Арфы нежное звучанье…
Глеб Пудов
Книга представляет сборник баллад, написанных, за редким исключением, в течение 2010—2020 годов. В одних произведениях предлагается новое переосмысление известных мифологических сюжетов, в других – отображение современных событий. Особое значение имеет баллада «Белое и красное», созданная в чрезвычайных жизненных обстоятельствах. Большинство стихотворений снабжены комментариями.
Арфы нежное звучанье…
Глеб Пудов
© Глеб Пудов, 2023
ISBN 978-5-0060-3993-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
В настоящем издании представлены баллады, написанные в разное время на протяжении десяти лет (2010 – 2020). Подавляющее их большинство было ранее опубликовано, однако для этой книги многие существенно переработаны. Сюжеты заимствованы из мифологии народов Европы и истории Древней Руси. Некоторые связаны с русской литературой XIX века и событиями из жизни автора.
Что такое баллада? Это не только твёрдая форма средневековой европейской поэзии, но и лиро-эпический жанр, т. е., по словам известного филолога М. Л. Гаспарова, «стихотворный рассказ о страшном или трогательном событии»[1 - Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. – М.: КДУ, 2004, С. 234.]. А. А. Гугнин определял баллады как «… повествовательные песни (или стихотворения) с драматическим развитием сюжета» и подчёркивал в них «взаимопроникающее единство элементов лирики, эпоса и драмы»[2 - Гугнин А. А. Постоянство и изменчивость жанра//Эолова арфа. Антология баллады/ Сост., предисл., коммент. А. А. Гугнина. – М.: Высшая школа, 1989, С. 8, 26.]. Таким образом, произведения из настоящего сборника – это рассказы в стихах о том или ином событии.
Особо следует сказать о балладе «Красное и белое» – единственной, которая написана совсем недавно и не была ранее опубликована. Она создана во время пребывания в известной старинной лечебнице, когда вокруг носились кареты скорой помощи, в операционных зашивали и вправляли, а в палатах стонали и охали. Именно в эти минуты в голову приходило не только понимание ложности всех навязываемых нынче мифов и иллюзий, но и стихотворные строки разных размеров и длины. Поскольку со временем этих строк становилось всё больше и больше, было решено объединить их в самостоятельное произведение и назвать балладой.
Почему именно балладой?
Для баллады характерны описания мистических событий, контактов с потусторонним миром, рассказ о драматических случаях. Забегая вперёд, скажем, что в предлагаемом произведении этого достаточно. Стало быть, пусть оно именуется балладой. К тому же, как пишут авторы учебника «Поэзия», «современные поэты тоже время от времени к нему обращаются (жанру баллады – Г.П.) – хотя нередко переосмысляют романтическую балладную стилистику… Для них баллада вполне может описывать современную жизнь – загадочные случаи, которые происходят с обычными людьми, драматические и необъяснимые повороты их судеб и т.д.»[3 - Поэзия. Учебник/ Н. М. Азарова, К. М. Корчагин, Д. В. Кузьмин, В. А. Плунгян и др. – М.: ОГИ, 2016, С. 602.]. Таким образом, в появлении произведения в жанре, имеющем весьма почтенный возраст, нет ничего удивительного. При работе над балладой использовался не один стихотворный размер, а почти все из числа пяти классических. Это делалось не только с целью разнообразить интонации и ритмы баллады, но и отразить разные эмоции, в ней содержащиеся. То же самое справедливо по отношению к другим стихотворениям настоящего сборника.
Оссиан
С оттенком грусти величавой,
с вселенским ужасом в глазах,
явился с местного причала
к нам некий юноша в очках.
В старинный город над рекой
приехал гений молодой.
Прошло два дня. Наш Оссиан[4 - Оссиан – кельтский бард III века. В XVIII столетии поэт Джэймс Макферсон издал переводы якобы произведений Оссиана. Это была мистификация.]
провёл их тихо, сыт и пьян.
Он жил особой незаметной
в тиши гостиничных палат.
Цинично завтракал котлетой
и драил руки, как Пилат.
Всё шло чудесно в этом лучшем
из обитаемых миров:
порой грешно, но чаще скучно
в глуши пустынных номеров,
ведь непогода пиром пресным
его ссылала с книгой в кресло.
Прошло два месяца. Поэт
уже в вчерашнее одет
и рад вновь прибывшему гостю,
как увольнению солдат,
и всё же драит свои кости
a la помянутый Пилат.
Ах, простодушие провинций!
Прекрасна музыка глуши!
И кружевное полусвинство
и полусчастие в пыли!
Уже дежурный свой стишок
поэт наш тиснул в номерок
треской пропахнувшей «вечорки» —
испытанного средства порки
и похвалы. Теперь женат
и носит стёганый халат.
По вечерам с соседом в вист
изящно – истинный артист! —
играет бывший Оссиан,
но, впрочем, тоже сыт и пьян.
Санкт-Петербург
Встреча
Светофор. Перекрёсток.
– «Здравствуй…»
– «Привет!»
– «Как дела?»
– «Да неплохо. А ты?
– «Всё по-старому. Знаешь, тут рядом кафе,
там так тихо, повсюду цветы…»
– «Не могу, я так занят, я очень спешу,
меня ждут. Ты звони. Ну, пока!»
– «До свиданья, но помни: ещё берегу
твоего горемыку-кота,
он ждёт тебя…»
– «Правда? А я и забыл.
Извини, побегу!»
– «Подожди…»
– «А кота я дарю. Для того, чтоб не выл,
погуляй с ним. Потом – утопи».
Санкт-Петербург
Кирилл и Ферапонт
Много лет посвятил преподобный Кирилл
укреплению церкви Христовой,
но просилась душа на молитву туда,
где нет прелестей града большого.
И однажды, когда он молитву творил
в своей келье холодной, сиянье
увидал он среди полуночных светил,
там, где крепится свод мирозданья.
И всё ярче и ярче светились огни,
приближаясь к кирилловой келье,
становились похожи на пламя они,
что цветёт по ночам в Белозерье.
И услышал Кирилл неизведанный глас:
– «О, изыди, изыди, игумен!
Наступает теперь твой назначенный час,
будет подвиг прекрасен, но труден.
Ты до смерти пребудешь в озёрном краю,
там, где лес шелестит над водою,
и построишь из брёвен землянку свою,
и поставишь там крест. За тобою
воспоследует брат. Ты прими его. Рад
он пойти. Как и ты, он бесстрашен».
И затем те лучи стали глуше в ночи,
занималась денница меж башен.
И главу преклонив, её встретил святой,
седина на висках серебрилась,
с благодарностью он у иконы святой
принимал Провидения милость.
Через несколько дней появился монах
Ферапонт и поведал, что много
в том озёрном краю, в тех сосновых лесах,
мест для тех, кто устал от земного.
Преподобный Кирилл в тот же месяц решил
отправляться в дорогу. И весь он
погружён был в те дни в тяжкий труд до зари,
но душою был бодр и весел.
На лазурной заре, когда в старой Москве
тишина от Кремля до окраин
обрамляет собой, словно белой стеной
небеса, и зловещее грает
на крестах вороньё, они двинулись в путь,
в путь опасный в пустынные земли,
