Алекс Багенге: Террор оружейников
Филип Гэр
Вторая книга в серии «Перечеркнутый мир».Некто совершает массовые убийства, действуя в нескольких мирах одновременно. Никто не знает ни его цели, ни его имени. Убийцу преследует Алекс Багенге – ещё больший маньяк и психопат. И неизвестно, кто из них страшнее, и кого следует остановить прежде.Поиск Алекса похож на работу машины. Или, скорее, на работу мясорубки. Каждый день, оказываясь в другом мире, он живет заново, но с одной лишь целью – найти.В своем преследовании Алекс вступает в противостояние с оружейным кланом города Эйоланда – огромного древнего мегаполиса на остатках разрушенного войной мира.Обложка книги создана при помощи нейросети "Нейроплод".
Филип Гэр
Алекс Багенге: Террор оружейников
Голубое небо Эйоланда казалось Алексу самым бездонным небом из всех небосводов, которые он повидал. Лишь в двух знакомых ему мирах небо отливало синим, но самое прозрачное и самое глубокое было именно здесь. Леопард чувствовал его самым родным, хотя давно уже позабыл, какой цвет имело небо там, где он появился на свет.
Иногда – очень и очень редко – он честно пытался вспомнить его. Не обязательно цвет. Хотя бы запах. Хотя бы ощущение ветра. Но, не мог.
Возможно, рассуждал он, ему помогли бы сны. Возможно. Увы, сны ему не снились.
Алекс закрывал глаза, засыпая мгновенно, словно некто опускал рубильник. И так же сразу открывал их. Будто невидимая рука не задерживала рубильник в положении «выключено».
Алекс закрывал глаза и тут же открывал их снова. Бывало, он оказывался там же, где он их закрыл. Чаще – совершенно в другом месте.
Для него не проходило даже секунды отдыха. Даже её доли.
Нет, открывал глаза он полностью выспавшимся и полным сил. Все раны, полученные накануне, исчезали. Мышцы не болели, как бы они не напрягались вчера. Впрочем, для него давно уже не существовало понятия «вчера». Для него всегда тянулось бесконечное Сегодня.
Именно поэтому Алекс иногда позволял себе забиться на крышу высотки – в любом произвольном мире, в котором его угораздило открыть глаза в этот день – и лежать, уставившись в небо. Оранжевое ли, зелёное или голубое. По большому счёту ему было совершенно неважно. Лишь бы лежать и просто глядеть в него, не думая ни о чём.
И сжимая в лапе пистолет. Он не замечал, как доставал его. И не замечал, как убирал обратно. Так не обращают внимания на собственные движения рук во время разговора. Для Алекса оружие стало естественным продолжением самого себя ещё до того, как он забыл цвет своего неба.
Алексу нравилось смотреть в небо. Неважно, какого цвета. Но всё равно больше всего ему нравилась бездонная синь Эйоланда. Это не значило, что он глядел в неё чаще. Нет. Просто оно ему нравилось и всё.
А потому он решил считать его своим, родным. На всякий случай. Алекс однажды подумал, что у него должно иметься хоть что-то своё. Пусть даже небо. Пусть не личное, а общее для многих. Но – своё.
Алексу не снились сны, ведь он никогда не спал. Он лишь на миг закрывал глаза и тут же открывал их вновь. Открывал только для того, чтобы снова продолжить свой персональный нескончаемый круг, полный боли, насилия, пахнущих порохом гильз и липкого привкуса крови во рту.
Один взмах ресниц – единственное время, которое жизнь отпускала Алексу для отдыха.
Маленький леопард не жаловался. Он не ругал судьбу – он в неё не верил. Не проклинал и Богов – в них он не верил тоже.
Его судьба, в которую он так не верил, свела бы с ума кого угодно.
Впрочем, и сам Алекс не стал исключением.
***
Водить мотоцикл Алекс не любил. Тем более не любил скорость. А потому ехал по шоссе неторопливо – хотя и не настолько, чтобы привлекать внимание патрульных Лэев.
Его мотоцикл был слишком большим и создавался под какой-то более крупный вид тери. Весил он, наверное, килограмм четыреста. Управляться с ним небольшому леопарду удавалось с некоторым трудом. Однако общественный транспорт ему, в силу розыска, был недоступен, а передвигаться на своих двоих между кварталами в Эйоланде означало потерять слишком много времени.
Алекс своим временем в Эйоланде дорожил. Когда не знаешь, где окажешься следующим днём, стремишься взять из дня сегодняшнего максимум.
Ровно в шесть утра он открыл глаза, лёжа на куске пластика в грязном тупике между глухими стенами старых зданий. За мгновение до пробуждения он прикрыл их в тёмном сыром подвале, на куче грязного тряпья. Из раны на боку толчками вытекала кровь, а сил хватило только на то, чтобы забаррикадировать дверь.
Он открыл глаза, лёжа на куске пластика, и ещё одним мгновением позже в его руке оказался пистолет. Холодный металл ещё не успел покинуть поясную сумку, как палец сдвинул вниз флажок предохранителя. И не успел ствол подняться, как вторая рука передёрнула затвор, досылая патрон.
Вокруг никого не было. Лишь лёгкий ветерок гонял по тупику мусор.
Вес пистолета, материал его рукояти, а затем и запахи, подсказали Алексу, что на этот раз он очутился в Эйоланде. Впрочем, вновь в Эйоланде, поправил он сам себя. Шесть часов назад, пытаясь заткнуть кровоточащую дыру в боку, он находился здесь же.
Убрав оружие, он вышел из тупика на улицу и огляделся. Обычно он попадал в Эйоланд неподалёку от квартала Лахотэ. Так оказалось и на этот раз.
Мотоцикл стоял там же, где Алекс его вчера оставил. Он всегда его здесь оставлял – с тех пор, как тот у него появился. Прежнего хозяина двухколёсного средства он не помнил, как и не мог сказать, каким способом мотоцикл ему достался. Хотя любое транспортное средство в Эйоланде считалось бесценным.
Четырежды мотоцикл угоняли. Рано или поздно Алекс его находил, и на заднем элементе рамы добавлялся ещё один череп. Вот и сейчас все четыре черепа скалились белыми зубами, встречая хозяина. Два лисьих, один крысиный и один леопардовый. Место нашлось всем.
Алекс никогда не убивал всех угонщиков. Он ничего не соображал в ремонте и кто-нибудь из них должен был привести полуразобранный мотоцикл в исправное состояние. Наверное, именно поэтому он и имел такой несуразный вид – обычно к визиту Алекса часть запчастей уже продавали или переставляли на другую технику.
В конце концов, угонять мотоцикл перестали. Алекс загонял его в такой же тупик, в подобном которому проснулся сегодня утром. Там он и стоял, дожидаясь своего хозяина. Жильцы домов не возражали. А если и возражали, Алексу не говорили. Так что, с его точки зрения, всё было в порядке.
Он подошёл к мотоциклу и погладил его руль, словно здороваясь. Затем достал из багажной сумки тряпку и замотал ею черепа. Как символ устрашения, они выполняли свою охранную работу, пока мотоцикл находился здесь. На дороге же они обязательно привлекли бы внимание патрульных Лэев. Алекс предпочитал с ними не связываться. Во-первых, ему не хотелось их убивать – всё же, в его понимании, они находились на стороне «хороших». Во-вторых – опасался на шоссе с ними не справиться. Гепарды были словно созданы для виртуозного скоростного вождения любых транспортных средств. Вон – даже Ти-Лэи, живые штурмовики, воплощены именно на базе гепардового мозга, унаследовав страсть к погоне и скорости.
Да и мотоциклы у патрульных были специальные – небольшие, скоростные и маневренные. В отличие от его левиафана, где колёса доходили Алексу до пояса.
Он сел на широкое мягкое седло и щёлкнул тумблером подачи питания. Зажглась приборная панель. Мягко повернув ручку подачи энергии, он медленно и аккуратно выехал на улицу и подкатил к ближайшему телефону-автомату, где сделал несколько звонков. Затем вновь оседлал мотоцикл и направился по шоссе в квартал Аро. Тот граничил с кварталом Лахотэ. В отличие от Лахотэ, где в процентном соотношении между видами тери доминировали лисы, в квартале Аро большее смещение наблюдалось в сторону Мэйтата.
Енотов Алекс тоже не любил. В некоторых мирах даже ел. Возможно, ел их и здесь, в Эйоланде, просто не помнил.
Дорожное движение в Эйоланде всё ещё оставалось слабым и совсем не походило на движение в тех больших городах, где бывал Алекс. Личных машин, принадлежавших гражданам, здесь почти не имелось. Основу парка составляли муниципальные грузовики, перевозящие стройматериалы и товары социального обеспечения, пассажирские автобусы, да ведомственные машины. Мотоциклы встречались тоже редко, и принадлежали либо непосредственно жителям Эйоланда, способным их себе позволить (купить или украсть), либо патрульным Лэям.
Все миры, которые посещал Алекс, чрезвычайно разнились. В основном они абсолютно не походили друг на друга. Совершенно ничем – начиная от внешнего вида их жителей, заканчивая уровнем их технического развития и культурными императивами.
Однако существовали некие традиции или закономерности, для всех миров одинаковые.
Например, во всех мирах без исключений владельцы самоходных двухколёсных средств передвижения приветствовали себе подобных на дорогах.
Почему так, Алекс не знал. Но, пока неспешно катил по шоссе между кварталами, успел махнуть рукой двум встречным мотоциклистам и одному патрульному Лэю.
Свернув с шоссе в квартал Аро, краем глаза Алекс заметил небольшую фигурку, прижавшуюся к стене. Её обступили фигуры побольше.
Почему он затормозил, леопард так и не понял. Картины городского насилия в Эйоланде давно стали для него привычными. Он никогда не обращал на них внимания. Да и сам, наверное, вносил в них немалый вклад. И он сотни раз проезжал мимо предстоящей жестокости одних по отношению к другим.
И почему он затормозил именно в этот раз, Алекс так и не понял. Тяжёлые широкие колёса пошли юзом, и он с трудом удержался, чтобы вначале не перелететь через руль, а потом не завалиться на бок. Затем медленно развернулся и подъехал к углу каменного грязного проулка.
Тери, окружившие детёныша, на добропорядочных граждан внешне не походили. Красные кожаные куртки блестели нашивками оскаленных морд. А морды хозяев курток имели маслянистое выражение и предвкушение забавы.
Их было семеро. Пять кошачьих и две белые крысы. Заметив приближающегося к ним Алекса, они отступили от жертвы и уставились на него. Некоторые, и крысы в том числе, сунули руки в карманы.
Пока они глазели, леопард поставил мотоцикл на подножку и вытащил пистолет.
Тери отшатнулись. Никто из них не сделал попытки вытащить своё оружие.
– Пошли вон, – приказал им Алекс.
– Тебе-то какое дело? – бросил ему крупный Хатано, с отливающей черным шерстью.
Молодой, мускулистый, он глядел на Алекса с вызовом и без страха.
Остальные после его слов попятились назад. Судя по их взглядам, Алекса они узнали.
Он слез с мотоцикла, шагнул вперёд и ударил пуму рукоятью пистолета прямо в зубы. Тот попытался было закрыться, но не успел – леопард двигался слишком быстро. Второй удар пришёлся по уху, и противник Алекса упал на колени, пытаясь защитить голову лапами. Леопард ещё трижды ударил его, ощущая, как металл входит в плоть, и, с большим трудом, заставил себя остановиться.
Пума лежал на асфальте, истекая кровью.
Алекс, вымещая ярость, зарычал. Рык прокатился по каменным стенам переулка. Всё в нём требовало забить противника до смерти, вдалбливая в асфальт осколки его костей.
Он остановился не потому, что рядом находился детёныш. Его не останавливало подобное раньше, не остановило бы и сейчас. Оторвался от окровавленной пумы он только ради сохранения самоконтроля. Слишком уж горячее желание разорвать всю компанию на куски захватило его. И он осадил своё желание обратно.
– Забирайте, – для пущей убедительности он поднял ствол пистолета и мотанул им в сторону. С рукояти на асфальт полетели брызги крови.
Проводив их взглядом и пистолетом, он убрал оружие и присел напротив детеныша.
Самочка. Камо. Совсем маленькая. Из одежды на ней были надеты только грязные синие шортики.
Маленькая барсица тряслась от страха, но глядела на него с какой-то наивной надеждой. Он осторожно взял её за подбородок и внимательно вгляделся в зрачки. Кажется, наркотиками накачать её не успели.
Отпустив, он осмотрел её мех. Тот свалялся, обвис и совсем не блестел, отливая рыжими пятнами. Судя по нему, она давно уже ничего не ела.
Алекс втянул ноздрями воздух. Пахло, собственно, детёнышем – этаким молочным запахом. К нему примешивался сладковатый аромат лёгких наркотиков, оставшихся от спугнутой им шайки. А ещё – острый запах сексуального возбуждения.
Он догадался, что именно хотели сделать тери с маленькой самочкой. Слишком маленькой, для подобного. И пожалел, что не убил их.
Надо сказать Фрей, чтобы лучше следила за порядком, подумал он. А впрочем – это же Эйоланд. Чего он ещё ожидал от них?
Он обнял барсицу, прижимая её к себе. Та послушно к нему приникла. Впрочем, в её нынешнем состоянии она приникла бы к любому, кто постарался бы забрать её с улицы.
– Не бойся, малышка, – прошептал он и лизнул её в нос. Тот оказался мокрым и холодным. Он почему-то обрадовался. Потом пальцами осторожно заставил её открыть рот и взглянул на зубы и дёсны. Барсица доверчиво зажмурилась и открыла рот ещё шире.
Пасть оказалась без следов воспаления. Значит, ничего гадостного на улице и на помойке съесть не успела, заключил Алекс. На этом его медицинские познания оказались исчерпаны, и он счёл маленькую барсицу здоровой.
Сколько же ей лет? Он совсем не соображал в возрастах тери. Так, если к двенадцати годам они уже почти как взрослые по размерам, то этой лет пять, наверное.
Барсица жалобно мяукнула и дернулась. Алекс вновь прижал её к себе, успокаивающе вылизывая ей макушку и уши.
– Успокойся, малышка. Скажи, где твои родители? Я отвезу тебя к ним, если ты скажешь, где их искать. И никто тебя не тронет, я обещаю.
Интересно, они вообще разговаривают в этом возрасте? Если нет, то ему предстоит вдвойне интересный день.
– Я не знаю, – слабо ответила ему барсица.
– Гм… Давай начнём по-другому. Как тебя зовут?
– Миса.
– Прекрасно, – улыбнулся он. – А меня Алекс. Можешь звать меня дядя Алекс. Скажи, Миса, сколько тебе лет?
– Семь.
Алекс перебрал в голове всё, что знал о детёнышах тери. Так как перебирать было почти нечего, справился он быстро. Сопоставив, тем не менее, имеющееся, он пришёл к выводу, что в семь лет тери должны уже неплохо соображать.
– Миса, где твой дом?
– Там… – она показала в глубину квартала.
– А родители?
– Они ушли на работу и не вернулись, – нормальные эмоции на миг вернулись к ней, вытеснив страх, и она снова дернулась, а затем уткнулась мордочкой в Алекса.
Тот погладил её, успокаивая.
Спросить, давно ли ушли? Не имело смысла – судя по её виду, прошло много времени. Тут и так всё понятно – напуганная, она сидела дома, пока не кончилась еда. Её выгнал на улицу только и только голод.
И что её вовремя заметил Алекс, лишь очередная случайность. Судьба оставшихся без родителей малышей в Эйоланде весьма незавидна. Единицы успевают добраться до Барцу. Остальным – не везёт.
