Эвер Эвеклир "Художник"

Художник
Эвер Эвеклир

Что есть искусство? Кто такой художник и после чего он может так называть себя? Это непонятная, безумная история об одном герое, который дерзнул себя так называть. Но герой ли он?

Художник

Эвер Эвеклир

© Эвер Эвеклир, 2023

ISBN 978-5-0060-7028-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эвер Эвекли?р

Художник

Без секунды пустой сожаленья

Я скажу пред лицом тишины —

Мрак пестрит изобилием красок

Перед цветом моей души…

Предисловие

Голубой… Необъятный поток голубого цвета стрелял мне в глаза и заполнял меня до краёв. Это было самым первым, что я увидел в своей жизни и самое первое, что всплывает в моей памяти при мысли о рождении. Эта чистая голубая лазурь была для меня целым миром, моей матерью, моей душой. Это сияние и было мной. Мне чудилось, что в этом цвете и есть весь мир, зарождение жизни. Вот чего я, к сожалению, вспомнить не могу, это сколько времени я находился в этом пространстве. Да и было ли время? Там? Было бы глупо с моей стороны думать о таких вещах в таком месте. Мне оставалось лишь парить, с каждым мигом поглощая в себя глубины этого цвета. Вот что было для меня истинной красотой.

Тьма. Не успел я в полной мере осознать происходящее, как надо мной уже корчилось лицо моей матери. И лишь один короткий миг остался от того неисчерпаемого луча жизни, который, не успев меня захватить, пропал навсегда…

Глава 1

Перед тем как ещё раз взглянуть на бездыханное тело, я огляделся. Ветер был настолько сильным, что крыши под ним гудели, перекликаясь друг с другом и сливаясь в один протяжный хор. Облака были похожи на кусочки кристаллических минералов, в которых можно было увидеть собственное отражение. Моя шляпа давным-давно улетела прочь, но я даже обрадовался этому. Что-то меня забавляло в этом пейзаже. До смерти хотелось смеяться, оглушить весь город своим диким хохотом.

– Скорей! Скорей! Вот-вот настанет нужное время, подует нужный нам ветер! Я чувствую, это должно случиться совсем скоро!

Его глаза искрились великим отчаяньем, порождающим бесконечную силу, от которой его распирало. Именно такое чувство овладевает твоим сердцем, когда всё остаётся позади и тебе больше нечего терять. Он даже не говорил, а пел, извиваясь своим голосом до самого горизонта. Я не слушал его. Мне показалось тогда, что весь мир поёт, что каждая его частица излучает свою неповторимую мелодию. В голове всё перемешалось, я больше не мог различать ничего.

– Быстрее! За мной! Это он! Скорее!

Он схватил меня за руку, и мы полетели. Земля улетала от нас и город стал похож на бесчисленные кукольные домики, брошенные своим хозяином. Я не сразу понял, летим мы вверх или вниз. Ощущение невесомости действовало на нас гипнотически. Я взглянул на своего спутника. Лицо его преобразилось до неузнаваемости, улыбка розовым вихрем скакала по его коже. Сквозь воющий ветер он прокричал мне…

Я не сразу осознал, что моё тело трясётся. Оно ещё оставалось в ощущении моего сна. Мне ничего не оставалось, как скованно лежать в кровати. И пока я помнил свой сон первые секунды пробуждения, я не мог контролировать его и пытался восстановить прежний ритм дыхания, но безуспешно. Даже не знаю, почему я так переволновался. Я всегда был очень впечатлительным человеком и с трудом отличал реальность от сна. На мгновение мне показалось, что я падаю вглубь своей кровати, что она превращается в бездонную пропасть, готовую навсегда поглотить меня. В моей голове мелькнула мысль, что я никогда не смогу с неё встать.

Но это состояние владело мной недолго. Я услышал, как хлопнула дверь. Пришёл отец. Это заставило меня моментально очнуться и подскочить, чтобы запереть дверь в свою комнату. Я подошёл к окну. Это утро всё же настало. Солнце взошло огромным лиловым нимбом посреди мрачно серого неба и озарило крыши домов, дабы совершить ещё одно бессмысленное чудо. И горизонт всеми силами пытался его сохранить, точно не желая признавать, что рано или поздно этот раскалённый шар засосёт небесная грязь и лишь тусклый прощальный лучик останется от этой громадины.

Я сел за стол, взял карандаш и начал рисовать. Я обычно никогда не думаю заранее, что буду рисовать. Рисунок сам рисует меня, выливается из меня неуправляемым порывом. Каждый раз, когда я рисовал, я чувствовал себя неким создателем. Знаю, это глупо, но мне ещё с детства нравилось представлять, будто я создаю иные миры, будто всё что я рисую когда-нибудь станет живым и весь этот шаткий мир зависит от того, что я нарисую. Скрежет карандаша о бумагу зацепил мой слух, напомнил мне мантру буддийского монаха и проникал в моё сознание медленными ростками, готовыми расцвести. Я понял, что бессознательно начал рисовать вид из моего окна. Он понравился мне своей обречённостью. Никогда не любил смотреть вдаль на распахнутый заросший горизонт. От этого зрелища становилось то тоскливо, то жутко. Я старался изобразить солнце так, чтобы оно больше походило на пленника, заточённого этим серым дымом и обречённое сиять во всю мощь, выжигая всё вокруг. И неумолимый горизонт, который так упорно толкает его вверх. Всегда, когда я рисовал, я не мог остановиться и с трудом заставлял себя закончить. Мне всё казалось, что работа не завершена, что ещё столько всего можно поправить и переделать. Все мои работы выглядели для меня неполноценно. Быть может эта хорошая черта. Так и сейчас меня совершенно не устраивало моё солнце. Оно больше походило на простое нелепое пятно. И как это не было прискорбно, я безжалостно взял ластик и начал работать сначала. Еще один плюс в мои профессиональные навыки.

Я услышал крик. Из кухни доносилась нецензурная брань. Понимая, что мне всё-таки придётся выйти из комнаты, я отпёр дверь и пошёл на звук.

Посреди кухни стоял отец. На его руке красовалось яркое пятно красной краски. Раковина была вымазана таким же цветом. Я настолько забылся в процессе работы, что забыл убрать за собой. А к сожалению, больше всего моему отцу не нравилось натыкаться на мою работу, будто бы он всеми силами старался не замечать её.

Не успел я появиться, как в лоб мне ударил ор.

– Егор, у тебя не хватает мозгов понять, что за собой надо убирать! Что за свинарник ты здесь устроил!

Он оттирал тряпкой пятно и его взгляд был настолько полным ожиданий, будто бы ему хотелось, чтобы я сам начал вытирать его руку. Он ждал, что я что-то скажу в своё оправдание. Я в свою очередь не считал нужным оправдываться, если очевидно виноват. В таких случаях я никогда ничего не говорил, ведь если и ляпнуть что-нибудь в свою защиту всё равно скандал будет неизбежен.

Я уже собирался уйти, как он указал мне на стул, и я понял, что сейчас мне предстоит ещё один неизбежный разговор. Если это можно было назвать разговором. Обычно меня просто отчитывали и удовлетворившись, отправляли в свою комнату.

Он продолжал смотреть на меня вопрошающе, будто он задал мне совершенно очевидный вопрос, на который я должен ответить. Поняв, что я собираюсь молчать он начал:

– На что ты тратишь своё время? У тебя полно свободного времени?

Я совершенно не знал, что ответить. Всегда, когда меня спрашивали в упор таким повышенным тоном, мой мозг отказывался работать и залезал куда-то глубоко в укромное местечко. Поэтому я просто пролепетал:

– А что тебя не устраивает?

– Меня пугает твоя неопределённость. Ты совершенно не знаешь, чего хочешь. Такое ощущение, что для тебя это плёвое дело! Скоро начнутся вступительные, а ты даже не решил, куда будешь поступать. Да и куда тебя возьмут с твоим то аттестатом! Ты всю жизнь всё делаешь на отвали!

– Я знаю, чего я хочу, проблема в том, что твои желания не совпадают с моими.

– Хорошо. Я слушаю! Чего ты хочешь?

Бесполезно было говорить моему отцу. Когда он разговаривал со мной, казалось, что он разговаривает сам с собой и ему не особо важно, что ему говорят. Понимая, что моя попытка обречена на провал, я всё же сказал:

– Я хочу поступать в художественное училище.

Его лицо приняло такой вид, будто бы я нахамил ему.

– И кому ты такой будешь нужен? У человека должно быть нормальное образование, стабильная профессия! А этих художников как грязи! Да ты на человека стал не похож! Постоянно грязный, весь в красках, повсюду разбросаны бумага, кисточки и везде твоя мазня! И если уж на то пошло, ты всегда можешь заниматься рисованием. Но как хобби, а не профессия! Пойми уже наконец, что всё, что я делаю, я делаю для тебя! И вот твоя благодарность?

Я продолжал спокойно, ни смотря ни на что:

– Я хочу стать художником. Меня не волнует, кому я буду нужен, да и важно ли это?

– Более чем уверен, что это очередная твоя нелепая фантазия, которая пройдёт. Но будет уже поздно. А ломать свою жизнь я тебе не позволю!

Он отдышался, затем сел и продолжил уже тише, но всё таким же стольным голосом:

– Ты поступишь в военное училище. Слава богу, у меня есть знакомые, которые согласились тебя устроить. Это твой единственный шанс. Получи сначала нормальное образование, а потом можешь делать, что хочешь.

– Ты не можешь заставить меня. Я ни за что на такое не соглашусь.

– О художественном училище даже не думай, рисовать много ума не надо. Можно подумать речь идет о каторге. Поставь себя на моё место.

Чем больше мы говорили, тем противнее мне становилось разговаривать с ним. Я уже не мог этого выносить, мне хотелось уйти. Да и спорить с ним, всё равно что объяснять рыбе какого летать.

– Слава богу на твоём месте я не буду никогда!

С этими словами я встал и вернулся в свою комнату. Что же мне делать? Перспектива пойти в военное училище походила на брак по расчёту, на смерть. Да, лучше умереть. Но мысль о суициде я оттолкнул сразу. Что же тогда остаётся?

Я снова подошёл к окну и распахнул его. В лицо мне ударил холодный, свободный воздух. Наслаждаясь его потоком, я закрыл глаза. Мне всеми силами в этот момент хотелось забыть всю свою жизнь, не узнать самого себя, лишь только ветер с запахом свежей травы останется в моей хрупкой реальности. Мне вспомнился мой сон. Даже жаль, что я не могу также взять, и улететь навсегда. Хотя, почему это не могу?

Внезапно во мне забурлила такая бешенная решимость, что я на мгновение забыл обо всём. Мне показалось, что я превращаюсь в животное, готовое выскочить из-за кустов и напасть. Точно. Я знаю, что нужно делать. И думать не надо. Этаж на мою удачу был первый. Пора.

Летел, а точнее падал я не долго. Хотя это падение несомненно можно было назвать взлётом. Я приземлился другим человеком. Это падение было моим перерождением. Я отчаянно хотел начать жить заново, жить и никогда не узнать знакомое лицо. Ни секунды не думая я побежал. Земля как каток утекала из моих ног. И плевать куда я прибегу. Главное, что я точно никогда не вернусь.

Глава 2

Итак, мы все собрались здесь с вами, чтобы начать работу над новой картиной. И сейчас нужно определиться с самым главным – что же мы будем рисовать?

Все присутствующие оглядываются и заглядывают друг другу в лица, в надежде на ответ. Вдруг один из них встает.

– Для начала, нам стоит определиться с местом действия.

Вот тут все сразу зашевелились.

– Предлагаю Париж! Прекрасное место для порывов и творческих мечтаний!

– Позвольте, но чем вам сдался этот Париж? Что в нем удивительного? Один только центр, и тот провонял запахом гнили. И не говорите мне, что вы собираетесь раскатывать любовные сопли!

– А я считаю, что идеальный город для нашего действия – бесспорно Афины! Город тысячелетий! Я уже вижу, как мутно-красное солнце разливается по величественному акротерию Парфенона… не в силах превзойти его величие!

– Вы точно из нашего века к нам пришли?

– Как?! Разве вас не впечатляет мощь этого города? Места расцвета театра, искусства и философии! Места, где творили величайшие умы! Это же не просто город! Даже воздух там горит от мощи походки веков!

– Вы что, пьяный?

– Да как вы смеете?!

Эта перепалка точно дошла бы до драки, если бы не последняя персона, которая доселе не проронила ни слова.

– Послушайте, господа! Ваш спор глуп! Не стоит забывать, где мы рисуем. Это сцена, особая сцена. У каждой сцены должны быть зрители. Если мы выдумываем, собираемся лгать, разве так уж имеет значение место действия?

– Может вы и правы… но почему же лгать?

– Право! Неужели вы не знаете законов этой сцены? Ложь откроет новую галактику, пока правда только встанет с кровати!

– Но разве люди не нуждаются в ней?

– Поверьте не настолько, чтобы идти к этой сцене.

– Ваша взяла! К черту это место действия! Сообразим по мере развития сюжета! Все согласны?

В зале прозвучало немое «да». Пора двигаться дальше.

– Ну а кто же будет нашим героем? Или скажете, что это тоже не имеет значения?