Дарья Игоревна Чащина "Хрупкий маленький цветок"

Как вы, дорогой читатель, можешь догадаться, это не самая приятная вещь, которую хочет услышать ребенок в свои почти четырнадцать лет. Но суровая реальность такова, к сожалению. Как бы мы ни старались, её не изменить.

Вот все вышли, моя тишина была нарушена, но лишь внешне. Они были будто в немом кино, да ещё и в замедленном действии. Меня звали, трогали, спрашивали, а я стояла и, будто под действием морфия или метамфетамина, отвечала им, а что – сама не понимала.

Сели в машину. Дорога домой была длиннее, чем рейс Москва-Владивосток.

– Дора, – после того, как кто-то произнёс моё имя, к горлу подступил ком, и я точно знала, что не смогу заговорить сейчас, – Дора, вас куда везти? – спросила мама Ди. Дело в том, что иногда близкие Дианы называли её так.

– Думаю, Дору домой, да? – на вопрос подруги я лишь кивнула, так как на большее, увы, была не способна.

Ещё в машине мне пришло сообщение от Диши: «Всё в порядке?», на что я ответила: «Нет, сейчас я не могу собраться с мыслями и всё тебе рассказать, но, когда буду дома, постараюсь прийти в себя и сообщу тебе, что случилось».

Наш короткий диалог был закончен, но вот путь домой длился ещё, казалось, часов восемь. Всё, что помогало отвлечься от мыслей – природа и математика. Я считала облака, деревья, даже камни и полосы на дороге. Если бы не сбивалась, получилось бы миллиона два камней, что я смогла разглядеть. Позже считала дома, их было не так интересно считать, ведь они довольно большие, приходилось замедлять счёт, и тогда мысли о произошедшем проникали в сознание.

Ком был близко к горлу, а мы уже были близко к нашему городу. И на моей остановке я выбежала из машины (вроде бы даже не попрощавшись), поднялась к себе в квартиру и начала горько плакать с самого порога. Сил уже не было ни на что.

Родители сказали что-то из разряда «это жизнь», что только усугубило положение. «Если жизнь приносит так много страданий, то зачем она вообще?».

Вечером в ванной я написала Диане о случившемся, а в ответ получила слова поддержки, что так нужны были мне тогда. В тот тяжёлый день, к слову, только Ди подарила их мне, именно подарила, не требуя ничего в ответ. После я положила лезвие, а на следующий день просто отправилась в школу.

Отчаянная высотка.

После похорон время тянулось долго, муторно и невыносимо. Проходили недели, но казалось, что месяцы. По аналогии – месяцы казались годами. Не было ни лучика солнца на улице, но был один, который светил в чёрную дыру моего сердца. Как вы, мой дорогой читатель, могли догадаться, этим лучиком была она – Диана.

Начался период, в котором мы с ней преодолевали страхи: она – страх высоты, а я – страх провалиться в глубокую пучину, называемой депрессией. Нет, это не тот страх перед «депрессией», что бывает у девочек, таких красивых и совсем юных, семиклассниц, напомаженных и клёво одетых, плачущих из-за одиннадцатиклассников, которые почему-то (интересно почему) не смотрят в их сторону. Всё намного проще и одновременно сложнее – страх перед той депрессией, что проживаешь после потери человека, остававшегося рядом с тобой на протяжении тринадцати лет, девяти месяцев, трёх дней и двенадцати часов. Этот фрагмент своей жизни (потери) я бы хотела бросить в ту бездонную яму своего сердца, но, как ни старайся, чёрная дыра на то и есть дыра: она искажает пространство, время, меняет законы физики, все вещи в мире, но всё равно наперекор всем словам учёных выбрасывает факты из своей беззубой, но смертельно жуткой пасти. Вернёмся, пожалуй, к страху высоты.

– Я не пойду туда.

– Нет, Диан. Ты не пойдёшь. Пойдём мы.

– Шестнадцать этажей! Я только вниз посмотрю, у меня голова закружится и вместе со мной упадёт вниз!

Оказалось, существа божественно-адские тоже чего-то бояться, к моему удивлению. Как я ни пыталась убедить Ди выйти со мной на балкон дома высотой в каких-то шесть плюс десять этажей, у меня ничего не получалось. У неё, у девушки, имеющей сознание нечеловеческое, которое способно менять людей и в целом мир, тряслись коленки. Коленки, руки, даже глаза бегали в разные стороны от вида сверху. И чего она боялась – высоты! Не страшных тварей, что рисует нам сознание во тьме ночи или чего ужаснее этого, а простой высоты. Из этого исходит, что её существо всё-таки не райского происхождения, то есть не небесного или как его ещё называют по Библии. Или же, когда раздавали тела могучим и бесстрашным душам, этой душе досталось самое трусливое.

– Пойдём уже. Видишь, я могу тут даже прыгать, – и я невысоко подпрыгнула, чтобы доказать ей безопасность данного места, – ты всё ещё боишься?

– Да! Не делай так больше.

– Не делать чего? Не прыгать? – и я снова прыгнула, но в этот раз с большим энтузиазмом.

– Не надо, пожалуйста!

– Смотри, я могу и вниз, – на тот момент я и правда могла вниз, думаю, причина достаточна понятна, если вы, конечно, не начали читать книгу с этого момента.

– Какие-то глупые у тебя шутки, – Диане и правда никогда не нравились подобные шутки про. После таких моих высказываний она делала брови перевёрнутым «домиком» и сердито надувала губы. Выглядело это по-детски, но всё же было устрашающе, – ладно, мы же просто так не уйдём отсюда?

– Не-а, – протянула я.

Диана закрыла один глаз, а другой оставила немного приоткрытым (видимо любопытство было на одном уровне со страхом). Девушка нащупала ногой опору в виде бетонного пола, взялась за перила и ступила на балкон. Ещё несколько секунд она оставляла закрытым один глаз, а затем открыла его, осмотрелась взглядом потерянного щеночка и крепче вцепилась в перила.

– Я сейчас точно упаду, – голос её начал дрожать.

– Если падать, то только туда, – прошептала я себе под нос, глядя на землю, что находилась в шестнадцати этажах от нас. Но Диана всё-таки услышала мои слова и снова посмотрела обозлённым взглядом. Я лишь в ответ улыбнулась и пожала плечами.

Несколько минут спустя Ди ослабла хватку, а её колени практически перестали дрожать, тогда она предложила нам присесть, что мы и сделали.

– Закат красивый, – произнесла девушка уже спокойным голосом.

Я лишь буквально вкинула в наш диалог что-то подобное соглашению, когда внутри всё кипело, выло, было много мыслей по разному поводу. Но самой странной из них была та, что мне, возможно, впервые не страшно рядом с человеком, который боится.

Вы же знаете то чувство, когда сам готов идти на испытание, переполнен адреналина и юношеского максимализма, а у другого человека возникают сомнения? Он начинает говорить что-то против, и вы, подстраиваясь под него, тоже начинаете сомневаться. Это чувство подобно передаче тепла, когда более тёплый предмет, например, чай, отдаёт своё тепло более холодному – льду, брошенному в кружку с этим чаем, и оба предмета принимают одинаковую температуру, но не забывайте, что существуют дальнейшие процессы. Чай вскоре совсем остынет, ведь будет передавать тепло воздуху вокруг него. А после и совсем станет безвкусным, если оставить кружку с ним на длительный срок на кухне.

Если вы не поняли с точки зрения физики, объясню с более понятной стороны – со стороны любви. Так бывает, к сожалению, что из двух людей любит только один, допустим, вы, читатель (на личном опыте, надеюсь, не придётся проверять). Говорят, мол «моей любви хватит нам на двоих». Полный же бред. Чувства будут остывать, как и чай, а эта любовь скоро уйдёт совсем к чужому человеку. Но здесь уже два пути. Если найдёте такой же чай, каким являетесь сам, то тот первый твой любимый человек и дальше будет жить холодным, как лёд в то время, как вы будете оставаться горячими напитками с вашей новой любовью. Во втором же случае в вашей паре появится человек со стороны любимого, а любовь, то есть тепло будет уходить буквально в воздух. Вы, читатель, станете безвкусным чаем без любви. Так же и со страхом, вот только система замкнута: вы (человек, который боится) и ситуация того страха.

Да уж, видимо, язык любви ещё сложнее, чем язык физики. Пожалуй, оставим эти примеры…

Но в тот день было совсем не так. Видимо Диана всё же имеет трусливое тело, вот только само существо внутри настолько храброе, что способно на всё, только ему нужно выйти наружу.

Просидев перед заходящим солнцем ещё несколько мгновений-вечностей, мы зашли обратно в помещение.

– Очень увлекательное путешествие к небесам, – сказала Ди, – причём серьёзно, я на секунду подумала, что действительно умерла.

Она затронула тему смерти, и в моей душе опять заработал процессор чёрной дыры. Мысли, мысли, о как же их было много! Снова слёзы подступали. Нужно было срочно направить разговор в другое русло, поэтому я спросила:

– Зато ты перестала бояться?

– О нет, сейчас я боюсь ещё больше, только страх теперь не без причины.

Это заставило меня улыбнуться.

– А сейчас мы куда? На качель?

– На качель! – на выдохе ответила Диана.

Мы спустились поближе к земле, и ноги девушки окончательно перестали дрожать, руки её успокоились, а глаза смотрели прямо на цель, к которой мы шли – на качель.

На этом, мой дорогой читатель, всё. Нет, это не конец книги, вы же видите страницы дальше (и они даже не пустые). На этом кончилось наше детство. В период с тринадцати до пятнадцати лет не происходило ровным счётом ничего интересного. Мы лишь встречали людей, которые вскоре уходили из нашей жизни. Нет, не умирали, просто по какой-то причине мы переставали общаться (это бывало к лучшему, я бы даже сказала, в основном, к лучшему). Мы долгое время дружили втроём, точнее сказать, вдвоём с половиной, но об этом позже. Там же и появилась моя школа-интернат в соседнем городе, поэтому наши встречи с Ди случались реже, но становились не менее значимыми. Поэтому мы с таким нетерпением ждали выходных, чтобы увидеться и обговорить всё, что случалось с нами во время трудных «рабочих» будней школьниц.

В те годы мы лучше узнавали друг друга, я слушала про прошлое Ди, она – про моё. Мы росли. Мы менялись. Наши взгляды на жизнь менялись. Но лучше сказать, что Диана меняла меня. Она будто ниточка судьбы, которая должна была перестроить меня на нужный путь. Все эти годы она занималась этим и. А я, осознав зачем нужна была наша встреча, только послушно шла за ней. В данном случае уместно даже назвать ниткой меня, а Диану, скорее, иголкой.

На этом моменте, пожалуй, я и закончу данную главу, хотя вы и сам это понимаете, читатель, ведь видите на следующей странице название новой главы, и оно кажется вам странным. Я скажу так, лишь прочитав её, вы сможете понять смысл и постигнуть дзен моих метафор.

Nasty.

– Почему мы потакали её словам и вечно подстраивались под них? У нас своего мнения будто бы нет! Я возмущена тем, какие мы мямли, – Диана говорила это с таким напором в своей речи, что содрогались стены в помещении.

Хоть она и называла мямлями нас, бесхребетной овцой, была только я. Ди всегда имела крепкий стержень своего характера, но не показывала никому другому. Не знаю, почему она это делала, но могу предположить. Как мне кажется, если эта девушка говорила бы всем правду в лицо и смело отстаивала свою точку зрения, а она это точно могла, то ситуация произошла бы примерно такая: Диана выпрямила свой ровный стан; слегка расслабила веки; устремила бы голубоглазый взор на своего собеседника; чуть приоткрыла рот с лёгким причмокиванием и тут же закрыла его в серьёзной, но немного хитрой ухмылке. Эти действия произошли бы мгновенно, но её слушатель уже содрогнулся от взгляда, полного решительности (это с условием того, что Ди ещё совсем ничего не сказала). Далее Диана включила бы самый спокойный и настораживающий тембр своего голоса, и начала свою гипнотизирующую речь. Собеседнику оставалось бы только стоять и внимать всё, сказанное ею, а в конце послушно кивнуть в знак согласия.

Но, как я уже сказала, это прекрасное существо не показывало свой талант мирного диктатора на людях. Видимо уж слишком большое влияние имели её чары.

Так как никто из нас не высказывал своё мнение той особе, о которой шла речь в начале главы, приходилось выплёскивать свой гнев куда-то во внешнюю среду и терпеть оскорбления, замечания и прочее в наш адрес. И вы только представьте, какие из нас хорошие вышли терпилы! Почти четыре года мы слушали весь тот бред, что исходил изо рта нашей «подруги», и слова не могли сказать в её сторону. Абьюз, газлайт, манипуляции в открытом виде – всё это я уже когда-то переживала, разница лишь в том, что в этот раз со мной была Ди. Нам повезло, что мы были друг у друга, потому что чаще всего мы высказывали всё самим себе же, но, как получалось в итоге, от груза мы не избавлялись, а просто обменивались переживаниями. Это будто два грузчика перекидываются арбузами – легче им не становится.

– Нет, да я вообще этого не понимаю! Как мы могли её просто слушать? Это же невыносимо!

Наша так называемая дружба с этой особой уже закончена, к счастью. Было много причин, чтобы прекратить этот кошмар, но нам нужен был конкретный повод. Этим поводом был он – парень. Да, как и в большинстве случаев, эти существа могут всё испортить, наш случай был не исключением. Человек с нежной внешностью скромного котёнка: глаза карие и безмятежные, как у ребёнка; приятные черты лица, вызывающие доверие и улыбку, такую милую, скоромную и заразительную. Даже его запах словно пропитывал атмосферу скромностью и беззаботностью, что хотелось находиться с ним рядом постоянно. По виду парня (не хочется называть имён, поэтому обозначим его какой-нибудь буквой, например, А) можно было сразу сказать о том, что он имеет увлечение в виде игры на гитаре: длинные пальцы с твёрдыми подушечками на левой руке выдавали его почти сразу. Вся эта милая внешность – антитеза его поступку, мерзкому и неподобающему.

Дело в том, что А давно хотел бросить одну милую особу, но каждый раз после расставания чувствовал некое давление со стороны своего друга. Лучшего друга. Представьте себе: «Вы же такая хорошая пара!», «Как вы можете расстаться?», «Вы подходите друг другу идеально!» – эти фразы и многие другие слышал парень каждый раз после того, как расходились его пути с той девушкой. Можно подумать, что у него нет своего мнения, а можно делать, как я, оправдывать А. Не каждый сможет справиться с давлением со стороны.

Поступок парня омерзителен, но, чем чаще я задумываюсь о том, как он поступил, тем больше понимаю – вероятнее всего сделала бы также, ведь намного проще состроить из себя мерзавца, нежели разъясняться перед людьми, используя банальные до тошноты фразы: «Мы разные», «Дело не в ней, а во мне», «Мои чувства остыли» и так далее. В ответ им могут прилететь фразы, что ещё более тошнотворные выше представленных.

Парень должен был сделать из себя неприятеля, ужасного человека, гада – называйте, как хотите. А для того, чтобы воплотить свой план в реальность, парню понадобилась марионетка, ею, как можно догадаться, оказалась наша старая знакомая. Её имя называть не хочу, оно достаточно стереотипно и созвучно с английским словом «nasty», что значит «неприятный».

Та история не вызывает положительных эмоций. Вообразите: мусорный бак; дым сигарет, кажется, фирмы Marlboro; два человека касаются друг друга губами и будто бы один из них испытывает отвращение от самого себя, а вторая вполне себе удовольствие и радость. Всё это стоит закрепить неприятным запахом мусора и грязным подъездом. И тут я. Открываю дверь. Вижу эту картину. На мой вопрос парню: «Зачем?», слышу самый достойный того помещения ответ: «Потому что она красивая». И план его стал понятен в ту же секунду. Осадок остаётся по сей день, и мне, как человеку, наблюдавшему за тем, как эта девушка оставляет глубокие поцелуи на шее парня, а парень в то время поворачивает голову и своими милыми ребяческими глазами говорит: «Я не знаю, мне хотелось бы попросить помощи, но сейчас не та обстановка, и ты уже поняла что я полный мудак», но произносит совсем другие слова; мне, этому человеку, повторюсь, до сих пор сниться это в кошмарах, даже, я бы сказала, в психологических триллерах моего разума…

Для любой войны нужны причины, но без повода побоища не будет. В нашем с Ди случае причинами были агрессия, ненависть, низкая самооценка нашей бывшей подружки, а причиной, как я уже сказала, был он – парень А.

Как бы плохо это бы не звучало, иногда я благодарна этому парню – он обрезал те ниточки, за которые дергала нас «nasty». Воспользовавшись ею, вывел нас в ноль. Мы стали свободны. Опять.

– Нет, да ты просто подумай! – в негодовании говорила Ди, сидя на нашей жёлтой качели и болтая своими белыми ножками. Да, на тот момент прошло уже больше полугода, но тот случай иногда вновь вызывал ту бурю эмоций и недопонимания.

Я наблюдала за Дишей и тихо смеялась над её возмущениями, которые местами были действительно забавными. А то, как она надувала свои губы, подчёркивало образ недовольства.

– Я не пойму её, кажется, никогда. Но так нужно было. Мы давно запутались в нашей дружбе, если её и можно было назвать дружбой, – начала я свои рассуждения.

– Думаю, сейчас уже нельзя. Обсуждение войны возможно только по её завершении. И вообще… – Ди отвлеклась на сообщение.

– Пишет возлюбленный? – я усмехнулась, увидев незнакомый номер. Мы часто говорили так шутки ради.

В ответ я уже ожидала такое же забавное «да, пишет», но последовали иные слова:

– Бабушка, это она пишет, – и кроткое молчание, такое серьёзное и напряжённое, будто Диана пыталась оправдаться – о чём я? И вообще…

– У бабушки новый номер, который ты не успела записать? – этими словами я хотела разбавить наш мрачный разговор, но Диана стала ещё более замкнутой. Наблюдая эмоцию Ди, неловкий момент разговора пришлось увести в другую сторону таким же неловким смешком, – Да-да, о чём ты, продолжай.

– Слушай, холодно вообще-то стало, – словно сменив то напряжение маской обыденности, подруга решила закончить нашу беседу, – может, пойдём домой? Знаешь, я совсем забыла про то, что приедет мой брат (тот самый брат Ди из третьей главы), а у меня в комнате будто ураган был. Нужно прибраться. Да и не только в комнате. Да и поздно уже.

– Точно, твой брат. Может, сходим тогда завтра прогуляться по просторам нашего такого огромного города? – саркастически вымолвила я, всё ещё не понимая, почему наша беседа стала такой странной, будто мы вспоминаем ошибки пьяной ночи.

– О, конечно! В сотый раз обойдём наш «Нью-Йорк»! А нет, подожди, – и, словно придумывая, как бы отказаться от встречи со мной, Диана впала в небольшой ступор, – я завтра не могу.

Окатив Ди подозрительным, но скрытым взглядом, я кивнула. Очень хотелось выдавить из неё причину, но это ангельское существо будто потеряло крылья в тот момент – стало беззащитным. А её голубоглазый взор, скрывающийся за длинными ресницами, словно молвил: «Я не готова сказать правду тебе, потому что боюсь осуждения, прошу, не задавай вопросов». И если даже магическое существо боялось, страшно представить, какой страх испытывал бы обычный человек.

– Да, хорошо. У нас много времени, точно успеем обойти «Манхеттен» в следующий раз.

Мы попрощались, и, уже отвернувшись, я почувствовала её демоническую улыбку за спиной, которая означала «умение сделать милый вид спасает от лишних вопросов».

«Да кто же ты такая, Диана?» – эта мысль не покидала меня до конца дороги домом.

Любитель байков и кожаных курток.

Прекрасные просторы Асгарда, медленно обнимающие своих жителей Туманностью Андромеды. Тут давно был рассвет, около трёх с половиной тысяч лет назад, поэтому жизнь продолжалась в этом райском месте всегда и будет продолжаться, пока на эту прекрасную землю не обрушится апокалипсис под названием Рагнарёк. Но до тех пор остаётся ещё около двух-трёх тысяч лет.

– Уже проснулась, принцесса?

Сурово-ласковый голос заставил меня обернуться, и мой такой неуклюжий взор поймал его глаза – томные, манящие и малахитовые. Передо мной стоял Локи, сын самого Одина.

– Д-доброе утро, – промолвила я, не отрываясь от его взгляда.

– Будущая королева Асгарда не может налюбоваться своими владениями? Так можно не успеть ею стать. Коронация начинается через пять минут, – и я вспомнила, что сегодня тот самый день. День, когда я смогу встать на престол этого прекрасного царства.

– Пойдём за мной, пока-ещё-принцесса. Коронация начинается через… – грохот прервал его.

– Что это?

– Наверное, Тор опять развлекается. Скорее, а то опоздаем.

Мы уже направились к замку, но вдруг всё начало рушиться и грохотать.

– Локи, да что это, чёрт возьми?!

Принц Йотунхейма обернулся ко мне, взял мои руки в свои и снова посмотрел в глаза, но на этот раз в его прекрасном взоре отражались страх и отчаяние. Он будто говорил всем своим видом: «Мы не сможем спастись, принцесса, но я хочу остаться здесь, умереть вместе с тобой, в этом прекрасном, но уже обречённом Асгарде».

И он произнёс те же слова вслух и добавил:

– Ты так и не стала королевой, м– Локи говорил это с сожалением, но я лишь улыбнулась:

– Главное, что рядом со мной сейчас ты, Локи Одинсон.

Мы снова посмотрели друг на друга, держась за руки. По моей щеке покатилась слеза, но бог обмана успел поймать её.

– Хорошая, – прошептал он.

И мы потянулись навстречу друг другу и верной смерти. Мои губы находились в миллиметре от его и…

– Вррр!

– Локи! – испугавшись громкого звука, я с криком подскочила. На пол с грохотом повалилась книга «Скандинавские мифы».