– А отец где?
– Умер, – и я заметил, как погрустнели ее глаза и пропала улыбка.
– Прости. Я не знал.
– Ничего страшного. Это тебя баба Катя сюда направила? Очень уж она любопытная.
– Нет, это моя инициатива. Меня, – честно, – заинтересовал забор. Я всегда такой хотел иметь, но вот как-то пока руки не доходили. А о таком бассейне и не мечтал. Сколько здесь глубина?
– Где-то с полметра. Мама говорила, что тут два куба с небольшим воды. Да вот погляди, – и она шагнула в воду и теперь смотрела на меня уже из бассейна. – Хочешь тоже сюда?
– Конечно же хочу, а можно?
– Ну, пока мамка на работе и не видит, то можно, только осторожно, не поскользнись. Покрытие скользкое, к тому же за теплое время года покрывается слизью, сколько не чисть…
Но я ее уже не слушал. Скинув с себя шорты и майку, я в одних трусах шагнул в воду. Вода нагрелась на солнце, и погруженные в нее ноги почти не ощущали ее.
– Ложись в воду, если хочешь, – подсказала Олеся.
И сразу же воспользовался ее предложением. И уже глядя на нее снизу вверх спросил:
– А ты?
– Если честно, то я в нем уже так накупалась, что для меня это не диковинка, как тебе. Как тебе… – о чем-то она подумала и медленно тоже прилегла в воду рядом со мной.
Вода уже после моего погружения стала переливаться через борт и потекла по специальным желобам куда-то в огород. А после того, как Олеся тоже легла в воду, вода активно стала бурлить и зашумела где-то в стороне от бассейна.
Мы растянулись в весь рост, держась руками за борта, и лежали в воде на спине. Даже при отсутствии волн удержаться в воде без движений было нелегко. Нас всё время несколько сдвигало из стороны в сторону, даже получалось, что мы соприкасались то ногами, то туловищами.
– Ай! – произнесла девушка и с головой погрузилась в воду.
Держась одной рукой за борт, я протянул вторую руку, чтобы ей помочь, но вместо того, чтобы схватить ее за руку, случайно сдернул с нее лифчик купальника. Как выяснилось потом, он был не на застежках, а на слабеньких завязках. Олеся вынырнула и забила руками по воде перед моим лицом, на что я тоже ответил каскадами брызг. Я ответно прихватил ее за груди и стал ими играться. А она начала отбиваться. Симпатичные большие груди всё больше возбуждали меня.
Мы хохотали и плескались друг в друга до тех пор, пока девушка не оказалась зажатой в угол бассейна. Она оттолкнулась от борта и попыталась вырваться на середину, но попала в мои объятия и наши губы соединились. Держась одной рукой за край борта, другой рукой я прижал ее к себе и целовал-целовал-целовал. Постепенно придвинул ее опять в угол, где она тоже схватилась рукой за борта. Потом я почувствовал ее другую руку у себя в трусах, нащупывающую член и обхватившую его. Я отпустил ее торс и скинул в воде трусы, потом нащупал ее трусы под водой и тоже снял их с нее. Ладонь, крепко обхватившая член, стала двигаться вдоль члена ритмично.
Олеся не сопротивлялась, не возмутилась, а развернулась ко мне спиной и встала на дно бассейна на колени. «Конечно, такая поза в таких условиях удобнее», – подумал я, и тоже, стоя на коленях за ее тазом и держа ее обеими руками за талию, стал проникать членом во влагалище.
Про забор я давно забыл, но именно этот забор давал нам возможность – вот так свободно развлекаться на открытом пространстве без риска, что за нами кто-то будет подглядывать.
Член, мокрый от воды, вошел в ее влагалище, тоже мокрое от воды, достаточно спокойно. Ну, тесное, как у не разработанной молодой девушки, никогда не рожавшей до этого времени. Да и с членами величиной с бейсбольную биту ей явно не приходилось «общаться». Войдя в нее, я уже схватился за борт обеими руками и стал с каждым ударом члена внутрь нее словно приколачивать женское тело к борту.
Олеся тоже держалась за борт.
– Ты меня сейчас вообще из бассейна выкинешь с таким нападением, – произнесла она. – Погоди, отпусти меня немного, я поменяю позу.
И Олеся, не выпуская из себя член, как-бы выпрямилась и прилегла немного вдоль дна, – благо, было не глубоко. Пропустила свои ноги между моих ног, и я оказался в одной из своих любимых на суше поз, – верхом. Я на суши при обычной силе тяжести просто ОЧЕНЬ такое положение любил, потому обрадовался, что и теперь это будет так же приятно. Но не тут-то было. Сила тяжести моего тела в воде значительно меньше, потому меня как-бы выталкивало из воды, и налечь на партнершу всем весом было невозможно. Меня скорее сносило немного вверх и немного в сторону при каждом поступательном движении. И никак не зацепишься за скользкое дно. На суше роль такого сцепления с землей или постелью играет собственная тяжесть и земное притяжение. А в воде, когда ты ничего не весишь, как бы ты не выгибался навстречу партнерши, тебя выталкивает наверх, на поверхность. Словом, морока вместо удовольствия. И попробуй кончи в таких условиях.
Я выскочил из бассейна и выволок Олесю наружу тоже. Она поняла всё и прилегла лицом вниз на травке. Я снова устроился на ней верхом и вот теперь смог после входа развить свою обычную деятельность на женщине. Проникновение-выход, проникновение-выход – и так до самого победного извержения. Почувствовав приближение извержения, я сделал попытку выти из партнерши.
– Не выходи, можно в меня, – словно в каком-то блаженном полусне проговорила Олеся, не оборачиваясь, и продолжая лежать головой на скрещенных предплечьях.
Ну, я и кончил в нее, раз можно, засандалив в нее член так глубоко, как только получилось.
Когда фонтан из меня затих, я посидел еще некоторое время верхом, а потом перелез назад в бассейн и с блаженством разлегся на поверхности воды.
– Знаешь, а мне понравилось, – пролепетала тоже забравшаяся в бассейн девушка. – Только я хотела бы подольше быть … ну… на…
– Насаженная на член? – помог я ей сформулировать фразу.
– Да-да-да, именно так.
– Ну вот сейчас отдохнем и продолжим так, как ты хочешь.
– Не получится. Скоро мама придет на обед.
– Жаль, я бы тоже хотел повторить, – потянулся я, и чуть не захлебнулся, погрузившись в воду с головой.
– Есть предложение, – Олеся подскочила и уже стояла надо мной, по колено в воде. – А давай прямо сейчас сбежим на речку. Там есть замечательные места поваляться на траве или на мелководье. Пошли?
И мы, одевшись, пошли в лес к ручью.
– А вон и мама идет, – в какой-то момент почти испуганно сказала девушка, присев от неожиданности за кустом у дороги и, пригнувшись, отбегая в сторону. – Чего это она так рано идет на обед? Хорошо, что мы уже ушли из дома.
Я присмотрелся вдоль дороги и увидел весьма симпатичную полноватую женщину, которая приближалась ко мне. Она смотрела мне в глаза и улыбалась. С тоже очень приятных размеров бюстом. Фигурка почти девичья, талия хорошо выражена, ножки «бутылочками». Словом…
– Твоя мама неплохо выглядит, – сказал я Олесе, когда мать уже прошла вперед на достаточное расстояние, подумав, что с мамой я бы тоже «замутил». – Где она работает?
Ничего не подозревающая о моей оценке ее матери Олеся назвала её место работы и потащила меня за руку в ей одной известном направлении. Я, оглянувшись снова в сторону ушедшей мамы, пошел за ее дочкой. «Ну, что ж? Сегодня дочкин день. Посмотрим, чей из них день будет завтра», – подумал я и обнял Олесю, прихватив ее ладонью за ягодицу. Благо кусты и деревья уже скрыли нас от любопытных глаз деревни.
Good, good
Таких дам и в таких нарядах я у себя в городе не видел. Она шла мне навстречу и улыбалась каким-то внутренним светом. И я словно погрузился в этот свет весь, – от макушки до кончиков пальцев ног.
Но всё по порядку.
Меня назначили в международную делегацию для поездки за рубеж. Это было большое событие не только для меня, но и для вуза, – поездка студентов за границу. В то время только по умопомрачительно дорогим путевкам после тщательного отбора партийными и кгб-эшными сотрудниками и верхами можно было уголком глаз глянуть на жизнь в чужих странах. Потому предложение туда поехать я принял сразу и бесповоротно.
Кстати, рекомендовала меня на эту поездку парторг нашего вуза, – я писал о ней в книге «Комсомолец-1». Сама она поехать не могла, – по причине каких-то там невыездных проблем на прошлой работе, – но меня рекомендовала сразу.
Собралась небольшая группа парней и девушек, которую объединили с несколькими другими группами из других вузов. Набрался целый большой автобус. Несколько недель нас инструктировали, дополнительно проверяли по всем нашим данным: анкетные данные прошерстили досконально и несколько раз требовали их рассказать, отзывы преподавателей и руководителей тоже были очень подробными, все пункты успеваемости как в институте, так и в школе тоже прошли предметное рассмотрение… ну сами понимаете кем. Каждого из нас несколько раз в день приглашали разные сотрудники разных отделов и требовали письменно при них описать то или иное событие, тот или иной факт из жизни или документ, – ну и т.п.
Окончание проверок наступило буквально в день отъезда. После нас погрузили поздно вечером в международный комфортабельный автобус и повезли в ночь. Мы были на столько измучены опросами-допросами-инструкциями-и прочей требухой, что испытали несказанное облегчение. Лично я откинулся на спинку сиденья и мгновенно заснул, – еще до отправления. Проснулся уже на рассвете.
– Хочешь яблоко? – услышал я и ощутил прикосновение к руке.
Открыв глаза, я увидел улыбающееся девчачье лицо.
– Ну ты и горазд спать! – расхохоталась она от души. – Я думала, что до самой Варшавы будешь спать. Где такому научился?
– У медведя в берлоге зимой, – надо было затаиться и не разбудить мишку.
Девушка расхохоталась.
– Так хочешь яблоко?
– Хочу, очень хочу. А не подскажешь ли ты мне для начала?.. – начал я, и она меня перебила.
– В конце автобуса красная дверь. Запирается изнутри.
– Спасибо, – ответил я и пошел по проходу в конец автобуса.
Когда я вышел из туалета, умытый и освеженный, то стал замечать и студентов своего вуза, и яркое солнце за окном автобуса, и… и обратил внимание уже на девушку, что предлагала мне яблоко.
– Ну, где мое яблоко? – спросил я, снова садясь. Но уже не на свое место. Мое место у окна заняла как раз девушка с яблоком. – Я Гусар. А ты?
– Я знаю, что ты Гусар. Мне это еще ночью рассказали студентки из твоего вуза, страстно прося меня поменяться с ними местами. Но мне было лень, и они столько мне наговорили о твоей опасности для девушек, что меня просто любопытство разобрало, как можно напугать влагалище членом.
– Знаю я это выражение, но в более крепких терминах, – усмехнулся я. – Так это ты мне предлагала яблоко, или кто-то из них?
– Я. Я. Я-я-я! – расхохоталась она. – Кстати, я Радмила. Можно просто Мила. Или Рами. Как тебе удобнее, – и протянула мне яблоко.
– Мне удобнее Мила, если ты не возражаешь, – и мы проболтали очень долго.
К нам неоднократно пробовали присоединиться другие попутчики и попутчицы, но Радмил-Мила отшила всех. Явно схватилась за меня «мертвой хваткой» и не желая ни с кем делиться. Даже вернула меня на место у окна, – ну, наверно, чтобы или я не мог сбежать без ее разрешения, или чтобы никто больше не мог до меня дотянуться через нее, – тоже без ее разрешения. Я не возражал. Пусть охраняет мой покой.
Дорога составила больше суток. Почти полтора суток. Никто нас, конечно, на ночь не поселял ни в какие мотели, – мы продолжали движение почти без остановок. Автобус только останавливался на заправочных станциях, где мы могли пополнить запас еды, кому было надо, воды, и пройтись-размять ноги и спины.
В Варшаву мы прибыли рано утром. Нас покормили в каком-то кафе. После холодного кофе и чая из термосов и бутербродов в дороге, круассаны и горячий какао были просто божественным завтраком. Конечно, Мила скормила мне в дороге целую жареную курицу, да я еще прихватил булочки у соседей, – тоже по их настоянию, – что существенно сберегло мне собственные запасы. Но всё равно даже подогретых напитков в автобусе не было.
Потом нас на нашем же автобусе повезли по городу на автобусную экскурсию. Местный экскурсовод на хорошем русском языке рассказывал много-много-много о том, что мы проезжали и обращал наше внимание то в одну сторону по движению, то в другую сторону.
В памяти остались только какие-то обрывки названий: старый город, парк Лазенки, Парк Лазенки, Castle Square, варшавский университет, Памятник борцам Варшавского восстания, Новый мир… Я перестал усваивать информацию уже где-то после трети или трети всего экскурсионного пути, потому просто разглядывал проплывающие за окнами здания, парки, автомобили, людей и памятники.
Из этого частичного информационного ступора меня вывели остановка автобуса и предложение экскурсовода самостоятельно погулять три часа по городу по рассказанным ею маршрутам и направлениям. Хотя она не исключает и посещение нами универсального магазина типа супермаркета, который виден в нескольких метрах от места остановки автобуса.
Я постарался быстренько выбраться из автобуса и спрятался от всех в первом попавшемся микроскопическом магазинчике. Как оказалось, это был цветочный магазин. Уж тут-то меня однозначно никто искать не сообразит.
Когда я, подглядывая из окна магазинчика, удостоверился, что все пассажиры ушли на достаточное расстояние, то решил выйти из укрытия. И только я сделал шаг из дверей магазинчика, как – о! чудо! – увидел приближающуюся в моем направлении женщину.
Таких дам и в таких нарядах я у себя в городе не видел. Она шла мне навстречу и улыбалась каким-то внутренним светом. И я словно погрузился в этот свет весь, – от макушки до кончиков пальцев ног.
Прелестная легкая с большими полями шляпка на длинных волнистых волосах, открытые плечи, глубокое декольте, что-то среднее между рукавами и длинными перчатками. Само платье из просто воздушной ткани так облегало тело зрелой женщины, что не прятало, а только подчеркивало все ее выпячивания и впадины, – груди и грудей, тела, живота, талии, паха и, как казалось, промежности, бедер. От ходьбы сильно облегающее платье развевалось так, что его нижняя часть словно обхватывало и подчеркивало голени. И только ступни ног в почти невидимых изящных босоножках на высоких каблуках выглядывали живьем из-под платья. Казалось, что она раздета несмотря на то, что она была одета.
И эти смеющиеся глаза!.. Эта божественная улыбка свободной гордой женщины!..
– Stop a moment! – воскликнул я, заскочил назад в магазинчик и на все польские злотые, что нам разрешили поменять в банке еще до отъезда, купил красивый букет.
Когда я выскочил из магазинчика, то дама с удивлением смотрела на меня. Но при виде цветов снова заулыбалась и приняла букет.
– Руссо туристо? – спросила она.
Я заговорил с ней на английском, и она оказалась хорошо говорила и понимала этот язык. Мы шли по улице и болтали о не, обо мне, о студенчестве, о наших странах. Люси, – так ее звали, – была из Кракова и здесь была в гостях у родственников. Сегодня они оставили ее одну, и она вышла прогуляться по улице. И вот так случайно во время прогулки встретила меня.
Спросила, не русский ли я шпион? – Над чем мы долго вместе смеялись.
В конце улицы она пригласила зайти к ней и попить чаю. Я согласился. Задавил в памяти приказ кгб-эшника о том, чтобы не вступали в контакты с иностранцами, и – согласился попить с ней чаю. Разве же попить чаю – это вражеский контакт? Или простой разговор на улице, – это предательство родины?
Мы поднялись со двора в квартиру на третьем этаже. Люси сняла шляпку, и ее волосы рассыпались по плечам. Я протянул руку и пощупал их.
Люси предложила принять душ, пока она готовит чай, и я с благоговением залез под тугие струи воды. Это было на самом деле блаженство после полуторасуточной поездки в автобусе. Закутанный в огромное полотенце, я сел за стол и выпил чай с каким-то неизвестным мне пирожным. Потом съел по ее уговору еще одно пирожное. Потом она пальчиком собрала крем с моих губи облизала этот пальчик. Потом глубоко засунула это пальчик себе в рот, хитро глядя на меня.
– Покажи мне, если можешь, как выглядят русские студенты, – попросила она.
Я встал из-за стола и распахнул полотенце. Люси осмотрела меня.
– Good, good, – произнесла она, улыбаясь, и начала, словно чулок, спускать с себя платье, которое так поразило меня на улице. Когда она осталась без платья, то мягко взяла меня за руку и повела… Да-да-да, вы угадали, – в спальню. Она не успела довести меня о кровати, когда я подхватил ее на руки и сам донес до кровати, бережно положил ее на спину и сам лег на нее всем весом.
– Good, good, – повторила она и закрыла глаза, раскидала руки в разные стороны и широко раздвинула ноги.
Терпеть не было уже никаких сил. И я вошел в нее резко и сильно.
– Good, good, – вскрикнула Люси и подалась тазом мне навстречу.
– Good, good, – повторяла она почти всё время, пока я накачивал ее своим поршнем. Она только водила руками по покрывалу кровати, которое мы так и не успели сбросить на пол, рисуя полуокружности по обе сторону от себя.
– Good, good, – стала она вдруг кричать и сжала член внутри так сильно, что я охнул и начал сильно кончать в нее.
– Good, good, – шептала она мне на ухо, когда я сполз с нее и уткнулся носом ей в волосы в районе уха.
– Good, good, – смеялась она, помогая мне в душе.
И только на выходе из квартиры она просто молчала.
– Куда тебе добираться? – спросила она уже на улице.
Я показал ей записанное на клочке бумаги название автовокзала, она улыбнулась и остановила такси.
– Я знаю, что у вас нельзя общаться с иностранцами, – сказала она уже в машине. – потому я не буду выходить из машины на автовокзале. Выйдешь один и дальше пойдешь сам к автобусу.
Так мы и сделали.
Я прождал на автовокзале на более 15 минут, когда по моему плечу погладила женская рука.
– Люси? – встрепенулся я и оглянулся.
