– Помни, что ты мне обещала! – сказал Тироль, стоя в дверях. – Мы будем счастливы и свободны, да?
– Да! – ответила всей душой.
О чём бы я ни мечтала, какой бы ироничной и наивной ни была в свете дня, оказалось, что в любви я самая обычная женщина.
Счастливая женщина с вишнёвым привкусом на губах.
Когда горничная раздвинула занавеси и в спальню ворвался солнечный свет, я подскочила на постели и судорожно осмотрелась. К счастью, горничная не заметила следы ночного свидания, иначе разразился бы жуткий скандал. Запах Тироля на простынях, его пот на моей коже, липкие следы на бёдрах… ох, как мне хотелось повторения! Состоявшееся счастье желанной любви горело внутри, заставляя краснеть и сжимать бёдра. Вспомнив, что увижу Тироля за завтраком, я быстро соскочила с постели и схватила одежду. Горничная смотрела на меня с понимающей улыбкой. А что тут не понять? Как не влюбиться в такого мужчину?
За завтраком я не сводила взгляда с будущего мужа. Он казался спокойным, только немного уставшим.
– Вы уже обсудили предстоящую свадьбу и ваши отношения? – спросил отец.
Мама сжала руки в кулаки, сдерживая эмоции. Возможно, я к ней несправедлива. Долгие годы безрадостного замужества запечатали её чувства, но она волнуется, что я повторю её судьбу. Я должна сказать ей, что счастлива и рада грядущему браку.
– Я уверен, что Шели станет прекрасной женой и мы будем счастливы. Вы мне очень удружили, граф Дакорте, – ответил Тироль.
Мать не пошевелилась и не возразила. Отец же пристально посмотрел на меня.
– Даже так? – Он адресовал этот вопрос мне, и я замялась. Если ответить сдержанно, то расстрою Тироля показным равнодушием. А если ответить от чистого сердца, мою необузданную радость сочтут непристойной.
К счастью, Тироль ответил за меня.
– У нас с Шели есть небольшой секрет, не так ли, дорогая? Мы решили стать счастливыми назло всем, кто не верит в договорные браки.
– Надо же, какое завидное решение… – Отец хмыкнул и, бросив колкий взгляд на мать, снова принялся за еду.
На самом деле, у меня целых два секрета. Второй секрет – то, что я отчаянно влюблена в будущего мужа.
Следующие два дня прошли в счастливой дымке. Тироль заполнил мои мысли, вытолкнув всё остальное. Он принимал мою восторженную преданность с улыбкой. Тянулся ко мне, и я с готовностью отвечала. Мы занимались любовью, о которой не было написано ни в одной из прочитанных мною благопристойных книг. Острой, нетерпеливой и взаимной любовью.
Невероятное счастье – не об этом ли я просила богиню Алали?
По вечерам мужчины отправлялись развлекаться, а я готовилась к свадьбе. Расставляла корзины с цветами, украшала скамьи в часовне. Часами разглядывала подвенечное платье, не веря в чудесный поворот судьбы.
Вечером перед свадьбой Тироль уехал, чтобы переночевать в таверне.
– Мы не должны быть вместе в эту ночь. Если я останусь, то наверняка не сдержусь и приду к тебе, а я хочу уважить твоего отца и традиции, – объяснил он и на прощание поцеловал меня так страстно, что я еле удержалась на ногах.
Смотрела ему вслед, и в груди ныла тревога. Вроде волноваться не о чем, но дрожали руки, а душа тянулась вслед за мужчиной, таким незнакомым, но уже таким любимым. Изнутри рвались признания, и, прижав руки к груди, я произнесла клятву, заготовленную для свадебной церемонии.
“Для меня существуешь лишь ты, Тироль. Никто другой. Никакой другой мужчина не тронет мою душу. Она принадлежит тебе, нежится в твоей ладони прирученной птицей. Только ты. Навсегда. Никакой другой мужчина”.
В ночь перед свадьбой я долго сидела в украшенной в честь торжества часовне и благодарила богиню за невероятный подарок. Никогда, даже в самых смелых фантазиях я не представляла, что могу быть настолько влюблена. Настолько счастлива.
Счастье с привкусом вишни гудело во мне бессонным колоколом.
***
В день свадьбы я проснулась от пристального взгляда. Открыв глаза, моргнула, пытаясь отогнать невозможное видение: у постели сидела моя мать. С распущенными волосами и без косметики она казалась моложе своих лет. Даже не вспомнить, когда она в последний раз заходила в мою спальню, да и вообще общалась со мной.
Справившись с тревожным удивлением, я улыбнулась.
– Доброе утро… мама!
Поставив на кровать увесистую холщовую сумку, она возбуждённо зашептала.
– В сумке деньги и все мои драгоценности, этого хватит надолго. До церемонии осталось три часа. Я никого не пущу в твою покои и скажу, что наряжаю тебя сама. У тебя есть время сбежать так далеко, что ни отец, ни Тироль тебя не нагонят. Поезжай в столицу, там сможешь затеряться. Поменяй имя и живи как тебе заблагорассудится. Ни в чём себе не отказывай! Может, однажды я тоже сбегу и приеду к тебе.
В мамином голосе звучало глубокое, страстное отчаяние.
Какое-то время я молчала, уж очень не хотелось её разочаровывать. Наконец, вздохнув, взяла её за руку.
– Мама, ты не понимаешь, я люблю Тироля и хочу выйти замуж. Это мой выбор. С Тиролем я буду счастлива. Ты не знаешь, какой он…
– Смазливый повеса не сделает тебя счастливой…
– Ты несправедлива! Он уже сделал меня счастливой! Вы с отцом никогда мной не интересовались, а Тироль…
– Ты отдалась ему? – В голосе мамы трещала ледяная крошка.
Ответ был написан на моём лице.
Разочарованная в единственной дочери, мама отправилась наряжаться к свадьбе. Я не расстроилась, не обиделась, только в который раз посочувствовала ей и попросила богиню облегчить её судьбу.
Этим утром ничто не могло испортить моё счастье.
Почти ничто.
В одиннадцать утра в мои покои зашёл отец и сбил меня с ног одной фразой.
– Шели, не паникуй, но мы не можем найти Тироля.
– Как это… – еле выговорила заледеневшими губами.
– Он ночевал в таверне и обещал вернуться утром, но его до сих пор нет. Час назад мы отправили в таверну слугу, но там сказали, что Тироль выехал до рассвета. Если он куда-то заехал по пути, то никому об этом не сообщил.
– А… где его родители?
– Прибыли сегодня утром и подняли тревогу.
– Думаешь, он сбежал? – прошептала с трудом. Возможно, Тироль пытался меня полюбить, но не смог.
Грудь разрывало от боли, я еле дышала, но из последних сил держала себя в руках. Не позволяла отчаянию взять верх. Отец пристально смотрел на меня, ожидал истерик и обвинений. Ведь он навязал мне замужество против воли, а теперь, если Тироль сбежал, нам всем грозит позор.
Но нет, я не унижусь до истерики и пустых жалоб.
Во взгляде отца мелькнуло уважение и какое-то другое, незнакомое, тёплое чувство. Что-то изменилось между нами тогда, появился проблеск понимания, намёк на симпатию.
– Надеюсь, Тироль либо куда-то заехал, либо сбился с пути и поэтому опаздывает. – Отец старался меня успокоить, а это само по себе было необычным явлением.
В покои зашла горничная и тут же попятилась при виде хозяина.
– Наряжайте мою дочь и ведите в часовню, – приказал он. – Пусть Шели будет самой красивой невестой Шиана.
Раз отец пустил в ход комплименты, значит, дело плохо.
Меня затягивали в корсет, пудрили и румянили, а я старалась держать себя в руках. Потом мы направились в часовню. Меня закрыли в холодном закутке, из которого было слышно всё происходящее. Гостям объявили о задержке, и до меня донеслись обрывки фраз.
“Жених пропал… Неудивительно… Вы его видели?.. Никакие деньги не помогут… Сбежал”.
Я заткнула уши, чтобы не слышать злые умозаключения безразличных мне людей. Когда досчитала до пяти сотен, появился отец. Вынув пальцы из ушей, я обнаружила, что в часовне стоит оглушающая тишина.
– Шели…
– Тироль от меня сбежал. Я слышала, что говорят в часовне.
– Никогда не слушай, что говорят окружающие, – рассердился отец. – Тироль не сбежал, он погиб на пути к тебе. Слуги нашли его в овраге на опушке леса. Его сбросила лошадь, и он сломал шею. Шели, мне очень жаль!
Моей первой, постыдной мыслью было: “Слава богине, он не сбежал!”, а потом горе обрушилось на меня весенним ливнем.
Задыхаясь, я вцепилась в камзол отца.
– Мне… н-нужно… уйти… сейчас… остаться од-дной…
Я не слышала ничего, кроме гула морских волн. Он нарастал, поглощал меня. Зрение свернулось в тоннель. Моё счастье, мечты, всё моё будущее, моя душа превратились в пепел. Умирая от отчаяния, я надрывалась безмолвным криком, пока меня не поглотила благословенная тьма.
Когда я очнулась, отец прижимал меня к себе. Казалось, он внезапно постарел и сгорбился.
– Держись, Шели! – приказал хрипло.
Я не могла держаться, а главное – не хотела. Да и не за что было. В моей жизни был только один человек, за которого я собиралась держаться, а он погиб.
– Держись! – Отец сжал моё лицо в жёстких, сильных ладонях и заставил посмотреть ему в глаза. – Ты графиня Шелия Дакорте. Прежде чем позволишь горю сломить тебя, ты должна выйти к гостям.
Каждым требовательным словом он возвращал меня к жизни.
Я попыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Онемело, как и душа. Глаза отца подозрительно блестели. Насупившись, он обнял меня за плечи и помог подняться.
– Пойдём! Мы сделаем это вместе.
В тот момент я впервые поверила, что отец меня любит. Отстранённо, холодно, но любит. По-своему. А другой любви мне и не нужно. Ты не вправе требовать от человека, чтобы он любил тебя так, как хочешь ты. Отец дал мне всё, на что способен, и я приняла это с благодарностью. Прижавшись, поцеловала его в щёку. Он не отстранился, хотя и застыл в неловкой позе, но позволил мне момент украденного тепла, который я никогда не забуду.
– Обещай, что не будешь меня презирать, если я сдамся горю. Беда в том, что я успела полюбить Тироля.
– Обещаю! – твёрдо сказал отец. – Помни, что Тироль – достойный мужчина, а значит, богиня Алали подарит ему бессмертие. Она пустит его в Реаль, где он будет счастлив.
Жители Шиана привыкли к мысли о том, что смерти как таковой не существует и у каждого есть шанс на вечную жизнь. Все мы надеемся, что Алали посчитает нас достойными людьми и, по завершении жизни в Шиане, впустит нас в волшебный параллельный мир Реаль, где сбудутся самые невероятные мечты. Но даже если смерть является переходом в следующий, более совершенный мир, она всё равно означает расставание.
– Тироль будет счастлив в Реале, но я остаюсь здесь. Одна. Без него. Он забрал с собой моё сердце.
Отец откашлялся и сказал низким, проникновенным голосом.
– Надеюсь, однажды ты простишь меня за то, что я навязал тебе свою волю. Обещаю, что никогда – слышишь? – никогда больше не вмешаюсь в твою жизнь!
Он открыл дверь часовни, не оставляя времени удивиться его словам и задуматься об их значении. Я шагнула вперёд.
Тишина.
Пятна лиц в цветочном обрамлении.
Солнечные зайчики плясали на драгоценностях гостей. Кольца, диадемы, ожерелья, праздничное месиво нарядов.
Сморгнув слёзы, я увидела улыбающееся лицо матери. Ей так хотелось навязать мне свободу, что она оказалась неспособна на сочувствие даже перед лицом смерти.
В первом ряду два пустующих места родителей Тироля.
Отец вёл меня между рядами гостей, и я лепетала положенные фразы. Держалась прямо, шла, не ощущая ног. В ответ доносились перешёптывания: “Бедная… любит… кошмар… какой был… попортил… горе…”
Они правы. Случившееся испортило всю мою жизнь. Я никогда не стану прежней. Горе, кошмар, конец всех надежд.
Мои подруги рыдали в голос, особенно Лина. Надо же, как. Несмотря на зависть и наши разногласия, они сочувствовали мне сильнее, чем родная мать.
Выйдя из часовни, резко выдохнула цветочный воздух из лёгких. Сегодняшний день должен был стать началом моего счастья, а превратился в необратимый кошмар.
Отец отвёл меня в спальню и заставил выпить полстакана бренди. Крепкий напиток обжёг глотку, кашель тут же перешёл в рыдания. Не терпелось забраться в постель, поэтому горничные спешно сорвали с меня платье и корсет и выдернули шпильки из причёски. Жемчужины, украшавшие мои волосы, запрыгали по паркету.
Вот так, с мелодичным звоном свадебных колокольчиков моя жизнь распалась на части.
Я выпила ещё бренди и предложенные лекарем успокаивающие капли. Бедняга метался от меня к матери Тироля и обратно, пытаясь усмирить неизлечимое горе. Единственное, что он мог нам предложить, это временное беспамятство.
Ускользая, сознание подбросило последнюю мысль: пророчество гадалки сбылось, мы с Тиролем были счастливы до самой смерти.
Глава 2. Четыре года спустя
Как долго длится вечная любовь? По определению она должна длиться вечно, однако все кому не лень твердили, что любовь проходит. Я и сама надеялась, что со временем станет легче и боль пройдёт, но этого не случилось. С Тиролем я впервые ощутила себя нужной, познала вкус свободы и надежды, и забыть это оказалось невозможно. Первый год после гибели Тироля я провела в трауре и в одиночестве. Многие пытались меня подбодрить или убедить, что Тироль не стоил моих переживаний. Бесчувственные, гадкие люди! Я отказывалась их слушать и стала избегать знакомых. Что они могли знать о Тироле, о нас? Отец выполнил обещание и позволил мне утонуть в страданиях, хотя ему это не нравилось. Мама не вмешивалась в свободное течение моего горя, за исключением одного происшествия вскоре после гибели Тироля.
– Я предложила Шели продать мои драгоценности и сбежать. Все женщины мечтают о свободе, – сказала она за завтраком и посмотрела на отца с вызовом.
