– Да, кстати, Евгений Аркадьевич решил стать первым спонсором в твоей жизни и пообещал каждый месяц давать денег на кроссовки.
Последние слова прозвучали спокойнее, он больше не смотрел в мою сторону, машина подъезжала к дому.
Я должна была что-то ответить, но не могла. Мне было нечего сказать, я подвела его. А смогу ли я так, как говорил папа? Хватит ли у меня сил и желания на такой спортивный путь?
– Ну, что решила? – это была мама. Отношения тогда у нас с ней не клеились, как и у многих подростков с родителями. Но когда мне становилось грустно или страшно, со слезами я всегда бежала к ней. Разговоры между нами были прямолинейными. Она не скрывала свои мысли или эмоции в мой адрес, а я не стеснялась в выражениях.
– Если хочешь, можешь перестать тренироваться. Мы тебя не заставляем, – мама говорила это на кухне, помешивая суп. Говорила не мне, разговаривала с кастрюлей.
Думала я достаточно долго и, набрав воздуха в грудь, ответила:
– Спасибо. Я больше не хочу тренироваться! Завтра я никуда не пойду, надоело, спорт мне не нравится. Я всё время тренируюсь, но ничего не выходит. Мы приезжаем в большой город на соревнования и уезжаем с пустыми руками. Я понимаю, что соперницы старше меня и всё такое, но это не помогает. Я думаю, бег не для меня!
Я давно хотела это сказать и сказала. Внутри стало так спокойно. И страшно. Я испугалась ответственности, которую на меня повесил отец. Я думала про орла и не верила в себя, что могу взлететь хоть на сколько-нибудь.
Мама слушала, после моих слов половник упал в кастрюлю. Не подав виду и пытаясь его незаметно достать, она ответила: «Зато в школе своей ты у всех выигрываешь. На спартакиаде больше всех очков принесла. Разве этого мало? Ты растёшь и становишься сильнее. Для всего своё время, Юна».
Пока все дети спали и видели десятый сон, глубокой ночью, я пряталась за дверью в кухню и подслушивала родительский разговор:
– Первенство России через пять недель, а она такое выдаёт! – папа не мог сидеть, он ходил по кухне, двигая стул перед собой. Он был как пойманный зверь в клетке, который мечется и пытается найти слабое место решётки.
– Ты должна с ней поговорить, переубеди её! – папа смотрел на маму с чувством отчаянной надежды, он взял её руки и добавил: – Пожалуйста!
Каких-то особенных эмоций в мамином ответе я не услышала. Мои тренировки были далеки от её жизни, она никогда не вникала в тренировочный процесс, выбрав сторону наблюдателя.
– Если она не хочет, я ничего не смогу сделать. Бежать и соревноваться должна она, а не ты. Если дочь против, ты в её ноги не залезешь, – мама говорила ровно, не хотела поддерживать папиных надежд, но и мешать ему не собиралась.
Деньги. Ставки. Адреналин
Наш бревенчатый дом, который бабушка подарила маме, испытывался на прочность. На каждый прыжок половицы отзывались скрипом. Под полом гостиной поднималась пыль, сыпалась паутина, ходуном ходил песок, лежавший там годами. Но прыжки не прекращались. Бывали остановки, небольшие паузы. И по новой. На первом этаже кто-то упорно прыгал.
– Девятьсот девяносто семь, девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, хорошо – тысяча! Теперь верю, что можешь! – папа отсчитывал вслух и записывал в тетрадь каждую сотню прыжков, которую я преодолевала на пути к тысяче.
Стопа в беге, соприкасаясь с опорой, смягчает удар и приспосабливается к неровностям поверхности, а в момент отталкивания выполняет роль рычага, выбрасывающего тело вперед. Сильная стопа позволяет спортсменам улучшать результаты.
Тысяча прыжков – такой был у нас уговор. Тысяча прыжков равнялись 50 рублям, которые я получу. Прыгать по тысяче я должна была не меньше трёх раз в неделю, остальное – по желанию. Меня купили за «Марс», «Твикс» и «Сникерс». В школьной столовой булочка с маком стоила 14 рублей 50 копеек.
Родители зашли в мою комнату и сели на кровать. Говорил, конечно, папа. Мама готовилась его прикрывать.
– Юна, сколько ты сейчас получаешь денег на карманные расходы? – он сразу перешёл к делу.
– 100 рублей в неделю. Чего ты спрашиваешь, ты же сам их даёшь, – буркнула я, показывая всем своим видом: если они опять заведут старую песню про тренировки, то я не в настроении это обсуждать.
– Хорошо, а если я предложу тебе 250 рублей в неделю? – он достал из кармана деньги мелкими купюрами и демонстративно начал при мне их пересчитывать.
Мы обсудили все условия, думала я недолго.
– И как долго ты готов платить? – мне нужны были детали сделки.
– Пять недель, всего пять недель осталось до твоего первого главного старта. «Россия» пройдёт через пять недель. Это твоя возрастная группа, выступишь на ней и можешь быть свободна, гуляй на все четыре стороны, – говорил он без лукавства, открыто и честно. Я прочитала по его лицу: он устал со мной бороться, устал тащить меня на тренировки, которые были мне не интересны.
– Ладно, без проблем. Могу я сегодня же начать? – стоя у стула со школьной одеждой, я пересчитывала остатки своих карманных денег.
– Хоть сейчас, только я буду считать.
Он подпрыгнул от радости – окрылён моим ответом и тем, что впервые переговоры со мной прошли легко. Папа уже собрался уходить, как я крикнула ему в спину:
– Только у меня есть одно условие.
– Слушаю, – он остановился в дверях.
– Я не буду тренироваться каждый день, только три раза в неделю. Если ты не согласен, уговора не будет, – я видела ярость на его лице, но мой голос был таким же твёрдым, как и папин.
После некоторого колебания он принял уговор:
– Я буду считать прыжки, пошли.
Эти пять недель были ужасно долгими и невероятно прибыльными. Прыгала я каждый день. Снег давно растаял, и мы выходили тренироваться на сельский стадион. Его построили в послевоенное время, тогда он был лучший из лучших в Новгородской области. Конечно, после строительства за ним никто не следил. А в 90-е годы никому дела не было до спорта. Трибуны давно потеряли своих болельщиков и рушились на глазах. В относительно неплохом состоянии оставались только резиновые дорожки.
Вечерние тренировки на стадионе я не любила. Если утром здесь никого не было, то под вечер людей становилось много. И нет, никто из них не приходил тренироваться. Парадокс, но стадион и только потом городская дискотека – были тусовочными местами молодёжи. После выходных меня там ждали кучи пустых бутылок, пачек от сигарет, презервативов и упаковок от чипсов. Я брала с собой пакет, и перед тренировкой освобождала от мусора нижние ряды трибун, дорожки и финиш.
На очередной вечерней тренировке я разминалась по кругу. Пробегая мимо группы молодых людей, услышала в свой адрес: «Эй, затрахала ты уже, курица, тут бегать. Сядь покури», – и они заржали.
Они были правы, бегала там только я. Это сейчас никого не удивишь бегом, а тогда мои тренировки казались странными, непонятными, позорными и смешными.
– Нет, не хочу, но у меня есть встречное предложение, – замедлив бег, я высматривала в толпе сидевших подходящего кандидата.
Всё было предельно просто. Я всегда тренировалась одна: парни и девушки, которые к нам приходили в секцию, не задерживались, у них быстро появлялись другие интересы.
В тот вечер мне нужен был спарринг-партнёр на тренировку.
Спарринг—партнер – это такой же спортсмен. В тренировках он помогает другому эффективнее подготовиться к соревнованиям, отработать стартовый разгон или бег по дистанции на максимально высоких скоростях. Элемент соперничества играет важную роль в подготовке спортсменов. Если у вас нет команды, с которой можно тренировать все необходимые качества, одному сложно будет вывести себя на хороший результат.
У меня не было группы спортсменов, зато у меня были они. «На слабо» и за деньги эти молодые люди были согласны на всё.
– Чо? Эт я вот тут, значит, буду стоять, а ты типа на 50 метров дальше от меня? И чо? Мой кореш нам скомандует, и я должен добежать вон дотуда первым, так, чтобы ты меня не догнала? И тогда твой батя даст мне 200 рэ? – Антон стоял у стартовой черты на 100 метров и неуверенно переспрашивал все тонкости сделки.
– Да-да, всё верно. Я начну бег дальше от тебя на 50 метров. Ты побежишь 100 метров, а я 150. У тебя будет фора. Кто прибежит первым на финиш – тот и молодец, – разминая суставы, отвечала я.
– Погоди, погоди, а в чём подвох-то? Ты же не впереди меня, а позади стоять будешь. Ты уже проиграла, ты же понимаешь? Или ты кидать в меня что-то будешь, пока я буду бежать, типа «догони меня, кирпич»? – он не понимал смысла, зачем мне это было нужно, и искренне верил, что он, сильный парень семнадцати лет, спокойно обгонит малолетку, даже если её рядом поставить, а уж с форой в 50 метров – тут и говорить не о чем.
Мне нужна была компания. Бороться с невидимыми соперниками – самое трудное в спорте. Это как бокс в одиночестве.
Старый, заросший сорняками стадион со сломанными трибунами, а на дорожке – школьница. Щуря глаза, она настраивалась на нешуточную борьбу. Впереди стоял парень в кедах, джинсовой куртке, повёрнутой козырьком назад кепке и старых, потёртых трениках. Он был на две головы выше девочки и с усмешкой оглядывался.
Группа зевак требовала зрелищ. Зрители разделились на два фронта.
– Давай, Антоха!
– Придурок, сядь, не позорься!
– Юна, Юна, сделай его!
– Чо орёте?! Не мешайте им.
Независимый судья «трёхбалтиковой» категории, выплёвывая семечки себе под ноги, направлялся к месту старта. Отец ждал нас на финише.
– Юна, я так руку держу? Чо говорить-то надо? Я опять забыл. А, вот так… это… «побежали!» – парень то поднимал, то опускал руки.
– Не надо говорить «побежали», слово слишком длинное, спортсмен не поймёт, на какой слог бежать. Всё просто: на старт, внимание, оп. Коротко и быстро – оп! – повторила я в третий раз и отправилась к месту старта.
Идея проводить такие тренировки пришла в голову, конечно же, моему отцу. Солнце почти садилось, заливая в чашу стадиона немного розового света. Дул тёплый ветер. Май был исключительным в том году: мало дождей, много солнца и жарких дней. Я пыталась потрогать ветер, вдохнуть его в себя и выдохнуть обратно, чувствуя, как природа наполняет клетки моего тела и остаётся жить внутри. Я закрыла глаза, настраиваясь на поединок. Мозг просигналил: «Пора!» – и мои глаза открылись.
Махнув рукой, я подала знак новоиспечённому стартёру, он отзеркалил в ответ и спросил готовности у спарринг-партнёра – Антона, тот кивнул. «Судья» повернулся к моему отцу и, подняв руку, ждал от него такого же ответа. Папа ответил сразу. Это означало, что все готовы. Дистанция Антона составляла 100 метров, моя – 150. Победителя определит скорость.
– НА-А-А-АСТА-АРТ! – прокричал «судья».
Всё замерло. Зрители перестали есть и пить. В одно мгновение прекратились разговоры. Даже те, кому было не интересно, в момент команды повернули головы и затихли. Птицы – и те замолчали. Тихо стало, очень тихо. Я услышала свой пульс: он бился в висках, с каждой секундой частота ударов нарастала. Привет, адреналин!
Адреналин – гормон который ярко выражен и заметен в изменении поведения человека, его главная задача – мобилизовать организм перед возможными трудностями.
– Внимание, марш!
Судья настолько перенервничал, что забыл весь мой урок, едва прозвучала команда. Но тренировки для того и нужны, чтобы быть готовым к любым сюрпризам, а слово «марш» вполне подходило для такого уровня соревнований.
Я выбежала легко и быстро, старт был моим козырем. Я любила физический «взрыв». Отдаёшь своё тело внутренней, животной интуиции. Ни на секунду не сомневаешься в технике выполнения. Как бы наблюдаешь за процессом со стороны, получая неописуемое удовольствие от происходящего.
Для стремительного рывка, резкого и мощного набора скорости надо уметь довериться своим натренированным до автоматизма беговым рефлексам и не пускать в этот процесс голову. Мозг все портит, он как 80-летняя бабуля при разговоре с внуком:
– Внучок, ты куда так бежишь?
– Ба, да опаздываю я!
– Меня подожди, палочку подай!
– Сегодня тебя с собой не беру…
– Как это? В 79 брал, а в 80 нет? Думаешь, постарела?
– Некогда мне, бежать надо, причем очень быстро.
– А это не опасно? А куда бежать? А зачем? А как бежать? А если догонят?
Ну вы поняли: чем больше мыслей, тем хуже результат.
После громкой команды «марш» побежали все. Мы с Антоном по стадиону, а зрители на своих местах. Чем меньше оставалось до финиша, тем громче был гул зрителей. Антон преодолел отметку в семьдесят метров первым, я была позади. Ему оставалось всего пятнадцать метров до финиша, но мы сравнялись.
Я бежала на пределе: знала, что стоит на кону. Дело не в двухстах рублях. Я могла легко и надолго стать поводом для насмешек и обсуждений после этого спектакля.
– Юна, бежать! Бежать до конца! – кричал уже папа.
Почувствовав меня рядом, задыхаясь от непривычной нагрузки, парень переставлял тяжёлые ноги, стараясь не сбавлять скорость. Он даже не предполагал, что бег на сто метров может так выматывать.
– Что?! Куда? Не-ет!! – он терял двести рублей и уважение товарищей. Я стала вырываться вперёд, с каждым шагом увеличивая разрыв между нами. Оставалась пара метров до финиша, как с трибун стали кричать моё имя. Мы финишировали. Юна – 1-е место, Антон – 2-е место.
Он сплюнул. Упал на дорожку – дыхание не успокаивалось. Лежал, жадно глотая воздух, настаивал на своём:
– Ещё раз, давай ещё раз! Сейчас всё по-другому будет, я не принимал тебя всерьёз, а сейчас покажу, как парни с педколледжа бегают! – Косился на своих друзей, а те кивали в ответ.
Конечно, мы дали шанс отыграться, тренировочный план состоял из нескольких серий.
Вы не сможете объяснить «студенту», что первый раз был самым быстрым, что быстрее он уже не пробежит. Ибо для этого нужна скоростная выносливость. Годами вы тренируетесь бегать долго и быстро, учитесь терпеть боли в животе, мышцах, тошноту, головокружение и массу других «приятных» симптомов. Ваш организм бастует. Но, вопреки инстинкту самосохранения, преодолевая боль, профессиональный спортсмен идёт к победе. Победе над собой.
Четыре раза для Антона были кошмаром. Я прибегала первой раз за разом, не дав ему ни единого шанса. Зачем он тогда бегал? Потому что не мог поверить, что снова проиграет.
К слову сказать, наша тренировка вложила в него что-то новое. Показала, как девочка, меньше и младше, может выиграть у студента благодаря тренировкам, упорству и вере в себя. Позже он записался в секцию карате и неплохо выступал на уровне области.
