– Завтра мы купим тебе еще и чулки, – пообещала она и вдруг приподняла платье. – Вот смотри, они такие тонкие, эластичные, крепятся на специальный пояс…
Вейрон смотрел. О, он бы ни за что этого не пропустил! Чудесные стройные ножки в белых чулках так и манили протянуть руку и коснуться их. Провести снизу вверх, чтобы проверить, где заканчивается тонкая ткань чулков…
– Хочешь потрогать? – предложила Эмма, будто услышав его мысли, и он, не заставляя просить себя дважды, погладил изящную коленку, скользнул ладонью выше по стройному бедру, затянутому в шелк. – Правда, приятное ощущение?
Он молча кивнул, не в силах подобрать слов. Он обязан признаться ей, пока это не зашло слишком далеко. Вот прямо сейчас!
– Правда, с ними надо осторожно обращаться, чуть что – и стрелка, – вздохнула Эмма, поворачиваясь к нему спиной и поднимая юбки еще выше. – Посмотри, кстати, сзади все в порядке? Кажется, я задела ногтем, когда надевала…
Вейрон вцепился пальцами в подлокотники кресла.
– Что там? Все нормально? – переспросила Эмма, не дождавшись ответа.
– Все просто прекрасно, – пробормотал он и откашлялся. Действие пилюль, переданных Донованом, явно заканчивалось.
Эмма опустила юбки и повернулась к нему.
“В принципе, лучше оставить ее в неведении”, – подумал Вейрон, усмиряя пытавшуюся о чем-то докричаться совесть. – Она может выдать своим отношением, поведением, или вовсе разболтать чужой секрет остальным участницам отбора, среди которых прячется заговорщик”.
– Что ж, ты наелась? – спросила Эмма и, протянув руку, шутливо поклонилась. – Позвольте пригласить вас на танец, леди Дракхайн.
– Может, не стоит? – Вейрон с надеждой покосился на дверь своей спальни.
– Вот поэтому стоит.
Он сжал ее руку, усмехнулся под цветохроном. Упрямая девочка не желала сдаваться.
– Нет же, Бригитта, – возмутилась Эмма, высвобождая ладонь, – твоя рука должна лишь слегка касаться моей. Прости, но у тебя хватка как у мужика. Помни о своей женственности, пробуди ее, покажи мне!
– Угу.
Вейрон поправил свободной рукой ткань на лице и приблизился к Эмме, горя желанием либо прижать ее и станцевать совсем другое, либо уйти к себе.
– Ну что ж, начнем. Обними меня.
Вейрон тут же обхватил тонкую талию девушки.
– Да нет же! – снова возмутилась Эмма. – Принцем буду я. А ты – леди Бригитта Дракхайн.
Вейрон, вздохнув, положил ладонь ей на плечо, и Эмма, охнув, виновато улыбнулась.
– Ну, ничего. Принц – крепкий мужчина. Но все же не налегай на него всем весом.
– Угу, – снова вздохнул Вейрон, а узкая ладонь Эммы легла на его поясницу.
– Вот так, – пробормотала девушка. – Вторую руку клади мне на ладонь. Но не всю пятерню, а лишь кончики пальцев. Осторожное касание. Ты робеешь, стесняешься, но при этом открываешься принцу. Знаешь, можешь еще слегка дернуть пальцами, будто ты дрожишь от тщательно скрываемой тайной страсти.
Вейрон молча посмотрел на Эмму. Он даже “угу” не смог из себя выдавить.
– Только не слишком дергай пальцами, – учила она его, нахмурив бровки, – а то принц еще решит, что у тебя припадок. Постарайся сейчас услышать меня.
– Я прекрасно тебя слышу, – пробормотал он.
– Душой, сердцем. Я проиграю в мыслях мелодию и попытаюсь передать ее тебе. Ты закрыта от меня, милая Бригитта, но я – открыта перед тобой.
Едва слышная мелодия сначала казалась подхваченной ветром из приоткрытого окна, но постепенно она становилась громче и в итоге зазвучала так ясно, будто скрипачи играли прямо здесь, в белой гостиной.
– Ты танцевала у себя дома? – спросила менталистка, и Вейрон вздрогнул от вопроса, вернувшего его в реальность. Эмма была так красива сейчас: каштановые волосы лежали мягкими волнами, глаза светились от энергии, и музыка, исходящая от нее, звенела без единой фальшивой ноты. К тому же Эмма так и не застегнула пуговки на тесном платье, так что вид сверху был потрясающим.
– С мужчинами никогда не танцевала, – сказал Вейрон честно. – В смысле, девушкам нельзя.
– Ох! Что за дикие нравы! – поразилась Эмма. – Хорошо, давай начнем. Глиссе правой ногой, плавно переходящее в плие. Знаешь, давай ты все же не будешь класть ладонь на плечо принцу, а вместо этого второй рукой слегка приподнимешь цветохрон.
– Нет.
– Но меня ты не должна стыдиться. Кроме того, я ведь уже все видела.
– Что – все? – не понял Вейрон.
– Твои ноги и даже немного больше, – напомнила она, многозначительно глянув чуть ниже пояса.
Вейрон остановился и попытался отнять руку, но Эмма не позволила. Сжав его пальцы в своих, она сердито проговорила:
– Прекрати стесняться меня. Я твой друг, мы на одной стороне. Ладно, забудем это на время. Давай продолжим. Шаг на пальцы левой ногой, а после правой. Плавнее, Бригитта, ты же леди. По сути весь этот танец нужно просто красиво ходить, давай же, где твоя грация?
– Похоже, у меня ее нет, – с деланной грустью проговорил Вейрон.
– Найдем! – угрожающе уверенно проговорила Эмма. – Повторим глиссе, переходящее в плие. Смотри, как это делаю я. И, как видишь, мне не стыдно поднять перед тобой юбку!
Она гневно сверкнула глазами и схватившись за низ платья, потянула ткань вверх. Вейрон нашел в себе остаток сил, чтобы отвернуться, иначе выдержка грозила его подвести.
– Эмма, я предлагаю закончить с танцами, – сказал он, вернувшись к столу и налив себе полный стакан воды. – Суть я уловила.
Выпив залпом, он обернулся и наткнулся на грустное личико менталистки:
– Ты совсем не хочешь бороться за принца, – прошептала она, и плечи ее поникли.
– Напротив! – возразил Вейрон. – Я здесь, чтобы бороться за него.
За его благополучие, но не суть…
– Тогда почему ты не помогаешь мне?
– Потому что ты требуешь невозможного. За один вечер хочешь пробудить во мне грацию, которой в этом теле в жизни не бывало.
– Нет же! – Эмма подошла к нему, схватила за руку и – о светлые! – снова прижала к своей груди, заверяя: – Я видела, какой ты можешь быть! Как тягуче-медленно двигаешься, когда расслаблена и наблюдаешь за другими девушками. В твоих движениях есть пластика, и еще какая!
– Какая? – Вейрон потерял нить разговора и отчаялся ее найти.
– Мужская, – внезапно заключила Эмма. – Ты привыкла жить среди братьев и, прости, но кажется переняла многие их повадки.
– Возможно, – осторожно кивнул Вейрон.
Эмма улыбнулась:
– Мы вместе решим все проблемы. Ты и я. – Она погладила его руку, прижатую к ее груди. – Медленно, но верно ты раскроешься и научишься доверять, научишься симпатизировать и даже любить. Да, да, Бригитта, я верю в это, а ты верь мне. Вижу по твоим потемневшим глазам, что ты боишься идти дальше и понимаешь это, но – молю – не отворачивайся от меня. Завтра на балу принц наверняка уделит внимание каждой из невест, а это именно то, что нам нужно. Я говорила с некоторыми невестами и они просто безнадежны! А Вилли… то есть Вильгельм не глуп! Видела, как он смотрел на тебя во время первого испытания? Зерно заинтересованности уже посеяно в нем и скоро оно даст ростки!
– Эмма…
– Да, Бригитта.
– У меня… рука затекла.
– Ох, прости!
Она отпустила Вейрона и тот быстро переместился на диван, положив одну из декоративных подушек себе на колени. Глядя на приближающуюся Эмму, он был близок к признанию со всеми вытекающими последствиями. Если она снова задерет юбку или начнет расстегивать платье…
– Прости, я слишком давлю на тебя, – Эмма присела рядом и мягко улыбнулась ему. Мелодия из ее мыслей постепенно затихла. – Давай оставим на сегодня тему танцев и раскрытия твоей сути.
– Спасибо, – искренне поблагодарил он.
– Но я хочу поговорить с тобой о любви.
Вейрон закатил глаза. Час от часу не легче.
– Ты говорила, что принц должен полюбить твою душу, – мягко начала девушка, – но мужчины… они устроены иначе.
– Вот как? – против воли заинтересовался Вейрон. – И как же они устроены?
– В первую очередь они обращают внимание на внешность, – вздохнула Эмма. – И большинству из них этого довольно.
– Это не так, – возразил Вейрон. – Вернее, внешность – это, конечно, важно…
– Это первостепенно, – категорично произнесла она. – И тут мы в сложной ситуации. Я уверена, что ты очень привлекательна.
– С чего ты взяла?
– У тебя совершенно потрясающие глаза, – пылко произнесла Эмма. – И в них столько страсти и ума, что я готова смотреть в них вечно!
– Хм…
– А твоим ресницам позавидует любая невеста.
– Спасибо, – сказал Вейрон, чувствуя себя до смешного польщенным.
– У тебя хорошая фигура… Не каноническая женственность, прямо скажем, но в тебе столько силы, энергии.
– Пожалуй, ты права…
– А твоя грудь…
– Оставим мою грудь в покое, – попросил Вейрон.
– …и попа…
– Что? – его голос сорвался на высокие ноты, как будто действие пилюль Донована вернулось.
– Ее видно даже под цветохроном, – игриво усмехнулась Эмма. – Упругая, крепкая, уверена, принц тоже ее заметил.
Вейрон облокотился на подлокотник кресла и прикрыл глаза ладонью.
– К чему я все это…
– Да, к чему? – страдальчески поинтересовался он.
– Чтобы принц заинтересовался твоей душой, сперва надо привлечь его телом. Да, понимаю твое негодование, но увы, мужчины такие.
Вейрон печально кивнул. Зерно правды в ее словах было.
– Мы собирались обсудить конкуренток, – вспомнил он, схватившись за эту идею как за спасательный круг. Все что угодно, лишь бы отвлечь ее от обсуждения его форм.
– На балу держи спину прямо, что твоя роскошная грудь была видна. Когда предложат напитки, наклоняясь к столу, можешь слегка оттопырить попку. Хотя тебе нет нужды это делать, она и так торчит… – продолжила добивать его Эмма. – Но ты права, нам надо понять, кого следует опасаться больше всего, с кого брать пример или наоборот, обходить стороной. У тебя есть мнение на этот счет?
Вейрон вспомнил фривольные фотокарточки, обнаруженные им в комнатах рыженькой невесты. Еще тогда у него мелькнула мысль: зачем их брать на отбор. Но что если их принес кто-то другой? Кто-то, кому очень надо победить, и для этого он не гнушается любыми способами, в том числе шантажом. Рыженькая уехала. В глубине души Вейрону даже было немного жаль. Симпатичная девчонка и явно с огоньком.
Амалия Стетхейм рыдала из-за помолвки, расторжение которой, насколько Вейрон понял, держалось в секрете. Возможно, кто-то намеренно донес до ушей принца эту информацию, надеясь, что он не позарится на брошенную другим невесту.
И этот интриган вполне может оказаться злодеем, завладевшим артефактом.
– Ирэна Воблер, – произнесла Эмма, не дождавшись от него предположений. – У меня мороз по коже от этой дамы. Уверена, она пойдет на все.
Пожалуй, ее стоит рассмотреть пристальнее… Досье Ирэны, оставшееся под матрасом в спальне, было самым пухлым.
– Давай закончим на сегодня, – предложил Вейрон, поднимаясь.
– И это все? – удивилась Эмма. – Ты даже сплетничать не умеешь!
– Увы, – согласился он, пятясь к двери в спальню. – Пойду к себе. Отдохну. Насыщенный выдался день.
Эмма поднялась и шагнула к нему, протягивая руки и маня его пальчиками.
– Это каждый вечер теперь будет? – проворчал он, когда она обвила руками его шею, но всерьез рассердиться за это не смог.
– Да, – кивнула Эмма. – Ты чудесная девушка, Бригитта.
– Я это уже знаю, – пробормотал Вейрон, стараясь не слишком сильно прижиматься к менталистке, поскольку фамильная гордость рода уже дала о себе знать.
– Будь на месте принца я, выбрала бы тебя, – сказала вдруг Эмма, заглянув ему в глаза.
