«Мне надо найти выход из всей этой ситуации».
«Ситуации?.. Ты так это называешь?..».
Джиа тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться.
«Хороший выход из…, в котором оказался. Так устраивает?».
Оставшуюся часть дороги до магазина, где работала Марри, он прошел медленно, пытаясь свыкнуться с наклюнувшимся у него решением.
«Ты породил эту проблему, ты и должен ее решить».
Шаг третий
5
– Дорогая, – ласково прижал Краур жену к себе, поцеловал ее смешные, торчащие во все стороны волосы. – Я так рад, что снова с вами.
– Мы тоже.
Марри горячо прильнула к мужу, поджав ноги, уютно устроилась под его рукой. Кто бы мог подумать, чувствуя флюиды, исходящие от ее тела, что еще полчаса назад она честно и твердо говорила сыну:
– Спокойно. Мы ожидали этого. Надеялись на лучшее, но ожидали. Во-первых, надо выяснить, законно ли он покинул Рабочую Пустошь и предупредить Остена. Если законно… – она сделала паузу, – Джиа, я люблю твоего отца, но я не согласна с тем, что он делает, и не собираюсь становиться при жизни вдовой, поэтому я и встречалась с Остеном.
– Да, мама, – рассеянно ответил Джиа, думая о своем.
– Но если отец на законных основаниях вернулся к нам, я тоже вернусь к нему, и мы забудем обо всем, что было в его отсутствие. Я прошу тебя, Джиа. Ты меня понял?
К счастью для матери, Сарра была слишком маленькой, чтобы интересоваться ее мнением, тем более о чем-то просить.
– У нас сегодня будет семейный ужин. Будь хорошим мальчиком.
6
– Приготовь нам завтра что-нибудь особенное, – попросил Краур, нежно перебирая волосы Марри.
– Скажи мне честно, ты надолго к нам? – тревожно спросила она мужа. – Сарра так плакала, когда тебя забирали.
Она повернулась к Крауру, подтолкнула одеяло под бок и стала разглаживать хрупкими пальчиками морщинки на его лбу.
– Я не хочу больше терять тебя. Зачем нам эти деньги? Мы можем жить счастливо и без них.
– Я пошел на сделку, выдал им крупную рыбу, и они отпустили меня, – ответил Краур на незаданный Марри вопрос.
– Хорошо, – выдохнула она. – Ты же знаешь, я не осталась бы с тобой, если бы ты… не ушел с Пустоши. Я не смогла бы ждать пятнадцать лет.
– Поэтому я здесь, малышка. Я счастлив, что ты дождалась меня, и наши дети…
– Джиа очень скучал по тебе. И Сарра, конечно, тоже, но она маленькая, еще не все помнит. Я показывала ей твои фотографии, чтобы она не забыла отца.
Слова Марри ядовитой лавой вливались в душу Краура, сметая проснувшуюся было жалость.
Шаг четвертый
7
Джиа не спал всю ночь, вздрагивая от каждого шороха. Он боялся, что отец не выдержит и убьет маму без всякого «праздничного приготовления». Его намерения были ясны, как день. Но Краур следовал красивому плану, родившемуся во время его пребывания в Пустоши:
1. Устроить семейный ужин.
2. Провести сладкую ночь.
3. Виновные должны быть наказаны.
Джиа знал: отец решил, что это мать выдала его, и поэтому был так ласков сегодня с нею. Мать, в свою очередь, боялась, что отец узнает об Остене и тоже вела себя чересчур нежно, поддерживая подозрения мужа, и оба они были слишком горды, чтобы залезть друг другу в головы и проверить свои подозрения, а он, Джиа, тоже ничего не сказал матери. Она до сих пор думала, что его выпустили потому, что отец взял вину на себя, а Джиа почти не сомневался, что Сарра – не его полнокровная сестра, и, если отец узнает об этом… Как все было запутано!..
Но ведь он был умным, ему все говорили, что он умный, а значит, он должен… он может найти выход.
«Из любого положения есть выход, и это не обязательно дверь. Раз ты как-то вляпался сюда, значит проблема существует в пространстве. А в пространстве обычно есть окно, а еще бывает подвал и…»
«Вот мы там и окажемся. Молись только, чтобы не вместе с мамой и Саррой».
В отчаянии Джиа то вскакивал с постели, то падал ничком, зарываясь с головой под одеяло, чтобы не слышать, если…
Со всеми своими способностями он не набирал и пятой мощи отца.
«На худой конец мама может родить ему другого сына,» – к пяти утра, в полусне, в полубреду решил он – и отпустил ситуацию: пусть все идет своим чередом.
«Маленькие люди не выбирают время и способ смерти».
«А большие?»
«Большие и богатые покупают перерождение».
Напряжение, накопившееся за последние сутки, достигло своих пределов, и Джиа рассмеялся, вспомнив последний тест по основам безопасности жизнедеятельности:
«В капсуле, рассчитанной на трех человек, сломалась система жизнеобеспечения. Аварийная камера может вместить только одного. Кого следует спасать: пилота, ребенка или женщину?».
Правильным ответом было: «себя».
Шаг пятый
8
Их взяли внезапно, почти у самого склада. Никто из дозорных не почувствовал приближение опасности: должно быть, патруль использовал защитные экраны, – и все же им удалось увести погоню от основного товара.
– У меня для тебя две новости, малыш, – устало покашливая, обратился к Джиа следователь. – Хорошая – для тебя – мы не нашли вашего груза. Только одну сумку, с который ты, как приманка, бегал от нас, пока твой папаша отчаливал в неизвестность. Плохая: мне пришли результаты твоей экспертизы, у тебя пси-фактор зашкаливает за 160, а это значит, что я имею право судить тебя как марсианина. От 8 до 15 лет в Рабочей Пустоши, учитывая явный умысел и сопротивление при задержании. Как тебе такая картинка? Как говорится, кому много дано, с того многое и спросится.
Джиа грустно усмехнулся – про себя: его следователь был философом.
– Ты уверен, что тебе это надо, сынок? Полукровкам вроде тебя бывает сложно привыкнуть к Пустоши. Не дай бог, – доблестный представитель правопорядка деланно изобразил ужас, – Ты попадешь в бригаду с одними химерами. Поразительно, до чего эти чудаки не переносят браков между людьми и мутантами. Их тошнит… Хуже людей… Не упрямься, малыш: я могу устроить тебе жизнь в обе стороны.
Джиа и не сомневался, но, как учил его отец, разыгрывал из себя простака.
– Люди живут везде, – равнодушно пожал он плечами. – Не думаю, что увижу там что-то такое, чего не видел.
Это была его первая серьезная встреча с законом, и он невольно подстроился под агрессивно-ироничный тон следователя. Не хватило опыта промолчать.
– Люди? Хамишь, малыш? Мне следует тебя испугать?
– Не надо, – на этот раз искренне ответил Джиа, почувствовав давление на барьер, установленный самим отцом. – Я испуган, честно. Пытаюсь не подавать вида… Дело-то дрянь… От 8 до 15… Это целая жизнь.
– Юморист? Так мы сговорились? Или пойдем долгим путем? – проницательно заметил следователь.
– Мне спешить некуда, – тяжело вздохнул Джиа, всем своим видом сетуя на внешние, но непреодолимые для него обстоятельства. – В изоляторе день идет за полтора. И работать не надо, и кормят лучше.
– Значит, не любишь работать? Тогда поиграем. Прими к сведению, малыш: умные люди не тонут в собственном дерьме.
– А суды не принимают доказательств, полученных в результате пси-атак. Только улики.
Джиа взял паузу, почувствовав реальную угрозу. Он не хотел накалять обстановку.
– Тебе нужны улики?.. Что по мне, в мире найдется мало принципов, за которые стоило бы отдавать свою молодую жизнь. Оглянись на реальность: ты не такой, как все. Для большей части живущих на этой планете ты – хуже собаки. Твое существование – вне закона, а жизнь – всего лишь проявление дешевого гуманизма наших руководителей, периодически после обильного ужина мучающихся угрызениями совести. И твой отец это знал, когда посылал тебя на склад. Будешь защищать эту дрянь? Тогда я побуду твоим ментальным тренером. Знаешь, в состоянии стресса людям – и не только – приходят в голову дельные мысли.
Джиа понял, что попал в серьезную переделку: его следователь был приличным эмпатом – питался эмоциями – и, похоже, дома его никто не ждал. Это было плохо, очень плохо.
– Тебе повезло, парень. Тебе попался человек, любящий свою работу. Я научу тебя уважать систему и жить в системе, даже если она тебе не нравится, или похороню тебя в ней.
– Хотите сломать меня, как она вас? – не удержавшись, огрызнулся Джиа.
Зря.
«Ничто не обходится нам так дешево и не стоит так дорого, как вежливость».
– Ах ты, мразь…
Пальцы следователя заскользили к кнопке экстренного вызова охраны, но замерли, перехваченные взглядом юного подопечного. Стервятник зажмурил глаза, купаясь в эмоциях.
«Не подавись, – мстительно подумал Джиа. – Точно эмпат. И совершенно не заблокированный. Устраиваются же люди…».
– У тебя непростая семейка, парень, да и сам ты непрост, но пару раз я по-настоящему зацепил тебя, – подвел промежуточный итог их беседе следователь. – Скажем так: 3:2 временно в твою пользу. Скажи спасибо отцу: он поставил тебе отменную защиту. Но в следующий раз я постараюсь наверстать упущенное. Мне жаль, что мы начали с угроз и банальностей, так что попробую приготовить для тебя что-нибудь особенное.
Джиа вздрогнул, когда нос следователя внезапно оказался у самого его уха.
– Ты пахнешь обворожительно, если не разыгрываешь из себя испуганного, хныкающего зверька.
– Я не…
Его более опытный и, без сомнения, властный собеседник сделал резкое, едва уловимое движение рукой.
– Допросы с применением телепатии запрещены, но никто не мешает мне наслаждаться соусом. Запомни, малыш: я не люблю полуфабрикаты, только живые эмоции, поэтому и выбрал эту работу. Не разочаруй меня. Кто будет следить за законом, если он сам и есть закон?
Джиа нервно сглотнул и вытер рукавом разбитый нос.
– Скука и ложь в этих стенах наказуемы, сынок. Как и плохая игра. Увидимся через пару недель. Подумай над тем, как будешь развлекать меня, если не хочешь говорить правду. И я тоже пока поработаю, не возражаешь? Уверен: следующая встреча будет за мной.
«Дотерпеть бы до суда…»
Джиа много бы отдал, чтобы поменять этого следователя на ленивого простофилю.
Отец не мог, а мама – Джиа долго обижался на мать – так ни разу и не пришла к нему. Тупой, упрямый охранник три раза отводил его в пустую комнату для свиданий и через полчаса забирал обратно – так они изводили его, надеясь на горячность и молодость, но Джиа не был наивным мальчиком.
«Есть то, что они не смогут у меня отнять!»
