На дороге машины встречались редко, не самое дешевое приобретение в наши дни. Пожалуй, только инквизиторам и по карману. Либо можно купить битую на вторичном рынке, вариант неплохой, но запчасти стоят столько, что придется душу продать ради починки этой колымаги.
Всю дорогу старший инквизитор травил байки про своих баб. Я его не слушал, так как уже давно перестал даже делать вид, что мне интересно. А запоминать их имена вообще было бессмысленным занятием, через пару дней имя менялось. Мишка жил на полную, не боясь ни демонов, ни венерических заболеваний.
Промчались мимо собора. Гроза всех демонов решил, что будет забавно пустить тачку юзом. Да, было забавно. Особенно группе священников, переходивших дорогу. Еще бы секунда, и их внутренности стали бы отличной смазкой для нашего дрифт-мобиля. Увидев, как они шуганулись в разные стороны, дружище заржал во весь голос.
И да, я не был моралфагом и сам гоготал до слез. Особенно порадовало, как святые отцы кричали нам вслед нецензурные ругательства. Солнцеликий такого бы не одобрил, хотя кому какое дело?
Припарковались у клуба «Святой братишка». Неоновая вывеска моргала, зазывая внутрь рискнувших высунуть нос на улицу. А вот в тамбуре стояли два мордоворота в полнотелой броне, и они призывали валить нахрен всяких нищебродов. Мишаня распахнул кожаный френч и светанул значком.
– Инквизитор, – амбалы уважительно кивнули, – этот с вами? – презрительный взгляд оценил стоимость моего тряпья, и в голове у него не сошелся дебет с кредитом.
– Это не он со мной, а я с ним. Мужики, вы не узнали Верховного патриарха паладинов? – А вот сейчас он играл довольно недурственно, его дарований хватило, чтобы смутить этих дуболомов.
– Прошу прощения, патриарх. Будьте как дома.
– Именно это я и собираюсь сделать. Где мой халат и тапки? – амбалы замялись и переглянулись друг с другом – Ладно, забейте. В трусах похожу.
Миша очень старался сдержать ржач, но удавалось это с трудом. Амбалы не заметили и пропустили нас. Громкая музыка рубила по ушам, стены исписаны синей люминесцентной краской. Официантки бегают от столика к столику в шортах, которые прикрывают от силы пять процентов задницы. На одну из таких ценитель прекрасного и залип.
– Стасян, а эту новенькую я еще не пробовал.
– Да е-мае, мы праздновать приехали или в бордель?
– Точно, ты ж женатик. Эх, рано ты решил отказаться от мирских благ. Пойдем, вон тот столик наш.
Миша ткнул пальцем в дальний угол клуба. Наш столик находился на возвышении, к нему была даже приставлена персональная официантка. Да, мой друг не жалел денег на выпивку и на баб. Собственно, этим характеризовалась вся его жизнь. Убивать, чтобы бухать, забывая плохое, и трахать все что движется. А потом снова повторять цикл.
Инквизитор, как ледокол, расталкивал тусовщиков, какой-то бугай пытался быкануть, но диалога не состоялось. Старший инквизитор тыльной стороной ладони ударил борзого в грудь, отчего парня скрутило в бараний рог, и он утонул в людском море.
Долбанные танцполы, ненавижу клубы. Если тут обратится какой-нибудь одержимый, погибших будут десятки, а то и сотни. Причем большинство из посетителей сдохнет не из-за демона, а из-за возникшей давки.
Нас приютили мягкие диванчики. Миша подозвал официантку пальцем и долго шептал что-то ей на ухо. Судя по тому, как она хихикала, не удивлюсь, что этот льстец проник ей своим языком прямо в мозг. Девчонка раскраснелась и убежала относить наш заказ.
– Стасян, вот люблю я клубы! Музыка, девчонки, выпивка рекой! Красота! Знаешь, это как сходить в разлом. Никогда не знаешь, что попадется внутри, – инквизитор оперся на спинку дивана, раскинув по-хозяйски руки в стороны.
– Да, никогда не знаешь, что принесет тебе такая официантка. Может, притащить пиво, а может, и гонорею, – издевательская ухмылка повисла на моем лице.
– В тебе неудачный опыт говорит? – пасс на мою сторону поля.
– Скорее вспомнил один из твоих рассказов. – Удар! ГОЛ!!!
– Ахаха! Было дело. – Миха расплылся в улыбке, вспомнив ту шалав… шаловливую девицу. Через пару секунд улыбка сползла с его лица. – Слушай, а ты к своим давно ездил?
– Раз в год катаюсь. Годовщина летом. Отпуск уже выбил под это дело.
– А дом так и не продал? – Мишка прощупывал почву, будто ступал по минному полю, так оно и было.
– Нет, стоит, ждет моего редкого визита, – я ковырнул пальцем меню и оттолкнул от себя.
– Скинул бы его, да взяли себе с Веркой поприличнее хату или отдохнуть съездили, – друг наклонился ко мне и вкрадчиво проорал. Долбаные клубы, даже поговорить нормально не дадут.
– Однажды.
– Ну смотри сам. Во! Давай, родная, выставляй все сюда, – огромная пятерня погладила по талии официантку, что ей, определенно, понравилось. А может, она сделала вид ради чаевых.
Эх. Затащить меня после смены в клуб, чтобы отметить выход из детского дома, да еще и потрещать про моих родителей. Миша, эмпатия твоя равняется нулю. Это ж просто комбо какое-то. Х3 удар в сердце.
Родителей не стало, когда мне было шесть лет. Лето. Я гонял с пацанами в футбол. Когда стемнело, пошел домой. Свет привычно горел во всех комнатах. Меня ждали. И не дождались. В стене красовалась огромная дыра, из которой наружу лился комнатный свет. Сердце бешено колотилось, но я отчетливо помню звук сирен. Инквизиторы.
Я на негнущихся ногах сделал шаг вперед и отшатнулся, увидев, как из проема показалась уродливая морда демона. Острые когти, и морды были перемазаны красным. Тварь скрежетнула когтями по деревянной стене дома и скрылась в темноте. Внутри меня ждали родители, точнее, то, что от них осталось.
Было ли мне страшно? До того, как вошел в дом, было, когда шагнул внутрь, сердце окутала пустота. Как будто разум отгородился и не хотел признавать то, что вижу. Как будто это все не со мной. Я один, теперь навсегда один.
Во всем этом было две забавные вещи. Первая. Отец был священником, после случившегося меня мучил только один вопрос. Ну и где был твой бог? Почему он не помог? Почему не направил эту тварь в другой дом? Вторая. Одержимым оказался наш сосед. Мистер Прачед. Милейший человек.
Хотел отомстить уволившему его начальнику. Продал душу, отлежался в своем доме до полного превращения. А потом демон выполнил свою часть сделки. Убил его босса, после чего, конечно же, не остановился и пошел вразнос. За ту ночь погибло порядка сорока человек.
Инквизиторы меня нашли сидящим на полу и пялящимся в пустоту. Родственники отказались забирать меня к себе, сказав, что еще один рот не смогут прокормить. Пожалуй, я благодарен этим уродам. В итоге меня сдали в храм, где был выбор без выбора.
В инквизиторы или паладины можно было попасть с идеальным здоровьем. А такому астматику, как я, был открыт путь только в экзорцисты. За это я тоже благодарен. Когда спала пелена ненависти, я понял, что хочу лечить причину, а не следствие. Ведь инквизиторы никого не спасают, они лишь предотвращают распространение заразы. А я всегда хотел на корню извести эту мерзость.
Алкоголь лился рекой, тосты за родителей сменились тостами за новое звание, а потом скатились до «Давай выпьем вон за ту жопастую!». Виновник торжества как-то быстро накидался. В центре зала я приметил десяток бритых наголо ребят с недобрым выражением на лицах. Они пялились в нашу сторону.
– Мишань, друзья твои?
– Кто? Вот эта чепушь? – старший инквизитор, прищурившись, всмотрелся в толпу. – Эй, петухи! Пошли нахер!
– Твою мать…
Петухи оказались бойцовые. Драка, думаю, состоялась бы в любом случае, но инициировал ее мой друг. Кастеты, у пары типов стальные зубы, даже вставной глаз имелся. Ну и компания.
– Че надо? – Михаил встал на ноги, немного пошатываясь, и хрустнул костяшками, из-за музыки, увы, звуковой эффект потерялся.
– Слышь, а ты че такой борзый? Инквизитор, что ли? – вперед вышел бритый со сломанным носом.
Пока я выпал из горизонта событий, схватил нож, спрятав его в рукав.
– Ептить, да! Конечно, да. Родной, какие-то вопросы? – Миша толкнул лбом лысого.
– Да, есть один вопросик. Такие, как ты, выродки, моего брата на куски порезали. Ненавижу вас. Пойдем выйдем? – прошипел главный, чуть ли не брызжа слюной.
– Не утруждай ноги. Я тебя сам вынесу.
Мишаня ухватил за грудки главаря и с размаха рубанул лбом в переносицу. Кажется, нос у вожака теперь сломан дважды. И понеслась! Инквизитор отталкивает безносого на стоящих позади головорезов и орет «ЗА СВЯТУЮ ИНКВИЗИЦИЮ!!!». Из зала вырывается ответный вопль «В БОЙ! В БОЙ! В БОЙ!», и два инквизитора несутся к нам.
Как они добежали, я уже не видел, ибо трое кинулись на меня. Двое обступили мой диванчик справа и слева, третий стоит напротив за столиком. Я схватил пиво и плеснул ему в морду. Тип замешкался и упустил момент, когда я вскочил на столик и выпрыгнул, выбросив колено ему в бороду. Хрясь! Тип повалился на пол, ударяясь затылком об пол.
Парочка оставшихся отщепенцев погналась за мной. Хвала клубам. Народ расступился, образовав круг. Уроды скалятся. Один с кастетами, а второй достал из кармана штанов стальной брусок, блеснувший в свете софитов десятисантиметровым лезвием. Щенки.
– Ну что, опущенцы? Раз на раз? Или очко играет?
Играет. Бойцы не удостоили меня даже ответом, вместо этого кинулись в атаку. У меня немного плыло перед глазами от выпитого, но уличных бойцов уработать не составило труда. Не зря же я в храме десять лет огребал люлей. Их двое, тоже подпитые. А значит, все, что мне нужно, – это выстроить их в одну линию и не дать зайти за спину.
А ребята были не лыком шиты и все время смещались, пытаясь не дать мне места для маневра. Я, конечно, не инквизитор, но с демонами частенько приходится рубиться кость в кость. Ножи в ночном клубе с закругленным концом, но какая разница, острый ли он, если ты втыкаешь его в глаз?
Владелец выкидухи наносит удар в грудь, смещаюсь вправо. Бью под колено, нога подламывается. Свободной рукой хватаю за глазницы и тяну на себя, голова запрокидывается вверх, куда и вонзается кусок стали. До мозга не достаю, но радости он испытает через край.
Одноглазый падает на пол, заполняя зал истошным воплем. А последний оставшийся лысик не стремится на меня нападать. Я спокойно подобрал нож его товарища и с вызовом посмотрел на парня.
– У тебя тоже есть лишний глаз?
Испуганно он попятился назад и потерялся в толпе. Отлично! Где там мой сальбутомол? Легкие от такой круговерти горели огнем, а дыхание стало свистящим, долбаный астматический приступ. Как вовремя. Спасительный баллончик пустил по легким порошок. Скоро щекотка в груди сменится ровным дыханием, а пока нужно найти Мишку.
Глава 4
Безликая толпа покорно расступилась передо мной. Спасибо ножу и валяющемуся позади амбалу. Он все не унимался и орал. Да цел твой глаз, цел. Гематома будет, а так ничего ужасного не случилось, на худой конец, зрение просядет. Хреновое зрение лучше, чем его отсутствие, ведь так?
Миша сидел за нашим столиком и целовался с официанткой. Кулаки сбиты, рубаха разорвана, волосы всклокочены, одним словом, праздник удался. На моем диванчике два инквизитора с разбитыми мордами заливались только что принесенным пивом. Увидев меня, виновник торжества улыбнулся, замахав рукой.
– Стасяныч! Победа за нами, иди, отмечать будем!
Отмечали мы примерно полчаса, а потом приехал наряд паладинов. Нас упаковали в бобик вместе с избитыми бритоголовыми. Поездка была увлекательной. Мы сидели с одной стороны, а бритоголовые на лавке по другую сторону автомобиля. Периодически обменивались ругательствами и обещаниями скорой расправы.
Связи старшего инквизитора помогли нам отмазаться от статьи за хулиганство, но переночевать в трезвяке все же пришлось. А в трезвяке ничего, прохладненько. В разбитое окно с улицы попадал снег. И дуло безбожно, но на то он и вытрезвитель.
Зубы весело постукивают, алкоголь больше не греет, как и выветрившийся адреналин. Хотя холодно было только мне. Миха отвернулся к стенке, а через пять минут захрапел как ни в чем не бывало. В девять утра пришел паладин и провел дубинкой по металлическим прутьям.
– Подъем, алкашики! Ваша бронь истекла. На выход.
С лязгом отворилась дверь, и нас вытолкали на мороз.
– А где моя машина? – Миша пытался продрать заспанные глаза, выдыхая перегарные облака пара.
– У клуба. А может, уже и на штрафстоянке, – согреть окоченевшие руки под мышками не представлялось возможным. Но я таки пытался.
– Слышь, Стасян, а у тебя не будет пары монет на такси? Походу, официантка мой лопатник дернула, а может, и палы (паладины). – Старший инквизитор растерянно хлопал себя по карманам.
– Стасян, я плачу, Стасян будет весело, Стасян займи бабок. Ладно, нищеброд, держи, – протянул другу помятую пятисотенную купюру.
– Ты ей подтирался, что ли? – инк брезгливо взял купюру, после чего скосил на меня глаза.
– Ну конечно же! Подтерся и носил с собой в ожидании момента, когда ты взаймы попросишь.
– Оно и видно.
Мишке нужно было ехать в другую часть города. Увы, социальная пропасть между нами разнесла наши апартаменты подальше друг от друга. Вызвали две брички. Как только подъехала первая, махнул инквизитору рукой и запрыгнул в такси, стуча зубами.
– Шеф! Печку на полную! Устрой тут долбанное лето! Держи сотку сверху.
Таксист хотел было возмутиться, но, почувствовав в руке дополнительную купюру, расплылся в улыбке и врубил печку на максимум. Окоченение потихоньку отступало. А таксист, хоть и обливался потом, за дополнительную плату готов был терпеть и не такое. Он всю дорогу травил байки, порой посматривая на меня в зеркало заднего вида.
– Короче, вез я как-то прелата. Он мне и говорит: «Сегодня с Солнцеликим беседовал, он сказал, что война скоро будет». Прикинь! Война! Бред какой-то. Мож, он и не прелат был, а ряженый какой?
– Да не, за такое срок полагается.
– Ну я хрен его знает. Тогда, мож, пошутил. Две недели прошло, а о войне ни сном ни духом. Все тихо мирно, – водила примирительно развел руками, из-за чего мы чуть не слетели с дороги, когда машина попала в колею.
– А с кем нам воевать? От других стран нас пустошь отделяет. Че там брать, кроме разломов с рогатыми? Нам их и внутри страны хватает,– история показалась интересной, решил поддержать разговор, может, еще что интересное всплывет.
– Я за что купил, за то продал. А так-то верно говоришь, у самих жопа, куда-то соваться смысла нет. Значит, насвистел прелат, получается. От трепла. А ты сам кем трудишься?
– Экзорцист, – сказанное лупануло стальным молотом по затылку водиле.
– Хе-хе. Я это, прошу прощения, про прелата просто шутка была. Я ж не клевещу, нет. Я так, сдуру пошутил, – пресмыкаясь, начал оправдываться он.
– Забей. Мне на тебя стучать нет никакого смысла. Ты же не демонов в такси призываешь. А выявлять инакомыслящих не моя работа.
– И то верно. Премного благодарен. А то сам понимаешь, сейчас времена такие. Ляпнул что-то, и привет.
Дальше ехали в тишине, я даже задремал. Таксист услужливо разбудил, когда мы были на месте. Небольшой охраняемый поселок на сто домов. Обнесен забором, то ли чтобы защитить нас, то ли чтобы защитить город от нас. Дома скромные, на въезде будка с охранницей.
Баба Клава. Ох и тварина… Я бы с радостью дал инквизиторам ее утилизировать. Старуха с седыми волосами демонстративно делала вид, что меня не существует, до тех пор пока я не заговорил.
– Доброго утра, Баб Клав. Открой шлагбаум. Проедем.
– Ишь ты, открой ему. Мне че, делать больше нечего? Всякой пьяни шлагбаумы открывать? – деловито бабка тряхнула газетой, спрятавшись от моего взгляда.
– Думаю, нечего. Ты вон сидела кроссворд ковыряла. Давай, открывай, пока Санычу не позвонил, – угроза сработала. Бабка частенько доставала всех жильцов своими закидонами, но из-за того, что ее услуги стоили Санычу сущие гроши, он ее терпел.
– Стукачок. Санычу позвоню, Санычу. Гоняете бабку старую, никакого уважения,– переваливаясь с ноги на ногу, словно утка, бабка неторопливо пошла к шлагбауму. За зарплатой она ходит намного бодрее.
– Уважение, оно либо взаимное, либо его нет. Ты как-то не особо уважаешь окружающих. Вот мир и поворачивается к тебе жопой.
– Тю-ю-ю! А за шо вас уважать? – бухтя, старуха открыла шлагбаум, пропуская нас внутрь.
– Хотя бы за то, что мы платим тебе зарплату. Можно сказать, ты живешь за наш счет. – Я закрыл окно и с радостью наблюдал, как возмущенная бабка бухтит что-то с той стороны снегопада. Через пару минут таксист высадил меня у порога дома.
Вера до вечера в маркетинговом агентстве, а мне на работу только в следующие сутки. Немного отосплюсь. Мы жили в одноэтажном доме, по сути, состоящем из кухни, спальни, гостиной, небольшого подвала и ванной комнаты. Это было шикарное жилье для меня, но Верка его не очень котировала. Хотела дом поприличнее. А мне после приюта этот казался особняком.
На кухне записка «Еда в холодильнике. Как будешь дома, пришли голосовое, я волнуюсь». Верка тоже сирота. Познакомились мы с ней, правда, во времена, когда ее родители были еще живы. Но вот меня представить им она не успела. Ее родители держали собственный магазинчик, в который ворвался наркоша.
Обдолбанный придурок с ходу ударил ее отца ножом в шею. Пока тот истекал кровью, догнал мать на входе в кладовку и нанес десять ножевых в район печени. В кассе практически не было налички. Нарик решил разжиться товаром. Набрал синьки, а на выходе его приняли паладины. Дурачок сопротивлялся, ну, его и замочили.
