Александр Комари́нский "Вероника. Φερενίκη"

Вероника. ????????
Александр Комари?нский

Современная человеческая жизнь коротка, сумбурна и бесцельна. Многие события этой жизни мы не замечаем. Эта книга описывает взросление через историю знакомства, которого не могло не случиться.

Вероника

????????

Александр Комари?нский

© Александр Комари?нский, 2023

ISBN 978-5-0060-4954-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Современная человеческая жизнь коротка, сумбурна и бесцельна. Многие события этой жизни не явленны окружающему миру. События эти так же значимы для истории, как и всё то, о чем пишут в учебниках. Ведь для здесь и сейчас живущего человека самым главным всегда оказывается его жизнь. И если он жертвует собой, то это тоже часть его жизни.

Я не могу определить, сколько лет мне было, когда я впервые услышал историю человека. Человека, которого я, кажется, никогда не встречал. Человека, который отчего-то стал близок мне. Его историю никто и никогда бы не рассказал. Потому что таких историй, никому не интересных, огромное количество в обыденной и скучной жизни. Я же решил записать ее только потому, что она стала в моем сознании неким камнем, который некуда деть. Событием навязчивым, которое, пусть никогда и не случалось со мной, но напоминает о себе в мелочах, меня окружающих.

Историю эту можно было бы передать одним словом. И слово это «человек».

1

MGMT – Youth

Мария

Мы можем представить, что жизнь в юности складывается стихийно, из набора случайностей, обрывков фраз, мгновенных эмоций. И будем правы. Мы можем представить, что жизнь в юности складывается согласно определенному плану, давно намеченному кем-то и полностью известному всем кроме нас. И будем правы.

Южный город. Один из многих в степях бескрайней страны. Страны, выдуманной самим народом. Город частных домов и постоянной засухи. Город рынков и скверов. Город аллей и трамваев. И вот центральная аллея в огнях заката. Это был тот вечер, когда хочется думать, что молодость нас меняет. Несмотря ни на что, молодость нас меняет, делает сильнее, делает другими. И пусть это не так – нам хочется в это верить. Так и ему хотелось в тот вечер верить именно в это. Потому что в такую жару, как тогда, хочется растопить себя в брусчатку аллеи и наблюдать за меняющимся небом.

Он какое-то время жил в этом городе. В этом городе бесконечных частных домов, неспешных движений, открытых пространств. И когда он встретил ее, то посчитал это вполне закономерным. Она говорила обо всем на свете, но больше другого – об искусстве. И больше другого – о театре. О театре, которого не было в этом городе. И об искусстве, которое не могло состояться в такой жаре. Здесь возможно лишь одно – искусство жить в мире, не нарушая порядок его существования. У нее была, как у всех, своя семейная история – без отца, почти без матери, но со многими знакомыми. Семейная история с верой то в православие, то в буддизм, то в великую силу повседневности. И он, простой и молчаливый на ее фоне, в свои почти двадцать признавал странным, что она вот так легко говорит о жизни и смерти и не спрашивает с него подтверждения своих слов. Они сошлись почти сразу – в первую же встречу гуляли до утра по пустынным улицам этого города без воды, а после стали слишком родными друг для друга. Они переписывались, они созванивались, они встречались все чаще. И все чаще растворялись в улицах этого города и в характере его постоянного солнца. В тот самый последний вечер они, не сказав ни слова, разошлись. Он остался гулять вдоль этой аллеи, она уехала в другой город: может, на время, может – на никогда.

И в этот момент, оторвав часть себя, часть своего прошлого, юность помогает задуматься о том, что миру пора меняться. Ему, с тенью легкой глупой грусти, сразу захотелось призвать людей вокруг насладиться этим мигом, замереть в этой жаре и – никогда никуда… Молодость – это все, что есть в этот момент. И он единственный, кто действительно был на этой аллее вчера, сегодня и всегда. И его призыв к тому, чтобы жить и любить во сне собственного сознания, никто никогда не услышал. Потому что все это уже знали. С той прекрасной девушкой он уже никогда не увиделся. Потому что все осталось в том южном городе. А он уехал на север.

2

R.E.M. – Losing my religion

Прибытие

Поезд замер во мгле. Он приближался к столице. Но столицу увидеть было невозможно – вокруг только смог, гарь, пыль. Жизнь огромна – больше каждого из нас. И мы так не похожи друг на друга. Фонарей не видно вовсе, гудок вдалеке – скоро начнется новый день. День, разъедающий глаза правдой; больше никогда так не жить. Он вспоминал весну, вспоминал чистое южное небо. Но почему не вспоминал ее? Просто потому что никогда не любил ее. А любил другую – странную, недосягаемую.

Мысли кружили, увлекая его все дальше в столичный бег. Не сойти бы с ума по такой дороге. Ему мерещилось, что он слышит смех и пение, что кто-то когда-то пытался что-то изменить. Он слышал смех и пение всего живого в этом мире. Вся растворенность юга исчезала, и вместо нее появлялась растерянность – что его встретит на новом этапе жизни?

В молодости все так, как никогда – и это важно. Ни с чем нельзя это сравнить. Потому что ничего подобного никогда не было. И прошлого будто нет. Ты – чистый лист. Так ли это? Ведь некоторым все же удается до дня своего юношества создать в голове мир, с которым потом сравнивается каждый шаг. Для чего это?

Таким был образ той самой, которую любил, но совершенно не знал. Большинство людей влюбляется в кого-то из тех, кто рядом. Так сама жизнь диктует глупые правила – вот человек, живи с ним. Но в его жизни все пошло по-другому – вот она, идеальный образ, но лишь образ. Вот она – одновременно и существует, и нет. Это была лишь мечта. Это был лишь сон. Открываешь глаза – и нет его.

Поезд прибывал на станцию, продираясь сквозь весь этот смог. Ему представлялось символичным – из ясного мира он направляется в свое будущее. Не туманное, но прокуренное самим небом.

На станции его встречали друзья. На старенькой «девятке» и с громкой музыкой. С эмоциями и шутками. С быстрыми расспросами и неспешными ответами. Через всю столицу – через сплошные и на красный. Даже если и не так – впечатление только такое. Сквозь муравейники строящихся районов неслись они в пригород. Пригород, который именовал себя городом. И город этот погибал из-за близости к столице. И ничего с этой гибелью сделать не мог. Это случайность истории, но в молодости символично и это: из яркости – в смог, из жизни – в смерть, из собственного сознания – в бег повседневности. Из города, где жил, в город, который умер.

3

New Order – True Faith ’94

Первая любовь

Август – всегда особенный месяц. Так было, по крайней мере, для него. Август – месяц, когда мир вокруг застывает в ожидании перемен. Только таким мог представляться август посреди огромного континента.

Прошло несколько недель, прежде чем пожары стихли и смог из города ушел окончательно. В тот вечер из еды был лишь дешевый алкоголь. Из помещений – комната, кухня, прокуренный балкон. Разговоры в его голове оставались в качестве воспоминаний обрывисто и глупо. И труднее всего было понять: кто и что говорил.

– Но имею против тебя то, что оставил ты свою Первую Любовь… Возможно ли, что человек будет проклят, забыв свою Первую Любовь? Что за невозможное суеверие! Самое странное и самое страшное – что Любовь не вне, но внутри человека… Оставив себя, человек оставляет и всю Любовь, что есть в этом мире… Я постоянно размышляю над этим и не могу понять, как такое возможно в этой вселенной? Ведь она построена на внешней любви, вселенная современного человека полностью забыла Любовь внутри самой сущности человека… Я постоянно думаю о Ней и не нахожу Её, я заглянул в самые темные уголки своего мира и не нашел Любви… Нашел приобретенную злость, ненависть даже, нашел непонимание и отчаяние, нашел самого несчастного на этой планете (кому как не мне быть самым несчастным человеком?), но не нашел Любви… Лишняя философия и лишние слова, да, но как найти то, что невозможно увидеть, услышать, но можно лишь почувствовать? Как найти то, что невозможно осознать в мире, где человек так медленно и верно осознает себя?

– Пустая… пустая философия… философия глупая и губительная

– Да, это так. Но к чему человеку правда, если человеку необходимо лишь то самое счастье, о котором постоянно говорят? Он ждет его словно солнце утром, возвращающее постоянно в тот самый момент в детстве…

– И если он стремится найти любовь – ты говоришь, забыл Первую Любовь, то как человек понимает, что есть Первая Любовь?

– По образу, не своему, но своих мыслей, по образу своей жизни, по тому, что остается в сознании после детства и отрочества, во внезапном ощущении свободы.

– Свобода возможна в творчестве… Можно ли сказать, что тогда человек уходит в искусство? Встретив Первую Любовь или забыв Её, он уходит в творчество? Творчество – как сердце всех мыслей, всего прошлого опыта, всего настоящего впечатления и всего будущего переживания? Абсурдное созидание во имя Её – проклиная или возвышая?

– Тогда самое сложное в искусстве – не проклинать или возвышать, а быть равнодушным к самому возвышенному и самому низменному. Возможно ли это? Окажется ли такое искусство понятым?

– Кем-нибудь в определенный момент – обязательно. Ведь цель любого открытого творчества – найти хотя бы один отголосок. Ты пишешь что-нибудь сейчас?

– Только неизданное и неоконченное… Мир требует от меня слишком много, но… Я все так же пишу только собственные мысли и собственные чувства, тем самым скатываясь в самую грязную пошлость творчества и оттого все, что пишу, будто бы было уже. Только со мной ли это было?

Утреннее солнце. Восход.

4

Pink Floyd – Vegetable Man

Нервозность

Они в самом сердце огромной страны. Будущее – только так. В джинсах. В вельвете. В рубашках. Интеллигенция. На пластиковых ногах. Ни на что не способная.

– Удивительный город – надежда многих, гибель многих, в молодости он особенно отражает твое состояние

– Состояние нервозности?

– Состояние готовности.

Взгляд на часы. Дата в черном квадратике.

– Можно заметить, что город этот местами тих и безлюден, таким нравится.

– Такой – для выращенных на литературе, на стихах, на кино.

– В современном мире это ни к чему.

– Именно!

Эхом удар о жилеты, о рубашки, о брюки.

– Что тогда к чему? Окончит лучший университет страны и? Зачем видеть смыслы и становиться несчастным?

– Можно зарабатывать.

– Зарабатывать!

– И не думать…

– И не думать о счастье.

Утопание в знакомо-незнакомых словах.

– Но как не думать в такой стране?

– Не думать!

– Но когда кризис всей страной, когда больны не душа, не сердце, не разум – больна страна…