Прошёл без происшествий и тревоги.
Хороший номер Юра занимает
С товарищем вдвоём. И скажет всякий:
«Такого в нашей жизни не бывает –
Без блата номер с видом на Исаакий!»
Однако, факт – упрямая вещица!
И в «Интуристе», в центре Ленинграда,
Прописаны одесские ребята.
И надо же такому получиться!
Удачу, не предвиденную ранее,
Коллеги отмечают в ресторане.
18
Назавтра без проблем и опозданья
На фабрике машину подключили,
И за неделю всё для испытанья
Собрали, подвели и завершили.
Теперь аврал закончен в деле этом.
С работой управлялись до обеда,
И вечера свободны до рассвета.
А в Ленинграде начиналось лето.
И Юра с Фредом белыми ночами
Гуляют по уснувшим набережным,
И невский ветерок им шепчет нежно,
И свет небес в пастельной светлой гамме
Уснувший город мирно освещает
И новый день и солнце обещает.
19
Напарник Юрин парень был бывалый.
Родителей интеллигентных чадо.
Поездил по Союзу он немало,
На жизнь смотрел своим особым взглядом.
Ругался, слов обидных не жалея,
По адресу «святых отцов народа»,
Стоящих на трибуне мавзолея
По праздникам в любое время года.
Не стал принципиально коммунистом.
На вечера и всякие собранья
Ходить у Фреда не было желанья,
А был он золотым специалистом.
Считался первым асом на заводе.
Одет, пострижен по последней моде.
20
Такой сосед полезен был для Юры:
Ценитель вин, музеев и одежды,
Большой знаток застольной процедуры,
В чём Сонин по-советски был невеждой,
Он преподал основы этикета.
И Юра очень быстро обучился.
И, слушая товарища советы,
Он в светского мужчину превратился.
Он был подруге Зигфрида представлен,
Сотруднице научной Эрмитажа.
Недельный пропуск получил он даже.
И поначалу оглушён, задавлен
Сокровищ блеском, красотой чертогов,
Позднее разобрался понемногу.
21
Прекрасное создание Растрелли,
Фигуры Теребеневских атлантов,
Скульптура, геммы, масло, акварели –
Бессмертные творения гигантов,
Могучей красоты живая сила,
Царящая в роскошных старых залах,
Отныне прочно Юрия пленила,
Запала в душу, частью жизни стала.
И снова полдень золотит колонны,
И светлый мрамор кружев павильона
Мозаичная стережёт Горгона,
И снова малахит и Малый тронный…
Который день здесь бродит отрешённо
Мой Юрий, красотою опьянённый.
22
Культура древних греков – мрамор, вазы.
И, вдруг, от восхищения немея,
Он видит, не замеченный им сразу,
Двойной портрет – камею Птолемея!
Сияют лики в залах итальянских –
Да Винчи, Рафаэля, Тициана.
Апостолы Эль Греко по-испански
Задумчивы, таинственны и странны.
Во Фландрии царит великий Питер
И «Камеристка» (ей четыре века),
Глядит на Юру с видом человека
К нему на днях приехавшего в Питер.
А вон Ван Дейк, похожий на Шопена,
С портрета в дали смотрит вдохновенно.
23
Но чаще Юра оставался в залах
«Новейшего» французского искусства.
Он здесь проводит времени немало,
В своих пытаясь разобраться чувствах.
Стога Моне и Писсаро бульвары,
Наполненные жизнью быстротечной,
Жемчужная палитра Ренуара
И Поль Гоген с его Таити вечным.
Он понимает – классика прекрасна,
Но Юре ближе образ современный,
Полёт свободный лирики Родена
Весенний, романтический и ясный.
И героиней нового романа
