Марина Антоновна Тишанская "Вы называете это автобусом?"

Наконец настал понедельник. Гравилет прибыл за мной в восемь часов утра. Я еле-еле успела встать, почистить зубы и накраситься. Конечно, стоило встать пораньше, чтобы попить кофе, но я очень устала накануне, собираясь в дорогу. Накинув поверх футболки легкую ветровку, поскольку утром было еще прохладно, я взяла рюкзак и выскочила во двор.

Пилот гравилета – лысоватый дядечка лет пятидесяти – оказался неразговорчивым. Вся поездка прошла в молчании. Я смотрела в окошко, чтобы не задремать. Мимо проносились другие гравилеты – народ спешил на работу. Дома и деревья мелькали так быстро, что действовали на меня гипнотизирующе, глаза слипались сами собой.

Наконец появилось здание фирмы «Зори Земли». Это оказался трехэтажный дом из мерцающего всеми цветами радуги пластиката. Рядом стояло почти такое же мерцающее сооружение типа барака, со всех сторон которого торчали какие-то железяки.

Около дверей фирмы стоял высокий мужик с вьющимися черными волосами и длинным носом.

– Привет, Новицкая! – крикнул он, и я узнала Гошку Гольдмана из нашего класса.

– Гольдман, как я рада тебя видеть! – воскликнула я, вылезая из приземлившегося гравилета.

Он подскочил ко мне и стал обниматься. В школе мы с Гольдманом особо не дружили, а сейчас я встретила его как родственника, которого много лет не видела.

– Как ты здесь оказался? – спросила я.

– Сюрприз, – улыбнулся он, – ты попала не просто на экскурсию, а на встречу с одноклассниками. Ведь двадцать лет прошло!

– Ой, и правда! – вспомнила я, – а кто же все это организовал?

Я не стала спрашивать у Гольдмана, кто оплатил мне поездку. Дело-то щекотливое, а мы не такие близкие друзья.

– По-моему, все организовала Пятакова, – сказал Гошка, – и знаешь, я тоже страшно рад тебя видеть.

Я немного смутилась и посмотрела на правую руку Гольдмана. Обручального кольца на ней не было.

– Здесь уже Летка Пятакова с мужем, – поведал мне Гошка, стараясь заполнить неловкий момент.

– Да что ты? А кто ее муж? – спросила я.

– Так Вовка же Корсаров, – пояснил Гольдман, – они сразу после школы поженились.

Тут из здания фирмы вышла модная дама в красной шляпе и в туфлях на высоченных шпильках. Одета она была в серое мини-платье из полупрозрачного креплорпета.

– Лерка! – закричала она.

– Пятакова! – ответила я.

– Я не Пятакова, а Корсарова, – поправила меня Пятакова.

– Ты классно выглядишь, – сказала я ей, и она тут же оттаяла.

– А где Вовка? – спросила я.

– Он там внутри, добивается, чтобы нас поселили в сдвоенную каюту, – пояснила Виолетта.

– А кто знает, что это за автобус, где мы будем жить? – поинтересовалась я.

– Да вот же он, – сказал Гольдман, указывая на сооружение в виде барака с железками.

– Ничего себе автобус! – заметила я, – как же он поедет?

– Он никуда не едет, – объяснил Гошка, – это же параллельные миры. Принцип передвижения по ним основан на эффекте Огородникова.

– Я, честно говоря, плохо помню школьный курс физики, – призналась я, – у меня специальность гуманитарная.

– Да тут никто физику не помнит, – успокоил меня Гольдман, – я, к примеру, только название этого эффекта помню.

Тут около нас приземлился многоместный гравилет, и из него вылезли какие-то люди. Рассмотрев их поближе, я поняла, что это Юрка Толстоухов, Марсель Маевский, Олег Кочетков и Сеня Протасов. Сзади всех вышагивал Веня Рыбаков.

В общем-то все были узнаваемы. Марсель отпустил длинные волосы и надел какую-то малиновую фуфайку. А поверх воротника голубой шарф. Мне вспомнился художник из детской книжки про Незнайку. Он там выглядел так же.

Юрка опровергал свою фамилию. Он остался довольно худым и с тонкими лопоухими ушами. Свитер висел на нем, как неродной, а в джинсах угадывались тонкие ноги. Протасов приехал в строгом костюме с галстуком. Он был тщательно выбрит, подстрижен и надушен мужским одеколоном. Кочетков со школы совсем не вырос – остался таким же щуплым и юрким. И одет был, как и я, в джинсы с ветровкой. А Веня вообще стал каким-то малозаметным, как будто специально одетым в серый летний костюм. На улице таких полно. Я бы не заметила его в толпе. Но увидев меня, он так хорошо улыбнулся, что я узнала его по ямочке на левой щеке.

Мы начали здороваться и расцеловываться и не обратили внимания, что из дверей фирмы вышел парень лет двадцати пяти, выделяющийся из общей массы своей накачанной мускулатурой. Оказалось, это представитель фирмы. Потом я все гадала, зачем фирме в качестве расселяющего такие качки. Будь он охранником депутата, я бы не удивилась. И тут мне в голову пришла мысль, что, возможно, путешествие будет не слишком безопасным, если эти «Зори Земли» держат в качестве сотрудников таких спортсменов.

Качок представился. Звали его Матвей Кузякин. Смешная фамилия при его внешности. Он повел нас внутрь барака, на второй этаж, где размещались каюты.

Моя каюта мне понравилась. В номере стояла удобная полуторная кровать, шкаф, стол и кресло. Имелась также дверь в санузел. На покрытой неброской бежевой краской стене висела репродукция картины Карла Брюллова «Последний день Помпеи», и это единственное, что меня смутило – не слишком жизнерадостный сюжет. Но я промолчала.

А вот Пятакова закатила скандал. С одной стороны, она хотела сдвоенную каюту, чтобы жить вместе с мужем, а с другой – хотела быть ближе к рубке. Но около рубки располагались каюты первого и второго пилотов. Один из находящихся на борту пилотов – Антон, рыжий конопатый парень, сказал, что готов с ней поменяться, но его каюта одноместная. А сдвоенная в автобусе вообще одна.

Тут в автобус влетел Макар Бархатов. Оказывается, он адвокат, встречался со своим клиентом и не мог приехать раньше. Так он сказал. Марик стал очень солидным. На голове уже наметилась ощутимая лысина, и брюшко заметно подросло. Но он, как и Протасов, пришел в костюме и белой рубашке с галстуком. В школе он дружил с Марселем. Их так и называли – Марик и Марсик.

Когда все расселились, стали ждать вечера. Фирма, зная о том, что это не просто экскурсия, а встреча одноклассников, приготовила нам банкет. Но я уже жутко хотела есть, поэтому пошла на первый этаж, где нашла кофемашину и автомат со свежими булочками. После того, как я перекусила за стоявшим около этого автомата столиком, я пошла к себе. Около своей каюты я заметила Пятакову. Она стучала ко мне в дверь.

– Пятакова, ты ко мне? – спросила я.

– Корсарова! – крикнула Виолетта.

– Ну да, ну да, – согласилась я.

– Ты тут одна из девчонок, – сказала Пятакова, – больше поговорить не с кем.

– Ну заходи, – пригласила ее я.

– Лер, как тебе наши ребята? – спросила Виолетта, присев на кресло и элегантно закинув ногу на ногу.

Я села на кровать, поскольку других мест в каюте не было.

– Да ничего, Летка, все узнаваемы, – ответила я.

– А Макар-то как растолстел! – заметила Пятакова.

– Да, он постарел что-то, – поддержала ее я.

– А Рыбаков такой серенький, неприметный, – продолжала охаивать одноклассников Виолетта.

– У него улыбка замечательная, – возразила я.

– Ну, мне он не улыбался, – с издевкой сказала Пятакова, – зато Гольдман – красавец.

– Да, Гошка хорош, – согласилась я.

– Ты еще не все знаешь, – загадочно проговорила моя одноклассница.

– В каком смысле? – осведомилась я.

– Вот тебе путевка как досталась? – спросила Летка.

– Так на работе дали, – я решила ей ничего не объяснять.

– А вот и нет, – возразила она, – это Гольдман тебе путевку оплатил.

– А ты откуда знаешь? – спросила я.

– Мне Гоша сам рассказал, – пояснила Летка, – он тебе путевку оплатил и Юре Толстоухову.

– Зачем? – удивилась я.

– Ну, Юрке – потому что он врач. А тебе – не знаю почему, – с этими словами Пятакова противненько захихикала и подмигнула мне.

– Знаешь что, Пятакова, ты иди. Я спать хочу, – холодно сказала я.

Виолетта нахмурилась и, ни слова не говоря, вышла из моей каюты. «Обиделась, – подумала я, – ну и фиг с ней. Мы подругами никогда не были и не будем».

Я и впрямь приняла душ и легла вздремнуть. Но заснуть мне не удавалось. Мысль о Гошке крутилась в голове. С какой стати он оплатил мою путевку? Что он хочет от меня взамен? Он даже не слишком хорошо меня знает. То есть, про детство он, конечно, знает, но с тех пор двадцать лет прошло. Может, он книгу хочет опубликовать в нашем издательстве? Но тогда разумнее оплачивать путевку главреду, а не мне. В качестве любовницы он мог бы найти кого-то помоложе. Что еще с меня можно взять? У меня же ничего нет, кроме кошки и однокомнатной квартиры. А с его деньгами вряд ли он претендует на однушку.

Я закрыла глаза и попыталась вспомнить что-то хорошее. Все-таки вечером будет банкет. Нужно туда прийти со свежим лицом. Вспомнила бабушку, от которой мне досталась квартира. Бабуля была такой уютной, мягкой. При воспоминании о ее больших теплых руках меня все-таки сморил сон, и я задремала.

Рыбаков

Жара в этом году высосала все силы. На улицу выходишь, как в духовку. Почему-то в такую погоду портится настроение. Казалось бы – лето, в реке вода теплая. Но это для тех, кто отдыхает. Тем же, кто должен ходить на работу в рубашке с пиджаком, сохранять невозмутимый вид и быть готовым в любой момент броситься выполнять задание, солнце только мешает.

Мне и без жары веселиться нечего. На службе все забываешь, а приходишь домой… Элли и Данька смотрят на меня с надеждой одинаковыми огромными печальными глазами.

Мы с Элли мечтали о ребенке несколько лет, с самой свадьбы. Вы знаете, как трудно сейчас получить разрешение. Элли пришлось сдать кучу анализов, пройти бездну исследований, пока ее признали пригодной к деторождению. Мне было немного проще. Все-таки в нашей конторе всех сотрудников проверяют два раза в год. Оставалось сдать несколько обязательных тестов, и все.

Признаюсь, я совершил преступление. Скрыл тот случай в Недвигове, когда мы с Крыловым спускались в пещеру. Крылов ничего не заметил, скачок напряженности поля видел только я. Что это было за поле, так никто и не выяснил, потому что я промолчал. Стоило мне в припадке восторга заявить об открытии, и о ребенке пришлось бы забыть. За то время, пока ученые установили бы источник и природу скачка энергии, мы с Элли вышли бы из разрешенного возраста деторождения. И я промолчал.

Данька родился хорошеньким и крепким. Только через год выяснилось, что у него серьезное генетическое заболевание. Сначала казалось, что все можно легко исправить. Я неплохо зарабатываю, да и связи есть. Крылов, кстати, пошел на повышение, стал моим начальником. У него тоже знакомства. Даньку он ждал не меньше нас, своих-то детей у него нет и уже не будет.

Малыша посмотрели все возможные врачи, светила в области медицины, специалисты по генетическим болезням. Единственное средство, которое они смогли предложить – глизин, дорогущее и дефицитное лекарство из параллельного мира. Одна его доза должна поставить Даньку на ноги. Вопрос только в цене. За эту самую дозу надо заплатить двадцать тысяч кванзатов.

Я получаю сотню, бывают премии. Такую сумму мне взять негде, даже если не есть всю жизнь.

Каждый раз, отправляясь на новое задание, я думаю о жене и сыне. Если я совершу что-то по-настоящему важное, достигну успеха в практически безнадежном деле, меня наградят. Могут повысить в звании, а это прибавка к окладу. Но главное, мне могут оплатить глизин. Ради этого я готов рисковать, жизнь положить.

Отправляясь на задание, я стараюсь не думать о том, что станет с Элли и Данькой, если я не вернусь. Нельзя об этом думать. Я – последняя их надежда.

Служба Оперативного Реагирования редко занимается простыми мирными делами. Оперативно реагировать обычно приходится на что-то опасное, неприятное, неожиданное. Вопросы задавать не положено, надо выполнять. Как именно реагировать, решаю не я.

Вот и в этот раз СОР сочла, что встреча выпускников – отличное прикрытие для операции. То, что я учился в школе с экскурсантами, избавит меня от проблем. Конечно, сам я бы не смог, да и не стал отдавать такие деньги, но родная организация все сделала за меня. К тому же, я получил очень приличные командировочные, так что выдавать себя за успешного чиновника будет несложно.

Задание из тех, что я не люблю, но оно вряд ли окажется опасным. Если все пройдет удачно, это будет еще один маленький шажок к получению глизина.

***

До автобуса, который повезет нас в неведомые края, я добирался вместе со всеми. Так получилось дешевле, да и присмотреться к одноклассникам следовало заранее. Большой гравилет до турагентства заказал Гольдман. Он у нас самый преуспевающий. Зачем он устроил эту встречу, на которую смогли поехать всего десять человек, я пока не знаю, но данные на своих бывших соучеников, конечно, изучил.

Заказав гравилет, Гольдман сам на нем не поехал. Я пришел к месту посадки первым и устроился у двери, чтобы хорошо разглядеть входящих. После меня появился Юра Толстоухов. Вот уж кому фамилия досталась неизвестно как! Уши у него большие, но тонкие. Да и сам он оказался страшно худой, дерганный какой-то, пальцы дрожат. Я знал, что он классный хирург. Не могут у такого человека нервы быть плохими. Видно, волновался из-за встречи.

Юрка никак не мог накопить денег на путевку, значит, кто-то ее оплатил. Видимо, произошло это недавно, иначе я уже получил бы соответствующую информацию.

Марсель приветливо улыбнулся мне и хлопнул по плечу. Удивительно! Люди, вполне безразличные мне в школьные годы, сейчас казались родными. Можно было представить, что я не на задании, а просто встречаюсь с одноклассниками в экзотическом туре.

После Марселя вместе пришли Сеня Протасов и Олег Кочетков. Сеня в отличном костюме и при галстуке.

До автобуса ехали минут двадцать. Я помалкивал, слушал, как взрослые люди, словно скинув два десятка лет, болтают на школьные темы, вспоминают учителей и ребят из класса.

Когда приехали, оказалось, что все, кроме Бархатова, уже на месте.

Гольдман по-прежнему преуспевал, работал директором папашиного банка, со временем станет его владельцем. Дела там шли хорошо. Кстати, фирма «Зори Земли» держит свои средства именно в его банке. Жорка отрастил волосы, отчего кажется, что и сам он, и его нос стали еще длиннее.

Леру Новицкую я узнал бы, даже если бы не готовился к встрече. Она мало изменилась за двадцать лет. Те же пушистые волосы, удивленные серые глаза, милая улыбка. Возраст даже пошел ей на пользу: фигура оформилась. Грудь округлилась, талия стала заметней на фоне сильной, подтянутой попки.

Она обрадовалась мне, как будто мы с ней расставались навсегда и вдруг встретились. Лера всегда была хорошей. Почему ей не посчастливилось встретить настоящего мужика, который оценил бы и внешность, и мягкий характер?

Корсаровы произвели на меня странное впечатления. Вовка оказался не только удачливым бизнесменом, но и талантливым режиссером. Как его угораздило жениться на Пятаковой? Наша Леточка осталась такой же самоуверенной и шумной, как и была. Теперь она требовала называть ее по новой фамилии, выставляла напоказ дорогие серьги и кокетничала со всеми напропалую.

Последним примчался Бархатов. Он изрядно полысел и растолстел. Дела у Марика шли отлично. Его акции в фирме, специализирующейся на грузовых перевозках по параллельным мирам, росли в цене с каждым днем. Вдобавок он служил юрисконсультом в этой же фирме, что тоже приносило неплохие деньги. Вот только со спортом он так и не подружился, благодаря чему напоминал сказочного Колобка.

К моменту его появления мы уже загрузились в странный агрегат, напоминающий неровно сложенную стопку книг или плоских коробок с торчащими в разные стороны железными и пластиковыми деталями. Фиолетовый цвет выбрали, видимо, для того чтобы это средство передвижения было видно на любом фоне. Почему его назвали молнией, да еще и алой, так и осталось для меня загадкой.

Оказалось, что в поездке у нас будет сопровождающий, он же второй пилот. Крепкий парень лет тридцати с небольшим показался бы обычным, если бы не глаза. Раз взглянув в них, я решил, что и лет ему больше. Этот Иван Лопатин был единственным, о котором у меня не было полной информации. Известно только, что в фирму «Зори Земли» он устроился год назад. В этой поездке он подменял другого пилота и сопровождающего Виталия Туруханова, отправившегося во внеочередной отпуск в связи со свадьбой.

Первый пилот, Антон Стариков, был моложе, лет двадцати пяти, и далеко не так интересен. Лишь его накачанное тело привлекало дам. По крайней мере, Пятакова сразу на него глаз положила.

При выполнении задания всерьез опасаться можно только пилотов и Юрку с Гольдманом. Остальные вряд ли смогут со мной справиться, даже все вместе.

Нас начали расселять по каютам. Леточка тут же устроила скандал. Ее не устраивало отведенное ей помещение. Думаю, это ее способ обратить на себя внимание, так как комнаты все одинаковые, качки тут не бывает, и расположение каюты значения не имеет.

Свою я первым делом тщательно осмотрел. В отличие от сдвоенной каюты Корсаровых, в моей никакой лепнины не оказалось, что очень упростило дело. Видеокамер я не обнаружил, да и жучков тоже. Впрочем, их и не должно было быть, никто не мог предполагать, что представитель СОР отправится на элитную экскурсию. Вероятность же того, что «Зори Земли» следят за своими клиентами, с самого начала казалась мне незначительной.

Я понял, что в каюте смогу расслабиться, не ожидая никакого подвоха. В этот раз очень важно, чтобы окружающие считали меня преуспевающим государственным чиновником. Я не должен привлекать внимания, но следует продумать все возможные повороты событий и наметить пути отхода. Забывать про Элли и Даньку никак нельзя. Ведь я – их последняя надежда, а работа у меня непростая.