Марсианин. Вторжение
Эдгар Грант
После первого контакта на орбите Марса события развиваются стремительно и непредсказуемо. Не проявив должной осторожности, человечество оказывается в ситуации вторжения инопланетной формы жизни на Землю. Бороться с этим неожиданным вторжением практически невозможно, и перспективы выглядят все печальнее. Найдут ли герои способ избежать колонизации, или землян ждет участь подчиненных инопланетному разуму существ.Продолжение романа "Марсианин".
Эдгар Грант
Марсианин. Вторжение
Орбита Марса
Готовый к началу миссии российский «Зевс» получился почти полной копией того, что полтора года назад построил Теон, а его стыковочная связка с орбитальной сборочной станцией вообще создавала устойчивое ощущение дежавю. Сверкающая на солнце серебристыми гранями конструкция, как и прошлый раз, казалась сошедшей с экрана фантастического фильма. Но все же существовало одно заметное отличие – при старте буксира к Марсу не было того показного голливудского пафоса, который организовал Курц во время полета к астероиду. Все происходило скромно, буднично, по-деловому, без ярких прожекторов подсветки, без выбора момента старта в первых лучах показавшегося из-за Земли Солнца, без разгонного рывка реактивных двигателей, уносящего стремительное, похожее на дротик тело космического корабля в бескрайнюю пустоту пространства.
Землянам сейчас было не до красочных орбитальных шоу. Внизу на поверхности бушевал жестокий экономический кризис, который был вызван крушением долларовой финансовой системы, спровоцированным падением астероида на Вашингтон[1 - Здесь и далее ссылки на события, описанные в романе Эдгара Гранта «Марсианин».]. Если бы не совместные усилия по поддержанию стабильности, предпринимаемые Россией, Китаем и США, то его последствия вполне можно было бы сравнить с полноценной мировой войной.
На Земле люди находились в полном неведении относительно реальных целей миссии. Они были озабочены собственным выживанием и с недоумением и даже злостью следили за редкими новостями с орбиты о совместной экспедиции на Марс. Им было непонятно, зачем тратить время и колоссальные средства на полет к соседней планете, когда на Земле экономика падает катастрофическими темпами, четверть землян находится на грани голода, а десяток стран стоят в шаге от начала войны за доступ к ресурсам.
Несмотря на молчаливое раздражение правительств и простых людей, три страны прилагали титанические усилия, чтобы ускорить работы по сборке космического буксира. Окончательная доводка «Зевса» в цехе, разборка на модули, доставка их на космодромы в России, США и Китае, а затем дальше, на орбиту, заняли около десяти месяцев. Еще три ушло на сборку и два – на летные испытания буксира. Наконец после короткого периода устранения незначительных неполадок состоялся старт к Марсу, о котором в большинстве СМИ промелькнуло лишь короткое, не привлекающее внимания сообщение.
За время подготовки миссии температура внутри трех прогревающихся полостей Фобоса поднялась на 103 градуса и достигла минус 47 градусов по Цельсию. В последние несколько недель нагрев замедлился до 3-4 градусов в месяц. Если он останется постоянным на этом уровне, то до нуля, при котором теоретически возможен выход живых организмов из криогенного состояния, остается еще почти полгода. Сложность таких прогнозов была в том, что никто не знал, что за организмы находились на борту и находились ли они там вообще. Возможно, их «пробуждение» произойдет при более низкой температуре. Возможно, при более высокой, чем ноль по Цельсию. Выяснить это можно было, лишь попав внутрь ковчега. Именно с этой целью к Марсу, стремительно набирая скорость, шел «Зевс».
Перелет к Красной планете занял 58 дней. Выйдя в расчетную точку, буксир оттормозился, совершил серию корректирующих маневров, отстыковал свой груз и тут же направился к Земле. Там, на орбитальной станции, уже собирался пакет из модулей для следующей ходки.
Полезной нагрузкой, доставленной на орбиту Марса, была полностью собранная, укомплектованная экипажем и готовая к работе орбитальная станция. Компоновка ее модулей, как и в экспедиции к астероиду, напоминала барабанный магазин револьвера, только «патронов» в нее вмещалось семь, а не шесть, как на первом буксире, и были они несколько больше размером.
Скорректировав орбиту и синхронизировав ее с Фобосом так, чтобы он максимальное время находился в поле зрения, экипаж развернул длинные лопасти солнечных батарей и начал подготовку к высадке на спутник. Для этого в одном из модулей находился небольшой «Персей» – орбитальный челнок, собранный на базе американского беспилотника X-37[2 - BoeingX-37 OTV (OrbitalTestVehicle) – американский многоразовый беспилотный орбитальный самолет для тестирования новых технологий. Обладает возможностью маневрирования на орбите, способен выполнять исследовательские, разведывательные и боевые задачи.]. Он мог нести на борту исследовательскую группу из трех астронавтов, был плотно упакован средствами РЭБ и имел вооружение, которому позавидовал бы тяжелый истребитель. Кроме модуля с десантным аппаратом, на станции был еще и боевой. Там находилась аппаратура радиоподавления, а также ударные системы, включающие управляемые и неуправляемые ракеты разного калибра и предназначения, и компактный прототип рельсотрона[3 - Электромагнитная пушка.], предоставленный DARPA[4 - DefenseAdvancedResearchProjectAgency – Управление перспективных исследований Минобороны США.]. Еще один модуль содержал бурильную установку, которую планировалось применить, если не будет найден легкий способ попасть внутрь Фобоса. Оставшаяся часть станции состояла из рабочего модуля, где находился центр управления и несколько лабораторий, двух жилых модулей для экипажа и модуля обеспечения с запасом воздуха, воды, еды, топлива и всего необходимого для нормального функционирования станции. Экипаж – восемь человек. Из них только Курц был «свободным специалистом», значившимся в штатном расписании как исследователь.
Руководители миссии не горели желанием брать на борт «Зевса» гражданского без «космической» специализации, не прошедшего спайку с командой, да еще обладавшего взбалмошным, непредсказуемым характером. Но участие в полете к Фобосу было одним из условий, на которых Курц согласился на сотрудничество. Вернее, не условием, а настоятельной просьбой, потому что все активы и инфраструктура Орбитал легко могли быть реквизированы директивой Кристофера. В конце концов Дубров уговорил китайцев и американцев и миллиардера включили в экипаж. На стороне Теона оказалось то, что он пару лет назад прошел в НАСА курс подготовки астронавтов, и то, что в команде, полностью состоявшей из военных, было разумным иметь человека, способного на нестандартные, неординарные решения.
Так или иначе, сейчас Теон с орбиты наблюдал в иллюминатор за блеклым марсианским рассветом. Из-за низкой плотности атмосферы и небольшого, размером с яблоко, Солнца он был не таким зрелищным, как над Землей, но все равно впечатлял хотя бы тем, что это был первый рассвет над другой планетой, который земляне видят собственными глазами.
После отстыковки станции, развертывания батарей и активации систем часть экипажа занялась подготовкой орбитального самолета к высадке на Фобос. По плану во время первого полета он должен был подойти на безопасное расстояние и запустить в сторону спутника два дрона, оборудованных волновыми излучателями, работающими в широком диапазоне частот. Предполагалось, что это спровоцирует защиту Фобоса и позволит уточнить положение его локационных станций и антенн подавления. Затем пилоты попытаются вывести эти устройства средствами РЭБ или хотя бы блокировать их негативное воздействие постановщиками помех. В случае неудачи должно последовать их физическое уничтожение. Затем еще серия дронов, чтобы проверить, существует ли второй эшелон защиты, и в случае необходимости еще и еще. Планировалось совершить столько вылетов и нанести столько ударов по системе защиты, сколько потребуется, пока Земля не сочтет высадку безопасной.
Был и второй вариант, предложенный Теоном в самом начале миссии и в принципе одобренный ЦУПом. Он состоял в том, чтобы высадить на поверхность одного человека в специальной экранированной капсуле, снабженной пассивными средствами противодействия РЭБ и имеющей минимальную волновую сигнатуру, не способную активировать защиту ковчега. На астронавте будет специальный скафандр, почти лишенный электроники, который, по замыслу миллиардера, сможет обмануть сенсоры на поверхности, если таковые там будут находиться. В случае если пробная высадка пройдет удачно, во время следующих заходов специалисты-электронщики попытаются деактивировать защитные системы Фобоса генераторами локальных электромагнитных импульсов. Это позволит избежать массированного физического силового воздействия на спутник. Капсула и скафандр были спроектированы и изготовлены Орбитал. Теон их испытывал лично и имел предварительную договоренность, что именно он будет первым человеком, высадившимся на поверхность спутника.
Какой из двух вариантов действий выбрать, должна была решить Земля после первого подлета к ковчегу. Вообще вся миссия, начиная с контакта с Фобосом, была очень ситуативна. Решения предполагалось принимать по ходу действия с учетом складывающихся обстоятельств. Но цель была одна – попасть внутрь, выяснить, что находится в капсулах и возможно ли каким-то образом получить управление над объектом.
Первый подлет к Фобосу удивил. «Персей» в беспилотном режиме вышел на безопасную дистанцию и запустил пару дронов, но никакой реакции не последовало. Защита спутника никак не среагировала на вторжение. Два аппарата, облетев спутник, успешно приземлились на поверхности и по команде со станции отключились. Тогда командир принял решение начать медленную подводку орбитального самолета к поверхности. Тот тоже пересек семидесятикилометровую границу защитной зоны, приблизился на пятьдесят километров, затем – на десять, повисел на этом расстоянии, сканируя поверхность, и, не встретив никакого противодействия, вернулся на корабль.
То, что защита не была активирована, радовало и настораживало одновременно. Фобос как бы приглашал к себе в гости. Чем такой визит может закончиться, было непонятно, и от этого всем становилось не по себе. Это ощущение усилилось, когда на следующий день сенсоры зафиксировали остановку прогрева внутренних полостей на отметке минус 95 градусов. Что это могло означать? Поломка? Сбой в системе активации ковчега? Или выполнение какого-то неизвестного алгоритма с вполне определенной целью. И почему отключилась защита, словно людей приняли за своих?
Вопросов пока возникало больше, чем ответов, но одно было ясно – возможность того, что удастся избежать применения силы, возрастала. Поэтому командир после консультаций с ЦУПом отдал приказ Теону готовиться к высадке.
Сконструированный инженерами Курца аппарат для высадки на Фобос представлял собой миникорабль, способный совершать простые маневры в пространстве, а также приземляться и взлетать с поверхности. Основной его объем занимала капсула с астронавтом, в которой также находился аварийный запас кислорода и энергии, чтобы поддержать жизнь человека в течение нескольких часов, если во время высадки возникнут проблемы. Сам скафандр тоже был полностью автономен. Он был встроен в экзоскелет, позволявший даже при земной гравитации нести почти сто килограмм нагрузки, а в фактической невесомости дававший возможность передвигаться свободно, не ощущая скованности движения из-за жесткой многослойной оболочки скафандра. Экзоскелет был оснащен реактивными двигателями, способными в случае необходимости отправить астронавта с поверхности в космос и там придать ему импульс движения в нужном направлении. Однако вся эта электроника, за исключением простейшего контура, обеспечивающего контроль над сервоприводами конечностей, была выключена, чтобы не спровоцировать реакцию защитных систем.
По плану орбитальный самолет должен был доставить спускаемый аппарат к Фобосу и отстыковать его на расстоянии одного километра. Далее по заранее просчитанной траектории тот подлетит к месту посадки, в автоматическом режиме приземлится на поверхность и откроет створки капсулы с экзоскелетом. Выполнив программу исследований, астронавт вернется к аппарату, который доставит его к самолету, ожидающему в нескольких километрах. На бумаге все выглядело просто. Теону предстояло проверить, как все сработает на практике.
Местом высадки был выбран район рядом с кратером Стикни, где находился загадочный «монолит». Этот странный объект правильной геометрической формы, похожий на трехгранное высотное здание или гигантский обелиск шириной около восьмидесяти и высотой почти двести десять метров, был обнаружен в 1998 году на снимках американского зонда Mars Global Surveyor. С того времени объект не переставал будоражить умы исследователей, провоцируя массу самых разнообразных теорий. Он стоял на равнинном пустынном участке, не имевшем других особенностей поверхности. Некоторые предполагали, что это лифт, ведущий внутрь спутника, другие – что космическое тело, воткнувшееся в Фобос под прямым углом, третьи – что кристаллическое образование, появившееся в результате эрозии. В любом случае место это оказалось примечательным потому, что именно там был локализован один из «радаров», подсвечивающих приближающиеся к спутнику объекты.
Подготовка к высадке заняла почти сутки. После всех проверок и тестов Теон облачился в скафандр, проверил работу экзоскелета, вышел в космос, разместился в находящейся во внешнем грузовом отсеке капсуле, подождал, пока оператор на станции проверит ее готовность, и довольный тем, что все работало штатно, вернулся на корабль. Оператор и инженеры продолжили работать со спускаемым аппаратом, а он принял таблетку снотворного и пошел спать. Старт был запланирован через десять часов. Надо было отдохнуть и подготовиться к первому прямому контакту человека с объектом инопланетной цивилизации.
В расчетное время манипулятор разместил спускаемый аппарат в отсеке для полезной нагрузки орбитального самолета и тот направился к цели. Все происходило на солнечной стороне Марса, чтобы тратить меньше энергии на подогрев скафандра. Время обращения Фобоса вокруг Красной планеты всего семь с половиной часов. Это означало, что для первой высадки на поверхность отводится максимум два часа. Необычайно много для первого контакта, но до обидного мало для того, чтобы что-то серьезно изучить.
Не встретив сопротивления, не включая средств подавления РЭБ, орбитальный самолет медленно преодолел границу, за которой обычно срабатывали защитные системы ковчега, и осмелев направился к поверхности. На расстоянии в километр он синхронизировал скорость, завис в расчетной точке и открыл грузовой отсек. Складной манипулятор вывел спускаемый аппарат наружу. В этот момент оператор на станции принял контроль, запустил двигатели и направил капсулу к месту приземления.
Через пятнадцать минут аппарат вертикально приземлился в двухстах метрах от «монолита». Створки грузового отсека открылись, и Курц, едва сдерживая в груди заряженное адреналином в предвосхищении открытий сердце, выглянул наружу. Он не увидел ничего, кроме клубящейся в лучах неяркого солнца серой мути. Вертикально стоящая капсула была окружена облаком тонкой пыли. Из-за небольших размеров спутника гравитация на нем значительно меньше, чем на Луне, и любое движение поднимает над поверхностью взвесь реголитовой пыли, возникшей в результате воздействия микрометеоритов.
Разочарованно вздохнув, Теон доложил о готовности и шагнул вперед по упавшему на поверхность трапу.
Идти в экзоскелете в условиях практического отсутствия гравитации было гораздо проще, чем во время тренировок на Земле. Даже прикрепленный к зажиму левой руки чемоданчик с приборами и инструментами, весящий килограмм сорок, не сковывал движения.
Чтобы не поднимать пыль, Курц попытался передвигаться вперед длинными прыжками, но контролировать усилие не удавалось, и он несколько раз неуклюже повалился на бок. Чтобы не спровоцировать защитные системы Фобоса, связи со станцией и самолетом не было, но он представил, как сейчас сквозь зубы ругается командир, наблюдая за его выходками, а экипаж едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.
Протирая встроенной в перчатку щеткой пыль со стекла шлема, он медленно двигался дальше, как учили – короткими частыми прыжками. Через каждые пятнадцать-двадцать прыжков Теон останавливался и нажимал на запястье кнопку, включавшую на короткое время крошечный инфракрасный стробоскоп, смонтированный на плече. При отсутствии связи это был сигнал наблюдавшему за ним экипажу самолета, что все в порядке.
Пройдя таким комичным способом половину расстояния до «монолита», Теон остановился перевести дух и посмотрел вверх на возвышающуюся посреди голой пыльной пустыни громадину. Он на секунду прислушался к своим ощущениям. Волнение. Странная робость, как перед сложным экзаменом. Ожидание встречи с неизвестным. И еще что-то необъяснимое. Как будто идешь с просьбой к старому другу, которого не видел десяток лет и который за это время стал очень важным и влиятельным человеком. Как он сейчас? Изменился или остался прежним? Узнает ли? Поймет ли? Поможет или отвергнет?
Восстановив дыхание, сбившееся, скорее, от волнения, чем от нагрузки, Курц взглянул на закрепленный на запястье детектор. Все огоньки горели зеленым. Значит, радиация и всякое другое вредное излучение находились в допустимых пределах. Он развернулся против своей оси и посмотрел на «Персей», висящий в километре в пустоте. Помахал ему рукой, чтобы приободрить себя. Тот в ответ несколько раз мигнул прожектором. Пожужжав приводами, исследователь повернулся к «монолиту» и двинулся вперед.
Огромных размеров обелиск становился все больше и больше. Теперь он закрывал все небо. Нависал над крошечным человечком, как пришедший из глубины прошлого перст судьбы. Вечный, как время, и бессмертный, как сама Вселенная. Вот осталось двадцать метров. Десять. Теон уже не останавливался, чтобы включать стробоскоп. Он мелкими потешными прыжками беспомощного существа, стремящегося навстречу своему великому богу, двигался вперед, разрываемый жгучими желаниями. Коснуться. Познать. Открыть.
Наконец Курц остановился в метре от ровной, покрытой тонким слоем пыли стены и понял, что боится. Он чувствовал себя, как примитивная обезьяна из фильма Стэнли Кубрика «Космическая одиссея». Та тоже испытывала благоговейный трепет перед появившимся неизвестно откуда инопланетным монолитом, по сюжету запустившим процесс ее эволюции в человека.
Но то было в фантастическом кино, а какова цель этой нависающей над ним громадины?
Поддавшись неосознанному желанию, Теон наклонился вперед и подул на стену, пытаясь сдуть пыль. На внутреннем стекле скафандра образовалось матовое пятнышко испарины, которое тут же было стерто системой циркуляции воздуха. Он улыбнулся этому странному порыву. Медленно поднял руку и коснулся поверхности «монолита».
Секунду ничего не происходило. Затем поверхность под ногами мелко задрожала. От этой вибрации монолит покрылся завесой, поднявшейся с него пыли, и Теон почувствовал, как под перчаткой скафандра стена медленно поползла вниз.
«Монолит» начал опускаться в глубь Фобоса.
Ошеломленный Курц отступил на шаг. Затем отпрыгнул назад еще и еще, пока не вышел из пылевого облака. Теперь со своей новой позиции он четко видел – «монолит» медленно опускался под поверхность. Он развернулся на месте и посмотрел на самолет. Тот, как и прежде, висел на своем месте, но оба курсовых прожектора лихорадочно мигали в режиме стробоскопа. Это был сигнал тревоги, требующий немедленного возвращения. Причем не с помощью спускаемого аппарата, а используя двигатели экзоскелета.
Выругавшись про себя, Теон отпрыгнул назад еще на несколько шагов, чтобы получить лучший обзор. Это не помогло. Тонкая пыль, осевшая на «обелиске», висела над поверхностью зыбким столбом высотой под двести метров. Он оглянулся на корабль еще раз. Тот продолжал лихорадочно сигналить об эвакуации.
– Какого черта они всполошились, – прошептал Курц и посмотрел на детектор опасности на запястье. Все огоньки горели зеленым.
Ну пошел «обелиск» под поверхность от его прикосновения. И что? Видимо, он так был настроен. Происходящее полностью совпадает с целью его прибытия на Фобос – изучить, разведать, попытаться понять. Прямой угрозы нет, а значит нет причин прекращать миссию.
Тем временем пылевое облако, медленно расползаясь от «монолита», полностью накрыло Теона. Он переключил несколько режимов на шлеме, но и в инфракрасном, и в ультрафиолетовом спектрах висела только клубящаяся муть, позволявшая видеть всего на несколько метров.
Через несколько секунд из-под поверхности раздался приглушенный сухой стук, как будто сработали замки гигантского механического затвора. Одновременно с этим звуком со стороны «монолита» появилось едва видимое сквозь пыль сияние. Теон присмотрелся, но разобрать ничего не смог. Он сделал небольшой прыжок вперед. Прислушался к ощущениям. Взглянул на светящийся зелеными огоньками детектор. Сделал еще один прыжок, затем еще. Наконец он достиг границы «монолита». Над поверхностью на высоте около полуметра поднималась ровная плоскость, представлявшая из себя его верхнюю грань. Курц нагнулся, осторожно дотронулся до нее. Ничего. Тогда он аккуратно взобрался на поверхность.
Как только Теон сделал первый шаг, произошло несколько событий. Он почувствовал тяжесть гравитации, под воздействием которой облако пыли стало быстро оседать. Неясное, рассеянное взвесью свечение сжалось в одну точку, находящуюся метрах в сорока перед ним. Но самым неожиданным было то, что в наушниках послышался радиообмен «Персея» с командиром орбитальной станции.
– Что он делает? Ему ясно просигналили возвращаться, – в голосе пилота чувствовалось напряжение. – Сейчас марсиане полезут.
– Да он сам как марсианин, – пришел ответ со станции. – У него статус свободного исследователя. Если не выполнил приказ о возвращении, вся ответственность за его безопасность с нас снимается. Статус активности?
– Прежний. Нас подсвечивают радары наведения объекта, но агрессивных действий не предпринимается. На поверхности – без изменений. Только у «монолита» пыль осела и на его поверхности появился источник света.
– На ковчеге включился генератор гравитации. В районе «монолита» изменилась волновая сигнатура. Ее природа неясна. Вам нужно отойти на безопасную дистанцию за пределы работы защитных систем объекта, – приказал командир станции.
– А исследователь? – спросил пилот «Персея».
– У него был шанс эвакуироваться. Мы не можем рисковать самолетом. С этого момента будем действовать по обстоятельствам.
– Эй…– неуверенно проговорил Теон. – Я вас слышу.
– Твою мать, – выругался командир экипажа со станции. – Кто активировал частоту исследователя? Связь с ним может вызвать агрессивную реакцию ковчега.
– Мы ничего не включали, – в замешательстве ответил пилот. – Похоже, эта хрень заработала сама или настройка произошла дистанционно аппаратурой объекта, потому что никакой реакции с его стороны нет.
– Повторите.
– Агрессивная реакция со стороны объекта отсутствует.
– Хорошо. Отходите на безопасную дистанцию. Будем наблюдать и поддерживать связь.
– Эй! А как же я? – Теон вдруг почувствовал, что остается один на один с этой полной тайн инопланетной громадиной, и испугался.
– Мы отводим самолет потому, что по нему сработали системы наведения объекта, – ответил командир. – Продолжайте выполнение миссии. Связь будет восстановлена полностью. Мы будем видеть, и слышать то же, что и вы, и вести вас. Как только закончите, эвакуируйтесь с помощью экзоскелета. Вас подберут в космосе, как и планировалось в экстренном случае.
– Понял, – без особого энтузиазма ответил Курц и включил все системы скафандра.
Тут же заработали камеры кругового обзора, на стекло шлема спроецировался дисплей дополненной реальности, а на левый глаз опустился визир управления командами движением зрачка. Жужжание микроприводов и светящиеся огоньки и шкалы на шлеме подействовали ободряюще. Он хорошо освоился с экзоскелетом и скафандром и знал его возможности, включая встроенный в правую руку плазменный резак, который в крайнем случае можно было использовать как оружие.
Тем временем пыль осела. Впереди стал хорошо виден источник свечения. В центре треугольной поверхности в воздухе висела сияющая белым светом точка.
– Вы это видите? – спросил Курц.
– Видим, – ответили со станции. – Осторожно продвигайтесь к источнику света. В двух метрах остановитесь. Мы проведем анализ.
Получив инструкции, Теон медленно пошел к светящейся точке. Индикатор детектора опасности, который теперь был выведен на стекло шлема, продолжал светиться зеленым. Это был хороший знак. В нескольких шагах он остановился. Точка испускала ровный холодный белый свет.
– Мы ничего не можем проанализировать, – сообщил командир. – Сенсоры показывают пустоту. Ни тепловой, ни гравитационной, ни электромагнитной сигнатур. Кроме визуального контакта ничего нет. Ее как будто не существует.
– Но я ее вижу, – Теон чуть сощурил глаза, словно пытаясь заглянуть внутрь этой таинственной искры.
– И мы тоже, – отозвались со станции. – Сделайте еще шаг.
Чувствуя, как учащенно бьется сердце, Теон шагнул вперед. Перед глазами на секунду потемнело. Где-то в глубине сознания возникли непонятные образы, цветовые пятна, сложные трехмерные фигуры. Затем все пропало.
– Что это было? – испуганным голосом спросил он.
– На прямой связи ЦУП. Это профессор Шаоси. Приветствую вас, – услышал он ответ в наушниках. – С этого момента я и наш суперкомпьютер будем вам помогать. Мы не можем сказать в точности, что произошло. У вас зафиксирован короткий и аномально мощный всплеск мозговой активности. Как вы себя чувствуете?
– Нормально. На мгновение все как бы потухло. Потом фигуры всякие перед глазами появились, но через секунду исчезли. Сейчас все нормально.
– Скорее всего, с вами состоялась попытка ментального контакта. Попытка неудачная, потому что вы на нее не ответили. Сейчас надо ждать следующих действий. Протяните руку к источнику света.
Теон медленно начал поднимать правую руку. Точка, мигнув несколько раз, изменила свой цвет на оранжевый. Вокруг нее в пространстве образовались несколько полупрозрачных сфер, находящихся одна внутри другой, и пересекающих их плоскостей и линий, испещренных постоянно меняющими форму и цвет символами и сложными геометрическими фигурами.
– А это что? – задал вопрос Курц, стараясь уследить за быстро меняющимися картинками.
– Секунду, – ответил Шаоси. – Вроде наш искусственный интеллект пытается разобраться. Так. Электронные мозги находят в некоторых элементах отдаленное совпадение с квантовыми структурами, как подтвержденными, так и теоретически возможными.
– И что? – Теон поднял руку и коснулся одного из символов, на мгновение замершего перед его глазами. Символ распался на несколько десятков других. Курц дотронулся до одного из них. Сфера мигнула и вернулась в прежнее состояние хаотичного движения символов, линий и фигур. – Как это все должно работать? – он поймал еще один символ. Тот тоже рассыпался на десяток фрагментов, в которых при наличии фантазии можно было угадать схематические изображения частиц из области квантовой физики. – Какой мне нажать сейчас?
– ИСИН не знает, – ответил профессор. – Наша физика еще не дошла до такого уровня.
– Уровень… Конечно! Они проверяют уровень нашего развития, – прошептал Теон и наугад ткнул пальцем в несколько схем.
Сфера исчезла. Светящаяся точка снова сменила цвет. На этот раз на фиолетовый. Перед Теоном в пространстве повис прозрачный экран, на котором медленно вращались две простенькие атомарные конструкции. Одна была знакома еще с курса химии, другая – неизвестна.
– Это структура атома водорода, – Курц дотронулся до «экрана». Схема приблизилась и, увеличившись в размерах, показала строение атома в деталях: ядро в виде одного протона и вращающийся вокруг него электрон. Он коснулся протона. Схема изменилась на более сложную. – Так. Это я тоже знаю. Это атом гелия. Ядро из двух протонов и двух нейтронов и два электрона на их орбите.
После очередного касания возникла молекула воды, а рядом – сложная молекула, которую он однозначно уже где-то видел.
