Огава перевела дыхание.
– Я думала она меня в приют сдаст! – призналась Огава, – удивилась даже когда она сказала, что теперь мы будем жить вместе и она хочет восстановить свои права на меня. Пока я была убита горем после смерти Огавы-сан, эта женщина подсунула мне бумагу и вот я теперь официально дочь Ханады Мари. И моя фамилия теперь тоже Ханада!
– А Огава это фамилия твоей ну…
– Это фамилия моей настоящей матери, той, что воспитывала меня с тех пор, как я себя помню. Огава это её фамилия по мужу. Я долго считала этого человека своим отцом.
– А он…
– Он умер пять лет назад, – отвечала Огава, в голосе её послышалась искренняя грусть.
– Я его любила. Он был очень хорошим человеком!
– А своих детей у них не было?
– Нет, – отвечала Огава, – скорее всего из-за меня.
– Пока эта женщина продолжала перепрыгивать из одной постели в другую, Огава-сан, возилась со мной, водила в садик, потом в школу. Делала со мной уроки. Я делилась с ней своими детскими переживаниями. У меня не было в жизни человека ближе, чем Огава-сан!
– Знаешь, может быть, всё не совсем так как ты думаешь? Может быть, Ханада-сенсей думала о том, что лучше для тебя? Она считала, что ты счастлива и просто не хотела портить тебе жизнь?
Огава взглянула на меня почти с ненавистью.
– Похоже, ты по уши втрескался в мою мать! Дерзай! Ханада-сан всем даёт! В этом отношении она на самом деле может многому научить! Она же у нас учитель как-никак! – добавила Огава, криво усмехаясь.
– Знаешь, мне это надоело, в конце концов! – заявил я, останавливаясь, – я не обязан больше это слушать! Я ухожу! Пока!
Я повернулся и пошёл назад к станции.
– Иди к чёрту! – напутствовала меня Огава.
Я отошёл уже довольно далеко и меня начала мучить совесть. Вообще-то Огаве тяжело приходится. Кто я такой чтобы осуждать её? Я остановился и немного помявшись поплёлся обратно к Огаве. Нашёл её на пустой автобусной остановке. Сидя на скамейке Рина, горько плакала, сейчас она была похожа на маленького несчастного котёнка. Вокруг неё образовались маленькие кучки использованных бумажных салфеток, похожих на тающий снег. Я сел с ней рядом, слова не приходили мне в голову. Огава шумно высморкалась и жалобно спросила:
– У тебя салфетки есть?
Я полазил по своим карманам.
– Вот, есть платок. Не бойся, я им не пользовался!
– Я не боюсь, – всхлипывая отвечала Огава. Она взяла мой платок и стала вытирать свой раскрасневшийся носик.
– Я постираю его и верну! – сказала Огава.
– Да ладно. Не парься. Можешь себе оставить! – милостиво разрешил я.
– Ты очень добрый, Миура-семпай! Ты заслуживаешь большего чем эта нимфоманка! – заявила Огава.
– Давай не будем больше об этом! Ладно? – предложил я.
– Ладно, – покорно согласилась Огава.
Поплакав, она стала гораздо сговорчивее.
– Давай немного посидим, – попросила она.
– Не хочу, чтобы эта женщина заметила, что я плакала!
– Мне кажется ты несправедлива к ней, Огава-сан! – сказал я, – я вижу, как Ханада-сенсей старается!
– Это то и плохо! – подхватила Рина, – она прямо из кожи вон лезет, чтобы стать для меня идеальной матерью! Всё это выглядит фальшиво! Да и надолго её всё равно не хватит! Лучше бы она отказалась от меня! Это было бы, по крайней мере, честно!
Голос Огавы обрёл прежнюю силу. Кажется, она совсем пришла в норму.
– Откуда ты знаешь… ну, что Ханада-сан встречается с мужчинами? – спросил я.
На самом деле я, наверное, вернулся для того, чтобы задать этот вопрос.
– Огава-сан мне про неё рассказывала, – отвечала Рина.
У меня прямо язык зачесался, но мне всё же хватило ума его прикусить. Огава покосилась на меня с неудовольствием.
– Назови хоть одну причину, по которой Огава-сан могла обманывать меня? – спросила она.
У неё был такой голос как будто она не готова воспринимать логические аргументы, и я счёл за нужное ввязываться в заранее проигранное сражение. Хотя мне и было что сказать ей!
– Давай сейчас не будем об этом! – попросил я.
– Дурак – буркнула Огава себе под нос. Впрочем, в голосе её не было злости.
– Скажи, – попросила она, – чего в ней такого замечательного, что все парни делают на неё стойку? Большие сиськи? Глаза как у коровы?
– А ты видела какие у коровы глаза? – засмеялся я.
– Нет. Но думаю, они большие и глупые! – отрезала Огава.
– Как у этой женщины! – добавила она с ухмылкой.
– Почему бы тебе не называть её хотя бы Ханада-сенсей, например? – предложил я.
– Не хочу! – надулась Рина.
Я засмеялся, и она надулась ещё больше.
– Всё! Я в порядке! – сказала она, вставая, – я пошла!
– Давай я тебя провожу! – предложил я.
– Хочешь узнать, где живёт твоя учительница? – сощурилась Рина.
Это она верно догадалась. Пока я раздумывал над ответом, она засмеялась и сказала:
– Ладно, уж! Позволю тебе проводить меня!
Мы опять зашагали рядом. Я подумал, что уже попривык к Огаве и что мне с ней комфортно, даже когда мы оба молчим. Дом семьи Ханада оказался совсем недалеко. Семиэтажное многоквартирное здание произвело на меня угнетающее впечатление.
– Что разочарован? – со смехом спросила Рина останавливаясь перед подъездом.
– Если я не скажу тебе номер квартиры, как ты его узнаешь?
– Никак, – понуро согласился я.
– Ладно, уж! – сказала Огава с важностью, – квартира 430. Это на случай, если я заболею, а тебе ни с того ни с сего ударит в голову моча проведать меня!
Она засмеялась.
– Огава-сан, пожалуйста, постарайся понять свою маму! Она хочет тебе…
– Знаю, знаю! – оборвала меня Огава, становясь серьёзной.
– Знаешь, есть такой вид пауков, забыла, как они называются, самка привлекает к себе самцов испуская такие особенные феромоны. После спаривания она съедает своих партнеров!
Огава смотрела прямо на меня.
– Это ты к чему? – спросил я
– Догадайся! – Огава пошла к двери, и остановившись около неё обернулась ко мне и сказала:
– Твой рассказ мне на самом деле понравился!
Огава скрылась в подъезде, а я почапал на работу. Надо сказать, что к работе в магазине я быстро привык. Я помнил то щемящее радостное чувство, когда десятилетним ребёнком, бродил между полок с товарами в магазине отца. Тогда этот магазин казался мне огромным лабиринтом, в котором меня ожидают волшебные приключения. И хотя он был гораздо меньше, чем тот, в котором я работал сейчас, для тогдашнего меня он казался просто бесконечным. Мне нравился запах красок и растворителей и ещё запах железа. У железа есть совершенно особенный запах! Ну и конечно мне нравилось смотреть на полки с электроинструментом ярких, весёлых цветов. Огромные перфораторы, кругло шлифовальные машины, угрожающие скобозабивные пистолеты, казались маленькому мне оружием космических рейнджеров. В общем, работать в магазине мне нравилось! С клиентами я быстро нашёл общий язык. Почти каждый из них нуждался в советах, и я с удовольствием их консультировал, не пытаясь им ничего навязывать. Не знаю так ли уж хороша эта тактика, но как мне кажется, после этого клиенты частенько что-нибудь покупали. Отец пару раз заходил в магазин, когда была моя смена. Думаю, он разговаривал обо мне с управляющим, надеюсь я не вызвал его неудовольствия! Сложнее всего, бывало, с теми покупателями, которые считали себя всезнайками. Они думали, что уж точно знают больше, чем мальчишка-продавец. В таких случаях, меня спасало только моё ангельское терпение. В этот день у нас не вышли сразу два кассира, и я разрывался между залом и кассой. После пяти часов, отец пришёл помочь и стало немного полегче. Видя то, как он ловко управляется с кассовым аппаратом, я подумал, что мой старик ещё не до конца растерял хватку. Пришедший с утра товар не успели расставить и как только у меня выдавалась свободная минутка, я тут же шёл к стеллажу, чтобы расставлять коробки с очередными саморезами по дереву или металлу.
– Привет, Миура-семпай! – услышал я над ухом знакомый голос. Это конечно была Огава-сан собственной персоной.
– Трудишься? – спросила она с притворным сочувствием.
– Работаю! – сурово отвечал я, – а ты что здесь делаешь?
– Старая кошёлка потащила меня с собой! У нас вентилятор сгорел, душно, дышать нечем! – пояснила Огава, – я не собиралась с ней идти, но, когда она сказала, что идёт в магазин Миура, я решила составить ей компанию! Правда, не ожидала застать тебя здесь! Это твой магазин?
– Моего отца, – отвечал я, – погоди! Ханада-сенсей тоже здесь?!
– Здесь, здесь, твоя драгоценная сенсей! Строит глазки какому-то мужику на кассе!
– Это мой отец! – пробурчал я.
– Понятно, я ещё подумала, что он на тебя чем-то смахивает! Ну что покажи мне тут всё! Я же всё-таки покупатель! – заявила Огава.
– Мы не проводим экскурсии по нашему магазину, – сказал я строго, – но для своей дорогой кохай, я сделаю исключение!
– Будьте так любезны, Миура-сан!
Я повёл Огаву вдоль стеллажей показывая и рассказывая ей о наших товарах. Дойдя до конца прохода, я увидел Мари, которая болтала с моим отцом. На ней было лёгкое светлое, почти белое платье, казавшееся полупрозрачным, густые чёрные волосы были собраны в плотный тугой хвост. Несколько шаловливых прядей выбились на свободу и Ханада-сан то и дело поправляла их тонкой белой рукой. Когда она улыбалась ямочки на её щечках делали Мари похожей на ребёнка. Она была необыкновенно привлекательна. Отец что-то лепетал, он краснел, бледнел, короче говоря, выглядел как школьник на первом свидании. Мне даже стало за него стыдно.
– Как она умудряется так действовать на мужчин! – Огава напомнила о себе совершенно неожиданно. Честно говоря, едва увидев Мари я совершенно позабыл о Рине.
– Не могу поверить, что я её дочь! У нас нет ничего общего! – со злостью сказала Огава.
– У вас гораздо большего общего чем ты думаешь! – сказал я ей.
– Правда? Тогда почему ты смотришь на неё, а не на меня? Пойдем, покажешь мне, где тут у вас вентиляторы! – не дожидаясь моего ответа, Огава пошла вдоль по проходу между стеллажей с товарами и мне с трудом оторвав взгляд от Ханады-сенсей пришлось последовать за ней. Скоро к тому месту, где у нас стояли вентиляторы подошли отец и Ханада-сан. Тут уж мой старик разошёлся вовсю! Ощутив себя в своей стихии, он мне и слова не давал вставить, скакал козликом вокруг Мари и руками размахивал. Когда Ханада-сенсей встречалась со мной взглядом, то тут же отводила глаза. Мне показалось, что в моём присутствии, она ощущает себя неуютно. Я вспомнил как она только что беззаботно улыбалась наедине с моим отцом и мне стало не по себе. Короче говоря, мой старик втюхал ей дорогущий вентилятор со скидкой почти 50 процентов и даже вызвался отвезти его домой к Ханаде-сан.
– Подмени меня, Такаши-кун! – сказал мне мой старик чисто директорским тоном.
– Как прикажете, босс! – в тон ему отвечал я.
"А вдруг заказы попрут, когда он свалит?!" – подумал я с ужасом.
Кажется, Огава всё это время наблюдала за мной.
– Дай мне твои контакты, Миура-семпай, – неожиданно попросила она, глядя мне в глаза.
– Конечно. Без проблем!
– Пока, семпай!
– До завтра, Миура-кун! – улыбнулась мне Мари и пошла вслед за дочерью. Под её лёгким платьицем упруго раскачивались её округлые бёдра. На этих бёдрах я изучил каждый миллиметр, но сейчас я не мог предъявить на Ханаду-сан никаких прав. Я вдруг осознал, насколько уязвимо моё сегодняшнее положение. То, что я теперь сам плачу за отель ничего не меняет! Наши отношения будут продолжаться пока Мари этого хочет. И ни одной минутной дольше!
– Пройдёмте на кассу! – вопил мой старик, волоча вслед за Ханадами коробку с вентилятором. Положительно, он продолжал вести себя как идиот. Они уехали, почти сразу в магазин потекли клиенты. Случилось как раз то, чего я боялся. Я разрывался между кассой и торговым залом, но клиенты всё равно были недовольны тем, что всё происходит так медленно. Управляющий сидел за кассой, но мы всё равно не справлялись. Отец вернулся через почти два часа, и я сразу смог вздохнуть свободнее. Но всё равно к концу рабочего дня я был выжат как лимон над жареной рыбой. Мой старик, по-моему, тоже крепко устал. Закрыв магазин, мы вдвоём сидели в курилке. Отец даже угостил меня сигаретой, хотя вообще-то он не одобрял если ловил меня за курением.
– Отлично поработал сегодня! – сказал он мне.
– Спасибо, – отвечал я.
Мы курили, думая каждый о своём.
– Такаши, что ты думаешь о Ханаде-сенсей? – спросил мой старик.
– Ты уже спрашивал, – отвечал я.
– Я спросил её о тебе! Она очень хвалила твои способности! Почему ты не сказал мне, что вступил в литературный клуб?
– Я не думал, что это что-то важное, – отвечал я, не понимая к чему он клонит.
– Ханада-сенсей рассказала, что твой рассказ отправляли на конкурс!
Вот чёрт! Сколько ещё эта глупость будет преследовать меня!
– Это очень здорово! – продолжал восхищаться мой старик.
