Александр Игоревич Елизаров "Все еще будет, родная моя…"

Все еще будет, родная моя…
Александр Игоревич Елизаров

Аня даже и не подозревала, к каким семейным тайнам приведут найденные в мамином комоде письма… Всего за несколько дней герои заново переосмысливают свою жизнь и учатся отпускать все накопившиеся обиды

Все еще будет, родная моя…

Александр Игоревич Елизаров

© Александр Игоревич Елизаров, 2023

ISBN 978-5-0060-6679-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Телефонный звонок прогремел в Лизиной квартире как гром среди ясного неба в пять часов утра. С трудом оторвав голову от подушки, Лиза взглянула на экран мобильного телефона. «Анька», – лучшая подруга вот уже более двадцати лет.

– Алло, что случилось? – сиплым от сна голосом прохрипела в трубку Лиза. Ночные звонки давно вселяли в нее тревогу.

– Лиз, привет. Слушай, у меня тут такие новости!

– Которые, очевидно, не могут подождать до утра, – пробормотала Лиза, с грустью осознавая, что вряд ли уже получится заново уснуть, а ведь буквально через два с половиной часа предстоял подьем на работу.

– Что? – Аня на какое-то время замолчала, видимо, пытаясь понять, в чем причина Лизиного недовольства. – Ой, прости, я даже и не заметила, сколько времени на часах. Не подумала, что ты можешь уже спать. Просто, Лиз, тут такая новость! – Аня снова радостно защебетала в трубку, уже позабыв о том, что своим звонком разбудила подругу.

– По телефону расскажешь, или можем встретиться во время моего обеденного перерыва на работе… – Лиза начала усиленно вспоминать, во сколько сможет незаметно улизнуть с работы хотя бы на полчаса, чтобы выслушать подругу.

– Ой, Лиз, я подумала, что по телефону такие новости обсуждать как-то неохота, поэтому решила, что лучше сама к тебе приеду! – продолжала уж слишком бодро для раннего утра радостно щебетать Аня.

Так, понятно, значит придется перенести запланированный на вечер поход в салон красоты, – с грустью пронеслось в Лизиной голове. Жалко, конечно, учитывая, каких трудов стоило ей записаться именно на это время к своему любимому мастеру, запись к которой была расписана на два месяца вперед. Ладно, тут подруга все-таки, и не просто подруга, а лучшая и единственная.

– Хорошо, Ань, давай тогда часам к 7-ми подъезжай, только сразу предупреждаю, что приготовить ничего не успею…

– Ой, Лизка, я такая дура… уже минуты две с тобой по телефону разговариваю, а я так и не сказала, что стою сейчас в подъезде как раз напротив твоей двери! – Аня все-таки сделала попытку сделать виноватый тон, но получилось у нее это крайне плохо.

– В смысле, стоишь напротив моей двери? – Лизе показалось, что из-за того, что она еще не до конца проснулась, она ослышалась.

– Ага, говорю же, не могла до утра ждать…

– Ладно, подожди, сейчас открою.

Лиза нехотя встала, накинула халат, нащупала уютные домашние тапочки и пошла открывать дверь подруге. Аня с горящими глазами сразу же с порога протянула Лизе почтовый конверт.

– Это что, письмо? – из-за резкого пробуждения в такое ранее время Лиза немного медленно соображала. – Я думала, что сейчас такие письма уже давно никто не пишет, все-таки практически все оснащены интернетом и социальными сетями…

– Это старое письмо. Я наткнулась на него, когда решила разобрать мамин комод. Ты лучше это письмо прочитай, тогда поймешь, почему я примчалась к тебе среди ночи.

Лиза достала из конверта лист бумаги, немного пожелтевший от времени.

Добрый день, Екатерина,

Прости, что так официально. Прости, что вообще решила тебя потревожить. Даже не знаю, что на меня нашло, я ведь до этого ни разу никому письма не писала. Наверное, к определенному возрасту начинаешь переосмысливать многие вещи, которые происходили с тобой в жизни, и хочется с кем-нибудь поделиться своей историей, или попросить прощения у кого-то. Я до сих пор не решила, отравлю ли я это письмо, хотя специально сходила на почту и купила конверт, и даже заполнила адрес и получателя. Не знаю, захочешь ли ты его прочитать, когда поймешь, от кого оно, и уж тем более, захочешь ли ты на него ответить.

С тех пор, как я узнала, что у Игоря есть дочь, я ничего не хотела про тебя слышать, отрицала твое существование. Понимала, что таким своим поведением делаю своему любимому мужу больно, но не предпринимала никаких попыток хоть как-то наладить с тобой контакт. Для меня Игорь всегда был только моим мужем и отцом нашей с ним дочери, и на тот факт, что у него есть еще одна дочь, я просто закрывала глаза, как будто ты могла от этого вот так просто взять и исчезнуть без следа. Именно поэтому я пойму, если ты, получив это письмо, порвешь его на мелкие кусочки. Но если вдруг ты все-таки захочешь мне что-то написать в ответ, или, может, чем-то поделиться, высказать все, что обо мне думаешь, то я буду рада получить твой ответ. Любой ответ.

Лиза сложила письмо обратно в конверт.

– Ничего не понимаю, Ань, чем тебя так взбудоражило это письмо.

Аня со вздохом опустилась на стоящую в прихожей табуретку.

– Это письмо написано моей мамой, а Игорь, как ты знаешь, – это мой отец. Лиз, ты понимаешь, у моего папы была еще одна дочь, о которой я все это время понятия не имела. Ни разу не слышала, чтобы мои родители обсуждали это…

– Ань, ну это нормально, что у твоих родителей была своя жизнь до того, как они познакомились друг с другом. Если честно, я до сих пор не могу понять, что ты нашла в этом письме такого, что заставило тебя приехать ко мне через весь город в такую рань! – Лиза уже даже не пыталась скрыть, что ее единственным желанием сейчас было вернуться обратно в теплую кровать и попытаться поспать оставшиеся несколько часов. – К тому же, вполне возможно, что этим единственным письмом все и ограничилось.

– Не, Лиз, это я схватила первое письмо в стопке. Решила вчера наконец разобрать мамин комод, так как после ее смерти долго не могла заходить в ее комнату. И на самом дне комода лежала целая стопка этих писем, я это первое письмо прочитала и не смогла дождаться утра, чтобы поделиться этим с тобой! Лиз, я теперь хочу в этот город по адресу, который на конверте указан, и познакомиться со своей сестрой! – Аня была так поглощена этой новостью, что даже забыла снять верхнюю одежду, так и сидела в пальто, застегнутом на все пуговицы до самого горла.

– Ань, да зачем? Да и потом, с чего ты решила, что она захочет с тобой разговаривать? Что пустит тебя на порог? Не говоря уже о том, что по этому адресу могут жить теперь совершенно другие люди. Кстати, дата там есть? Как давно это письмо было написано?

– Пять лет назад…

– Ну за такой срок могло многое поменяться! – Лиза все больше теряла интерес к данному разговору, желая только одного – вернуться обратно в кровать. – Ты пыталась ее по интернету найти?

– Да, но по таким фамилии, имени и отчеству ничего не нашла. Поэтому я хочу съездить и все разузнать. А я еще я очень хочу, чтобы ты съездила со мной! – Аня умоляющим взглядом посмотрела прямо в Лизины сонные глаза. – С твоей поддержкой мне будет гораздо проще.

– Ань, ну ты же знаешь, что у меня работа, я даже не знаю, когда в ближайшее время смогу взять отпуск хотя бы на неделю! – Лиза резко погрустнела, осознав, что из-за огромного количества предстоящей работы сможет себе позволит отдохнуть не раньше, чем месяца через три.

– Ой, Лиз, извини, но я решила взять инициативу в свои руки и купила для нас билеты сегодня на утро…

– Ты что, с ума сошла? Ты знаешь, сколько у меня сейчас работы, я в последнее время и на обед то иногда сходить не успеваю, а ты тут мне про какие-то билеты на утро говоришь! – Лиза даже начала задыхаться от возмущения.

– Да не переживай, мы за несколько дней спокойно управимся. Ехать нам туда на поезде четыре часа, там день-два и обратно. Брось, Лиз, помнишь, ты мне сама недавно по телефону жаловалась, что хочешь на все плюнуть и хотя бы на пару дней куда-нибудь уехать, подальше от работы, вот и подвернулась отличная возможность! Вспомни, когда ты в последний раз отдыхала? – Аня сменила свой взгляд с умоляющего на вопросительный.

Лиза начала судорожно вспоминать, когда же она за последний год позволила себе отдохнуть больше двух дней, и уже через несколько секунд ей пришлось с горечью признать, что в этой битве она в числе проигравших. Утомительная работа с понедельника по пятницу, в субботу ранний подьем и на автобус, ее мама предпочла жить не в центре города, а на окраине, и до туда на автобусе часа два добираться, и там она целый день тратила на уборку-готовку, и вот наконец воскресение, когда можно было немного выдохнуть и отдохнуть, но примерно с половины дня Лиза садилась за гору отчетов, которые накапливались за неделю на работе. А, может, действительно плюнуть на все и хотя бы на пару дней уехать, проветриться, а то прошла уже большая половина года, и, скорее всего, до конца года такой возможности не будет. В конце концов, у нее целый отдел помощников, не зря же она им зарплату платит, причем немаленькую.

– Ладно, черт с тобой! Но, Ань, сразу предупреждаю, что это последний раз, когда я соглашаюсь на подобного рода авантюру!

Аня радостно бросилась Лизе на шею:

– Спасибо тебе огромное!

– Полегче, полегче, а то задушишь! И давай сразу договоримся, что если нам никто не откроет или там уже живут другие люди, то мы сразу же возвращаемся домой, а не будем искать эту твою Екатерину по всему городу!

– Конечно! Тогда встречаемся на вокзале в десять часов, я как раз успею съездить домой, взять остальные письма, в поезде будет время их почитать.

– Хорошо, а я пока решу вопросы по работе.

Аня на прощание чмокнула Лизу в щеку и радостная выпорхнула из квартиры, даже забыв прикрыть за собой дверь. Лиза еще какое-то время стояла на пороге, удивляясь, как позволила подруге втянуть себя в эту авантюру.

Ровно в десять утра подруги встретились на вокзале. Прибытие поезда задерживалось на двадцать минут, и было принято стратегическое решение немного согреться в небольшой кофейне поблизости. Лиза взяла себе большой стакан капучинно и брезгливо встала у небольшого столика, количество крошек на котором явно говорило о том, что о чистоте тут заботятся в самую последнюю очередь.

– Ань, слушай, а как так получилось, что родители тебе ни разу про эту Екатерину не говорили, у вас же, вроде, были хорошие отношения друг с другом. – Лиза с наслаждением отпивала на удивление вкусный для такого заведения горячий кофе маленькими глотками, на мгновение даже позабыв про липкий от грязи столик, за вкусный кофе в это холодное утро она могла многое простить.

– Да, отношения у нас были хорошие, но, знаешь, в нашей семье не было принято делиться своими чувствами, мы друг к другу в душу не лезли. И потом, ты же помнишь, как мама обо мне заботилась, видимо, она думала, что новость о том, что у моего папы есть еще одна дочь явно не придется мне по душе.

– Тогда тем более странно, что она решила написать ей письмо. Подожди, если твоя мама хранила эти письма у себя, это значит, что она их так и не отправила.

– Или же эта Екатерина вернула все эти письма ей обратно. Надеюсь, что у нас будет возможность спросить ее об этом, больше нам никто не прольет свет на эту тайну, ни мамы, ни папы в живых нет.

Снаружи по громкоговорителю обьявили о начавшейся посадке. Подруги допили кофе и пошли к поезду занимать свои места. В вагоне Аня достала из сумки стопку конвертов.

– Смотри, все конверты пронумерованы и лежат по порядку.

Лиза взяла в руки пронумерованные конверты и бегло их просмотрела.

– Ань, ну судя по всему, тут письма только от твоей мамы. Может, действительно, она их так и не отправила. Знаешь, я тут недавно читала статью, что некоторым людям проще не напрямую к человеку обращаться, а таким вот способом. Может, какую-то вину перед Катей чувствовала и ей таким образом было удобнее все свои эмоции и чувства выплеснуть на бумагу, чем высказать все это человеку в лицо.

– Все может быть. Давай пока прочитаем письмо, которое пронумеровано цифрой «2», может, оно поможет нам лучше понять мамины намерения.

Аня устроилась поудобнее на жестком сидении вагона и развернула исписанный мелким почерком лист бумаги.

Добрый день, Екатерина!

Знаешь, сегодня ночью долго не могла уснуть, хотя за последнее время бессонница стала моим верным спутником. Не знаю, возможно, как я уже писала в первом письме, меня мучает совесть, или же это все невысказанные чувства и эмоции, которые меня сопровождают полжизни. Не подумай, этими своими откровениями я не делаю попыток себя оправдать, просто хочу наконец выплеснуть наружу все то, что накопилось внутри за мою долгую жизнь.

О том, что у Игоря есть дочь, я узнала спустя пять месяцев наших отношений. Это произошло в твой День Рождения. До сих пор помню, как мы сидели в кафе, наслаждаясь приятным вечером, и вдруг он абсолютно спокойным голосом произнес эту фразу, которая навсегда отпечаталась в моей памяти: «Знаешь, а у моей дочери сегодня день рождения». Я не знала, как отреагировать на данную новость, поэтому спросила первое, что пришло мне в голову: «А как ее зовут?». «Катенька», – и в это имя он вложил столько нежности, столько теплоты. Не знаю, могу ли я вспомнить моменты нашей совместной с ним жизни, в которых я еще хоть когда-нибудь слышала от него столько нежности в голосе.

С тех пор, эта тема была у нас как будто под запретом. Он рассказал лишь небольшие подробности: с катиной мамой в браке они официально не состояли, расстались с ней из-за слишком разных характеров, но дочке он до сих пор помогает, каждый месяц отсылает ей из своей и без того небольшой зарплаты определенную сумму денег, потому что у Кати кроме него и мамы больше никого не было.

Да, я почти сразу же заявила Игорю о том, что ничего и слышать не желаю о его дочери, потому что это не наша с ним история. Думала ли я в тот момент о чувствах своего еще не мужа, но уже самого любимого и самого лучшего человека? Нет. Я серьезно тогда думала, что ради меня он должен отказаться от своей прежней жизни, от своей родной дочери. И я действительно считала, что он должен пойти на это, если по настоящему любит меня.

Было еще два случая, за которые мне до сих пор стыдно. Первый случай произошел перед нашей свадьбой: когда мы начали планировать этот день и решать, кого из родственников и знакомых будем приглашать на свадьбу, конечно же, Игорь первым делом захотел, чтобы ты приехала. Я была категорически против, чтобы ты присутствовала на МОЕМ празднике. Представляешь, я была на тот момент настолько эгоистичной, что действительно считала НАШУ свадьбу исключительно и только МОИМ днем. В тот раз мы впервые серьезно поругались, но тогда Игорь в первый и последний раз пошел мне навстречу, тебя на нашей свадьбе не было.

Второй случай произошел, когда я уже была на втором месяце беременности. Игорь узнал, что ты очень серьезно заболела, и с тобой некому было сидеть дома, потому что твою маму не отпускали с работы, и он собрался на следующий же день взять на работе отпуск за свой счет и ехать к тебе как минимум на три дня. Причем, он не счел нужным поставить меня заранее в известность, посоветоваться со мной, а просто поехал на вокзал после работы и взял билеты, о чем и сообщил мне вечером во время нашего ужина, и по его железному тону я поняла, что никаких возражений с моей стороны, как это было со свадьбой, он принимать не намерен. Нет, конечно, здесь у меня были и подруги, и мама моя еще жива была, то есть без помощи и поддержки я на эти три дня не оставалась, но все то время, что он был там, я себе места не находила, постоянно глаза были на мокром месте, не могла ни на чем сосредоточиться. А когда он вернулся через три дня, я принципиально не стала спрашивать ничего про твое здоровье, просто сделала вид, что он никуда не уезжал, заводила с ним разговоры на любые темы, кроме этой. Хотя видела и понимала, как сильно ему хотелось со мной поделиться, как он был рад, что все обошлось и ты быстро выздоровела.

Потом, конечно, он предпринял еще несколько отчаянных попыток нас познакомить, предлагал провести хотя бы несколько дней вместе, но я была непреклонна. А уж когда на свет появилась наша долгожданная Аня, и я заявила, что ЭТО наша единственная дочь, то больше разговоров о тебе в нашем доме не было.

Тебе, возможно, интересно, почему же я с так отчаянно сопротивлялась любым попыткам нашего с тобой знакомства? Игорь утверждал, что во всем виновата моя патологическая ревность. Я не буду отрицать, что эта черта мне не была присуща, она лежала в основе наших с мужем отношений, и, возможно, я наберусь смелости и как-нибудь расскажу тебе, что послужило этому причиной. Я действительно ревновала его, чаще всего не имея на это никаких весомых оснований. Иногда я ревновала его даже к его знакомым, когда он проводил время с ними, а не со мной.

Но вряд ли мои чувства к тебе можно было назвать ревностью. Возможно, я не хотела делить мужа и его внимание ни с кем, кроме нашей дочери. Возможно, я слишком хорошо помнила, с какой нежностью Игорь тогда произнес это «Катенька», и меня до сих пор от этого воспоминания бросает в жар (до сих пор! А ведь сколько времени прошло с тех пор), ведь по отношению к себе я от него таких нежностей никогда не слышала. Слишком много «возможно», но правда в том, что я до сих пор сама для себя не смогла ответить на этот вопрос.

Надо же собиралась написать всего несколько предложений, а исписала уже три страницы, даже немного устала от непривычки. На этом закончу сегодняшнее письмо, я ведь так и не нашла в себе силы отправить то первое…

– Ничего себе! – Аня откинулась на спинку сиденья. – Ты же помнишь мою маму? Она и с родными то людьми никогда особой разговорчивостью не отличалась, а тут уже второе письмо этой Екатерине…

– Ань, ты что, ревнуешь?

– Нет. Или да. Не знаю. Просто представь, сколько времени мама держала все эти переживания в себе, это же так тяжело. Все-таки, я ее единственная дочь, и сейчас, читая эти письма, все равно чувствую какую-то обиду внутри, что у нее за все это время так и не появилось желания поделиться со мной всем тем, что у нее накопилось на душе…

– Подожди, Ань, но ты же сама говорила, что у вас в семье не было принято делиться друг с другом своими чувствами и переживаниями…

– Да, но при этом она с такой легкостью вываливает все человеку, которого, как я понимаю, ни разу в своей жизни не видела, еще и испытывала к ней далеко не самые светлые чувства.

– Ань, вспомни, когда у тебя начались серьезные проблемы из-за твоего первого мужа, ты маме об этом рассказала?

– Ой, ну ты же помнишь, сколько всего там было, просто одно за другим, месяца три я даже спать нормально не могла, похудела тогда на пять килограммов, постоянно ходила и оглядывалась, так боялась. Конечно, о всем том ужасе я только тебе рассказывала! – Аня попыталась отогнать от себя нахлынувшие воспоминания о том ужасном периоде жизни, который оставил незаживающую до сих пор рану на ее сердце.