«Повенчавшись со мраком пустым…»
Повенчавшись со мраком пустым,
Утолят наши тени печали,
Поелику и старцам святым
На земле ничего не прощали.
Лишь хотели мы август встречать,
Огнецветие яствий несметных,
Всеблагими слезами венчать
Краснолепость ромашек соцветных.
Августовские вина еще
Диаменты прельют суремою,
Пепел звездный блеснет горячо
На графинах с кровавой тесьмою.
Как нельзя мертвых ангелов петь
И живых охранителей славить,
Раньше Господа туне успеть,
Станем рои демонов забавить.
Веселятся пускай их чреды,
Слезы наши алмазные гасят,
Четвергуют до новой среды,
Ржою бойные тернии красят.
Но кремниста и эта стезя,
Тще ли венчики горькие снимут,
Рай узреть мертвородным нельзя,
А убитые света не имут.
Потаенные взоры темны
И торжественны светлые речи.
В нас навечно теперь влюблены
Отлюбившие Бога предтечи.
Осквернит ли реченье монгол,
Возвеличат презренные слоги
Скифы тьмы – поминальный глагол
Будет жечь троекрестье дороги.
В Рим ведут меловые пути,
Желтый Лондон блюдут англосаксы,
Дале некуда мертвым идти,
Всюду рдятся безумные Максы.
А розовие белое где,
Мы неспешно его преминули,
Вифлеемской холодной Звезде
Сколь пылать, ангелочки уснули.
Спят и видят чудесные сны,
Реверансами Бадри встречают,
Се оцветники райской весны
Зрят и демонов смерти не чают.
Только ангелы вспомнят одне
Покаянные тексты молений,
Во слезах отыграют оне
Марш неписанных тех посвящений.
«Изолгались волхвы и не видят Звезду…»
Изолгались волхвы и не видят Звезду,
Ирод-царь серебро по могильникам прячет,
Крови тратней слеза в иудейском роду,
Мертвый волче одно к царичам не доскачет.
Как нас били, Господь, и нельзя рассказать,
Богоматерь в цветках мы тризнили порядно,
Что ж теперь во уста венценосных лобзать,
И пеянье царей на века червоядно.
А венцы и горят, и чернятся Кресты,
Как на пир зазовут – и тогда не склонимся,
Перебили музык, их в серебре персты,
Мы и в смерти, Господь, векоприсно им снимся.
«Иль не Божия днесь лепота…»
Иль не Божия днесь лепота,
Ангелки с неба звезды крадут,
И червонный, и черный цвета
Одинаково мертвым идут.
Так у Смерти украли самой
Кровоточную жало-косу,
Время слезы чернить суремой,
Волошкам расточати красу.
Ах, горят юровые клины
Осиянным цветочным огнем,
И бесхлебные веси красны —
По тернице со них отвернем.
А и сами, Господе, в нощи
Все горим под иродный трезвон,
И Звезды провозвестной лучи
Нам во бельмы лиет Аваддон.
«Как ромашки тяжелые в снег упадут…»
Как ромашки тяжелые в снег упадут
И воспыхнут огнем, и засохнут, совившись,
Мы приидем туда, где теперь нас не ждут,
Удивим ангелочков, нежданно явившись.
Посплеталися змеи у нас в волосах
И набилась во белые усны крушница,
Ну и что же с того, в юровых небесах
Пусть встречает хоть смерть да зовется сестрица.
Все смеется она, веселится-поет,
Все на острую косу ногой необутой
Наступает, веночек извив, разовьет,
Но следит безотрывно за каждой минутой.
Ангелочки-цветки, не ищите Христа,
Были вы завсегда меж умерших своими,
Дайте миг продохнуть близ Распятья-Креста,
Не напрасно мы вас почитали святыми.
Ах, незваным гостям не дадут ничего,
Да мы сами давно ничего не просили,
Просто все провели до распятья Его
И остаток времен по ночам голосили.
Не печальтесь, крылатые чада, ужель
Не восплачете вы по юдольным кровинкам,
Нашей мертвою кровью разбавили хмель
Царской водки и слез, припасенных к поминкам.
Те ромашки пошли на венчальны венки,
Посвивалася желть в снеговые колечки,
Изукрасились гнилостно их лепестки
Во исчерную цветь, догорев, яко свечки.
«Любить и мертвые умеют…»
Любить и мертвые умеют,
А их ли славили в миру,
Они по житии немеют,
И каждый – свечка на пиру.
Цвет преглядим и содрогнемся,
Как биты чернью купола,
С распятий истинно вернемся
Чрез ось звериного числа.
Все амалтеи суть овечки,
Годна лишь вера для щитов,
И мы кровями нощно свечки
Востеплим: зрите лжехристов.
«Господь, отслужат литии по нам…»
Господь, отслужат литии по нам
И мертвые предъявимся к Тебе,
Что слезы наши ложным вещунам,
Пируют пусть и хвалятся в алчбе.
Суббота разливает чернь свою
И голуби летят за Ахерон,
Очницами хоть узрим кутию
В червонном серебре Твоих корон.
Тот веровал, кто с башнями звенел,
На царствие мы ждали ангелков,
Кармин излит и пурпур исчернел,
Вся кровь слита во лепие венков.
Собиты мы, а демоны терзать
И мертвых не боятся для потех,
И некому двуперстно указать
На столпников замученных Твоех.
