Кульков «телепортировался» на родину.
Он всецело был захвачен происходящим. Ощущал себя и лучником, и борцом, и наездником… и танцором… и зрителем…
Переживал. Услаждался. Радовался.
Впитав дух родной земли, мысленно побывав на знаменитом летнем празднике под названием «сурхарбан», отогревшись душой и телом, Василий Никанорович вспомнил слова жены, сказанные ему по телефону о том, чтобы он пораньше лёг спать.
«А ведь и вправду надо на боковую. Тони всё равно уже не будет дома, а моим беспорядочным хождением по пустой квартире ничего не изменишь. Да и глаза мои слипаются, мочи нет, вот-вот сами закроются. Поэтому… спать! спать! спать!» – твёрдо решил оставленный случаем в тоскливом одиночестве уставший пожилой человек.
Далёкое детское время
Изумительная пора
Счастье лучше богатства.
Русская пословица
Он разобрал постель, лёг на пухлую пуховую подушку, одеялом толстым укрылся с головой. Но сон не шёл. И глаза закрывал, и дышал ровно, и заставлял себя уснуть.
Но… сна нет… Что за дела… Непонятно. Что-то держало его… Или кто-то…
Долго лежал на кровати – то на спине, то на одном боку, то на другом, то плашмя распластывался. Никак не мог уснуть. Всё ворочался и вздыхал.
Широкая кровать казалась пустынной и холодной.
Не хватало любимой Тонечки, родной жёнушки, милой супруженьки, такой тёпленькой… парной… фигуристой… нежненькой… привлекательной и обаятельной…
Вспомнил детство. Маму. Папу. Своих друзей. Школьных и соседских ребятишек. Как они во дворе в игры играли. Прятки. Догоняжки. Выжигалы. Лапта. Городки.
Да! Милое было время! Счастливое!
Видение продолжилось.
Вот они, соседские мальчишки и девчонки, за багульником в лес идут, а вот уже за черёмухой цветущей.
Вот сирень во дворе расцвела. Яблоньки, черёмуха, рябина там же…
Ароматы стоят!!! Чудные!!! Дивные!!!
Дышишь… дышишь… – и никак не надышишься…
Вот он с ребятами на велике гоняет по двору, по улице, по пустырю за домом.
Радость!!! Веселье!!!
Вот они с мамой и папой за город поехали. На речку, на луг зелёный и цветущий. Маки, васильки, ромашки, лютики… Вот он ловит красивых бабочек. По травке-муравке бегает босиком, без сандалий. Цветочки нюхает. Ах, как же они приятно пахнут.
Счастье!!! Огромное детское счастье!!! Ах, как хорошо с родителями…
Вот он на летающих голубей смотрит.
Загляденье!!! Ах! Как они порхают. Эх! Как они кувыркаются.
На ласточек любуется. На стрижей.
Какие они быстрокрылые. Какие они юркие. Какие они прелестные.
Ох, какое это чудо!!!
Вот лягушка квакает: ква! ква! ква!
Ох, как это мило. Как это забавно. Как это трепетно.
Живое существо! Божье созданье!
Вот плисочка серенькая прыгает: прыг-прыг-прыг, скок-скок-скок.
Вот кузнечик зелёненький стрекочет, песенку о чём-то поёт.
Вот стрекозка крылышками прозрачными шелестит.
Вот пчёлка нектар собирает. Ах, какая она труженица! Вот непоседа…
Вот муравей маленький огромную соломинку тащит, упирается, старается, до дому спешит. Тоже труженик! Да ещё какой! Геракл! Вот молодец!
Букашки разные ползают… жучки… паучки… козявки…
Божья коровка чудесная свои прелести показывает.
Дятел-работяга ствол долбит. Скоро дыра в дереве насквозь будет.
Вот милая кукушка кукует… говорит что-то кому-то… рассказывает о чём-то…
Солнышко светит… Ветерок шумит… Водичка в реке блестит…
Небо голубое… облачка беленькие… Даль безмерная…
А вот коршун кого-то зло высматривает… оттуда… с неба… поймать хочет…
А может… это ястреб… орёл… беркут… или другой какой хищник…
Сон несуразный
Очевидное сумасбродство
А дело бывало – и коза волка съедала.
Русская пословица
Кульков уже час целый лежал. Или даже два… Может, три…
Маялся. Ворочался. Ругался. И на себя… и на других…
Пытался уснуть. Но не получалось. Хоть ты тресни.
Наконец повезло, бог смилостивился, – задремал истерзанный страшными думами Василий Никанорович, провалился в убегающую от него бескрайность.
Стало свободно и легко. Невесомо даже.
Пропало ощущение тяжести.
Полетел он куда-то в неизвестность… как листик… как травинка… как былинка… как пушинка…
И приснился ему сон… увлекательный такой… из детства…
Будто маленьким мальчиком бегает он по полянке зелёненькой, ловит бабочек сачком марлевым на длинной-предлинной ручке, показывает их маме и папе.
Бабочки красивые, цветастые, крылышки у них узорчатые, все в крапинках, в полосках и в загогулинках чудных-пречудных, усики длинные-предлинные.
Одна, самая красивая, самая обаятельная, самая привлекательная, подлетела к нему, к Васе, на носик села: усиком щекочет, лапкой скребётся, глазки приветливые у красавицы диковинной, а левым подмигивает малышу, как бы говорит: ну, здравствуй, мальчик-с-пальчик добрый.
Вася радуется. Он счастлив.
Ой, бабочка с ним разговаривает… как подружка верная…
И любимые родители рядом с ним. Они тут. Они вот.
Он к ним тянется, прижимается, ласкается.
Они гладят его, целуют, милуют, лелеют, тискают, души в нём не чают. Нежные слова говорят. Золотцем! Солнышком называют.
Хорошо-то как.
Всем хорошо. И ему, и родителям, и бабочке.
Ой, как славно. Ой, как приятно. До умопомрачения.
Всем приятно. Всем-всем.
Малышу в первую очередь. Он счастлив. Безмерно.
Мама и папа тоже безумно счастливы. Очень и очень.
Они улыбаются. Они безрассудно горды и безмерно рады.
У них сынок есть! Вот он, с ними рядышком.
Они пылинки с него сдувают, соринки стряхивают, волосинки собирают. Веером обдувают. Опахалом обмахивают. Чтоб ему не жарко было.
По головке вновь и вновь гладят, в который уже раз целуют нежно: то в щёчку, то в лобик, то в губки, то в шейку, обнимают, тешат, жамкают, боготворят, наслаждаются своим сокровищем, по попке хлопают… но не со зла, а так… любя и обожая безумно.
Вокруг всё зелено. Всё красиво. Бесподобно.
Лужайка. Горы в дали несравненной. Лес. Небо голубое.
Птички носятся. Облака плывут. Цветы яркие. Трава сочная.
Лягушки квакают: ква-ква.
Дятел где-то по дереву колотит: тук-тук, тук-тук, тук-тук.
А кто-то ему отвечает: кто там… кто там… кто там…
Возле ног стрекозки игриво порхают, крылышками своими прозрачными шелестят; воробышки сражаются: прыгают, резвятся, в земле копошатся.
Кузнечики стрекочут. Жучки, букашки ползают. Мураши без устали работают, трудятся.
За рекой кукушка кукует. Идиллия…
Вдруг, нежданно-негаданно, подул ветер с дальних тёмных гор, всё завертелось и закружилось.
Вода в реке забурлила, заклокотала, ключом забила, стала стремительно подниматься, выходить из берегов и затапливать лужок этот изумрудный.
Вот уже травы не видно, цветочки скрылись, лягушки разбежались…
А вода прибывает и прибывает, прибывает и прибывает, прибывает и прибывает, окаянная.
Порывом ветра подхватило маму с папой и понесло их в пучину необъятную.
