Андрей Владимирович Фёдоров "Смирение"

Из динамика послышался её мягкий, кроткий, немного гнусавый голосок:

– Саш, открой дверь.

– Хорошо, сейчас.

Быков нажал на кнопку разблокировки двери. На лестничной площадке стояла Оксана в лёгком пальто, с красным беретом на голове, из-под которого выглядывали русые волосы. Через плечо висела толстая сумка.

– Можно зайти? – спросила она, глядя тем временем на пол.

– Да, конечно, – Быков жестом разрешил ей пройти.

Оказавшись внутри квартиры, Оксана сняла туфли, берет, потом пальто, из-под которого выглянула водолазка. Протянула его Александру. Тот взял пальто и повесил в шкаф.

– Можно тапочки?

– Возьми сама. Не маленькая… – отвечал Быков, – где лежат, знаешь.

– Хорошо… – выдохнув, отвечала Оксана и принялась искать подходящие для себя домашние тапочки на нижней полке шкафа-купе, где они обычно хранились. Присмотрела себе с мордочкой собачки и натянула на свои весьма соблазнительные ступни, выглядывавшие из-под капроновых колготок.

– Я пройду в гостиную?

– Да, проходи, – отвечал Быков.

Оксана робко прошла в гостиную, Александр вслед за ней, провожая гневным взглядом. Там она села на кресло и начала доставать из сумки документы, выкладывая их на журнальный столик напротив, попутно оглядывая комнату. С её переезда ничего не изменилось. Квартира всё такая же дорогая, с модной мебелью в стиле Hi-Tech, новой электроникой, системой «умный дом» и прочими крутыми финтифлюшками, о которых выходцы из бывшего СССР даже спустя более чем тридцать лет с его распада могут только мечтать.

– Выпить хочешь? – спросил Быков.

– Да! Я бы не отказалась от вина! – отвечала Оксана, продолжая раскладывать бумаги. Саша, тем временем, налил в бокал её любимого красного полусладкого и преподнёс бокал Оксане.

– Держи.

– Спасибо, – отвечала та и даже не заметила, как ловко Быков ухватил со столика один из документов и прочитал его:

«Я – Быков Александр Леонидович – русский по национальности желаю раскаяться в том, что в такой-то день в такое-то время избил, а позже изнасиловал гражданку США и Украины, а также украинку по национальности Онуфриенко Оксану Степановну. Вину полностью признаю, раскаиваюсь. Готов в качестве компенсации за нанесённый ущерб передать потерпевшей свою квартиру в Нью-Йорке и заплатить ею компенсацию в размере 90% от всех имеющихся у меня в наличии денежных средств…»

– Что это за дичь?! – спросил Быков и небрежно кинул документ на журнальный столик.

– Это бумага, которая позволит тебе не сесть в тюрьму, – спокойно отвечала Оксана, – как и все остальные…

– Я вроде бы в тюрьму не собираюсь…

– Я знаю, Саш, поэтому прошу тебя: подпиши без скандалов, и разойдёмся.

Быков усмехнулся:

– Тебе наглой нахалке вообще не страшно ко мне было с подобными предложениями приходить?!

Оксана отпила чуть вина.

– Я решила не переплачивать адвокатам с учётом того, что сама по образованию юрист. Да и ты… Ты же хочешь и дальше в свой хоккей играть? Значит не сделаешь мне сейчас ничего плохого… Логично?

– В смысле и дальше?! Оксан, ты мне и так карьеру почти загубила! – развёл руками Быков.

– Вернёшься в Россию, будешь играть в КХЛ. В чём проблема? Там хороших хоккеистов меньше, чем в НХЛ – будешь вне конкуренции…

– Ты издеваешься?!

– Нет. Просто ты для меня сделал много всего хорошего в годы нашего брака. Я благодарна за это, поэтому оставляю тебе возможность заниматься любимым делом. И, знаешь ли, мало кто идёт навстречу насильникам. Я вот вообщ....

– Я тебя не насиловал! Хватит врать!

– Знаешь, Робин Гуд тоже думал, что обворовывает богатых, чтобы лучше жилось бедным. Но юридически он от этого преступником быть не перестал.

– И как это понимать?! – усмехнулся Саша.

– Понимать так, что я наш последний секс расценила как изнасилование, потому как не давала на это согласия…

– Ты не говорила «нет»! – рассмеялся Быков.

Оксана отмахнулась.

– Ты уже просто позабыл. Мы тогда вина достаточно выпили, чтобы из памяти всё вылетело. Но к своему счастью я запомнила, а ты нет. Такое случается, когда перепиваешь и насильно заставляешь раздвинуть перед тобой ноги, думая, что тебе дозволено всё, раз ты мой муж.

– Не надо мне рассказывать сказки!

– Саш, не юли. Я потерпевшая, заявление написано, плюс, ты сдавал анализ спермы, подтвердивший, что внутри меня таки побывал. В любом прогрессивном законодательстве мира это повод завести на насильника дело. Так что лучше бы послушал меня, а не спорил. Я тебя от тюрьмы сейчас спасаю, потому что всё ещё готова простить. Просто подпиши эти бумаги, и после суда с тебя снимут браслет слежения, а после ты спокойно вернёшься в Россию.

– А-а! То есть просто давай поверим тебе на слово, что я насильник, а остальное уже неважно?!

– Что неважно, Саш? У тебя есть аудио или видеозапись, на которую попало моё согласие на секс с тобой?!

– Что за бред ты несёшь?! Кто подобной глупостью занимается?! – сморщился Быков.

– Я так и поняла, что нет.

– Бред…

– Саша, я прошу тебя, не заставляй меня доводить дело до точки кипения. Если сделаешь всё, как надо, то среди документов есть бумага с моей подписью. Там написано, что в случае, если ты платишь мне компенсацию за изнасилование, я отказываюсь от всяческих претензий в твой адрес. Просто подпиши, и спокойно уедешь в Россию!

Быков рассмеялся.

– Слушай, а не пошла бы ты куда подальше…

Оксана помотала головой.

– Я тебе ещё раз повторяю, что даю шанс разойтись с миром. Будешь спорить – дальше будет хуже. Ужесточатся требования, усилится государственное и общественное давление. Зачем оно тебе надо?

– Да я понял…

– А чего тогда споришь?

Быков показал на Оксану пальцем.

– Понял, что ты с тем недоразвитым актёришкой из Англии роман закрутила, а теперь просто хочешь вместе с ним здесь жить! – Саша показал на пол, – в моей квартире, на которую я десять лет пахал в клубе! Хрен тебе, поняла?! Не получите вы от меня ничего! Пошли вы оба к чёрту вместе – ты и твой вонючий бриташка!

Оксана рассмеялась.

– Саш, какой бриташка? Да я с ним на съёмках фильма только виделась, и то у нас отношения профессиональные были… Уж навыдумывал себе, так навыдумывал! Нет у меня никого пока ещё…

– Навыдумывал на фото в твоём Инстаграме!

– Господи, да это просто милые фотографии двух друзей! Ты сам с кучей баб в обнимку для папарацци позировал, особенно с азиатками! Я тебе что-то по этому поводу говорила? Ревновала?

– Лучше бы ревновала…

– А зачем мне это, Саш? Зачем мне портить себе жизнь и нервы в пустых попытках тебя удержать? Лучше я найду себе человека, который будет уважать моё личное пространство… И он будет уважать.

– Кто он? – возмущённо спросил Саша.

– Мой будущий бойфренд… – пожала плечами Оксана.

– Бойфренд! – передразнил её Саша, – уже не можешь сказать твой парень или молодой человек? Бойфренд…

– А зачем? – удивилась Оксана, – удобное, ёмкое слово. Английский вообще лучше русского в этом плане, и я со своим новым бойфрендом много практикуюсь.

– Ах, уже практикуешься?! А говорила только что, мол, никого нет! Зачем врёшь тогда?!

– Ничего я не вру. Просто не хотела тебя расстраивать.

– И кто он?

– А какая тебе разница?

– Отвечай.

– Что значит «отвечай»?! – возмутилась Оксана, – я на допросе по-твоему?! Не буду я говорить! Он просто хороший!

– Тот самый англичанин?!

– Ну, если точнее, то он британец турецкого происхождения…

– Ах, ещё и турецкого… – усмехнулся Быков.

– Вот только давай без шовинизма!

– И он типа уважает то, что ты хочешь с другими мужчинами на фото обниматься и улыбаться?

– Да… Он вполне толерантный.

– Не смеши! – усмехнулся Быков, – турки… Они, как правило, все консервативные.

– Охохо! – отвечала Оксана, – у меня школьная подруга из Кривого Рога эскортницей работает в Дубаях. Так вот она рассказывает, что там шейхи просто обожают, когда наши их страпонят. Вот тебе и традиции! Вот тебе и весь их консерватизм!

– Ещё и они теперь педиками стали…

– Жаль ты не соглашался… Я бы попробовала, – задумчиво отвечала хитро улыбавшаяся Оксана, поглядывая на ногти.

– Ты бы только попробовала, я б тебе сразу по рёбрам врезал или в челюсть бы дал…

Оксана развела руками.

– Вот видишь, почему наш брак был обречён с самого начала? Я всегда была девушкой современной и прогрессивной, никогда не ревновала, готова тебя была на свидания даже собирать, если потребуется. И от тебя хотела того же. Но ты решил, что лучше жить по Домострою.

– И что с ним не так? – усмехнулся Быков.

– С чем?

– С Домостроем. Наши предки по нему тысячу лет жили, и ничего.

– Он для динозавров, а современным людям все эти ущемляющие их сексуальную свободу глупости ни к чему… – Оксана хлебнула из бокала вина.

– Ну да…

– Кстати! Кстати! – улыбнулась она, взглянув на Сашу, – ты похож на диплодока! Так же жуёшь хавчик… – Оксана, еле сдерживая смех, начинает двигать нижней челюстью влево-вправо.

– Детский сад… – помотал головой Быков.

– Ой, да ну тебя! Подумать, ты смешные шутки выдавал каждый день… Наоборот, в каждой фотосессии строил из себя типичного русского в глазах европейцев – состроишь рожу каменную, будто унылое говно, и думаешь, что так круто…

– Типичного? – удивился Быков.

– Ну да… – смутилась Оксана, – разве нет?

– Я не знаю… Даже удивлён сейчас, что ты меня тварью кацапской не назвала, как твой отец.

– Ой, ну всё! Сашенька состроил из себя обиженку и сейчас заплачет, что мой папа его обидным словом назвал…

– Я не состраивал из себя никого, просто такое чувство, что ты сейчас сюда и войну приплетаешь, когда начинаешь на меня за русское происхождение наезжать…

– Слушай… – отвечала Оксана, – раз мы ещё в день знакомства договорились, что никакой политики, значит никакой политики! Я просто имела ввиду, что ты ведёшь себя… – почесала затылок, – стереотипно. Я же вот не хожу в вышиванке и не жру постоянно сало с луком, запивая горилкой, чтобы от меня потом воняло как от св…

– Слушай, хватит, а! – резко осёк Оксану Быков, – ты в последние дни мне постоянно претензии предъявляешь, что я, оказывается, все годы брака был и не такой и не эдакий! Я вообще порою задаюсь вопросом, ты хоть что-то хорошее про наши отношения помнишь?!

Оксана задумалась.