– Это он тебя так? – спросила Тереза, поведя головой в сторону дачи.
Ну да, глупый вопрос. Неужели призрак без головы явился бы сюда издалека, просто потому, что здесь красивее или интереснее? Конечно, она умерла здесь.
– Я его убила, – сообщила Тереза. Пусть девушка знает, что за нее отомстили. – Раздавила ему яйца, сломала челюсть, выбила глаз и порвала селезенку. А после всадила в него нож, и он сдох.
Девушка внезапно улыбнулась. Странно выглядела эта улыбка на отрезанной голове. А в следующий момент призрак исчез. Только следы света какое-то время оставались на сетчатке, пока Тереза не проморгалась.
Ильтен приехал вечером следующего дня. На той же самой машине узнаваемого розового цвета. Даже любопытно: большинство населения Тикви – мужчины, из немногих женщин еще меньше арендует автомобили, с чего бы такой девчачий окрас? Въезжая во двор, он чуть не врезался в инсталляцию, сваренную Винком из лишней арматуры и железных листов.
– Что это? – слабым голосом осведомился Ильтен у подошедшей Терезы. Он был бледен, на лбу испарина.
– Скульптура, – объяснила она.
– А нельзя ее снести? – с надеждой спросил он.
– Ты совсем с ума сошел, дубина? Это же произведение абстрактного искусства! За такие в цивилизованных местах знаешь сколько денег берут?
Ильтен покривился. С одной стороны, Тереза затронула верную струнку в его душе: деньги он ценил, и дорогую вещь просто так выбрасывать не хотелось. Но уж очень напугало его это ощетинившееся стальными иглами чудовище. Хорошо еще, не ночь, а то бы точно инфаркт заработал.
– Тереза, ну зачем оно здесь? Любители искусства не приедут смотреть экспонаты в дачный поселок. Только случайных путников отпугивать.
– Вот и хорошо! Нечего тут шастать всяким бродягам. Покрашу-ка я его люминесцентной краской, чтобы воров и забулдыг разило насмерть еще на подходе.
Ильтен застонал. Спорить бесполезно, Терезу с рельсов не собьешь. Видимо, придется ему привыкать к этому адскому монстру, стоящему на страже у ворот. Чтобы успокоить нервы, Ильтен решил думать не о том, как чудище выглядит, а о том, как дорого оно стоит.
Тереза провела Ильтена по всему дому. Он был здесь впервые. И вроде бы все, кроме монстра, ему нравилось. И роскошная ванная, и дорогая мебель, и красивые светильники. Понравилась спальня с пушистым синим ковром и гостиная с камином. Верхние комнаты, отделанные в стиле минимализма, тоже понравились.
– Вот только кто здесь будет жить? – Дом казался ему чересчур большим. – В одной комнате можно обустроить детскую, а на что вторая?
Тереза хмыкнула. Ишь, раскатал губу, детей планирует. Но принципиальных возражений у нее не было, так что хмыканье вышло незлобным.
На ужин, как обычно, притащился дед Калле. Ильтен воззрился на него непонимающе. Вызвался помочь накрыть на стол и в процессе задал вопрос:
– Это еще кто?
– Господин Калле – наш сосед. Очень милый пожилой джентльмен.
– Надеюсь, он не останется у нас ночевать? Скажу тебе, как профессионал…
– Что это не мой тип мужчины? Рино, завянь. У тебя все мысли об одном. Успокойся, дед ходит к нам не для того, чтобы меня соблазнить. Это для него давно неактуально. Просто ему трудно самому готовить еду.
– И он будет есть с нами каждый день? За мой счет?
– Авось не обеднеешь! – окрысилась Тереза. – Дед ест, как птичка. Он нам не помешает. Кому он вообще может помешать? А польза от него есть, он тут всех знает. И еще я у него лодку купила.
– Зачем тебе лодка? – снова удивился Ильтен.
– Да ты дерево! Чтобы плавать по озеру, разумеется.
Утром встали поздно после бурной ночи и, едва перекусив, с подачи Терезы отправились на озеро. Оказалось, что калитка в глубине сада ведет прямо туда коротким путем. Ею давно не пользовались, и тропка через небольшой луг основательно заросла, но была различима. Тереза отворила скрипучую створку, и спустя минут пять они уже стояли у прихваченной цепью лодки.
– Мы на этом поплывем? А где мотор?
– Протри глаза, это весельная лодка. Нет у нее никакого мотора.
– А кто будет грести? Я не умею.
– Рино, ты дебил или прикидываешься? – Глаза многообещающе сузились. – Научишься!
Ильтен готов был хоть сотню единиц поставить на то, что Тереза сама умеет грести и что никакого физического дискомфорта это у нее не вызвало бы. Но спорить бесполезно. Пока она не разозлилась, можно было пытаться подобрать какие-то логические аргументы, только не сейчас, когда выражение зеленых глаз предвещало беду при любой неосторожной реплике. Он наклонился, сорвал большой красный цветок, через заросли которых они сюда шли, протянул ей.
– О-о? – растерянно улыбнулась Тереза.
За все время в Тикви никто не дарил ей цветов, не только скуповатый Ильтен, но даже Маэдо, готовый дорого платить за свое счастье.
– А я уж думала, у вас не принято дарить женщинам цветы. – Она поднесла цветок к носу; он источал слабый нежный аромат.
– Не принято, – подтвердил Ильтен. – Но мне почему-то показалось, что тебе будет приятно.
– Делаешь успехи. – Она улыбнулась краешком губ. – Спасибо. Ну что, в лодку?
Еще бы она забыла о своих намерениях! Впрочем, против ожиданий, грести оказалось не сложно. Ветра не было, лодка плавно скользила по озеру.
– Хочу купаться, – заявила Тереза. Сколько можно отказывать себе в таком простом желании?
Ильтен посмотрел на нее с сомнением.
– Погода прохладная, да и вода – не молоко. Вымокнешь, простудишься.
С этим она была, в виде исключения, согласна. Сопли Винка еще не изгладились из памяти.
– Так мы разденемся, – предложила она. – А потом вытремся моим палантином, всего и дел-то.
– Будешь раздеваться? А вдруг кто-то смотрит?
– Да кому тут смотреть? – рассмеялась она. – Во всем поселке три с половиной двора заселены, и жители сидят по домам, как приклеенные.
– Говорят, тут маньяк орудовал. – Ильтен все не решался дать добро.
Тереза чуть не плюнула. Слышал звон, да не знает, где он!
– Маньяк давно мертв, – отмела она все возражения и принялась стягивать блузку. Ничто и никто не помешает ей наконец искупаться!
Далеко не все жители Риаведи сидели по домам. Хэнк, тот давно не спал и планы имел серьезные. Он все-таки решил выбраться на озерную охоту и придумал, как это сделать. Лодку он нашел на берегу пару дней назад. Все, что нужно – перепилить цепь, которой она пристегнута. Он выписал из города бензопилу, и вчера ее доставили. Закинув ружье в чехле за спину и таща бензопилу в руках, Хэнк решительно топал по берегу к заветной цели.
Внезапно по ту сторону луга, где виднелись заборы крайних домов поселка, открылась калитка. Он и не знал, что там калитки имеются. Свидетели были Хэнку совершенно ни к чему, но куда спрятаться на открытом месте? Он ругнулся и присел, так что камыши скрыли его с головой. При этом задница оказалась в холодной воде, а бензопилу пришлось держать на вытянутых руках. Ужасно неудобная поза!
Тут он ругнулся еще раз, так как фигура, направляющаяся к берегу, принадлежала госпоже Ильтен. А за ней следовал муж – Хэнк упустил момент, когда он приехал, но господин Ильтен был узнаваем. Пары минут хватило, чтобы понять: горе-охотник снова обломался. Ильтены подошли к лодке, жена отомкнула замок, муж столкнул суденышко в воду. Хэнк замычал от обиды. И не смоешься, пока они куда-нибудь не урулят.
Лодка поплыла прочь от берега, и Хэнк осторожно сменил позу. Пятясь на четвереньках и стараясь не шевелить камыши, он выполз на сравнительно сухое место – туда, где вода стояла не по колено, а лишь чуть увлажняла почву. Аккуратно сел – чего уж, все равно вымок, – расстелил куртку, положил на нее бензопилу и принялся ждать, когда же Ильтены уберутся. Как назло, те торчали посреди озера, никуда не двигаясь, словно у них не было никаких дел. Хэнк расчехлил ружье и, глянув в оптику, тихонько крякнул. Ильтены плавали вокруг лодки в чем мать родила, смеялись и брызгали друг в друга водой. А потом залезли в лодку, и началось такое, что только в интернет-кафе и увидишь. По-хорошему, надо было бы отвернуться, но разнузданное зрелище притягивало взор, и Хэнк, браня себя за слабоволие, продолжал пялиться в оптический прицел, пока лодка не поплыла обратно.
Тут он спохватился. Поспешно убрал ружье и прикинулся элементом пейзажа. Может быть, Ильтены пришвартуют свою лодку и быстро уйдут, и он наконец сможет воспользоваться бензопилой и обрести желанный приз? Беседуя, они вылезли из лодки, подтащили ее к берегу, и госпожа Ильтен замкнула цепь.
– Не боишься оставлять здесь без присмотра? – спросил господин Ильтен. – Вдруг уведут? – Умный мужик, надо отдать должное.
– Да кто позарится? – Госпожа Ильтен махнула рукой.
А баба – дура, подумал Хэнк. Вот сейчас закроет за собой калитку, а он тут как тут: вжик-вжик, и лодка – его.
Подбоченившись, госпожа Ильтен по-хозяйски разглядела лодку, кивнула сама себе и добавила:
– А если кто-то посмеет, под землей найду, за мной не заржавеет. И ноги из жопы повыдергаю. Пусть выкусит!
И таким холодом повеяло от ее обещания, словно зохен прошипел. Хэнк поежился и взял слова обратно. Она не дура, нет. Она вовсе не зря уверена, что на ее лодку никто не покусится. Уж во всяком случае этим несчастным будет не Билле Хэнк. Перед глазами стоял ее боевой танец во дворе. Абсолютно незачем подавать этой зохенке повод для конфликта. И вообще красть лодки нехорошо, вспомнил он. Соблюдать закон и приличия вояке было трудновато, не создан он для мирной жизни. То ли дело на войне: поставили боевую задачу – выполнил – молодец, и никто не придерется, что ты нарушил правила движения или жилищный кодекс. А тут шагу не ступи… Проводив Ильтенов глазами, Хэнк со вздохом поднялся и свалил подобру-поздорову.
А не поговорить ли с господином Ильтеном, осенило Хэнка. Мало ли что жена у него шарахнутая, сам он казался вполне адекватным. Неужели он не уступит лодку на пару дней в декаду? Особенно если он, Хэнк, пообещает подкидывать дичинки к обеденному столу.
Но чтобы поговорить с Ильтеном, с ним надо где-то встретиться. Соваться незваным в его дом Хэнк зарекся. Опять напорется на госпожу Ильтен, ну ее. И тут его взор упал на жену. Вот он, выход. Она женщина, если заглянет в чужой двор, это ее ни к чему не обяжет, а его – тем более.
– Лика! – гаркнул он. – Поди сюда!
– Да, Билле, – пискнула она, отвлекшись от младенца.
– Пойдешь сейчас в дом номер 12, – велел он. – И пригласишь к нам господина Ильтена.
– Господин Ильтен придет в гости? – В глазах вспыхнула радость.
– Когда ты научишься вести себя как следует? – рявкнул он и замахнулся, но передумал. Донести до глупой бабы мысль важнее. – Не придет, если ты не сделаешь так, как я говорю! Пойдешь туда и спросишь, не соблаговолит ли господин Ильтен пожаловать ко мне на вечерний чай и сигареты с Т3. Именно так спросишь, поняла?
– Да, Билле. – Лика торопливо закивала, округлив глаза.
Дачный воздух отличался от городского примерно так же, как воздух Т5 от Т1. Ильтена с непривычки после обеда потянуло в сон. А когда он проснулся, Тереза сообщила:
– Пока ты дрых, приходила Лика. Между прочим, взвизгнула, когда нашу скульптуру увидела.
– Госпожа Хэнк, – поправил он.
– Она не перестала быть Ликой оттого, что вышла замуж, – отмахнулась Тереза. – Лика передала, что Хэнк приглашает нас на вечерний чай и сигареты.
– Нас? – недоверчиво уточнил Ильтен. – Она сказала «нас»? На сигареты? Либо она еще большая растяпа, чем я предполагал, либо ты что-то перепутала.
Тереза поморщилась. Конечно, Лика сказала, что ее муж пригласил господина Ильтена. Тереза просто сочла, что это несущественно.
– На чай нас могли бы пригласить вдвоем, – терпеливо, как всегда, объяснил Ильтен. – Но на сигареты – нет. Это значит, зовут только меня.
– Ты же не куришь!
– А это неважно. Упоминание сигарет – просто знак, что зовут только мужчин.
– А женщины у вас все как одна некурящие? Я видела, что кое-кто из невест курил.
– И это тоже неважно.
Нет, его с толку не собьешь. Тереза вздохнула.
– Я знаю, о чем хренов Хэнк хочет договориться за моей спиной. О лодке. Даже не думай ему уступить! Лодка – моя.
– Тереза, у женщины не может быть собственности.
– Плевать! Объясняйся с ним, как хочешь. Главное, чтобы он уяснил: если ему нужна лодка, пусть приходит ко мне лично и вежливо просит.
Кто перед кем извиняться будет?
Лика тщательно припудрила синяки, но со свежей царапиной прямо под глазом ничего сделать не могла. Хоть вообще вуаль не снимай. Попросить Билле обрезать ногти? Еще хуже получишь за то, что посмела ему указывать.
Они сидели в саду под навесом, пили чай и говорили о какой-то лодке – Билле и господин Ильтен. Господин Ильтен совсем не изменился: такой же красивый, стройный, элегантно одетый… Не то что Билле. Лика вспомнила первую встречу с мужем. Это был как ушат холодной воды после сна. И почему все произошло так быстро – с того момента, как господин Сантор привел ее на порог господина Ильтена, и до того, как Билле увел ее оттуда? Как бы она хотела подольше остаться у господина Ильтена! Правда, там были какие-то нудные компьютерные анкеты, но зато сам он – такой внимательный, ласковый… А потом – к этому грубому и злому Билле. Ну, где тут справедливость?
Вытирая слезы, она подошла к кроватке сына, покачала его. Тоже толстый и крикливый, как папа. Единственная радость в ее жизни. Пока что. Чего доброго, вырастет – сам ее бить будет. Отец явно не научит беречь маму. Определенно нет справедливости на свете.
Она вышла в темный сад. Господин Ильтен прощался у калитки. Они вежливо раскланялись, Билле прошел в дом мимо Лики, не заметив. Вот и все, подумала она. Несколько секунд она стояла, рассеянно глядя вдаль, потом, повинуясь неосознанному порыву, выскользнула за калитку, бросилась вслед.
– Господин Ильтен! Подождите!
Он остановился, оглянулся. Сердце замерло. Какой милый, знакомый взгляд!
– Я что-то у вас забыл? – спросил он.
– Да… то есть нет, – заплетающимся языком прошептала Лика. – Постойте со мной немножко, пожалуйста.
– Зачем, госпожа Хэнк?
Он говорил с ней, как чужой. А ведь прошло всего чуть больше года!
– Вы не помните меня? Но ведь мы…
Идиотское положение, думал Ильтен, стоя посреди дороги перед маленькой госпожой Хэнк, прикрывающей шелковистыми серыми волосами правую половину лица. Она, должно быть, считает, что секс между ними к чему-то его обязывает. И чему он только учил глупышку? Жаль ее, видно, с мужем ей несладко, но он не имеет права проявлять свою жалость.
