Светлана Масюк "Метафизика"

Метафизика
Светлана Масюк

«Я всегда чувствую, когда они уже во мне. Тоски внутри становится чуть-чуть больше. И если вычесть из моего веса с вдохновением вес в обычном тоскливом состоянии это и будут те невесомые, но физически такие ощутимые верлибры»

Метафизика

Светлана Масюк

© Светлана Масюк, 2023

ISBN 978-5-0060-7009-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

…

Я совершенно несовершенна. Я абсолютно отнесена.
В другую плоскость не решения. В иную степень уменьшена.
И мои трения давлеют над ускорениями сил.
Я преломляю отражения.
Я отражаю надломления.
С рождения. Он меня просил.

Равновесие

Смотри, мы все на огромной доске.

Небоскребы, хижины, даже замки. И даже на песке.

Доска, где отшлифована паркетно-мраморно и податлива для шин, каблуков и саней,

А где шершаво-цепко занозами для голых ступней.

И один конец доски с нами и всей требухой смотрит вниз, всегда вниз. А на другой

Бабочка невесомо вспорхнет ли ввысь? Или посидит еще, спиралькой хоботка охраняя нас от нового витка.

…

Вот если бы мне сказали: Света, смотри, у тебя есть лишняя жизнь, ты живи ее как хочешь. Как угодно. Вообще никого не слушай, не оглядывайся, нет ни институтов, ни денег, ни прочих единиц. Можешь не одеваться ни в классику, ни даже модно. Можешь вообще голой ходить, не стыдись. Я бы треть жизни провалялась с чаем и книгами, еще треть с мыслями, а что бы мне с этой жизнью сделать.

В последней трети, собравшись с силами, снова бы отыскала тебя. И мы все оставшееся время допивали бы чай и мечтали, а что Если?

Кости

Во мне читается явно только скелет. Кости под кожей.

Жира и плоти нет.

Сердце бьет прямо в ребра. Мысль бьется у лба. Легким легче:

Вдох да выдох вдоль позвоночного столба.

Меня ничто не питает. Такой смеси в природе нет,

Чтоб молоко, как у матери, только для средних лет.

Для уже зрелой женщины с телом узника лагерей, нужен взвар даже крепче, чем для диких зверей.

Так, чтобы с кровью и шкурами мне вода.

Я и напьюсь и выряжусь другой тогда.

Никто не узнает ни имени, ни сколько лет.

Никто не проткнет нечаянно мой скелет.

…

Можно петь, можно рисовать, можно все.

Можно любить еще.

Но проще развести краски, проще выпеть куплет, чем просто так раздать ласку, чем раствориться в тебе.

Проще.

Но если все же ты, то не до красоты и не до музыки.

Ни до чего.

30

Быстро тридцать.

Это поздно влюбиться?

Это искать гинеколога, как раньше искать, с кем напиться?

И разговоры о детях в двух плоскостях:

Как их уже надо и как их уже ненавидишь.

Это после ужина тяжело заниматься сексом и до еды ты в этом смысла не видишь.

Это когда все подруги выглядят, как мама на «техникумских» фото, а ты за молодость извиняешься и носишь не то что-то.

Это когда родители вдруг повторяют, сказанное вчера, как впервые,

А тебе страшно, что не они немолодые, а ты на десятки лет их старше.

Это когда ты думала, что-то волшебное произойдет к этому времени,

Но ничего особо не изменилось, кроме наглухо заросшего темени.

И ты никого не спасла, не излечила и не написала об этом ни страницы.

Почему тебя никто не предупредил, что так быстро тридцать?

Скоро

Когда-нибудь и я буду садиться за стол устало-грузно и виновато отказываться от полбокальчика сухого красного.

Уплетая за двоих вареную курицу говорить о дыхательной гимнастике, как о самом важном.

Понимающе качать головой и одобрительно поддакивать, когда разговор упрямо уходит в предродовое русло.

Буду назло всем более опытным в таких вопросах не смотреть на прекрасное, но после убегать в лес и отплевываться.

Останется только признать, я не лучше и не хуже остальных живородящих млекопитающих и больше не дергаться.

Когда-нибудь,

А пока я валяюсь в постели с набоковской нимфеткой и конфетами и можно сухого красного.

…

Если бы каждый, кто бы ни был, не важно,

прочел Янссон, Твена, Брэдбери,

А после, не сразу, но обязательно, Чехова, Бунина, Ремарка Эриха,

А в момент наиболее острой тоски Замятина, Зюскинда и Мураками,

то земля русская не славилась бы дураками.

Мы бы знали, что у нас не особый в никуда путь, а к своему счастью общий.

Мы бы отнеслись к нашей лоскутной идентичности куда проще.

Мы бы не пошли за тираном, брат на брата, ни за что, на спех.

Мы бы с Гоголем Николаем подняли тирана на смех!