Под созвездием черепахи
Наталья Голик
Книга Натальи Голик – кружево из нитей прошлого и настоящего, где заметки с тропического острова сменяются зарисовками о происходящем в мире, а затем переплетаются с воспоминаниями. И самое тонкое, что улавливается в книге, это ощущение времени. Насколько оно ценно, как оно все меняет и трансформирует, как оно делит нашу жизнь на «до и после». Его всегда мало, а иногда хочется вернуть – и мы достаем из памяти, словно ракушки из песка, нити прошлого – чтобы острее почувствовать свое настоящее. Книга содержит нецензурную брань.
Под созвездием черепахи
Наталья Голик
Иллюстратор Алексей Кирилов
© Наталья Голик, 2023
© Алексей Кирилов, иллюстрации, 2023
ISBN 978-5-0060-8456-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Аэропорт Дубая: маленький переполненный терминал для лоукостеров, две с половиной кафешки и в наиболее приличной – нехватка столов. Так я оказалась за столиком с Еленой из Екатеринбурга. Она летела домой – провела месяц в Таиланде.
– Лена, а ты отдыхать умеешь? – невинно спросила я, думая о своем. И попала в больное. Оказалось, она за свои 59 лет впервые улетела в отпуск на целый месяц! У нее бизнес, производство, команда и куча обязательств. С мужем на грани развода, бизнес на ней и куча всего прочего. Но она геройски все бросила и отправилась в путешествие, строго-настрого запретив себе даже думать о работе.
– Получилось? – спрашиваю.
– Ты знаешь, ДА! И у тебя получится.
Буду пробовать не думать о работе, чилить по максимуму и постараюсь что-то сделать с неугомонным умом. Ах да, забыла главное: я по пути на Шри-Ланку. Весна 2023-го, я живу в Ереване (что-то случилось), и я миллион лет не была в отпуске.
Объявили рейс на Екатеринбург, и Лена убежала, обняв меня на прощание: «Удачи тебе, Наталья!»
Я вышла из кафе и нашла себе место у окна, в самом дальнем и спокойном углу зала ожидания. Смотрю на медленно ползающие тела самолетов за окном. Они похожи на китов в бассейне – движутся медленно и только взад-вперед, пока не освободились от аэропорта и не взлетели к свободе. Я думаю о том, что мне было 30 лет, когда взлетела я сама – с началом работы в большой международной компании я будто оторвалась от земли и набрала скорость. За следующие пятнадцать лет налетала сотни тысяч миль, увидела аэропорты трех континентов, и десятки стран оставили штампы в моем паспорте.
За это время выросли мои дочери и почти распался брак. Потом он распался окончательно; спустя еще пару лет я ушла из компании и организовала свой бизнес. Летать с тех пор я стала меньше, но каждый раз, оказываясь на терминале международного аэропорта, я чувствую себя в своей стихии – здесь для меня заметнее бьется пульс жизни и появляется ощущение целого мира, опутанного трассами воздушных судов, нитками дорог и интернет-каналами, гудящего, шумного и очень-очень живого. Я сижу у окна, впитывая запахи и шумы терминала, думаю о своем, пока меня не встряхивает голос, объявляющий рейс на Коломбо. Пора в путь!
30 марта 2023 г.
Я летела на Ланку с намерением ежедневно усаживать себя на час за ноутбук и писать всё, что давно хотело быть написанным, плюс вообще всё, что придет на ум. Ум мой – трудяга и склочник, готов разругаться с любым органом тела или другим человеком, если ему что-то не по нраву. А еще он непрерывно хочет питаться информацией и не даёт мне спокойно посидеть пять минут.
Я летела в отпуск, пообещав себе бездельничать. И вот, первый день на Ланке, а я сижу в коворкинге под кондиционером и смотрю на экран ноутбука. «Штирлица неудержимо рвало на родину», прости господи. А меня – в рабочую атмосферу, это моя зона комфорта. Ладно, раз уж я здесь, буду писать, «расписываться» по часу в день – вполне себе занятие для переключения головы с работы в режим отдыха. Reboot!
* * *
С детства любила складывать слова в стройные фразы, играть с пунктуацией и грамматикой. Перекатывать метафоры по нёбу, как задумчивый дегустатор, и улавливать оттенки смысла. В разгар ковида начала писать впервые после юности, когда писала сочинения и дневники. Поняла, что идёт!
Почуяла. Совпало с новым проектом и стало работой. Заработком. Окей, но теперь хочется другого. Сейчас мои тексты в маркетинге – работа по заказу. А книгу написать – это как прилюдно раздеться. Или нет? Пишут же другие, и ничего, со стыда не мрут. Задумаюсь об этом. Засим позвольте откланяться. Завтра вернусь.
* * *
Первый день в тропиках – это непрерывная эйфория с примесью пота, песка и усталости от долгого перелета. Океан сильно шумит и при близком рассмотрении слегка пугает: острые ракушки режут ноги, волны сильно швыряют тебя на мелководье или грозят утянуть в глубину – стоит только отплыть подальше. Страшновато – стихия в самом чистом виде.
Солнце просвечивает на тебя через листья бананов или еще через что-то громадное зеленое лапчатое – и зелень кажется какой-то невероятно яркой. Как гуашь из самой красивой баночки. Такой краской рисуют среднюю полоску в радуге оформители детских книжек.
Хозяйка гостиницы не показывается, зато у неё есть 70-летний отец, активный невысокий добродушный дядька, которого я зову «papа», потому что он назвал меня daughter, и имя его я забыла через секунду. С именами вообще беда, особенно с местными. Если сразу не записать или не придумать ассоциацию, ни за что не вспомню.
Из сегодняшних имен помню два европейских: в моей гостинице живут пожилой мальтиец Сварго и Марус из Швейцарии – помоложе. Еще парочка австрийских геев с пока неизвестными мне именами. Мальтиец мне понравился. Жаль, что в гостинице нет ресторана – придется куда-то идти.
Но для начала схожу искупаться – солнце село, волны стали вроде поменьше, и я покачаюсь на них – такую бирюзу невозможно отпустить без ежедневного применения.
* * *
В первый день на любом побережье я иду здороваться с морем. В последний – прощаюсь. Я, всю жизнь живущая далеко от большой воды, отношусь к ней как язычник к древнему богу: с поклонением, страхом и осторожным восторгом. Говорю с ним и понимаю, что ему все равно. Но не все равно мне: я прикасаюсь к большому и живому, и мои слова важны для меня самой: «Ах, какой же ты могучий!» Увожу восторг с собой в сухие степи; знаю, что тебе все равно, но люблю тебя – и твоё равнодушие.
Когда я думаю о море, оно живёт во мне зеленым прохладным головокружением, качанием над донным песком, мокрыми камнями на рассвете.
Когда думаю о море, мне кажется, что между домами на проспекте Комитаса я вижу его синеву, и в сухую Ереванскую жару душно вплетается йодистый привкус морского ветра.
Думаю о море, и вот оно разлилось прямо под моим балконом, прибой полощет ступени Каскада, и опять к Арарату направляется библейский старец на самодельном корабле.
…о море, и волны накрывают линии боев, разрушенные города и сожженные деревья, и нет этого вовсе. Чайки летают над волнами, ветер треплет паруса, и впереди новый рассвет. Море – если бы оно разлилось над всем измученным, горестным, безразличным, усталым миром и смыло бы войну без следа. Море…
Я выхожу из дома в летнюю жару. «Относительная влажность – 38 процентов», – спасибо, Алиса, я и так вижу, что у нас тут великая сушь. И нет сказочного способа разрешить все проблемы. И дело не в море. Это просто большая вода, и я три недели жила на её краешке. Шри-Ланка, весна 23-го.
* * *
Утро, часов восемь. Прихожу на пляж, пока солнце ещё не жжёт мою слишком бледную для тропиков кожу, и топаю в воду. На ногах резиновые тапки. Принцесса не любит колоть ножки о камни и коралловые наросты. Поэтому пришлось, объездив пяток магазинов, купить обычные тапки для бега и сделать их специальными «coral shoes».
Вода мутновато-зеленая, в ней смутно видны крупные донные камни. Не stones, а rocks. Иногда я вижу черепаху. Она мелькает в воде желтым пятном головы с черным глазком. Потом виден хвостик – треугольный и желтый, и тут уж я точно знаю: это не морской мусор на волнах, это – она.
Черепаха приплыла отложить яйца в песке. Равнодушная природа назначила маленьким черепашкам смертельную опасность сразу после рождения. Они рождаются в песке на пляже и должны преодолеть полосу прибоя, чтобы попасть в море. Ими питаются все кому не лень: птицы, вараны и многочисленные собаки из прибрежных поселков.
Ланкийцы пытаются этому помешать, в конце концов собакам есть что поесть около людей. Парни по утрам находят черепашьи кладки по следам на песке, выкапывают черепашек и складывают их в коробки, потом относят в море. Так есть чуть больше шансов, что черепашки выживут.
Если черепашку не съели и она добралась до океана, можно встретить её и покачаться на волнах вместе.
* * *
На каком-то тренинге мне надо было придумать метафору для описания моей жизни. Придумалась дорога. Не кидайтесь помидорами – да, банальщина, жизнь-дорога. Но с личным привкусом. Моя дорога – это полеты, поездки по Европе и России, ветер в лицо на остановках посреди трассы, встречи и прощания, собранный чемодан, календари, отели и улицы незнакомых городов, чужая жизнь, улыбки незнакомцев, рассвет за иллюминатором и возвращение домой.
После увольнения из международной компании поездок стало мало. Да еще и ковид. И я постепенно поняла, что путешествия меня перезагружали. Даже если не в отпуск. А еще я вспомнила, что 100500 лет не уезжала просто отдыхать одна. А, нет, не так – я НИКОГДА не ездила отдыхать одна. Пора начинать.
День второй
Способность подолгу ничего не делать – талант или слабость? Я этого не умею и считаю это недоступным мне талантом.
Моя младшая сестра умеет и кайфует от этого. Но при этом она гораздо больше времени, чем я, проводит за работой. Собственно, она работает на меня и совершенно точно намного дольше сидит за ноутбуком и что-то делает. А может, ей проще ничего не делать во время отдыха, потому что она устает сильнее?
Как измерить усталость? Устает больше кто: тот, кто «работает работу» по девять часов в день, или тот, у кого ответственность больше? Усталость – это вообще не выдумка ли?
Ой, что-то я загоняюсь. Пойду поплаваю, что ли. Да, могу себе позволить! До завтра, дорогой дневник (сказала бы я, но это не дневник).
* * *
Обещала себе писать каждый день по часу и послушно села за ноут. Сижу вот. Мыслей нет. И не пойму: их нет, потому что я тупая? Или я так устала быть умной, что мысли сбежали, чтобы не довести меня до ручки?
