Петр попытался открыть дверь. Арап сказал , что без билета не пустят. Какого такого билета? Спросил царь. Арап пожал плечами. Ну, за вход платить нужно! Петр изумленно произнес. – Вот щучьи дети , и тут деньгу сдирают. Правду бают «Копни поглубже, найдешь погуще». По моему ведь указу вход должен быть бес-плат-ный. Даром! Я за смотрение экспозиции наоборот, велел дамам кофию, а мужикам рюмку водки или венгерского давать. Цукербродами (сахарный хлебец, печенье – нем.) всех потчевать!? А тут наоборот деньгу берут? И что? Ваня! Ходит народ? Платит? Арап Патрислумумбов, любовно хрустя 5-ти тысячной в кармане произнес – Даром!? Даром – за амбаром. Да полно народу ходит. Одних туристов за день по тыще проходит. Канешно, это не в Эрмитаж или там, в Петродворец, банок стеклянных с уродами народ чурается, но тоже много приходит народцу.
Не страдает музеум сий от безденежья. Почитай если бы не воровали процентов 85 , то в казне баальшой прибыток был . Сам того не замечая, арап тоже перешел на старорусский говор. Петр протянул арапу 2 пятитысячные купюры и велел взять билеты на всех. Тот обрадовался было, такому прибытку. Не тут то было, Меньшиков грозно погрозил кулаком и произнес – Сдачу принеси , братское чувырло. Знаю я вас лихоимцев. Арап быстро сгонял за билетами и протянул Меньшикову сдачу – две тысячные купюры четыре сотенных и штук 15 десяток. Он не поленился , сгонял к пивному ларьку и разменял деньги. Кроме этого , он вручил еще каждому по бутылке «невского» светлого. Так-то произнес Алексашка . У меня не забалуешь. Арап покраснел так, что не спас даже его природный загар, и в кармане затолкал поглубже вторую пятитысячную.
Петр, открывая бутылку, весело проговорил – Ну! Сперва аз да буки, а потом веееди и науки.
Пиво забулькало, заструилось по царевым глоткам вовнутрь, принося с собой умиротворение.
Допив пиво, Ситвияндыч отворил двери , и все вошли внутрь.
Иван разглядев огромный плакат, на котором красовались расценки на посещение, как то , вдруг вытянулся раза три , прикрыл стоимость обычного взрослого билета в 250 рублей на человека, практически своим телом, потащил Петра с Меньшиковым в залы. У входа сидел вахтер, мужского пола. С надетой на голову пуховой шалью серого цвета , концы которой крест накрест опоясывали грудь. Вахтер, бодро создавая сквозняк спицами, вязал длинный шерстяной носок. Увидев вошедших, он , не отрываясь от носка, визгливым голосом прокричал – билеты?! Арап протянул билеты. Вахтер, близоруко щурясь, пересчитал и перевел взгляд на троицу. Ух, ты батюшки! Никак негра? Ну и шуты приперлись. И уже напрямую, обращаясь к Петру . Ты чего мил человек как пугало воронье в это рванье вырядился? Ну, ладно этот малолеток ваксой намазался, а ты-то !? Переросток. Детство в заднице играет? Петр стал наливаться гневом. Кулаки его сжались, глаза выкатились. Меньшиков, зная крутой нрав Петра повис у него на руках. Мин Херц ! Охлони! Забыл куда попали? Откуда этому полубабе царя знать.
После этих слов завелся уже вахтер. Он соскочил со стула, швырнул в угол носок со спицами. Подбоченился, отставил ногу в валенке с калошем, гордо задрал нос. Он даже стал чуточку похож на революционного матроса. Только перекрестье было не из пулеметных лент, а из концов шали. Это я-то про царя не знаю!? Это я-то полубаба. Да я почитай более 60 годков в ентом музее. Да я каких тока царей не видел. А ты не тычь носа в чужое просо. Тоже мне петух гамбурский.
Петр в ответ прокричал. А чего тогда мой камзол дерюгой дразнишь? Сий камзол лучшего голландского сукна , лично мной за гульдены куплен в Амстердаме.
Вахтер с издевкой – гоооллландского! Новозеландского. Дай пощупать. Я их за свою жизнь столько повидал. Он пощупал край камзола Петра, и изумленно произнес – Поди ж ты , точно голландское сукно. Такое в 36-м годе на експонате было, когда выставку к нам из Голландии привозили. Ты это! Парень! Не серчай. Ошибка вышла. Как на Руси говорится – Гостей встречают по одежке , а провожают по морде.
Тут кого только не ходит. Один раз «Лицедеи» с Полуниным в таких нарядах приперлись….чуть весь музей не спалили. Ты , давай лучше говори, чего в Петровскую одежду вырядился? И поворачиваясь к Меньшикову – а ентот–то , ну ты погляди ! Чистый Меньшиков Алексашка. Меньшиков пробурчал в сторону – а я и есть Алексашка. Выручил всех Ванька Патрислумумбов. Он сунул вахтеру 100-рублевку, и сказал. Да ты не серчай дедушка. Актеры это из театру. Им на «Благодати» на корпоративе играть нужно. Вот и стараются на царя походить. Сотенная с руки арапа испарилась мгновенно. Лицо вахтера размякло. Ааааа актеры. Ну , тогда ладно. Только руками ничего не трогайте. Иван продолжал. Дедушка ты покажи нам старые експонаты. Те, которые еще при самом Петре тут были. И он многозначительно похрустел второй сотенной. Вахтер подобрел еще больше. Он было подбоченился, но , получилось больше, что раскорячился. Поправил завязки шали, затолкал кальсонные штрипки поглубже в валенки, и добавил. Дык, совсем то старых почти не осталось. Чего сгорело при пожаре, чего в 1917 разворовали. Вот разве что из куншутов, струмент зубной Петровский показать. Пошли. Дед закрыл входную дверь на засов и повел экскурсантов в залы.
Вошли в зал , на двери которого красовались золоченые буквы – «Императорский зал». Петр сразу подошел к витрине, за стеклм которой лежали его любимые хирургические инструменты, и зубы, которые Петр , в свое время вырывал у кого ни попадя. Смотри Алексашка – они! А рядом глаза и ухо , которые я из слонового бивня вырезал на Нартовском станке. Хранят. Эх, жаль утром струмента с собой не было, я бы тем лысым пряникам, которые арапа гоняли , быстро бы во ртах прореживание устроил. А помнишь, как я у Яшки Штелина за цельный день кузнецом 18 алтын заработал ? Меньшиков расхохотался. Как же не помнить , Мин Херц? Ты же на них себе башмаки купил. Пол-базара потом обсуждало, что, мол, сам Царь башмаки у них купил. Петр добавил – "Та это ж не просто башмаки, а башмаки, которые выработал я себе тяжелою работою".
А вот гляди, Алексашка – это ж та сосна, которую срубили на месте закладки сего здания. Ну помнишь ? Две сосны, ветвь одной из них вросла в ствол другой так, что не понять, какой из двух сосен она принадлежит!?
Помню! Сохранилась голубушка. Не сгорела!
Петр, бегал из угла в угол, возбужденно размахивал руками.
А это что за шкелет росту неимоверного? Неушто великана Буржуа? Дык мы ж его вроде целиком в музеуме выставили, а тут шкелет один!?
Вахтер почесал макушку и сказал. И откуда , артист ты все это знаешь? Действительно, сгорел Буржуа при пожаре, вот только скелет и удалось спасти.
Петр , не дослушав, дергал Меньшикова за рукав…..ты гляди Алексашка ! А это ж Антошки Левенгука линза с отражательным зеркалом. Помнишь, как показывали своим сиволапым, размножение вшей, и туфлю-инфузорию!? То-то ахов было.
Меньшиков вновь залился смехом. Ужо помню, как фрейлины краснели, на сих вшей размножающихся гдядючи!
Вахтер , видя , как они оба машут руками, набычился , и сказал. Ну, будет. Ишь развопились, как павьяны на току. Цыц говорю, а то голову Монсову с Гамильтоншей покажу, враз замолкнете.
Арап быстро всунул вахтеру очередную сторублевку и многозначительно поглядел на часы. Петр заинтересованно спросил его. А чего это за компас у тебя на руке Ванятка?
– Да никакой это не компас , а часы. Похоже, не успею уже на лекцию.
Петр изумленно спросил – Часы?! Да где это видано, чтобы простой арап часы носил, да еще на руке. Арап махнул рукой. Да чего там, часы сейчас у каждого есть. А эти так , одноразовые китайские. Алексашка подошел к арапу , сунул ему четыре пятитысячных купюры и что-то зашептал на ухо. Арап , прикинув выгодность предложения Меньшикова кивнул. Мысленно посчитав прибыток – часам, купленным в киоске на Лиговке, красная цена была 250 рублей, Ситвияндыч подошел к Петру, и сказал. Прими в дар Ваше величество, и надел часы на руку Петру.
Царь , явно довольный за такой подарок проговорил – А чего? Мы люди не гордые: нету хлеба, подавай пироги. Обнял арапа и по-брежневски размашисто поцеловал.
Вахтер, увидев сумму , которая перекочевала в карман Патрислумумбова, издал глотающий звук. Никак и впрямь царь? А чего он тут делает?
Пришлось объяснять ему, что произошло.
Дела!? Произнес вахтер. Тут без бутылки не разберешься.
И , обращаясь к арапу. Ты бы угостил за царскую деньгу нас Иван? Тут за углом в подвальчике продают. Иван Ситвияндыч богато отставил ногу и произнес – ладно, чего-там, али мы сами не понимаем? Послезавтра три дня будет, как капли во рту не было!
Как тебя величать то дедушка?
Гаврюшкой в детстве звали, а батя мой Афоня! А я , стало быть Гаврил Афанасьевич.
Иди, иди Ивашка, а мы тут пока помозгуем чего дальше делать….
Ванька проворно ушел. Вдруг из соседней комнаты затопали мелкими шагами башмачки ,и в комнату заглянула хорошенькая, конопатая девчушка лет пяти. Петр расплылся в улыбке – а это что за чудо-солнышко? Испуганная поначалу девчушка, тут же заулыбалась. Гаврила Афанасьевич ответствовал – то внучка моя Парасковья. Живет со мной. Дочке с мужем не просто . Оба учатся и работают. Вот почитай и растет со мной в кунст-камере. Ты извини, государь. Спать ей пора. Петр умиленно проговорил – ступай Парасковья , чай завтра свидимся. Гостинцу какого тебе принесу. Девчушка рассмеялась звонким, как колокольчики голоском, и погрозила Петру пальчиком. Смотри не обмани дяденька. Ждать буду. Гаврила Афанасьевич ушел за внучкой. Петр уставился в окно , разглядывая Неву, набережную, корабли.
Гаврил Афанасьевич вернулся через некоторое время и сделал приглашающий жест следовать за собой. Петр и Меньшиков пошли за ним. По пути, взгляд Петра остановился на посмертной гипсовой маске его самого , работы Растрелли. Эта маска кого-то сильно напоминала Петру. Дед вначале хотел пояснить что это , потом замялся , и произнес вполголоса – да, верно говорят «Одного рака смерть красит». И он за рукав потащил Петра к себе в каморку. В каморке достал кисет с табаком. Петр с готовностью вытащил из кармана трубку, мигом забыв о маске. Он весело проговорил. Ну, вот, наконец, настоящего табаку покурим. А то от этих бумажных трубок до сих пор в горле першит. Меньшиков, оставшийся в зале около маски, и , в отличие от Петра сразу узнавший, кому она принадлежит, многозначительно произнес – Кто везде – тот нигде. Чего же делать – то? И сам, с присущей ему жизнерадостностью, ответил – Бороться , искать – найти и перепрятать….Пришел арап с двумя литровыми бутылками «Флагмана», палкой колбасы, банкой маринованных огурцов и пластиковыми стаканчиками. Все повеселели, Алексашка разливая по первой пропел – Эх! Первая колом, вторая соколом, третья мелкими пташечками.
Петр крякнул, по обычаю похвалил ключницу , за хорошую водку. После третьей, закурили. Арап нарезал колбаски. Петр рассказал Ваньке про внучку Парасковьею и строго наказал ему напомнить про обещанный гостинец. Меньшиков сочно хрустел маринованным огурчиком. Слегка осоловевший дед спросил. Как же это милы человеки вас к нам занесло? Я ведь смекнул – настоящие вы. Стоило сукно пощупать. Такого теперь и не купишь, да в двух трех музеях под сигнализацией только и увидишь.
Петр сокрушенно махнул рукой, и…..сразу разлил по четвертой. Выпили. Закусили….
Петр сказал. Да ты не поверишь деду. Просто мы с Алексашкой выпивали в трактире у Петьки Милле после трудов праведных. Выпили, конечно, изрядно. А утром проснулись уже тут у вас . Арап нас нашел на той стороне Невы. В деревьях около фрегата «Благодать» . Как это получилось!? Хрен его знает.
Дааа, незадача произнес дед, снял с головы шаль, и откинул ее на манер башлыка назад.
Петр встал. И раскуривая трубку, зашагал туда и обратно по комнате. Как же это так !? Мы тут , а Рассея беспризорная тама осталась!? Только туркам под Азовом наваляли полную кружку. Швед зубы точит на Архангельск походом идет. Бояре толстопузые в бородах кукиши прячут. Сомнут наших Алексашка!? Все начинания благие пропадут. Назад нам нужно скорее. Как прознают , что царь исчез, великая смута на Руси будет.
Арап в темном углу замолк. Только белки сверкали в темноте. Алексашка налил Петру. Ништо, Мин Херц, не впервой , придумаем чего нибудь. Утро вечера мудренее. Занесла же нас какая то нечистая сила сюда , значит есть и чистая, такая, которая обратно может отправить. Во что влюбился, то и целуй. Во что вляпался , тем и отбивайся.
Петр спросил, указывая на бутылку – этим штоли? И, размашисто выпил, пыхнул трубкой , захрустел огурцом. Проговорил обращаясь к дедку – хорошо , хоть Вы с Ситвияндычем подвернулись, истинно русские , хотя один на сморчок похож грибной , а второй ликом черен аки клобук бобровый в темном углу. Пропасть не даете, думы горькие зеленым вином отгоняете. Эхххх! На чужой сторонушке рад родной воронушке.
Дедок пощипал жидкую бородку, пригубил тоже. Потом сказал. Верно баит Данилыч! Думать нужно. А еще , я так мыслю. К богу обратиться надоти. Давайте допьем ее родимую, а назавтра , ступайте-ка вы в Лавру. Глядишь, там отцы божьи и подскажут чего доброго. Сильна вера на Руси. Она и поможет. Петр опешил. А что жива Лавра ? Только я ведь ее еще монастырем называл – "Живоначальныя Троицы и Святого благоверного Великого князя Александра Невского" ?! Алексашка , мы ж тогда только думали мощи святого Александра свят Невского из Владимира в Питербурх перенесть. Неужто свершилось? Гаврил Афанасьевич молвил – свершилось батюшка . Еще почитай в году 1723 перенесли мощи Александра. По твоему же указу батюшка. С тех пор и стала она зваться Александро-Невской Лаврой. Петр прошептал. Вот оно как!? Почитай через 10 лет после первой литургии! Ох не зря мы с тобой брат Меньшиков на месте святом , где то ли сам пресвятой Александр Невский со товарищи Новегородские ярла Биргера побили, то ли отпрыск его пресветлый – князь Андрей шведов победил и крепостицу Ландскрону порушил. Место-то святое, как ни посмотри, что сбоку, что спереду. Глядишь, и поможет землица Русская. Отблагодарит за заботу. Перенесет обратно. Алексашка хлопнул себя по колену, разлил по полной. Произнеся. Ну! За удачу!
Выпили, закусили. Меньшиков уже чуть осоловело сказал. А помнишь Мин Херц ! Как хотели в сим монастыре печатное дело наладить? Эрудированный вахтер тут же похрумкивая огурчиком сказал – дык, ее как раз в 1720 годе и открыли, назвав Александро-Невская типография. Питерская то типография научные книги печатала и газету «Ведомости», а в монастырской – богоугодные книги. Твоим же указом величество, станок туда передали и 7 мастеровых. Бутылки практически опустели, количество выпитого и происшедшего за день начало сказываться . Глаза у всех осоловели.
Только как доберемся то туда? Мы-то на Васильевском острове, а Лавра эвона где – в устье Черной речки. Пару ден добираться будем, ежели повозку найдем, а пешком , почитай неделя уйдет. Арап очнулся , и поправил Петра – не Черной речки, а в устье Монастырки реки. Гаврила Афанасьевич цыкнул на арапа. Правильно Петр Алексеич молвит, она, Монастырка и была частью Черной речки, пока канал Обводной не построили, вот остаток по монастырю и назвали – Монастыркой. Да ты государь не серчай. Лет то немало прошло. Найдем повозку к завтрему, за час доберетесь.
Петр и Меньшиков вскричали разом – как за час!? Чудеса. Это что ж за повозка такая диковинная? Дедок отвечал. Дык, я и говорю лет то сколь прошло. Можем на транвае, можем на такси , а того быстрее под землей , на метро. Небось, не хуже заграницы, твоими начинаниями государь, все имеем. Вон Ванька завтра поутру и проводит. Подумаешь , повозка. Это ж, не самолет. Тут по Невскому проспекту, ежели в пробку не попадете, от силы 20 минут езды. Любопытный до всего нового Петр стал расспрашивать. Что за названия диковинные. Дед с арапом в два голоса ему объясняли. Что, мол, метро – это как минная галерея при взятии крепости, только глубже. В ней проложена дорога, по которой повозки бегают железные. Транвай – по железным полосам ходит. Ни тебе ям, ни тряски , кати да кати. А вот самолет, или ероплан! Тут батюшка птица стальная механическая, она по воздуху летает , быстрее всех.
Петр опешил. Едрит твою в кочерыжку, надо же додумались. Мы в минных галереях тачки по доскам катили, а тут повозки с людьми. Мы в распутье каждую неделю ямы на дорогах камнями заваливали, а тут полосы стальные, и катайся круглый год. Арап перебил Петра. Да булыжники в ямы до сих пор сыплют. Ямочный ремонт называется. Вот умора. Со времен Петра оказывается так повелось, одна беда постоянно ремонтирует другую.
Петр продолжал. Неужто по воздуху , аки птицы люди летать начали? Помню как-то мне свитки показывали Данила Заточник почитай еще Ярославу Мудрому писал «…а иные слетают с церкви или с высокия полаты паволочиты (то бишь, шелковые) крылья имая …". Слетать–то слетали с колоколен, да только глазунья от их оставалась. Потом еще писали, что уже в годе 1695, какой-то умелец-прохиндей убедил бояр, что полетит как журавель. Ему из царской казны аж 18 рублев выдали. Так он сначала крылья из слюды слепил, потом из кожи. Махал, махал , но так и не полетел. Вот етому журавелю промеж ходилок кнутом так налупили, что почти полетел. Зря значит, не верили. Чудеса…
Тщедушный арап засопел в темном углу, уткнувшись в столешницу. Вслед за ним захрапел, уткнувшись уже в плечо арапа Меньшиков.
Петр с Гаврилой Афанасьевичем еще немного поболтали о безделицах мирских, докурили по трубке, и устроились спать тоже. Напоследок дедок проговорил Петру – не кручинься твое величество – пьяница проспится, дурак никогда. Утро вечера мудренее.
Петру снились от мороза румяные , и, чуть пьяные студентки с часами на руках в мини-юбках и связками баранок на шее, мосты, машущие пролетами как крыльям. Арап, наливающий без конца. Снился сам себе Петр , который прищуривал глаз , заглядывая в линзу Левенгука. Инфузории делились и почковались, превращались в комаров с лысыми головами скинхедов , строящихся в бильярдную пирамиду. В руках у Петра появлялся бильярдный кий, с насаженной на него огромной мухобойкой, линза Ливенгука перекочевывала на место прицела. Царь прищуривал глаз, прицеливался в скинов и бил с оттягом по первой голове , в которой опять смутно угадывались очертания утрешнего скина Прыща. Пирамида распадалась в феерическую карусель из разных корабликов, самолетов, трамваев, троллейбусов. В середине карусельной воронки как подарочный болванчик кланялся японец, говоря Цаль лусски цаль, лусски цаль…… снился Меньшиков с Андреевским флагом в руке, опять арап , но уже с початой бутылкой «Флагмана» . Алексашка сидел на причудливой телеге, похожей на гимнастического коня с седлом. Он издавал громкий полугудок, полу-колокольный звон и с гиканьем несся в огромный минный тоннель, исчезающий под крепостной стеной Петропавловки. В небе летали, расправив крылья, холопы и обнаженные девки, которые визжали от страха и пытались чепчиками прикрыть срамоту. Экспонаты из кунст-камеры маршировали строем вокруг ростральной колонны стрелки Васильевского острова. Впереди вышагивал скелет Николашки Буржуа огромного роста со штандартом в костлявой клешне. Вокруг колесом крутился карлик Фомка Игнатьев . Маршировали переваливаясь с боку набок банки с заспиртованными головами , вперемешку с банками с солеными огурцами. Александро-Невская Лавра гудела во все колокола , то набатом, то заливаясь малиновым звоном. Протодиакон гудел мощнее самого большого колокола -…Мнооооогааааяя леееетааа……так , что гасли свечи…..
Петр тяжело ворочался во сне с боку на бок.
Алексашке снилась его пышная служанка Марта Скавронская в розовом чепце с кружевами и таких же панталончиках с рюшками. На полупрозрачном пеньюаре было вышито на манер баджика – «Марта». Марта наливала ему в резной кубок хмельного меда, низко наклоняясь, и обнажая такую грудь, что дух захватывало. Вдруг , из соседней залы появлялся сердитый Петр с огромной , насаженной на бильярдный кий мухобойкой и оптическим прицелом из линзы Ливенгука. Петр начинал лупить Меньшикова мухобойкой, периодически прицеливаясь в прицел. Изредка он отвлекался и смачно шлепал мухобойкой по заднице Марте, приговаривая – ….ужо будет вам. На чужой каравай ! Не сильно рот разевай. С каждым ударом мухобойки по Мартовой заднице…вышитая надпись «Марта» на пеньюаре менялась на надпись «Екатерина», ниже мелкой вязью проступала добавка -… «фаворитка самого Петра»….Отвесив еще пару ударов Алексашке, причем последние два, уже н прицеливаясь, комлем кия, Петр обиженно уселся за стол и велел Екатерине налить обоим со словами – я за дверь, а ты мне тут же дулю из под юбки !? Каждому овощу свой фрукт должон быть. Они с кряканьем выпивали и уже втроем в обнимку горланили песню :
….Славны были наши деды
помнят их и швед и лях
и парил орёл победы
на полтавских на полях…
При этих словах Алексашка во сне улыбался и потирал давешнюю шишку на лбу…рука у Петра и впрямь была тяжелой….
Иван Ситвияндыч Патрислумумбов, и во сне сжимал в кармане нежданно не гаданно свалившееся на него богатство – две пятитысячные купюры, которые скроил от пива, четыре , вырученные за китайские часы, подаренные Петру и рассыпухой еще тыщи три….жизнь в общаге была тяжелой. Ладно, хоть не первокурсник. На первом было еще хуже. Чуть отойдешь по нужде от плиты, на кухне , кастрюльку с макаронами тут же умыкнут старшекурсники. Ивану снился его предок с кудрявыми волосами и бакенбардами. Предок нараспев читал – ……златая цепь на дубе том…..и словно в мультике, перед глазами возникал скиновский бык с толстой шеей , на которой красовалась толстенная золотая цепь. Скинхед хищно улыбался , поправлял на руке повязку со свастикой и, ухмыляясь тянул толстые пальцы к арапу. Вдруг из кустов хитро улыбаясь, выглянул царь Петр. Он достал телескопический бильярдный кий ,который начал раздвигаться и завис над макушкой бритоголового. На конце кия была прикреплена огромная резиновая мухобойка, расцвеченная андреевским флагом. Петр засунул глаз в микроскоп Ливенгука, умело насаженный на ручку кия. Покрутил барашки, наводя резкость, и с гиканьем махнул кием. Мухобойка смачно шлепнула по лысине быка. Тот взмыл в воздух, и махая толстенными подошвами и улетел в чем то , до боли знакомый куст. Подошел Меньшиков с бутылкой «Флагмана», и приобняв арапа, затянул песню студентов института «Дружбы Народов», которую в детстве часто Ивану пел батя :
Хорошо, что я попал в университет,
Так никто и не узнал, что я людоед,
Потому как в институт людоедов не берут,
Почему-то не берут и все тут.
Помню, раз попался мне абитуриент,
Помню, приготовил я из него обед,
Все равно не попал бы туда,
Это я вам точно говорю, да!
