диваном и двумя креслами, закрытыми чехлами. На полу простирался длинноворсовой ковер со сваленными друг на друга пуфиками, в дальнем углу виднелся камин из темного камня. Соня поежилась, потирая озябшие руки.
– Смотри, как это делается, – обратилась Сальвина Севеллин к новоиспеченной хозяйке дома, подойдя к камину.
Женщина достала из кармана платья еще один огневик и открыла задвижку на трубе. Взяв несколько поленьев, аккуратно сложенных в кованой поленнице у камина, она соорудила из них пирамидку и щелкнула огневиком. Тонкие щепки, разбросанные вокруг поленьев, с треском вспыхнули ярким зеленым пламенем.
– Ну что, жить можно, – протянул Нарц, проведя рукой по пыльному чехлу дивана, и тут же брезгливо ее одернул.
Несмотря на промозглые стены и общую заброшенность дома, Соне он уже нравился. Нравился тем, что здесь жил ее дедушка, ее папа…
Громкий металлический звон сотряс затхлый воздух дома.
– О, это скорее всего контейнеры доставили, я открою, – оживилась Сальвина Севеллин и хлопнув дверью, вышла во двор. Через пару минут дом заполнили топот и гомон. Несколько крепких мужчин в коричневых плащах затаскивали объемные коробки, стопками укладывая их в холле.
– Как я и говорила, там самое необходимое, – довольно потирая руки, сказала Сальвина Севеллин, пересчитывая коробки, – думаю, ты разберешься, – добавила она.
– Конечно, – улыбнулась Соня, – не беспокойтесь за меня.
– Тогда мы не будем тебя отвлекать, – женщина кивком указала Нарцу на выход.
Поблагодарив Сальвину Севеллин за заботу, Соня проводила гостей до ворот. В доме стало теплее и уютнее, благодаря камину, разгоревшемуся в полную силу. Смахнув с волос сизое облако, она направилась в кухню-столовую, по размерам не уступавшую гостиной. Посредине стоял массивный стол из темного дерева и дюжина стульев с резными спинками. Вдоль стены тянулась длинная столешница с необычной круглой печкой и рукомойником, при ближайшем рассмотрении, напоминавшем питьевой фонтан.
На противоположной стене угрожающим блеском переливалось холодное оружие. Изогнутые кинжалы, охотничьи ножи с зазубринами, мечи, топоры, секиры кидали воинственные взгляды на новую хозяйку дома. Вот уж чего она точно не ожидала увидеть на кухне! Поглазев еще несколько минут на целый арсенал оружия, Соня пошла на второй этаж. Поднимаясь, она оставляла за собой длинную цепочку следов на грязных мраморных ступенях и широких перилах, которые поддерживали пузатые, похожие на кегли, балясины. Ее руки покрылись серыми разводами, как и все в этом доме. Но Соня не обращала на это внимание, она хотела почувствовать его, пропитаться им, стать его частью.
Второй этаж состоял из четырех спален с ванными, уборными и гардеробными. Зачем одинокому человеку четыре спальни? Возможно, дедушка верил, что их семья каким – то образом воссоединиться. На втором этаже, куда пока не дошло тепло от камина, было прохладно и особенно одиноко, поэтому Соня, захватив мягкое покрывало, вернулась в гостиную. Она подошла к пылающему огню и протянула к нему перепачканные пылью руки. Тут ее взгляд остановился на картине, висевшей над камином. Через плотный слой пыли едва различались черты родных лиц. Соня провела ладонью по холсту и изображение стало четче. Молодые родители выглядели счастливыми, их глаза улыбались. Одной рукой мама обнимала маленькую Лару с двумя белыми бантами, а другой отца, державшего на руках маленькую Соню, зажавшую в ручонках плюшевого зайца.
Тягостное ощущение одиночества накатило внезапно. Неужели теперь настала ее очередь сменить дедушку? Впредь она будет сидеть у камина и всматриваться в призрачные лица своей семьи. Возможно, ее ожидает та же участь, что и бывшего хозяина этого дома.
Треск горящих поленьев нарушил тишину, жуткую, противную, удушливую. Совсем недавно Соня мечтала о ней, сейчас же она на нее давила и вместо ощущения долгожданной свободы, сердце сжимало чувство одиночества. Завывающий ветер за окнами, исполнял свой жуткий танец, заставляя листья плюща извиваться и трепетать. Похоже, погода снова испортилась.
Что она делает в этом мире? Где ее отец? Жив ли он вообще? Что за послание Белой Книги Преданий скрывают от нее Сальвина Севеллин и правитель города? Уйма вопросов и ни одного ответа, даже намека на него.
Соня бросила равнодушный взгляд на гору контейнеров, дожидающихся в холле, и накинув плащ, вышла из дома. Сгустившийся сумрак тотчас поглотил ее и, если бы не покачивающиеся светильники над головой, она бы точно уткнулась носом в ротонду или споткнулась об поребрик.
В этом мире Соня знала всего несколько улиц, по которым уже проходила, и как ей казалось, направилась по одной из них. Пройдя нарядные дома и фонтаны, она свернула на мостовую, по которой позвякивая колокольчиками плелся карликовый олень, запряженный повозкой.
– Горячие булочки, масло, молоко, мясная фасоль, липучки – вкуснючки! – во все горло орал возница.
Несколько человек судорожно замахали руками, и повозка с продуктами остановилась. Соня сглотнула голодную слюну и свернула в неприметный проулок, подальше от продуктовой повозки, чтобы не подвергать желудок испытаниям. Она не ела с самого утра и была бы не прочь подкрепиться.
Широкая мостовая сменилась узкой, размякшей в грязи дорогой, а парящие кустарники высокими деревьями, нависающими над головой темными силуэтами. Густые кроны смыкались плотным пологом, отчего становилось еще темнее. Ни звезд, ни луны, ни парящих светильников, дающих хоть какой-то свет, только сизая мгла да окутывающие тени деревьев. Соне сделалось не по себе, и она уже много раз пожалела, что не осталась дома. Ведь говорила ей Сальвина Севеллин, быть осторожней, так нет же… Все же иногда стоит прислушиваться ко взрослым. Вздрагивая от каждого шороха, она продолжала углубляться в лесную чащу, даже не представляя, как ей выбраться из нее.
Через некоторое время, которое показалось вечностью, послышались еле уловимые звуки разливающейся мелодии. Соня ускорилась, стараясь идти в ту сторону, откуда исходила музыка. С каждым шагом звуки делались громче, ритм отчетливее и вот, сквозь темные силуэты деревьев стали прорисоваться мерцающие огоньки, по мере приближения, трансформирующиеся в здания. По улице освещенной круглыми, парящими светильниками, сновали люди, громко разговаривая и смеясь. Наконец – то, выбравшись из лесного лабиринта, Соня пошла по оживленной улице, с интересом глазея по сторонам. Яркие вывески, гласившее что-то на непонятном ей языке, зазывающее помигивали. Впереди два человека, без плащей, крепко сцепившись, толкали друг друга до тех пор, пока оба не завалились в глубокую лужу. Вокруг драчунов быстро собралась толпа, разделившаяся на два лагеря. Люди кричали, делали ставки, подбадривая раздухарившихся бойцов. Видимо, не только на Земле любили зрелища.
Соня как раз обходила взбудораженную толпу, как ей вслед донесся кряхтящий голос.
– Кхе, кхе… Тебе что дома не сидится, земная?
Соня растерянно обернулась. Перед ней стоял низкий, ростом с первоклашку, старик с широкими бакенбардами и растрепанными седыми волосами, выбивающимися из – под капюшона. Его маленькие водянистые глазки сурово глядели ей в лицо.
– Вы, наверное, ошиблись, – отозвалась она, обескуражено глядя на незнакомца.
– Это ты ошиблась, земная, решив появиться на Алькаре. Тебе что жить надоело?
От возмущения у Сони пропал дар речи.
– Хватит приставать к людям, Пульф, – проговорил сутулый мужчина, остановившись рядом.
– А, это ты вардан… – с неприязнью процедил старик. – Не пора ли тебе в лягушатник?
– Не указывай что мне делать, норник. И хватит уже везде совать свой дряхлый нос.
На секунду Соне показалось, что они сейчас сцепятся, как те, двое, которые на радость зрителям катались по лужам. Но седой старик, что – то буркнул себе под нос и захромал прочь, опираясь на массивную трость.
– Не обращай внимания. Этот норник порой не в себе, – обратился к Соне незнакомец. – Ах, я забыл представиться, Ливс Салиман, – он учтиво склонил голову.
Соня продолжала смотреть вслед уменьшающейся фигуре неприятного старика, чьи слова не выходили у нее из головы.
– Откуда он про меня знает? – спросила она, задавая вопрос то ли себе, то ли собеседнику.
– О, важные новости в нашем городке разносятся со скоростью ветра, а появление внучки Лилового воина как раз из таких.
Вот уж чего не ожидала Соня, так это известности. Кто бы мог подумать, что в этом мире ее появление будет расцениваться как важная новость.
– Прошу прощения, что отвлекаю от нахлынувших мыслей, но посмею спросить, что ты делаешь на Бурлящей улице?
– Кажется, я заблудилась, – честно ответила Соня, – я вышла из дома немного прогуляться, а потом видимо, не туда повернула. Забрела в какой-то лес, и вот оказалась здесь…
– Ты шла через Заброшенные сады? – мужчина округлил отливающие янтарным цветом глаза. – Говорят, там сейчас завелись жуки-мясоеды. Если уж вопьются в ногу, ничего не поможет, можно с ней попрощаться. Хотя, возможно, это просто страшилки, – добавил он, глядя на бледнеющее лицо собеседницы, – в любом случае, это не лучшее место для прогулки. И не советую здесь находиться одной, – сказал новый знакомый, покосившись на увеличившуюся в два раза толпу. – Если хочешь, я могу вывести тебя из этой злачной улицы.
Соня растерялась, не зная, что и ответить. Этот человек ей был совершенно не знаком, но оставаться здесь тоже было не лучшей затеей.
– Ты знаешь дорогу домой? – спросил Ливс Салиман.
Соня уныло покачала головой, все еще не решаясь составить компанию незнакомцу. Мужчина понимающе улыбнулся.
– Ладно, предлагаю сделать так: я пойду впереди, а ты если хочешь, иди за мной. Я сейчас собираюсь в лягушачий питомник. Ты знаешь где находится Сизая улица?
– Нет.
– А Млечный переулок?
– Нет.
– Ну хоть лечебница семейства Горринг тебе знакома?
– Да, там неподалеку поворот на мою улицу! – оживилась Соня.
– Вот и отлично, – с облегчением выдохнул мужчина и двинулся вперед.
Соня пошла за ним следом. Из дверей помещений, которые то и дело впускали и выпускали очередную порцию развеселившихся посетителей, доносились оглушающая музыка, громкий смех и звон бокалов.
– Подскажите, а кто такие варданы и норники? – поинтересовалась она, минуя очередное питейное заведение. Она некоторое время шла чуть сзади, но потом осмелев, поравнялась с новым знакомым.
– Ну как тебе объяснить… – Ливс Салиман сделал паузу, призадумавшись, – это обитатели нашего мира. На Алькаре живет много народов: варданы, кстати, я один из них, – отметил он с особым удовольствием, – норники, отары, болотниики, русалки.
– Русалки? – оборвала его Соня, – настоящие русалки?
Мужчина хмыкнул, обнажив острые зубы.
– Самые что ни наесть настоящие. Утянут на дно, и глазом не успеешь моргнуть.
За разговорами они вышли на широкую мостовую, приближаясь к длинным корпусам лечебницы, в которых тоскливо светились окна-глазницы. От нового знакомого Соня узнала, что все норники жулики и лгуны, русалки опасные рыбешки, отары тупоголовые истуканы, а варданы поистине совершенные создания, одаренные сверхчувствительным обонянием, слухом и зрением.
– В питомнике, мимо меня не одна лягушка не проскочит незамеченной, а они знаешь ли очень тихие, – похвастался мужчина, когда они подошли к повороту на Серебряную рощу.
– Спасибо, что проводили, – поблагодарила Соня.
– В следующий раз, прежде чем отправляться дышать свежим воздухом не забудь захватить карту города, – посоветовал Ливс Салиман.
– Попробую где-нибудь раздобыть ее.
