Мужество мальчишки
Елена Одинцова
Что может быть долгожданнее летних каникул для школьника? Ну, наверное, только ожидание Нового года. Вот и обычный мальчик Лёнька мечтал на летних каникулах отдохнуть по полной программе, ничего не делать, гулять с друзьями во дворе, гонять в футбол, играть в компьютерные игры, кататься на велосипеде, спать до обеда. Но по стечению обстоятельств его планы рушатся в один миг! Вместо ожидаемых развлечений и веселого отдыха ему предстоит провести лето в маленьком скучном селе, где не ловит даже сотовая связь. И что же из этого получилось? Давайте мы с вами и узнаем!Обложка сгенерирована автором при помощи нейросети Leonardo.Ai и отредактирована автором при помощи программы Paint.
Елена Одинцова
Мужество мальчишки
1 глава. Ура! Каникулы!
Боже мой! Не верю своему счастью! Каникулы! Это же теперь можно не вставать рано в школу, валяться сколько душе угодно в кровати, не готовить домашние задания, гулять, и самое желанное – играть в компьютерные игры допоздна!
Мой взгляд упал на календарь, висевший на стене. На нем достаточно жирно красным фломастером была обведена долгожданная дата – 31 мая, что в моем случае символизировало начало долгих летних каникул. Я взглянул на письменный стол, за которым устраивал сражения до позднего вечера с уроками, потом снова на календарь и сладостно растянулся в кровати, чувствуя, как от всего этого блаженства щекочет где-то глубоко внутри. Вот теперь-то календарь можно убрать с глаз долой! Не хочу, чтобы передо мной маячили три грядущих месяца, постоянно напоминая, что летние дни потихоньку утекают, словно крупинки в верхней части колбы песочных часов, и что по их окончанию, наступит самый грустный месяц в году – сентябрь. Не то чтобы я не любил сентябрь. Я вообще каждый месяц уважаю. Но вот это тягостное ощущение уходящего праздника под названием «летние каникулы» доставляет мне чуть ли не физическую боль. Одно дело предвкушать что-то приятное, и совсем другое – предвкушать то, что омрачает жизнь.
Но сейчас я не хотел думать об этом, мне было таааак хорошо нежиться в родной, уютной кровати и мечтать, как я буду проводить дни собственного лета, что другие мысли нарочно гнал из своей головы.
И тут, как гром среди ясного неба, послышались мамины шаги за дверью. Она словно специально шоркала тапками, да посильнее, чтобы уведомить меня о своем намерении вторгнуться в мои голубые мечты.
– Лёнечка, сынок, вставай! – послышалось за дверью.
«Нееееет! – забунтовал мой организм. – Ну, почему я должен вставать в свой законный каникулярный день?!»
– Лёнечка, солнышко, просыпайся, – ласково сказала она, заглянув в мою комнату. Да, мама у меня была красивая. Вся ее внешность излучала свет. Может быть, этот свет видел только я, а может быть его видели и другие, но каждый раз, глядя на нее, я ощущал идущие ко мне лучи, которые вызывали внутри чувство доверия, доброты и теплоты. Характер у нее был, конечно, не простой. Строгость и упорность в своем мнении были ей присущи больше, чем кому-либо из нашей семьи. Если что-то ей приходило в голову, то она могла целой армии солдат доказать, что это нужно всем, и других вариантов быть просто не может. Но все ее решения были последовательны, логичны, не были непредсказуемыми и поэтому не внушали страх.
Мама зашла в мою комнату и села на край кровати.
– Наслаждаешься? – спросила она.
– О, даааа – протянул я, специально придавая голосу хрипотцу.
– Уже 11 часов, вставай давай! И пошли вместе завтракать, я уже проголодалась, пока ждала, что ты проснешься, – а потом игриво приподняла бровь и добавила. – Я там оладушки испекла и какао сварила.
Это был шах и мат в ее исполнении. Я тут же подорвался с кровати и побежал умываться.
2 глава. Самая ужасная новость.
Мама знала, что я обожаю оладушки. Их запах был такой вкусный, что даже еще не пробуя ни одного, уже можно было истечь слюнями и тут же ими захлебнуться. Мы сели за стол. Настроение у меня было праздничное. Я выспался, в окно светило солнце, на столе была моя любимая вкуснятина, внутри ощущение расслабленности. Я отпил из кружки глоток ароматного какао и откусил толстенький, пышный оладушек. Ммммммм……
– Ну, как? – спросила мама, глядя на меня.
– Очень вкусно! – заключил я.
– Для тебя старалась, – улыбнулась мама.
– Спасибо! – ответил я, отправив в рот остатки первого оладушка.
– А хочешь, я тебя научу такие делать? – как-то совершенно неожиданно она предложила.
– Эээээ, зачем мне это? Я собираюсь быть разработчиком компьютерных игр, программистом, а не поваром. А если мне очень захочется оладий, то я тебя попрошу их приготовить, – проговорил я шутливо.
– Лёнь, уметь готовить оладушки и быть программистом – вещи абсолютно совместимые, одно другому не мешает, тем более ты мальчик, должен все уметь, – довольно серьезно прозвучал ее тон.
– Мам, давай в другой раз как-нибудь. У меня еще вся жизнь впереди, научусь еще.
– А если ты уедешь куда-то, где меня не будет, то этот навык тебе пригодится не когда-нибудь, а уже прям сейчас. Так что давай к папиному приходу, организуем еще одну партию оладий, и это не обсуждается, – заключила она. – Кстати, у меня к тебе есть серьезный разговор.
«Только не это, – подумал я, – в кухне начинает пахнуть не только свежеиспеченными оладушками, а еще и мамиными идеями, что было уже не так приятно». Но я не любил нагнетать дурные мысли, поэтому сконцентрировался на поедании любимых пышечек. У меня есть лучший друг Колька, он в обеденное время три раза в неделю ходит заниматься в бассейн, поэтому можно было сегодня не торопиться гулять с ним, он освободится ближе к пяти часам вечера, я решил согласиться на мамино предложение.
Мама вручила мне фартук и сказала:
– Дорогой мой, уважаемый программист Леонид, давай с тобой сейчас запрограммируем такие оладушки, что наш папа, попробуя их, будет согласен на любые твои просьбы без боя!
Это звучало очень привлекательно. Мы начали замешивать тесто. В ход пошли яйца, кефир, мука, сахар, соль, а так же какие-то странные мамины уловки и подходы в мою сторону в попытках спланировать мои летние каникулы вместо меня.
– Лёня, ты давно дедушке звонил?
– Мам, давно. Если честно, то я не хочу ему звонить.
– Почему это? – поднялась в вопросительном жесте мамина правая бровь.
– После того, как умерла бабушка, дедушка очень изменился, с ним очень сложно разговаривать, он угрюмый, молчаливый, разговор не поддерживает, придирается ко мне, учит меня жизни. Я этого не люблю, – честно признался я.
– Сын, мы все рано или поздно будем находиться в состоянии, когда нам одновременно будет нужна чья-то поддержка, и в то же время, когда мы не захотим никого видеть, будем хотеть побыть только лишь наедине со своими мыслями. Дедушка столкнулся с огромнейшей потерей, бабушка была для него неотъемлемой частью жизни, она была самым близким ему человеком. Сейчас ему очень нужны наши звонки, наше внимание, даже если оно будет очень краткое. Главное, чтобы он чувствовал, что не один, что о нем помнят, что он нужен. Тебе уже 11 лет, ты не маленький мальчик, не нужно пытаться уйти от возникшей неудобной ситуации. Нужно подумать, что ты можешь сделать для того, чтобы ее решить. Тем более с твоей фантазией это более, чем возможно.
Мама была права, я это знал и без нее. Тем более, когда бабушка была еще в здравии, мы часто с дедушкой созванивались. Он мне рассказывал про рыбалку, про строительство бани, про их собаку, а я про школу, про наши с Колькой приключения. Ездил я к ним редко, раза 4 в год, так как их село находится за 750 км от города, при чем в таком месте, где отсутствует сотовая связь и любой намек на интернет. Их стационарный телефон напоминал мне экспонат в музее. Он представлял собой трубку-закорючку, лежащую поверх подставки, на которой находился циферблат в виде круга с дырочками для каждой цифры. Чтобы набрать номер, нужно было выбрать нужную цифру, а потом, вставив в круглое отверстие палец, докрутить этот круг до положения «три», если сравнивать с циферблатом часов. И таким образом, прокручивая каждую цифру, вертеть этот круг, пока не наберешь все цифры нужного номера. Занимало это немало времени. Но в их селе и спешить-то особо было некуда. Из развлечений для меня там была только канатная веревка с узлом снизу, привязанная к ветке большого дерева, стоящего у реки. Я хватался руками за эту веревку с разбега, усаживался на узел и раскачивал себя, а потом прыгал в воду. Это было очень весело. И это было только летом в хорошую погоду. Помню, как Кольку пригласил поехать со мной к деду с бабушкой. Расписывал ему все прелести этой забавы. Мой друг с удовольствием поехал со мной, но после одного дня пребывания в гостях, покусанный комарами и мухами, добрался до музейного экспоната, освоил способ набора мобильного номера своей мамы и попросил приехать за ним поскорее, так как намечался чемпионат в одной популярной компьютерной игре, за который можно было получить большое количество игровых монет. На эти монеты можно было приобрести новые скины и амуницию для персонажей игры. Колька просто не представлял, что на земле есть такое место, где нет интернета, наверное, поэтому он согласился ехать со мной. Потом еще несколько раз мы с задором вспоминали канатную веревку с прыжками в воду, хотя в гости Колька больше в село не торопился.
С оладушками дело у нас спорилось. Оказалось, что ничего сложного в приготовлении нет. Самое главное было соблюсти несколько тайных нюансов, чтобы они были толстые, пышные и невероятно аппетитные. Мама мне сказала, чтобы я записал необходимые пропорции в блокнот и там же указал все эти нюансы. Я записывал, а мама принялась выкладывать тесто на сковородку. Этот невероятный, соблазняющий запах снова наполнил всю кухню. И почему жареное тесто на сковороде всегда так восхитительно пахнет? Это просто какая-то магия!
И тут мама сказала:
– Мне нужно будет уехать на обучение на весь июнь, повышать квалификацию. А в июле у меня будет закрепляющая практика. Очень много работы. В лучшем случае вы, как маму, вспомните меня только к середине июля. Папа тоже на работе целыми днями, домой приходит только вечером. Мы тут посовещались и решили, что эти два месяца – июнь и июль – ты поживешь с дедушкой в селе. А в августе, когда у папы начнется отпуск, да и у меня станет посвободнее на работе, мы все вместе поедем на море.
Мои глаза превратились в два блюдца! Что значит «мы посовещались и решили»?! А как же я, как же мои каникулы, мое мнение, моя жизнь в конце концов?! Два месяца моего драгоценного летнего времени расписали вместо меня, а потом просто поставили перед фактом – получите, распишитесь! Тем более я был уверен, что это все придумала мама, папа не мог бы так со мной поступить. Он знал, что я не могу долго находиться в дали от цивилизации. Перед моими глазами возник дедушкин доисторический телефон с круглым циферблатом, потом мой смартфон с нулевыми делениями, показывающий, что об интернете в этой местности никто ничего не слышал, здоровые комариные укусы, насекомые, роящиеся вечером под светом люстры на потолке, угрюмый дедушка, но самым тяжелым оказалась не эта картина, а ощущение упавшего прямо мне в сердце чувства предательства, безысходности и кричащего протеста. Все моё нутро наполнилось слезами, которые уже были готовы выбраться наружу, но я решил сражаться за свое лето не на жизнь, а на смерть. А так как слезами горю не поможешь, то единственным моим оружием было договориться, убедить, ну или уж на крайний случай устроить забастовку. Тем более я был уверен, что у меня есть союзник в лице папы. Я посмотрел на маму в упор и очень так строго и серьезно сказал:
– Мама, спасибо, я не поеду. У меня в городе очень много дел. Мы с папой вполне справимся здесь вдвоем. Тем более я уже и оладушки печь умею. Мы не пропадем.
– Дело не в этом, – сказала мама. – А в том, что в последнее время мой отец стал часто жаловаться на сердце. Я бы хотела, чтобы ты чуть присмотрел за ним, пожил с ним там немного. И если станет понятно, что один он уже не справляется, то мы будем думать, как поступить дальше – перевозить его ближе к нам или заводить ему там сиделку. Сейчас лето, у тебя есть прекрасная возможность провести лето с пользой, почитаешь там книги, заданные на лето, подышишь свежим воздухом. Это уж в любом случае лучше, чем утонуть с головой этих бесконечных гаджетах.
– Мама, ты ничего не понимаешь! – уже не выдержал и закричал я. – Там скучно! Там совершенно нечем заниматься! Почему я должен думать о чьем-то чужом сердце, если никто не думает о моем? Ты не имеешь права решать за меня, как мне проводить лето! Колька будет проходить новые уровни в игре, а я потом уже его никогда не догоню! Что обо мне потом будут думать на улице друзья? Что я настоящий неудачник? Нет! Такого не будет! Я не согласен!
Тут мне стало себя жаль еще больше, и слезы все-таки вырвались наружу, не имея сил сдерживаться в моих краснеющих веках. Я выскочил из-за стола и побежал в свою комнату, демонстративно, как можно громче хлопнув за собой дверью.
«Пусть знает, что нельзя вот так вот все решать за меня, что у меня есть мои желания и потребности, – думал я. – Не выйду из комнаты, пока сама не позовет и не захочет со мной поговорить».
Время тянулось очень долго. Я уже начал думать, как же мне его убить. Прошел час. Не зовет. Я поиграл в любимую компьютерную игру, но почему-то именно сейчас она мне не была интересной. Не зовет. Я смотрел в окно. Не зовет. В общей сложности прошло уже три часа, а она так и не позвала меня и даже ни разу не подошла к двери, послушать плачу я или нет. Видимо наши забастовки вступили в сражение друг с другом. Мне уже снова захотелось кушать, но выйти из комнаты я не мог. Это означало бы, что я начинаю капитуляцию, а мне этого совсем не хотелось. Поэтому я решил во что бы то ни стало терпеть все свои мучения до конца. К счастью этот самый конец наступил в лице моего папы. Он, словно Черный плащ из одноименного мультфильма, пришел домой, чтобы спасти меня. Уже только одно его появление разряжало обстановку. Папа потихоньку постучал ко не в дверь и зашел.
– Привет, пап, – не дожидаясь его слов поздоровался я.
Он подошел ко мне, обнял меня за плечи и спросил:
– Мама все тебе рассказала? Злишься?
– Пап, давай ее уговорим, что-нибудь придумаем, – заговорщически, полушепотом предложил я. – Ну, ты же понимаешь все? Ну, не могу я ехать, у меня каникулы, у меня друзья, игры……
Не дав мне договорить, папа развернул меня за плечи прямо к себе, потом сел передо мной на корточки. Я сидел на кровати и получилось, что он стал немного ниже меня. Он посмотрел мне прямо в глаза и сказал максимально спокойным, ровным, добрым и одновременно не требующим никакого возражения голосом:
– Лёня, мы с тобой мужчины, а это значит, что когда этого требует долг – перед Родиной, перед обществом, перед товарищами, перед семьей – мы обязаны его исполнить. Этим и отличаются настоящие мужчины от тех, которые только таковыми называются. Лишь исполнение своего долга наполняет нас внутри ощущением истиной мужественности. А это дает нам силу и уверенность в себе достигать новые горизонты и двигаться вперед. Ты никогда не почувствуешь себя настоящим мужчиной, пока не начнешь совершать поступки, свойственные этому понятию.
– Пааап!
– Тссс…. Я не договорил, – жестом указательного пальца он не дал мне продолжить. – Твоей семье сейчас нужна помощь, сын. А это бывает не часто. И в данный момент помощь нужна именно от тебя. Если ты еще не готов к исполнению своего долга, тогда я поговорю с мамой, и мы обязательно что-нибудь придумаем. Но прежде, чем принять окончательное решение подумай хорошо, действительно ли ты верно взвесил все чаши весов. А еще подумай, какие вещи и понятия лежат на каждой из этих чаш. Как бы ни сложились обстоятельства, мы с мамой не станем любить тебя меньше. Поэтому думай, выбор за тобой.
3 глава. Дорога.
Я ехал в машине на заднем сиденье и смотрел в окно. Слова папы попали в меня. Сначала я был уверен, что он займет мою сторону, но после его слов, я словно понял, что в определенных ситуациях не бывает противоположных сторон. Есть вещи, которые просто обязывают нас поступить определенным образом просто потому, что речь идет о самом важном, главном – о семье. Папа очень любил маму. Наверное, так же сильно, как и я. Они и не ссорились никогда. Мне всегда было очень спокойно дома, комфортно, уютно. Единственное, чего мне не хватало – это собаки или кота. Но мама категорически была против заводить питомца. Уж очень она любила чистоту и порядок. И была убеждена, что домашнее животное и чистота дома понятия не совместимые. У нас дома царило такое правило: не любишь убираться – учись не мусорить. Нам всем это нравилось, так как заниматься уборкой приходилось только в субботу, а среди недели мы просто старались держать порядок. И как только я озвучивал свои желания по поводу пушистого друга, мама отвечала вопросом на мою просьбу:
– А кто каждый день будет убирать за ним?
Я не был готов к такому подвигу, поэтому с грустным видом капитулировался. А мама в свою очередь всегда повторяла, что единственное животное, на которое она когда-либо согласится в квартире – это корова, потому что мы молоко пьем литрами, но так как наш балкон не соответствует габаритам нашего потенциально-нового питомца, то и об этом можно не мечтать.
В дороге всегда хорошо и много думается. Мысли сами лезут в голову с разных сторон. Вот и сейчас мимо меня проносились луга, овраги, холмы, лесопосадки. Все это гипнотическим образом действовало на меня. В голове рождались мечты о том, что этим летом мы бы с Колькой рассекали на велосипедах в школьном дворе, соревновались бы на рукоходе, играли бы в вышибалы, в футбол, ели бы мороженое каждый день, ночевали бы с Колькой друг у друга иногда, сражались бы по сети в нашу любимую компьютерную игру. Мысли плавно перетекали одна за другой, каким-то чудесным образом смешивались, потом убегали, а на их смену приходили новые так, что уже было невозможно вспомнить с чего начались самые первые мои фантазии. И вот этот круговорот мыслей уносил меня все дальше и дальше, как и машина мчалась все дальше от города в сторону моих не сбывшихся летних мечтаний. Наверное, мой папа тоже был пленником мысленных лабиринтов в дороге. Потому что каждый раз, когда мы садились в машину, чтобы ехать далеко (а сейчас дорога у нас должна была занять чуть ли ни весь день), мы ехали сначала в тишине, каждый погруженный в вереницу своих размышлений. А потом, спустя какое-то время, видимо, когда папа словно очухивался в настоящей реальности, он вдруг начинал задавать темы для общения и включал музыку. Вот и сейчас исключения не произошло. В тот момент, когда я прокручивал в мыслях картину, как мы с Колькой на нашей набережной, все мокрые от неудачных попыток, стараемся убежать от внезапно вырывающихся из земли струй фонтана, и при этом ухахатываемся на разрыв, потому что это очень весело, папа начал разговор.
– Не вешай нос, Лёник, я, по возможности, постараюсь взять отгулы на работе дня на два плюсом к выходным, чтобы приехать к тебе недельки через две-три. Обещать не могу, но буду очень стараться, – произнес он приподнятым голосом, – я вон вообще остаюсь один в городе, хоть плачь.
– Пап, не шути, ты все равно весь день на работе, тебе только в удовольствие отдохнуть вечером, – опроверг я.
– Да? А в выходные?
– Ты всегда говоришь, что не бывает так, чтобы нечем было заняться.
– В любом случае, тебе будет веселее, чем мне, тем более Буч по тебе очень соскучился, – сказал папа. А потом сложил губы в хитрую улыбку и добавил. – Интересно, он вообще тебя помнит?
Мы переглянулись и одновременно засмеялись на всю машину.
– Да, Буч – это единственное, что меня радует, хорошо, хоть он там есть, буду учить его командам, времени у меня на это будет валом, – сказал я.
Буч был очень красивым псом, чисто черным, достаточно лохматым, но не слишком, морда была у него крупная, шерсть блестящая, язык большой, розовый. У дедушки с бабушкой он появился не щенком, а уже взрослым псом, мы толком и не знали, сколько ему лет. Он появился у них совершенно случайно. До Буча у них была любимая собака по кличке Лада, она очень долго с ними прожила с самого щенячьего возраста, и когда Лада умирала уже от старости, то бабушка очень переживала, очень тяжело ей далась такая потеря. После Лады они долгое время никого не заводили, просто не хотели предавать память ушедшей Лады. И тут вдруг приключилась такая история.
По соседству через несколько домов от двора моих дедушки и бабушки жил один мужик, звали его Иван. Был он достаточно недружелюбным и жил обособленно, с соседями не общался, не здоровался, старался не контактировать ни с кем. Жил один в небольшом ветхом доме, а около покосившегося забора в полуразваленной будке на привязи сидел Буч. Довольно часто, когда пес исполнял свои прямые обязанности, то есть громко лаял на проходивших мимо калитки людей и пробегающих кошек и собак, Иван выбегал с криком и заставлял его замолчать. Лай у Буча был очень объемным, громким, густым, словно несколько низких голосов сливались в один. Бывало Иван несколько раз мог хлыстануть его цепью, на которой был привязан пес. Тогда Буч забегал в свою будку, скуля от боли. И вот как-то раз соседи начали замечать, как черная собака Ивана скулит, лает, прыгает на забор, словно зовет прохожих, но так как все сторонились его хозяина, то старались особо не задерживать внимание на этом. При этом сам Иван из дома не выходил, чтобы одернуть пса, во дворе не появлялся. Пес лаял все чаще и чаще, а никакой реакции со стороны хозяина так и не было. Все боялись Буча, так как отношение к собаке совершенно логичным образом сложилось таким же, как к его хозяину. Прошло три дня. Соседи заподозрили неладное. Через забор они видели собаку, лежащую рядом с будкой, опустившую морду себе на лапы и жалостно скулящую. В мисках не было ни еды, ни воды. Мужики собрались небольшой толпой, в числе которой был и мой дедушка, подошли к забору. Они ожидали, что собака сейчас подскочет и начнет рьяно лаять, но этого не произошло, она как лежала на своем месте, так и осталась лежать, продолжая скулить. Один мужик подсадил другого, и тот перелез через калитку, чтобы открыть ее для всех остальных. Они осторожно вошли во двор, подошли к собаке, она подняла на них морду. Глаза были потускневшие и очень грустные. Дедушка сказал:
– Воды, братцы, воды скорее!
Он, уже не боясь грозной собаки, отстегнул ее от цепи с ошейником, и налил в миску принесенную в пластиковой таре воду. Пес ткнул сухой нос в свою тарелку и словно не веря, что наступила эта минута, принялся жадно, без остановки пить все до последней капли.
– Вот тааак, мой хороший! Бедняга, сколько ты просидел без воды? Кушать хочешь. Сейчас мы о тебе позаботимся, мальчик, не переживай. Не дадим тебя в обиду, – приговаривал дедушка, гладя собаку по голове.
Тем временем остальные мужики попытались попасть в дом, который был заперт изнутри. Что было дальше, я уже особо и не знаю. Только лишь, что дедушка взял Буча к себе на постоянное место жительства, и за ним так никто и не вернулся. Вот так у бабушки с дедушкой появился Буч.
– Поверь, у тебя там найдутся и другие развлечения, я тебя уверяю, – ворвался в мои быстрые воспоминания папа.
– Какие? Книги читать, заданные на лето? Нашел развлечения! Я, пап, не пенсионер, мне хочется бегать, лазать везде, в компьютерные игры играть! – раздосадованно сказал я. – Колька за время моего пребывания у деда на 20 уровней от меня вперед уйдет. Я его потом как догоню?
– А Колька твой сможет похвастаться купанием в бане, качанием в гамаке, свободной ездой на велосипеде по полям, где нет машин, свежим воздухом, чаем из самовара с ромашкой? – попытался сделать папа ход конем.
– Да уж, перспективка. Говорю же, пап, я не пенсионер!
Но не смотря на мой внутренний протест слова папы звучали очень неплохо, и я даже представил себя, лежащего в гамаке, играющего на своем телефоне в любимую игру. Тьфу! Какую игру?! Там же нет интернета! Блин, ну ладно. Тогда лежащего в гамаке, попивающего вкусный лимонад из стеклянной бутылки через трубочку. Что, что, а лимонад у деда в селе продавали очень вкусный, такого даже у нас в городе не было.
Вот так, за нашими беседами и прошла поездка. Машина заехала на знакомую улицу, проехала немного и повернула к родному двору. Послышался громкий, низкий, красивый лай любимого Буча. Мы вышли из машины, потянулись руками к небу, выгибая наши спины, разгоняя по затекшему телу скопившуюся в каком-то одном месте энергию. Боже мой, как здесь пахнет, какой воздух! Как же хорошо! Мы увидели поверх забора шляпу, приближающуюся к калитке. Дедушка открыл щеколду и вышел нам навстречу с очень теплой улыбкой. Я немного застеснялся, все-таки мне было неловко, что я практически перестал ему звонить, но он, словно ничего и не было, за руку поздоровался с папой, потом подошел ко мне, одной рукой подкрутил меня в охапку, обнимая, и сказал:
