Saya Park "Искупление"

– Только не говорите, что эти твари понимают язык природы из-за того, что сильно с ней связаны, – вслух сказал он и вновь увидел красивую незнакомку, которая скрывала свое лицо под капюшоном.

– Такими темпами ты сгинешь здесь. Но тебе стоит переломить свою спесь. Она закрыла все дороги, так что старайся от нее уйти. Тогда откроешь выход и сможешь вернуться туда, где привык жить.

Девушка вновь быстро исчезла, но Джик не погрузился в сон. Он смотрел на пустующее место и пытался понять смысл её слов. Какие бы усилия не прикладывал, до него не доходило значение всего, что было сказано.

– Да пошло оно все к чёрту! – крикнул парень и вышел на улицу. Его обдало холодным ветром. По телу пробежали мурашки. Желудок заурчал. Нужно было найти что-то поесть. Но что? Где можно было раздобыть еду в незнакомом месте?

– Опять эти проблемы, – простонал юноша и начал бродить по ночному городу. Он скрылся во мраке. Каждая квартира спала. Все лавки были закрыты. Около крылец, видимо, своих хозяев, спали собаки приличных пород. Они были ухоженными и довольствовались своей жизнью не смотря на то, что спали на улице.

Джик искал пропитания, вспоминая опыт своего неудачного детства. Он надеялся, что где-то будет лежать хоть что-то съедобное. И вот показалась лавка, где лежали фрукты, булочки и хлеб. Под ложечкой засосало. Слюни начали активно вырабатываться. «Я ведь обещал себе, что больше не вернусь в эту дыру. Неужели мне опять придется это делать?» – подумал парень и упал на колени. Его раздирала злость. Раздирала ненависть ко всему этому миру. Ко всему тому, что происходило с ним и происходит сейчас.

– Я доберусь до тебя, Неизвестная, – прошипел парень, поднявшись с колен и взяв несколько булочек и пару яблок. Ночь всегда была его помощницей, потому что никто не сможет узнать, кто взял еду с такого доступного места. Но что-то подсказывало, что в этом городке всё будет известно с наступлением утра.

Он вернулся в свою «нору». Раздражение разлилось по венам, но он с жадностью поглощал пищу, которую смог найти. Ненависть к самому себе выросла слишком быстро и была такой сильной, что хотелось выть громче волка, потому что он не смог сдержать своё обещание, данное давным-давно. Не смог перекрыть эту дорогу и обойти её стороной. Хотя добрее ли эти существа тех, с кем ему приходилось жить до вчерашнего дня?

– Тут все доверяют друг другу, но только не бомжам, не смотря на то, что им помогают, – начал размышлять вслух парень. – На работу их тоже не принимают. Черт!

Он ударил по кулаком. Ему не хотелось здесь оставаться. Ему хотелось оказаться в своей квартире, которую обустроили на заказ. В его груди родилось волнение за свою компанию, в которой было уволено столько людей, но многие продолжали там работать, потому что зарплаты были высокие. При том молодые таланты с опаской туда шли и с опаской продолжали учиться чему-то новому. С ним никто не смел спорить. Он вёл свою компанию с помощью поводка под названием «строгость». Только она была необычной – малейшая оплошность приводила к скандалам и доходила часто до увольнения. Но теперь были вопросы, на которые он не знал, пока что, ответа: как отсюда выбраться? Что это за место? Почему он сделать оказался? Или дело в его прошлом?

Вдруг за окном кто-то завыл. Показалась большая тень. Все внутри Джика сжалось. У него был животный страх. Сознание человека, в теле которого он оказался, помнил этих существ, только вот что делать – было непонятно. Парень начал сначала глазами искать убежище. Его руки била крупная дрожь. Сам Джик не боялся того, что происходило, а вот что-то внутри него, совершенно постороннее, чуть ли в истерике не билось. «Что за чертовщина?» – с очередным раздражением подумал парень и стал ощупывать пол, чтобы успокоить непонятный ему страх.

Вот показалась крышка. Под ней оказалось какое-то помещение. Он не стал долго думать и юркнул туда. Крыша не с сильным, но с грохотом упала, закрывая дырку. Неизвестное существо сразу бросилось на звук. Было слышно, как его тяжёлые лапы ступают по всё ещё крепким доскам, но при этом издают неприятный скрежет, как будто вот-вот сломаются под тяжестью какого-то существа, которое видеть не особо то и хотелось.

Кёнджик забился в самый дальний угол. Он не мог побороть в себе этот чертов страх. Он не мог понять, что происходит. Тварь ходила по помещению и, видимо, искала того, кто был источником звука, но это было безуспешно. Если этот нежданный гость не догадается искать лазейку на полу и найти эту подпольную комнату.

Раздался рык. Парень думал, что сейчас прибегут остальные существа, но послышался ответный рык. Он не решился покидать небольшую комнату, которая, скорее всего, и была предназначена для таких моментов, потому что в самом дальнем углу был ещё один матрас с подушкой и одеялом. Они были тоже не презентабельного вида, но для одной ночи пойдёт. Рядом с матрасом стоял кувшин с водой и свеча. Не был не маленький, притом рядом стояла ещё и маленькая глиняная кружка.

– Завтра узнаю, что это было, – прошептал Джик, укутываясь в не особо мягкое одеяло и стал медленно погружаться в царство Морфея, при этом чувствую, как тело всё ещё напряжено. Сердце продолжало сильно биться, а в засыпающей голове вертелось много вопросов, но на них сейчас нельзя было найти ответы.

***

Бескрайнее пестрое поле, поросшее цветами разных оттенков и размеров, встретило нового путника. Оно манило его своими приятными ароматами и обещало счастливое будущее. Обещало, что жизнь будет спокойной и беззаботной, как ц только что родившегося ребёнка.

Путник, который казался мрачнее тучи, шел. Путник верил этому запаху. Путник расцветал, как будто сам стал цветком. Но вдруг все цветы разом завяли, почернели. Деревья, которые были где-то вдалеке, как каемка поля, потеряли свои листья и изогнулись в непонятные, устрашающие формы. Вот только их ветви, казалось, указывали путь, где может быть выход. В груди родилось переживание, смешанное со страхом. Путник не остановился, хотя и начал чувствовать хоть небольшой, но страх. Он продолжил идти по еле заметной тропе. Она скрывалась среди «трупов». Ее можно было нащупать только стопой. Стопой, которая была обнажена и которую слегка обжигали мёртвые листья.

Он шел. Шел не оглядываясь. Что-то заставляло смотреть вперёд и на давало обернуться, чтобы понять, что происходит позади него. Его что-то тянуло на другую сторону этого поля, как вдруг раздался женский ласковый, насмехающийся голос. Он был вроде как в голове, но в то же время как будто раздавался отовсюду. Как будто сама природа говорила с ним и повторяла одно и то же:

– Ты обязан измениться, иначе сгинешь тут!

Путник почувствовал дрожь в теле и ускорил шаг, который вскоре перешёл на бег. Все проносилось мимо него, а поле не кончалось. Край его с каждым шагом отдалялось. Путник вытянул руку, как будто хотел что-то схватить. Как будто это ему поможет оказаться на другом краю бесконечного поля.

Вдруг цветы стали превращаться в маленьких мутантов: у них появлялись больше рты с тремя-четырьмя рядами треугольных зубов. Страх обуздал его. Он бежал, пока не кончился воздух в лёгких. Пока не начал задыхаться. Пока эти монстры не стали медленно, с наслаждением пожирать его тело, которое не могло сопротивляться.

Джик резко открыл глаза. По лбу стекал липкий пот. Почти нечем было дышать. Сердце бешено колотилось в висках, в ушах и в груди. Он чувствовал страх, который испытал во сне. Вечер помнил смутно, но одно занозой въелось в память – кто-то приходил сюда и ему пришлось залезть в это странное помещение. Это что-то было чудовищных размеров и, скорее всего, приходило за ним. Что это за существа? Почему они пришли? Или он просто себя накручивает?

Он дрожащими руками зажёг свечу, нащупав отсыревшие большие спички. Резкий свет слегка ослепил глаза. Теперь можно было разглядеть не только матрас с подушкой и одеялом, но и письменный стол в противоположном углу, старенький обшарпанный комод и небольшую полку с одним десятком книг. Может их там было больше, но для него это было неважно. Он не особо любил читать. Считал время, проведенное за книгой, потерянными минутами жизни.

Парень с трудом встал на ноги и прошёлся по небольшому помещению, дотронулся до каждой досточки кончиками пальцев. В груди неприятно кольнуло. Появилась какая-то грусть. Парень не любил чувствовать расстройство, поэтому всеми силами старался избегать это состояние души. «Нужно выйти на улицу» – пронеслась мысль в его туманной голове, после которой парень потушил свечу и стал искать в потолке «люк», с помощью которого можно было бы выбраться на поверхность.

Как только Кёнджик открыл крышку своего укрытия и на половину вылез и подпольной комнаты, солнечный свет заставил ненадолго закрыть глаза, потому что несколько часов подряд он находился. В висках что-то стукнуло. Он стоял, привыкая к свету, несколько секунд, а после вышел из полуразрушенного дома шатающейся походкой. Птицы активно летали в ярко-голубом небе, время от времени издавая короткую мелодию. Природа дышала, но от нее исходил небольшой страх. Выйдя на крыльцо дома, парень каким-то чудом услышал, что в центре раздавались голоса жителей.

Джик направился к ним. Чем ближе он подходил, тем отчётливее видел, что эти существа образовали круг. Парень пробился в первые ряды, хоть его и не особо хотели пропускать. Бомж ведь всё-таки. Любопытство взяло вверх, но он мысленно произнес ругательные слова в сторону любопытства, которое его победило, когда он увидел открывшуюся перед глазами картину: на полу лежало истерзанное бездыханное тело в луже темно-вишневой липкой жидкости. Это был мужчина лет тридцати. Янтарные глаза смотрели в высокое небо, светло-русые волосы промокли от пота и крови, пухлые потрескавшиеся губы обнажили жёлтые кривые зубы в немом крике. На подбородке была еле заметная щетина. Под отросшими ногтями была либо земля, либо чья-то плоть. На верхней части тела не было никакой одежды. От конца груди и до низа живота тянулась рваная рана. Кровь давно запеклась. Также были видны следы стекавшей крови. Было видно, где начала порез: внизу живота было первое нанесённое ранение в виде точки. Кто-то вспорол этому мужчине живот чем-то круглым, но не особо острым. При этом этот предмет в начале «операции» поворачивался в разные стороны несколько раз. На ногах в трёх местах была просто вырвана кожа. Можно было увидеть даже кости. Джик подумал, что самые голодные собаки оторвали несколько кусков мертвой плоти, чтобы не сдохнуть, вот только след от укуса был слишком большой для собаки. Это пугало ещё больше.

Джик сел на колени, потому что ноги сильно дрожали. Он продолжал смотреть на труп. Казалось, что он ему знаком, но в памяти ничего всплыть не могло, чтобы дать объяснение этому чувству.

Вдруг, как будто кто-то дёрнул за ниточку, он потянул руку к глазам убитого. Он закрыл их и увидел странную картину: родной город, в котором кипела жизнь. Тот город, в котором Джик сам жил, работал, когда-то учился и пытался выживать.

И вот идёт тот самый умерший человек. Идёт по улице и вдруг резко падает, схватившись за сердце. Неравнодушные люди подходили и пытались пробудить его, но этот человек не просыпался. Он уже был мертв. Тело медленно остывало, а процессы, которые необходимы для жизнедеятельности каждой клетки, стали замедлятся и в итоге останавливались.

Джик резко отпрянул. В голове вертелись сотни мыслей, но поставить их в упорядоченную цепочку не удавалось. Что с этим человеком случилось? Почему он видел его в своём мире? В своём родном городе, который чуть не убил его?

– Даже не жаль его. Столько грехов накопил, – произнесла какая-то старая женщина, опираясь на свою маленькую палочку, искусно вырезанную из какого-то темного дерева. В её глазах и вправду не было сожаления, а морщинистые губы были поджаты, выдавая недовольство.

– В смысле? – немного заикаясь и с небольшим волнением спросил парень.

– Ты-то чего удивляешься? – раздражённо спросила она. – Тебя ждёт та же учесть. Тоже состоишь из одних грехов. Но у тебя ещё есть время их исправить. Тем более по тебе даже составлена целая книга. У тебя в подвале стоит. Если не успеешь, то сдохнешь также, как и этот нищий. Хотя чего тебе объяснять: всё равно вновь пойдёшь пропивать свои несчастные копейки и трахаться со своей Вики.

Кёнджик с удивлением смотрел на нее, потом перевел взгляд на лежащего мужчину, а потом вновь хотел посмотреть на женщину, но ее уже не было видно. Он проморгал раз десять, пытаясь понять, почему в словах старушки было столько гнева и отвращения к нему, а потом побежал в свой ночлег, быстро спустился в подвальную и стал среди немногочисленного количества книг искать ту, в которой могли содержаться все его грехи. «Какие у меня могут быть грехи? Я спокойно жил в своём мире и старался исправить свою жизнь. Сделать её более комфортной, чтобы никто не мог сказать про меня, что я был низшим слоем общества» – проносились мысль в его голове, пока в руках не оказалась книга, большую часть похожая на большой блокнот. Черная обложка с золотым крестом по середине. В нижнем крае чем-то красным было выцарапано его имя.

Руки предательски задрожали. Парень понимал, что сейчас немного больше узнает об этом мире. Что между собой соберутся первые части пазла. Что сейчас он сможет понять, что нужно делать дальше. Но почему-то было страшно. Почему-то он не мог открыть этот толстый красивый переплёт.

– Что там может быть такого? – скороговоркой проговорил Джик и открыл первую страницу.

Он быстро пробегался глазами по аккуратному острому почерку и всё больше удивлялся, как подробно была описана его жизнь в привычном мире, где правят цифровые технологии: бродяжничество, вандализм, пьянки, драки, небольшой период употребления наркотиков, кражи. Для полного счастья не хватало изнасилования.

– Теперь тебе понятен твой путь. Надеюсь теперь ты сделаешь всё, чтобы не попасть под коготь, – раздался всё тот же манящий женский голос, но в нём уже были нотки удовлетворения.

Парень стал оборачиваться, но незнакомки в помещении не было.

– Кто ты?! – прокричал он в пустоту, вот только ответа не последовало.

Глаза добежали до последней страницы. Осознавать, что это придётся делать, было трудно, но, видимо, придётся. «Ты должен быть честен, миролюбив. Должен идти на встречу всякому. Обязан за детьми следить и слушать природу, которая тоже живая. Если хочешь подняться на ранг выше, то заслужи уважение существ, среди которых живёшь».

– Опять идти у всех на поводу, – взвыл Кёнджик. Вновь раздражение кислотой разлилось по телу. Он привык подчинять себе. Он отвык подчиняться. Он таким трудом добился своего положения. Он стольким людям чуть ли ботинки не вылизывал, а теперь ему вновь нужно это делать? Злость разлилась по телу жаром. Его это всё сильно раздражало. Ему хотелось швырнуть эту книгу, но что-то подсказывало, что её стоит держать при себе. Раньше же это приходилось делать? Раньше же это ему нужно было для выживания? Но это было раньше. Это – прошлое, которое он избегал как только можно.

Первые пазлы в картине были собраны. Теперь у Джика стояла задача – сделать всё, чтобы все эти существа стали уважать его, ведь только благодаря им он сможет подняться на одну ступеньку выше. Только он ещё не понимал, в какую историю попал. Он не понимал, что всё будет не так просто. Ему было невдомёк, что унижаться придётся намного больше, чем в мире, в котором он жил с рождения.

***

Солнце очень медленно клонилось к горизонту. Создавалось чувство, что оно не хочет уходить на другую сторону этой круглой, по верхам приплюснутой планеты. Пушистые радостные облака плыли по ярко-голубому небу, немного окрашенному в красный цвет. Они улыбались всему живому, что могло увидеть их. Природа радовалась жизни и как будто пела незамысловатые мелодии, слегка расслабляя. Джик сидел на крыльце и вертел в руках злосчастный блокнот, который был книгой его грехов и подсказкой, как их искупить. Но вот как перебороть себя и заставить вновь угождать всем этим существам, о которых он мало что знает? Единственное, что он понимал, эти неизвестные существа были ключом к его повышению. Они – ключ к выходу из этого мира. Была надежда, что всё это быстро закончится. Или что всё это просто сон из-за того, что он перетрудился в течении недели.

Подбежал маленький щеночек. Его уши были такие же острые, как и у всех этих людей. Шерсть была огненно-рыжей. Черные глаза светились от радости. Бледно-розовый язык был высунуть. Маленький серповидный хвост двигался из стороны в сторону. Парень погладил его. Зверь начал ласкаться, а потом стал слегка кусать руку, как бы играя. Кёнджику это нравилось. «Ну вот. Вновь эта слабость перед братьями нашими меньшими» – с усмешкой на устах подумал парень и вспомнил, как у него когда-то тоже был верный пёс, когда он только-только поднялся с низов. Пёс, с которым он не мог расстаться ни на минуту.

Это был выброшенный далматинец. Большие и маленькие черные пятна рассыпались по всему худому маленькому белому телу.

Когда они только встретились, этот щенок сильно укусил его за ногу. Крови было много, но вот только это Джика не разозлило. Он взял этого малыша к себе домой и стал за ним ухаживать. Ухаживал долго. Приходилось тратить много денег на его лечение. Спал с ним почти в обнимку. И в одну из прогулок его сбил какой-то мотоциклист. Пёс смотрел на своего хозяина любящими глазами перед смертью в течении минуты, а потом медленно закрыл их. Так же медленно он сделал свой последний выдох и больше не почувствовал кислород. Он больше не смог вдохнуть кислород, в котором были выхлопные газы.

Джик тогда очень долго рыдал. Дома с полок слетало всё что могло разбиться. Стены украсили кровавые отпечатки. У него вновь жизнь отняла самое дорогое. Она вновь оставила его в одиночестве.

Кёнджик после далматинца не завел ни одного питомца. Это животное слишком сильно засело в его сердце, и он не смог изменить своей любви. Любви к животному, которое стало смыслом жизни. Он вспоминал о нём часто, а потом ещё сильнее погрузился в работу, чтобы не страдать по своему «ребёнку».

– Как жаль, что ты – не он, – с небольшой грустью промолвил парень и, поднявшись, направился в цент городка. Щенок расстроился уходу нового друга, но решил, что дождётся его возвращения.

На пути Джика встретился старик, с трудом несший корзинку, прикрытую цветной тканью. Парень предложил ему помочь донести ношу, при этом чувствуя отвращение к своим словам и к самому себе. Но нужно было с чего-то начинать путь возвращения к привычной жизни, да и нужно сделать первый шаг к возвращению в свой родной мир.

– На бутылку нужно? – зло ответил незнакомец. – Иди к другому. У меня нет денег на грешников, при том для тех, кто в шаге от смерти.

Парень выругался всеми нецензурными словами про себя. «И как тут подняться с помощью них?!» – прокричал он мысленно. И тут же возник вопрос: почему эти жители так ненавидят низшие слои общества? При том их ненависть была больше, чем размер Вселенной.

Второй попыткой стала женщина, которой на вид было за семьдесят, которая не могла передвинуть стол. Стол был дубовый, тёмный, резной. Либо на заказ сделанный, либо кто-то из родственников подарил. Джик вновь предложил свою помощь, но уже заранее был готов к отказу.

– Да пошел ты к черту, – прошипела старуха и позвала двух молодых дриэлей, которые с улыбкой и радостью помогли передвинуть стол, после чего получили щедрое вознаграждение. После своей работы один из них с насмешкой посмотрел на Кёнджика, а второй одарил его взглядом, который содержал сожаление, но ничего существенного не дал и ушёл вместе со своим соратником.

Расстройство и раздражение разлилось по телу, не смотря на небольшую моральную подготовку. В груди зародился страх. Ему не хотелось умирать в мире, который был чужим. Ему хотелось вернуться домой. Вернуться к своему делу, в которое вкладывал душу. Написание песен и составление танцев были его страстью. Страстью, которая иногда доходила до обезумевшей любви. «Сказала, что нужно быть милосердным и помогать кому только можно, но тут от меня шарахаются, как от человека, заразившегося чумой. Как в такой ситуации помогать?» – пронеслась мысль в голове, которая искала выходы из сложившейся ситуации.

Грустная усмешка скривила губы. Он стал вспоминать танцы, но их как будто не было. Он чувствовал, что тело хочет танцевать, но не мог вспомнить ни одной связки, ни одного движения, которое придумывал ранее. Не мог заняться тем, что раньше заставляло его жить и дышать, при этом помогая заработать на лишний кусок хлеба и на небольшую комнату в разваливающемся здании.

Вдруг в памяти стали всплывать чужие воспоминания. Воспоминания, которые в одно и то же время были родными и неродными.

Большая сцена. Несколько рядов скамеек из светлого дерева, которые были все заполнены дриэлями. Многие шептались, ожидая концерта. Кто-то равнодушно смотрел по сторонам, иногда поглядывая на карманные часы. Джик стоит за кулисами, облаченный во все белое. Черные волосы бережно завязаны в хвост. Резинка скрыта под белоснежной шелковой лентой. Сердце от ожидания трепещет, как будто собираясь выскочить из груди.

Вот раздалась скрипка, а за ней ноты, издаваемые пианино. Моторчик резко стукнул, после чего наступило спокойствие. Парень стал медленно выходить на середину танцпола. Сердце вновь бешено колотилось. Во рту появился сладкий привкус. Он ждал этого момента. «Самое главное не накосячить» – думал он.

Резкая остановка в шаге от середины сцены. Затем изгиб спины, а потом резко распрямление с вытянутой рукой. Голова поднята за ней. На лице читается грусть. Но грусть это была актерская, но это поймёт только знаток театрального искусства. Любитель подумает, что эта грусть реальна.

Вот ещё один изгиб. Ещё один. И последний. Затем резкий поворот с раскинутыми в стороны руками. Правая нога согнута. Белая великоватая одежда развивается парусником, заставляя публику следить за каждым его движением.

И вот он на полу. Лег на спину. Поднял сначала правую руку. Потом поднял левую. Резко положил их на скрипучие доски. В очередной раз выгнулся в спине. Стал рисовать узоры ногами. Казалось, что он умирает. Печальная музыка заставляла сжиматься сердце у каждого любителя и того, кто ни разу не был на таком мероприятии.

Неожиданно мелодия закончилась. Танцор остался лежать на полу. Зрители несколько секунд смотрели на него молча, а потом один за другим стали громко аплодировать, при этом поднимаясь со своих мест. Джик поднялся, отряхнулся, при этом тяжело дыша. На его лице сияла довольная улыбка. Он радовался, что зрителям понравилось его хоть не долгое, но выступление. Он был рад, что не оплошал. Рад, что они смотрели на него восхищёнными глазами и старались как можно громче аплодировать.

Кёнджик медленно открыл глаза. Воспоминание было яркой вспышкой. Из-за неё он оказался на земле, упираясь одной рукой о гравийную дорожку, а второй держась за голову.

– С вами всё хорошо? – спросила маленькая девочка в нежно-голубом платье, рукавчики и низ подола которого были обшиты неширокой полосочкой кружева. Рыжие волнистые волосы прикрывали плечи. Голубо-зелёные глаза смотрели на него с тревогой.

– Вроде, – сухо ответил Джик, продолжая держаться рукой за голову. В висках пульсировала кровь. Во рту пересохло.

Девочка исчезла так же быстро, как и появилась. Парень думал, что она больше не придёт, но это маленькое существо вернулось с большим кувшином молока. Она протягивала напиток ему своими маленькими бледными ручками. Тоненькие губки изгибались в лёгкой доброй улыбке. Он принял тяжёлый кувшин и сделал несколько глотков. «Парное» – с наслаждением подумал он и выпил всё до последней капли, хотя раньше не употреблял молоко в пищу, либо же это было очень редко. Силы медленно стали медленно возвращаться, а девочка всё стояла. Он не мог её прогнать, а она не собиралась так быстро уходить.

– Спасибо огромное, – стесняясь, но искренно произнёс Джик, смотря на неё.

– Не за что, – радостно ответила крохотная незнакомка. – Теперь с такой же искренностью предлагай помощь всем жителям Мариона.

Её ручка указала на какое-то здание, мимо которого ходило множество людей. Кёнджик мельком посмотрел в указанную сторону, но этого незнакомке хватило, чтобы исчезнуть. «Да что за чертовщина?» – с небольшим расстройством подумал Кёнджик. Он не понимал, почему некоторые особи так резко пропадают. Или же это просто игра разума?

В тени стояла старушка, лицо которой не было покрыто глубокими морщинами. Седые волосы скрывались под тёмно-фиолетовым плащом. Сухие тонкие губы сделали дугу. Девочка в нежно-голубом платьишке подбежала к ней и встала рядом, смотря на парня.

– Умничка, внучка, – произнесла старушка, поглаживая рыжую макушку. Девочка ничего не ответила. Им оставалось только наблюдать, как незнакомец будет применять их совет.

***

Нежно-желтая луна освещал несколько сотен гектаров земли. Темная ночь стала бегать по улочкам города. Природа медленно погружалась в мир снов. Облака уплыли куда-то далеко. Им не нужно было спать. Они привыкли к активному образу жизни. Привыкли наблюдать за теми, кто находится под ними. Привыкли изображать то, что живые существа видят в мечтах. Им было все равно, над каким городом нависать. Самое главное – свобода, которая не кончалась.

Дриэли быстро разбегались по своим большим и маленьким, уютным и неуютным домам. Они не любили ночь. Они её до жути боялись. В считанные минуты пустели улицы, а в окнах до самого утра царила тьма.

Джик, не торопясь, шел мимо зданий к своему маленькому полуразвалившемуся убежищу. Прохладный ветерок развевал грязную рубашку. В его голове вертелось множество мыслей по поводу попыток вернуться в свой мир. Он не думал, что в этом мире к бомжам относятся с такой брезгливостью. Он понимал, что нужно что-то делать, но отчаяние брало верх и он не знал, как с ним справиться. Он не понимал, как прогнуться под существами, окружавшими его. Они казались слишком придирчивыми и не особо-то любили помогать. Это злило, даже слишком сильно. Он так не злился даже если кто-то из подопечных в течении месяца не мог научиться правильно брать какую-то ноту в песне.

Подойдя к дому, он заметил, что щенок с огненно-рыжей шерстью лежал около крыльца. На лице парня сразу появилась улыбка, потому что он был уверен, что этот зверь давно куда-то убежал. Внутри не на долго разлилось тепло, не посещавшее его уже несколько лет.

Мордочка этого милого зверя лежала на передних лапках, когда он подходил к своему убежищу. Глаза, похожие на тьму, смотрели куда-то в даль с тоской. Видимо, скучал по новому другу, позволившему слегка покусать руку и вдоволь наиграться.

Увидев Кёнджика, зверь соскочил, сев на месте. Сначала раздался радостный лай, сменившийся жалобным воем. Глаза бегали по пространству, как будто искали что-то пугающее. Парень понял, что малышу страшно и решил впустить его в подвальную комнату, а сам остался на улице. До него не доходило, почему это создание издало такой жалобный звук. До него не доходило, чего оно боялось. Внутри что-то рвалось в ту комнату, где находился щенок, но парень не обращал на это внимания.

Тишина была пугающей, давящей, но в то же время приятной. Природа дрожала, старалась шептать что-то как можно тише. Она просила Джика укрыться в подпольной комнате, покинуть эту прохладную ночь, чтобы сберечь свою жизни или хотя бы сберечь психику, но парень не прислушивался. Парень продолжал сидеть и смотреть вдаль, думая, что шепот вокруг – просто очередная игра разума. По коже пробежались мурашки от ночной прохлады. В летней одежде было холодно, но новой не было. Да и не на что было её купить. Из всех этих существ никто не станет ему отдавать то, что уже было слегка поношено и ненужно. От этого становилось отвратнее на душе. Парень чувствовал себя беспомощной букашкой, которую могут в любой момент раздавить.

Вдруг послышались тяжёлые шаги. Мягкие, но всё-таки тяжёлые. Они доносились справа. Парень краем глаза заметил какое-то движение и спрятался за стенкой, которая была выходом из обвалившейся веранды.

Немного выглянув, он увидел ещё одно существо, отличавшееся от жителей города. Ростом около двух метров. Все тело покрыто серо-синей шерстью, которая блестела в свете луны. Большие уши на макушке и лицо, больше схожее с волчьим. На талии завязана какая-то порванная тряпка грязно-коричневого оттенка с несколькими дырками. Черные глаза смотрели по сторонам, а уши старались уловить все возможные звуки. Острые треугольные зубы обнажались из-за оскала странного зверя. Как будто это была смесь волка и человека. Или просто мутант из-за неудачного опыта.

Он шел нерасторопно. Можно было даже сказать, что он переваливался с одной ноги на другую. Руки слегка расходились в стороны из-за бицепса. В коленях ноги были слегка согнуты. Создавалось ощущение, что эта особь совершенно недавно стала ходить только на задних лапах.

Вдруг он остановился. Собачий нос стал пронюхивать воздух, заполненный запахами трав, деревьев и ночных цветов. Большие уши, как антенны, поворачивались из стороны в сторону, пытаясь уловить звуки, которые могли издавать живые существа, состоящие из плоти. Его большое мускулистое тело казалось расслабленным. Глаза медленно закрылись, а сам зверь остановился на одном месте и простоял около минуты. А может и больше. Джик не считал. Он аккуратно наблюдал за его движениями. Любопытство заставляло стоять в хилой засаде и ждать продолжения чего-то ужасающего. Чего-то, что изменит его картину видения в этом мире.

Вдруг новое существо резко направилось в сторону дома, который выглядел намного хуже. Зверь шёл уверенно и бесшумно. Улыбка оскалила ряды острых зубов. Нежно-розовый язык прошёлся по ним, как бы облизывая. В следующую минуту это «нечто» скрылось за стенами и не появлялось долгое время. Ночь вновь стала давить своей тишиной. Тишина не предвещала ничего хорошего.

И вот этот мускулистый двухметровый мешок стал выволакивать на улицу девушку лет двадцати пяти. Посеревшая рубашка еле прикрывала грудь. Алая юбка путалась между ног. Её край был порван множество раз. Длинные каштановые волосы прилипали к лицу. Из её глаз текли слёзы. Она просила о помощи. Она молила отпустить. Обещала, что исправить все свои грехи и больше не вернётся на эту ступень. Существо её не слушало. Оно только улыбалось от какого-то наслаждения. Двумя лапами, которые больше походили на дубинки, существо прижало руки девушки к земле. Остатки блузки были разорваны длинным чёрным когтём. Выражение морды стало более удовлетворённое. Этот зверь уже предвкушал сладость плоти грешного дриэля, но тянул момент. Ему было приятно видеть, как текут эти горькие слёзы отчаяния. Как пухлые губы становятся тонкими из-за крика о помощи. Жаль, что ни один житель города не осмелится выйти и помочь ей. Как жаль, что это были последние минуты её жизни.

Кёнджик хотел отвернуться. Он понимал, чем это всё кончится, вот только не смог отвернуться, не смог уйти, потому что нежные женские руки держали его за плечи. Где-то в голове раздался знакомый женский голос в повелительном тоне: «Смотри и запоминай! Смотри, и запоминай…". Джик подчинялся. Против своей воли, которая верещала внутри и говорила бежать непослушному телу. Телу, которое, похоже, было вновь околдовано.

Коготь двухметрового зверя взметнулся и осветился желтоватым лунным светом. Лапа не на долго зависла в воздухе, а потом резким движением впилась в мягкую плоть. Послышался оглушительный крик девушки. Она стала выбиваться с ещё большим остервенением, не понимая, что её убийце это приносит только удовольствие. Он медленно прокрутил палец и стал так же медленно разрезать её живот. Дойдя до грудины, двухметровое существо вынуло коготь и один резким движением раздвинуло кожу. Очередной крик. Крик беспомощности. Крик отчаяния, в котором слышалась мольба о помощи и прощении. Но уже было поздно. Слишком поздно. Зверь стал выдёргивать один орган за другим и медленно поедать лакомство, от которого уши стали дёргаться, как будто по всему его телу прошлась дрожь.

Тело девушки в это время билось в предсмертных конвульсиях. Широкие глаза с длинными ресницами, теперь казавшиеся стёклышком, смотрели на звёздное небо. Из уголка рта потекла алая струйка крови. Последняя кровь, которая больше не потечёт по сосудам.

И вот в лапах недоволка оказалось сердце жертвы. Он поднял его к небу, а потом стал откусывать по самому маленькому кусочку, при этом поджимая длинный пушистый хвост.

– Что это за существо? – сухими губами и с дрожью в голосе прошептал Кёнджик.

– Волдор. Он убивает тех, кто не смог исправиться в этом мире, – ответил женский голос, хотя никого за его спиной не было. – Если даже ты понял, что сможешь исправиться – его не умолить, потому что он слышит только шаги жертвы.

– Он как палач?

– Да.