Риска Волкова "Харэль Милк пришел за мной. Фея воды"

Харэль Милк пришел за мной. Фея воды
Риска Волкова

Какой он – мужчина, которого поглотила тьма? Мужчина, одержимый жаждой мести настолько, что решился связать свою судьбу с девушкой из другого мира, надеясь, что та его сумеет убить, вырвать из объятий хаоса, когда он обезумеет? Этот мужчина оказался не тем, за кого себя выдавал. И этот мужчина, похоже, одержим мной.

Риска Волкова

Харэль Милк пришел за мной. Фея воды

Пролог

Дзынь–дзынь–клак… Дзынь–дзын–клак… Дзынь–дзынь–та–та–там…

Харэль Милк прикрыл глаза, слушая чарующую музыку, которая доносилась из странного ящика на деревянных ножках. В нем крутилась под иглой черная округлая пластина. Никогда прежде он не видел подобного устройства и не слышал такой музыки, и теперь замер, чувствуя, как в его душе что–то переворачивается от каждого звука.

Мелодия закончилась. В комнату зашел грузный мужчина в странной растянутой одежде. Он почесал бороду и, наклонившись, вынул пластину, засунул ее в плоскую папку, а после присел на корточки, выбирая среди сотни других таких же… Одну из них он достал, повертел в руках и поставил взамен предыдущей, приподняв иглу, а потом опустив ее снова.

Заиграла другая музыка. Более живая, уверенная… Харэль различил звуки фортепиано, скрипки, виолончели…

Хозяин удивительного инструмента не видел его, мага надежно скрывал полог невидимости.

– Тимур! – донесся из другой комнаты женский голос. – Тимур помоги мне открыть банку!

– Иду!

Незнакомец ушел.

Харэль подошел ближе. Задумчиво склонил голову, прикоснулся пальцами к темному дереву. После взмахнул рукой, рассыпая вокруг инструмента темно–сиреневую искрящуюся пыль. Она окружила и его, и папки с пластинами. Музыка продолжила играть, хоть и инструмент вдруг и все пластинки сделались крохотными и перекочевали к мужчине в карман длинного, расшитого золотом плаща.

Он вышел из комнаты, прошел незамеченным, как и прежде, в коридор, а после заглянул в приоткрытую дверь, за которой царил полумрак. Кивнув своим мыслям, он осторожно зашел внутрь.

Лишь тусклый свет странного ночника в виде мишки сиял неподалеку от кроватки, в которой дремала кроха. Она сладко спала, сжав ручки в кулачки.

Харэль Милк подошел ближе. Склонился к ней, светлые пряди длинных волос чуть коснулись ее лба. Девочка смешно сморщила нос, а после чихнула.

Харэль улыбнулся. Тепло и нежно.

– Спи спокойно, малышка… Наша встреча еще нескоро.

После этого мужчина щелкнул пальцами, и над головой девочки появился сияющий синим светом кристалл. Он закружился над ребенком, а после, коснувшись ее лба, исчез.

– Прости, кристалл с магией воды было украсть проще всего из Хранилища фей, – прошептал он. – Ты же сумеешь совладать с любой магией. Совладать, чтобы когда–то остановить меня… Спасти мой мир от чудовища, которым я стану.

Харэль горько усмехнулся, а после сложил обе ладони в сложный пасс. Между его пальцами закружилась густая тьма. Она окутала девочку, спеленала с ног до головы. Широко распахнув глаза, кроха проснулась и закричала.

– Тимур! Проверь девочку! – вновь женский окрик, а потом шаги.

Харэль Милк отступил назад. Туман из тьмы растворился, будто его и не было. Все прошло так, как и должно было быть.

Ее отец подошел ближе.

– Эй! Ну ты чего опять расплакалась? А? Чего проснулась?

Мужчина огромными ручищами достал ребенка из кроватки, прижимая к себе и убаюкивая. А после вдруг в ужасе едва не упал.

– Ле–е–ен! Лена–а–а! У девочки что–то на ручке! Она поранилась!

Женщина, ослепительно красивая, черноволосая, в темно–багровом шелковом халате вбежала в комнату, на пути зажигая какой–то странной кнопкой свет.

– Где?! Моя маленькая, что случилось?!

– Вот! Вот, видишь! – мужчина поднял ручку ребенка, показывая своей женщине метку, которую оставил Харэль Милк.

Оставил, для того, чтобы девочка, за которой он пришел, спустя время обязательно вернулась к нему.

– Здесь будто какие–то символы.... – прошептала она. – Будто их выжгли! Буквы, видишь?!

– Выжгли?! Кто мог это сделать, Лена?! Наверное, просто она поранилась…

– Да нет же! Я вижу буквы! “Х” и “М”.

Харэль вздохнул. Чуть прикрыл глаза, после коснулся рукой медальона на своей шее. Пора прощаться… А он ведь так и не узнал, как ее зовут…

Улыбнулся. Что ж. Так даже лучше. Яркую вспышку эти люди уже не могли не заметить, и последнее, что Харэль Милк увидел, это их удивленные и испуганные взгляды. После же он был уже далеко.

Глава 1

– Эй, Джес! Пойдешь сегодня на вписку к Саньку? – окликнул меня Ромка.

Нахмурилась.

– Наверное, нет. Самодуров столько домашки задал, что я, боюсь, с его любовью ко мне, я просто не сдам, если в очередной раз ничего не сделаю.

Рома разочарованно вздохнул.

– Да ла–а–а–адно! Не заливай! Ты же того… Должна быть гением! Всю домашку за пять минут делать!

– Ага! С чего это?! – нахохлилась я.

– Как это с чего? Тебя же молния шаровая в детстве шарахнула! – заржал друг. – А все шарахнутые того! С суперсилами.... Ты сама шрам показывала недавно…

– Ну да. Мечтай… – фыркнула я.

– Короче, не придешь? – принял горькую действительность мой друг.

Я покачала головой.

– Нет.

– Ну, ок. Я передам, что ты хотела, но не смогла.

– Спасибо.

Мы расстались у ворот института. Ромка побежал через парк, а я пошла к остановке. Спустя десять минут подошел мой сто пятый рейсовый автобус. Народу было немного, и я, заняв удобное место у окна, окопалась в смартфоне, просматривая сообщения в институтском чате. Стас с Игнатом из параллельной группы сегодня снова устроили потасовку на перемене…

– Следующая остановка – “Институт экологии”, – сообщил бодрый голос и я, подхватив рюкзак и сунув смартфон в карман куртки, поспешила к выходу.

Зайдя в подъезд своего дома, зазвенела ключами. В нос почти сразу же удалил запах сырости. Нашу аварийную пятиэтажку, в которой я прожила все свои двадцать лет, похоже никогда не снесут… Все временное всегда превращается в самое что ни на есть постоянное.

Открыла дверь квартиры. Поставив рюкзак, стянула с себя куртку и сапоги.

– Джес, это ты? – поморщилась, услышав голос с кухни.

– Да! – крикнула в ответ.

Судя по всему, дядя Саша опять пил. Вздохнула. Почему он просто не может бросить?

Прошла на кухню. Ну, конечно же. Гора пустых бутылок…

– Сходи за еще одной, а?

– Саш… Не надо так себя изводить… – попыталась я и на этот раз внять к его разуму, но получила в ответ налившийся кровью взгляд.

– Изводить?! – крикнул он заплетающимся языком. – Изводить?! Это ты меня изводишь уже десять лет! Изводишь!

Он кинулся ко мне, схватив меня больно за плечи и затряс.

– Саш, не надо, пожалуйста… Ты потом будешь об этом жалеть и плакать с утра…

– Плакать?! Я десять лет плачу! Рыдаю навзрыд, видя твое лицо, которое с каждым годом все больше похоже на ее! Видя эти твои волосы! Такие же, как у Лены! Моя сестра умерла! Умерла, утонула по твоей вине!

Почувствовала, как слезы потекли по щекам.

– Ты винишь меня, потому что не можешь их отпустить…

– Я виню тебя, потому что ты виновата! – закричал Саша. – Это ты все время тянула их к океану! Это ради тебя они решились на то путешествие! Лайнер! Круиз, е–мое! Круиз, который унес их жизни! Унес жизни всего корабля! Но ты… Ты конечно же выжила! Одна! А они… А моя сестра… А Леночка…

Он зарыдал, отпуская меня. Я тоже плакала. Не выдержав, обняла его, вдыхая отвратительный запах перегара и успокаивая того, кто причиняя боль, все же был единственным родным существом…

– Прости меня… – Саша заплакал сильнее. – Прости, девочка… Она тебя так любила… А я, дурак…

– Я не сержусь, Саш… Я и правда виновата, я…

– Да ни в чем ты не виновата! – закричал он. – Виноват во всем только я, дурак! Только я! Я не могу тебе ничего дать! Ничего, чтобы дали они! Ни денег, ни приличной одежды, ни уважения! Я вот такой вот! Грубый урод! Гад!

– Саш…

– Иди к себе… – тихо сказал он. – Мне надо побыть одному…

Вздохнула, вытирая с лица едкие слезы. Все как всегда… Саша пил с тех самых пор, как погибли мои родители. Каждый раз он винил меня, и каждый раз я чувствовала себя виноватой, хотя, что там чувствовала? Знала… Хоть и не хотела, боялась это признавать вслух. До десяти лет меня сложно было оторвать от воды… Круиз на огромном лайнере казался мне самым удивительным путешествием в мире. Родители на то время очень хорошо зарабатывали и могли себе это позволить, чтобы побаловать дочку, так об этом мечтающую.

Сашка тогда все смеялся и говорил, что лучше бы они купили на эти деньги нормальный дом… Но родители отшучивались. Мама была привязана к этой квартире и не хотела ничего менять или отстраивать для себя особняк…

Я не помню, как именно все случилось… Воспоминания того дня были отрывочными. Волны… Ужас… И толща воды, в которой я захлебываюсь… После какие–то люди трясут меня в шлюпке, закутывают теплым одеялом… И все… Дальше моя жизнь началась уже с Сашей… И с ненавистью и страхом к воде и морю, которые отняли у меня родителей.

Мой дядя любил меня, я это знала. Любил, и делал все возможное, пытаясь на свою крохотную зарплату обеспечить мне хоть какую–то жизнь… Увы, получалось это у него скверно… Плюс пристрастие к бутылкам… И истерики и наши ссоры каждый день.

Пока я училась в школе, несколько раз к нам домой приходила комиссия. И каждый раз дядя и я умудрялись их уговорить. Саша клялся, что каждый раз это – все, больше никогда… Но, как я уже сказала, нет ничего более постоянного, чем что–то временное.

Уже у себя в комнате сумела успокоиться. Открыла учебник, собираясь начать делать домашку. Пробежалась по заданию взглядом, почесала шрам на руке… Поморщилась и почесала еще раз.

– Это от стресса, – прикусила губу я, в какой–то момент начиная понимать, что уже просто раздираю кожу, как вдруг все прекратилось, а я… Упала.

– Эй! Ты чего, заболела? Иди давай вперед! Очередь ждет! – кто–то рывком поднял меня, а я, обернулась и обалдела.