Страна, которой нет
Эдит Сёдергран
Новаторский слог финляндской поэтессы Эдит Сёдергран, петербурженки по рождению, при её жизни на русский язык не переводился и не публиковался. Именно поэтому некоторые стихи в этой книге, созданные ею до революции, я решил представить в дореформенной орфографии. Мне очень хочется, чтобы Вы, уважаемый читатель, поняли идеи и мысли Эдит на фоне увиденных пейзажей и сцен, услышанных звуков и запахов в них, ощутив то время, в котором она жила. Эдит очень ясно выражала себя; каждое слово на месте, каждое произведение закончено. Нам лишь нужно подключить воображение и наслаждаться поэзией высокой пробы.Поэт, переводчик Алексей Дмитриенко.
Эдит Сёдергран
Страна, которой нет
Новаторский слог финляндской поэтессы Эдит Сёдергран, петербурженки по рождению, при её жизни на русский язык не переводился и не публиковался. Именно поэтому некоторые стихи в этой книге, созданные ею до революции, я решил представить в дореформенной орфографии. Мне очень хочется, чтобы Вы, уважаемый читатель, поняли идеи и мысли Эдит на фоне увиденных пейзажей и сцен, услышанных звуков и запахов в них, ощутив то время, в котором она жила. Эдит очень ясно выражала себя; каждое слово на месте, каждое произведение закончено. Нам лишь нужно подключить воображение и наслаждаться поэзией высокой пробы.
Поэт, переводчик Алексей Дмитриенко
Эдит Сёдергран. Удивительное имя, которое объединило культуру Петербурга начала XX века с атмосферой неповторимого Серебряного века и Скандинавию с её тягой к суровости и простоте.
Самобытный поэт, она родилась и училась в Петербурге в одном из старейших учебных заведений России – Петришуле, но большая часть её жизни связана с Райволой (нынешним посёлком Рощино в Ленинградской области).
Ещё в ранние гимназические годы она начала писать стихи на разных языках: на шведском (на нём говорили в семье Эдит), французском, русском, английском, немецком. «Я не знаю, кому я несу свои песни, я не знаю, на каком языке я буду завтра писать», – напишет Эдит в своём дневнике. И сегодня мне представляется, что Эдит писала, в том числе и для меня.
Её стихотворения с необычным и смелым для своего времени содержанием, так удивительно отразившим эпоху развития модерна, и свободной формой не очень понимали и принимали. Но она самым удивительным образом оказала огромное влияние на шведскую и финскую поэзию и культуру Скандинавии в целом.
Её стихотворения были опубликованы на 40 языках, включая арабский и японский. И сегодня у нас есть возможность прикоснуться к творчеству этой поэтессы на русском языке. Она вдохновлялась и русскими народными сказками, и лучшими образцами русской и европейской поэзии, творчеством символистов, экспрессионистов, футуристов. Она стала первой женщиной в Европе, которая опубликовала свой литературный манифест.
Эдит оставила не очень большое наследие – в целом около 300 страниц – но на этих страницах таится целая Вселенная, к которой и мне довелось прикоснуться.
Филолог, учитель русского языка и литературы Вероника Мельникова (Селеннова)
В истории создания обложки для этого сборника много забавных совпадений. Например, мы с Эдит Сёдергран ходили в одну школу. В биографии поэтессы можно прочесть: «Осенью 1902 года родители отдали Эдит учиться в самую престижную немецкую гимназию Петербурга – Петришуле на Невском проспекте. Девочка училась хорошо, много читала…». Меня в эту школу отвёл папа осенью 2000 года, я тоже училась хорошо и много читала. А на следующий день после обсуждения обложки я поехала в Москву по искусствоведческим делам и ужинала вечером в ресторане под названием «Страна, которой нет». На Охотном Ряду напротив Госдумы и Нового Манежа.
Просто так взять и нарисовать обложку для этих сложных многоплановых стихов, конечно, не получилось. Необходимо было проникнуться атмосферой, погрузиться в эпоху, и для вдохновения я съездила в Райволу, где жила поэтесса. Был солнечный апрельский день, зимние сугробы начинали таять. Летали и пели птицы. Бродила вокруг озера, делала карандашные наброски в альбоме. Затем обошла Линдуловскую рощу, где тоже наверняка гуляла поэтесса… Решила, что на обложке изображу пейзаж с деревьями и озером. Сделала эскиз, но осталась недовольна. Перечитала стихи. Последнее стихотворение «Лиловые сумерки» дало мне творческий импульс – конечно, пустой пейзаж смотрится плохо, надо его населить сказочными существами! «Лиловые сумерки несу я в себе из моего первобытного времени где девы нагие играли с кентаврами-скакунами…» И вот теперь родилась обложка…
Художник Станислава Малаховская
I
Лето в горах
(Sommar i Bergen)
Лёгкое горное лето;
лужайка цветёт,
улыбается старый двор
и журчание ручья неясное болтает о найденном счастье.
Роза
(Rosen)
Я прекрасна, ибо выросла в любящем меня саду.
Стояла под весенним дождём, напиваясь желанием,
стояла под солнцем, напиваясь жаром —
ныне стою и жду, раскрылась я.
Знай
(Uppt?ck, 1916)
Твоя любовь затмеваетъ твою зв?зду —
въ моей жизни восходитъ луна.
Рука моя въ твоей не дома.
Твоя рука – похоть,
моя рука – тоска.
Портрет
(Portr?ttet)
За песенки мои предзакатные,
жалобно-смешные, подарено
по весне мне яйцо,
от водоплавающей птицы оно.
Уговорила нарисовать любимого
мой портрет на толстой скорлупке.
Изобразил он лук молодой в земле бурой —
а на иной стороне круглый
мягкий холм пескогрунта.
Совет
(Ett r?d)
И спросила королева тайного своего советника:
Кто та подлая женщина, что мужу моему люба?
– Он любит всех женщин, что кровь его жгут.
– Но, с кем из них должна я бороться больше?
– Со своим чёрным нравом должна ты бороться больше.
– Но, как я должна бороться со своим чёрным нравом?
– Пусть посланник поцелует тебя на солнце закатном.
Встреча
(Ett m?te)
Три девицы шли, держась за руки, в поле.
Повстречался им всадник в доспехах.
Первая дева раскинула руки: любимый!
Дева вторая, упав на колени: пощади меня, смерть!
Дева третья обернулась:
дорога в тот город вправо свернёт.
Ночная Мадонна
(Nattlig Madonna)
Пока чёрные тучи затягивали небо,
не сомкнула мать глаз, ребёнок спал.
И клироса пение в ночной тишине
воспевало хвалу всем мирам.
И услышала мать молодая в себе глубоко сокровенное,
будто эхо в ночной тишине прославления:
о, как мир наш разросся, пока малыш спал,
во всех своих проявлениях!
Об осени
(Om h?sten)
Вот осень и птицы золотистые
летят все домой над лазурной водой;
на берегу я сижу, щурясь, глядя на яркие блики,
и шелестит разлука в ветвях.
Разлука та велика, развод приближается, хотя,
неизбежно вновь единение.
Поэтому спится легко, когда сплю я
с рукой под головой.
Дыхание матери чувствую я на моих глазах,
а матери уста прямо в сердце моём:
