Наташа
Григорий Камлюк
Эта фантастическая повесть рассказывает о невинном существе – маленькой красноухой черепашке, которая совершенно случайным и невероятным образом выросла до размеров человека и приобрела способность мыслить и чувствовать. Очнувшись после превращения на свалке, она пытается выяснить у местных обитателей, что это происходит в ее голове. Но окружающие, увидев ее, лишь вопят от ужаса и пытаются убить. Ей остается только вернуться туда, где ее любили, – к своей хозяйке, маленькой девочке, у которой она жила. Удастся ли черепашке разобраться с новыми эмоциями? Примет ли ее девочка? И останется ли невинное существо таким же невинным?
Григорий Камлюк
Наташа
Предисловие
Привет, дорогой читатель! Не хочу показаться фамильярным, но раз я делюсь с тобой своими, в некоторой степени сокровенными мыслями, то считаю «Привет!» более чем уместным. И не хочу показаться льстивым, но раз ты взялся прочитать эту повесть, то для меня ты дорог. Ну и раз уж ты это читаешь, то ты точно читатель. Хотя я бы на твоем месте обратился к психологу, раз ты решился на это.
Я не являюсь профессиональным писателем и никогда не учился этому ремеслу, даже не смотрел видеоуроков на Ютубе. Более того, я не являюсь писателем-любителем. Все, что я когда-либо писал, – небольшие статьи в сообществах в социальных сетях. Часто мои статьи модераторы помечали хэштегом «биопроблемы», до сих пор не понимаю почему. Хотя после публикации «Наташи» меня, наверное, уже можно отнести к категории любителей? Было бы здорово отнести себя к кому-либо спустя тридцать один годик, вот уже почти тридцать два.
Эта повесть планировалась вовсе не как повесть, а как сценарий для B-movie, который я хотел снять. B-movies – это такая категория низкобюджетного жанрового кино, которое я люблю всем сердцем. Ну и на которое я смог бы насобирать денег, наверное… Но вылилось это в то, во что вылилось. Перо понеслось в пляс, и я не стал его останавливать. История приобрела посыл и смысл.
Эту повесть до публикации я показывал только своей жене. Моя супруга не то чтобы любитель чтения, но ближе ее у меня никого нет. Да и покажи я книгу кому-то другому раньше нее – меня ждал бы грандиозный скандал. Даже в процессе написания я не показывал ей ни строчки. Лишь однажды она увидела название и спросила:
– Что это еще за Наташа такая? Почему не Света? – так зовут мою жену – Света, но звать по имени мне ее нельзя, такие дела.
В ответ я лишь долго смеялся. Она прочла мою повесть полностью, и вот какие диалоги у нас происходили:
Она: Я бы изменила начало: мне кажется, ты пишешь про нас.
Я: Здесь абсолютно вся история, места и персонажи вымышлены.
…
Она: Мне кажется, я начну пить после прочтения… Я так и знала, что будет какая-то жесть… Интересно, что дальше и кто еще появится. Вот ты пишешь про Антона, а при этом сам пьешь… У меня такое ощущение, будто я читаю какого-то неизвестного мне автора. Не представляется, что это пишешь ты…
…
Она: Я прочла. Конец, конечно, просто пипец.
Я: А эпилог ты поняла?
Она: Эпилог – это г**** какое-то. Я ничего не поняла, два раза перечитывала. Всю книгу понимала, а тут ерунда какая-то.
Я: Давай вместе прочитаем.
Она: Аааа, вот теперь понятно. Значит, надо было еще несколько раз прочитать.
Я: Ну а в целом как?
Она: Мне понравилось, очень легко читается и можно прочитать за пару часов. А еще захватывает, интересно, что будет в следующей главе.
Желаю приятного чтения!
Григорий Камлюк
Глава I
Черепаший город
В городе М, в доме номер 88, в трехкомнатной квартире 11 по улице К жила молодая семья. Мама, папа и их маленькая дочка – прелестная, светло-русая, кучерявая, с большими голубыми глазами девочка, ей недавно исполнилось пять лет. Они жили с бабушкой и дедушкой – родителями мамы девочки. Квартира принадлежала бабушке. Хотя, если сказать совсем правду, то квартира принадлежала дедушке, так как он получил кредит от работы и платил за это жилье. Но бабушка почему-то все равно настаивала на том, что владелица квартиры именно она, и диктовала всем свои условия проживания в ней. Дедушка был послушным и ничего не мог ей возразить. Вот и мы не будем.
Маленькая девочка очень сильно хотела домашнего питомца – кошку или собачку, ну или на крайний случай маленького хомячка.
– Вот такуууусенького! – говорила она и показывала пальчиками размер воображаемого хомячка.
Она видела в гостях у своих друзей всех этих пушистых и веселых зверят. Постоянно смотрела мультфильмы с животными: «Балто», «Лис и Пес», «Леди и Бродяга», «Зверополис», «101 далматинец», «Коты-аристократы» и тому подобные. Каждый день она просила маму и папу подарить ей кого-то, обещала, что сама будет кормить, выгуливать и мыть своего питомца, убирать за ним. Но родителям приходилось отказывать, так как бабушка была категорически против: она не любила животных. Говорила, что они устраивают беспорядок, портят вещи да и просто воняют. При этом она любила внучку. Однако прорваться сквозь восприятие мира старого человека, консервативные взгляды и упрямство оказалось для молодой семьи непосильной задачей.
И вот однажды, наперекор всем этим запретам и установкам, мама девочки купила в пешеходном переходе маленькую красноухую черепашку. Мама посчитала, что это не сильно разозлит бабушку, ведь черепашка будет жить в аквариуме и не сможет свободно гулять по квартире и наводить беспорядок, которого в квартире так не приемлют. К тому же новая питомица была совсем крошечной, не больше грецкого ореха, и легко умещалась на маленькой детской ладошке. Мама оказалась права. Конечно, она столкнулась с некоторым недовольством и ворчанием бабушки, но искренняя радость маленькой девочки, ее горящие глаза и заливной смех смягчили и свели возможный конфликт на нет.
В первые дни девочка не выпускала черепашку из рук. Бегала вместе с ней по квартире, проводила экскурсию: где в доме ванная, где туалет, где кухня и что там делают. Недавно девочка выучила свой адрес и частенько повторяла его черепашке. Она познакомила свою новую питомицу со всеми родными и со всеми игрушками. Кормила ее специально купленными сушеными червячками, выпускала побегать на ковер, смеялась от того, как та ползает, в общем, была с ней не разлей вода.
Папа предложил дать черепашке имя. Он был не особенно оригинальным и включил песенку певицы Натали про морскую черепашку. Припев пелся так:
«Морская черепашка
по имени Наташка.
С очками из Китая,
Такая вот крутая.
Морская».
Девочке очень понравилась эта песенка. Так черепашку и назвали – Наташа.
– Наташа, Наташа! – целыми днями разносилось по квартире. – Наташка, посмотри! Посмотрите на Наташу, ха-ха-ха! Как она смешно кушает!
Поначалу крохотная головка Наташи ловко втягивалась в мягкий и хрупкий панцирь: ее пугал каждый шорох. Но постепенно любопытная животинка все больше держала голову прямо и будто изучала все вокруг. Сложно было сказать, понимает ли Наташа девочку, но со стороны казалось, будто понимает. Она не сводила с девочки глаз, когда та говорила с ней. Если в комнате был кто-то еще, кроме нее, черепаха все равно смотрела только на девочку. А когда питомицу выпускали побегать, она бежала только к девочке и из ее рук никогда не вырывалась. На руках Наташа могла даже уснуть, уткнувшись носом куда-нибудь в теплый уголок тела девочки. Складывалось впечатление, будто Наташа любит ее. Правда, до сих пор ученые спорят о наличии чувств у животных и не могут однозначно утверждать, что это не инстинкты в той или иной степени. Вот и мы не будем.
Примерно через недели две интерес девочки к черепашке начал пропадать. Она все реже играла с ней. Забывала покормить – за этим начали следить родители. Когда Наташу выпускали побегать, девочка не обращала на нее внимания. Бабушка стала больше ворчать и раздражаться этому: Наташа жила в воде, и после ее перемещений по полу оставался мокрый след.
– Фу! Какая гадость! – говорила бабушка.
Черепашке забывали менять воду в ее домике – прозрачном тазике с несколькими цветными камушками: до покупки аквариума пока не добрались. Наташа стала более вялой, практически не проявляла активность, много спала и мало ела, иногда даже отказывалась от еды. Из-за отсутствия интереса к черепашке всех членов семьи никто не придал этому большого значения.
И вот однажды днем мама и папа заметили, что черепашка и вовсе перестала двигаться. Они тормошили ее, подсовывали к носу еду, но безрезультатно. Родители девочки решили, что Наташа умерла, завернули ее в салфетку и выбросили в мусоропровод. Девочке сказали, что Наташа нашла свою семью и ушла с ними в Черепаший город – город, где все дома похожи на огромные панцири и черепашкам не нужно больше мучиться и таскать свой дом на спине. Девочка не придала этому особого значения: в момент, когда она услышала эту новость, она была увлечена игрой с куклами, а играть с черепахой ей уже давно расхотелось. Она лишь сказала «Классно!», когда услышала про дома-панцири.
Если бы родители уделяли больше внимания Наташиному состоянию, если бы девочка сама следила за своей питомицей, как и обещала, они могли бы прочитать в интернете некоторую информацию. Например, что черепахи впадают в спячку, если температура окружающей среды опускается ниже 26 градусов по Цельсию: как раз наступила осень, и в квартире похолодало. Чтобы такого не происходило, специальную среду для них нужно создавать – покупать аквариум с лампой и фильтрами для воды. Но так как Наташа жила в простом тазике с водой, а на дворе уже было прохладно, она замерзала по ночам. Так со временем и уснула.
Пролетев с десяток метров в мусоропроводе, Наташа упала в мусорный бак. Она все так же спала. Во сне ей казалось, что она слышит заливной смех своей девочки. С верхних этажей люди продолжали выбрасывать мусор, он падал рядом с Наташей и иногда задевал ее. Ее лапки были изранены в нескольких местах, но хрупкий панцирь каким-то чудом сдерживал тяжелые удары. Один из мусорных пакетов попал прямо в нее, он прорвался, из него вытекли протухшие отходы и обволокли черепашку.
На мгновение она очнулась, лишь слегка смогла пошевелить головой, но сразу же снова уснула. Наташа попала в еще более холодное место, но при этом влажное, как бы иронично это ни звучало. Дело в том, что красноухие черепахи не могут долго находиться в сухой среде без воды. А среда в мусорном баке была как раз довольно сырой, пусть и зловонной, но все же помогала поддерживать в животном жизнь.
Пролежала она так до раннего утра. Утро было прохладным и туманным, из-за многоэтажек выглядывали красные лучи рассвета, рассеивавшиеся в облаке тумана. И, как в любое другое утро, за мусором приехал мусоровоз. Он приблизился к первому подъезду. Из кабины еще движущейся машины вылез мужчина и, свесившись на одной руке, подкуривал зажигалкой сигарету, зажатую в зубах. Его лицо было испещрено глубокими морщинами, а цвет кожи был каким-то серо-желтоватым. Среди его седых волос все еще встречались и темные волоски, напоминая о настоящем некогда цвете волос. При этом о нем нельзя было сказать, что он старый человек. Похоже, в юношестве свернул не на ту тропинку.
Подкурив сигарету, он спрыгнул с движущегося мусоровоза и надел рукавицы. Мужчина был довольно ловок и жилист, в его движениях чувствовалась уверенность, сила и твердость, видно было, что он знает свое дело. Каждое действие отработано: ни на секунду он не остановился и не замешкал. Он подбегал к дверям подъезда, за которыми стоял мусор, выкатывал огромный мусорный бак к машине и цеплял его за подъемные клешни. Мусоровоз поднимал бак, высыпал мусор в свой контейнер и опускал обратно к мужчине. Тот так же ловко его отцеплял, закатывал обратно и бежал дальше, буквально бежал.
В доме было восемь подъездов, и все восемь мужчина обежал с сигаретой в зубах, даже не запыхавшись. Видимо, одной сигареты хватало на обслуживание одного дома, ровно на восемь мусорных баков. Он вернул последний бак на место, в него же выплюнул дотлевающий бычок и, сняв перчатки, запрыгнул в машину. Наташа была как раз в восьмом баке, а теперь продолжала свою спячку в баке мусоровоза.
К счастью, если можно так выразиться в такой ситуации, дом, который обслуживал мусоровоз, был последним по плану, и кузов был набит мусором доверху. Черепашка оказалась почти на самом верху мусорной кучи, и ее не раздавило под тяжестью остального содержимого. Ей предстояла долгая дорога за город – на свалку номер четыре. За время своего невольного путешествия, которое началось прошлым вечером свободным падением в мусоропроводе, у Наташи появились новые ранки, а старые воспалились из-за контакта с отходами. Но она все так же крепко спала.
Спустя два с половиной часа мусоровоз прибыл на свалку. И теперь ему предстояло высыпать содержимое кузова вниз с уже насыпанной и утрамбованной горы мусора. Медленно, задним ходом со звуковым сигналом, машина подъехала к краю горы и начала поднимать кузов. В этой ситуации ранее озвученная удача, что кузов уже был полон мусора, обернулась в другую сторону. Наташа была наверху и из-за этого слетела в яму с верхним слоем мусора, все остальное содержимое накрыло ее.
От тяжелых ударов у черепашки треснул панцирь, на голове образовался глубокий порез, который лишил Наташу левого глаза. Она очнулась от ужасной боли, в правом глазу ее читалась агония и страх, лапки и хвостик судорожно дергались сами собой, она не могла ничего сделать: судороги охватили каждую мышцу ее маленького тела. Она потеряла сознание. Ее крошечное сердце продолжало биться. Казалось, работать ему оставалось совсем недолго, но оно все не останавливалось.
Наступила ночь. На небе не было ни облака, луна светила ярко, освещая холмы мусорных просторов. Вдали, на подъезде к свалке, виднелись огни приближающегося по извилистой дороге грузовика. Обычно ночью мусор никто не возил, лишь иногда, когда машина ломалась и ремонтировалась в течение дня. И чтобы не оставлять мусоровоз на стоянке источать неприятные запахи, водителям приходилось отправляться на выгрузку ночью. Но этот самосвал не принадлежал городским службам, на нем не было специальных обозначений, на нем вообще не было никаких обозначений. Вместо мусорного бака у него была бочка.
Машина остановилась у въезда на свалку, из нее вылез водитель и пошел в сторону сторожки. Он постучал в дверь, которую открыл сторож. Водитель грузовика ни слова не говоря протянул ему конверт, тот его взял и тоже молча закрыл дверь. После этого поднялся шлагбаум, преграждающий въезд, и машина въехала на территорию.
Проехав как можно дальше от въезда, водитель подвел самосвал к краю мусорной горы. В этот раз он вылез из машины в защитной маске от химикатов, на руках были надеты длинные, по локти, резиновые перчатки. Он подошел к бочке и отвел от нее сливной шланг к краю горы, открыл вентиль. Из шланга медленно начала выливаться очень тягучая зеленая жидкость. Вязкостью она напоминала мед, от нее исходило ярко-зеленое свечение с ужасным запахом. При контакте с мусором она его частично разъедала, слышалось сильное шипение, и в воздух поднимались клубы пара. На несколько метров вокруг все заволокло зеленым светящимся туманом. Через час грузовик выехал из тумана, разбив его зеленую стену.
Жидкость была настолько едкая, что спустя пару часов разъела слой мусора, накрывавший Наташу. Она обволокла ее израненное тельце. Красный цвет ранок Наташи стал сменяться зеленым, ее тело стало впитывать в себя этот яд. В месте, где раньше был ее глаз, образовалось нечто вроде воронки, а через трещину в панцире впитывалось больше всего жидкости. Черепашка начала биться в конвульсиях, рот открылся неестественно широко, словно она кричала от боли. У Наташи кольнуло под панцирем, перед глазами появилась ее девочка, тянущая к ней ручки. Затем эхом раздался звонкий смех в голове, и все резко исчезло. От болевого шока Наташа впала в кому.
Глава II
Любопытство
Прошло два дня с того момента, как на Наташу вылили зеленую жидкость. Черепашка медленно приходила в себя. Голова болела так, как болит голова человека с жутким похмельем. А земля, казалось, уходит из-под ног. Земля на самом деле уходила из-под Наташи: ее куда-то волокли двое неизвестных мужчин. Она лежала брюхом вниз, ее тянули за задние лапы. Голова волочилась по земле и ударялась о мусор, от этих ударов Наташа и начала приходить в себя.
Ее тащили, а не несли, потому что нести такую огромную тушу не представлялось возможным. За эти два дня комы черепаха значительно прибавила в размерах. Ее рост теперь составлял около двух метров. На лапах выросли гигантские когти, хвост стал длиннее, из него вылезли шипастые наросты. Панцирь оказался твердым и грубым, словно сделан был из камня, а рельеф на нем будто выдолбили кирками и кувалдами. Трещина на нем затянулась, на ее месте была темно-зеленая полоса. Раны Наташи до конца не затянулись: их покрывала зеленая корка, из-под которой в некоторых местах вытекал зеленый гной. Правый ее глаз стал алого цвета, словно был залит кровью, на месте левого образовалось тусклое зеленое свечение. Окружающий мир ей виделся словно через фильтр 3Д-очков. Красные полоски на голове стали более тусклыми, огромный костяной клюв теперь был вместо ее былого рта.
Мужчины разговаривали, один из них сказал:
– Ты когда-нибудь видел такую хреновину?!
Это был мужчина среднего роста, весь седой, с длинной грязной седой бородой, от него знатно воняло. На нем были желтые резиновые сапоги, свитер с высоким горлом – когда-то этот свитер был белого цвета, – поверх него была надета потертая кожаная куртка на несколько размеров больше. Все эти вещи повидали жизнь, как и их владелец. Звали его Иван, жил он здесь, на загородной свалке номер четыре.
– Никогда… – задумчиво ответил второй – мужчина лет сорока, примерно на два десятка лет моложе своего товарища. Нестриженные русые волосы торчали во все стороны из-под заношенной кепки восьмиклинки, лицо украшала недельная щетина и фингал под левым глазом, что на днях ему поставил прохожий, у которого он настырно просил мелочь. Одет он был в старые, поношенные берцы, вельветовые брюки и коричневое пальто, траченное молью. Звали его Василием, но все называли его Шелби, потому что именно так он всем и представлялся. Такое прозвище он решил взять у героя своего любимого сериала «Острые козырьки», который он смотрел до того, как попал на загородную свалку номер четыре. Главный герой сериала был чрезвычайно умен, хитер и хладнокровен. Чего нельзя было сказать о Василии.
– Ну и хрен с ней! Нам этого мяса надолго хватит. Можно сделать черепаший суп, ну как эти, как их там? Узкоглазые, короче. Хе-хе-хе! – засмеялся Иван, а вместе с ним хихикнул второй.
– Слушай, Ваня, а все-таки, откуда она могла взяться, да еще и такая огромная? – спросил Шелби.
– Не знаю, Шелби, эта хреновина похожа на черепаху, только гораздо больше и уродливее! – ответил Ваня. – Лично мне похер! Я жрать хочу!
– Ладно, без разницы, – согласился Шелби.
Сначала Наташа их не понимала, но слушала внимательно. Тем временем головная боль понемногу утихала. Раньше человеческая речь для нее была чем-то вроде шума, а теперь она начала понимать ее. Вот только не понимала, о каком мясе они говорят и о какой большой уродливой черепахе. У нее появилось желание об этом разузнать – любопытство, бессознательное стремление к познанию – странное ощущение, ей до этого не знакомое. Ее костяной клюв начал открываться и закрываться, из него послышались неразборчивые звуки.
Ваня и Шелби остановились, бросили лапы черепахи и медленно обернулись. Они не видели ее головы: она была скрыта за панцирем. И вдруг из-за панциря они услышали:
– Шшшшшшштооооооо… шшшшшштоооооо? – вырвалось из черепашьей глотки. Голос был хриплым, грубым и низким. Голос этот поверг Ваню и Шелби в ужас, леденящий страх пронзил их тела, и мурашки побежали по коже.
– Шшштоо за чеееереееп… чееерееепааахаааааа? – Наташин мозг анализировал все, что она услышала за свою короткую черепашью жизнь. Откуда-то из дальних уголков ее разума выпрыгивали слова и вставали в нужном порядке. Раньше она слышала их от людей как набор непонятных звуков, а теперь мозг обрабатывал и расшифровывал эту информацию.
– Какого черта, Ваня?! Она живая! – Шелби медленно посмотрел на Ваню.
– То, что эта гребаная туша говорит, тебя не смутило? – ответил Ваня, все еще глядя на черепаху.
