Рассказы мрачного странника. Часть II
Константин Станиславович Бобринёв
Сборник из семнадцати рассказов намерен перенести Читателя в Лондон Викторианской эпохи, чтобы в другом повествовании отправить его в далекое будущее на загадочную планету извечного мрака и древних тайн. Под обложкой сокрыты несвязанные между собой сюжеты разных эпох, социальных слоев, настоящего и вымышленных миров. Переплелись судьбы жестоких правителей, кровавых убийц, храбрых солдат, обывателей и существ из иных мест, что губительны и ненавистны к человеческому роду.
Константин Бобринёв
Рассказы мрачного странника. Часть II
Уважаемый Читатель! Сборник рассказов, что Вы сейчас держите в руках либо лицезреете на своем экране, издан благодаря терпению и лояльности моей дражайшей супруги, вере в мое творчество родителей, близких, коллег, душевной поддержке и редактуре настоящего друга Торгованова Дмитрия Николаевича, ну и, конечно, труду и старанию Вашего покорного слуги.
Заветный бастион
– Жители Цитадели, внимайте моим словам, – молвил оратор с высокого балкона железобетонного замка. – Ровно через десять дней состоится десятая годовщина Атомного благословения!
– Иди ты на хрен с таким благословением! – выкрикнул некто из толпы, быстро отозвавшейся дружным гоготом.
– Кто это сказал?!
Люди притихли, но не выдали смельчака, а со стен снайперы начали выцеливать зазнавшуюся мишень.
– Итак, прошло почти десять лет, с тех пор как мы с вами установили взаимовыгоднейший симбиоз, ставший основой нашего прекрасного и стойкого общества благополучия!
– Не мы, а вы установили порядок, у нас не было выбора! – снова распалился храбрец. – Благополучие?! Да вы скармливаете народу объедки со стола в обмен на наш труд, на те технологические ништяки, что здесь вынуждены добывать в развалинах, рискуя собственной шкурой!
– Да как ты смеешь! Мы делимся с вами из чистого гуманизма! Мало?! Значит, нужно больше работать, бездельники!
– Кто бы говорил! Пока внизу пашут как проклятые, наверху обжираются, словно свиньи!
Гром выстрела прервал тираду бунтовщика. В толпе собравшихся, давно привыкших к смерти, пронеслись возгласы проклятий, угрозы, скупой и редкий плач.
– Заткнитесь! Все, живо! Иначе не видать вам сегодня кормежки!
Повисла тишина.
– То-то же. Царящий порядок нерушим! Помните, он обеспечивает хрупкий баланс, а значит, выживаемость всего общества! Вы забыли рассвет людоедства, как поначалу жрали друг друга?! Сейчас нам удалось свести подобные случаи к минимуму, и только при крайней необходимости! Атом дал шанс отринуть культ потребления, и хочу подчеркнуть – всем нам! Поверьте, наверху также несут лишения, но, как бы ни не хотелось отдельным идеалистам, верхи всегда жили лучше низов, примите данный факт как награду за тяжкий груз принятия решений! Почаще вспоминайте, как было и как стало!
Иногда лучше не ворошить память, так говорят некоторые, но тогда мы рискуем стать невеждами, повторяющими одни и те же ошибки. Необходимо учиться на своем и чужом опыте, пусть это бывает и тяжело.
Когда обезумевшие от власти правители нажали кнопку, весь мир объяло пламя. Выжившие – те, кто чудом спасся, – съедаемые радиацией, потянулись по пепельно-серой пустыне, на многие лета лишенной солнечного света, в единственный доступный на всю округу бункер – бетонную крепость, построенную группой богачей на месте бывшей тюрьмы. Однако им никто не открыл ворота. И в тот момент, когда под стенами скопилось не менее тысячи человек, обреченные пошли на приступ. Первый голодный штурм отбили напалмом, сократив численность «посада» на четверть. Истошные крики умирающих и раненых заполнили ту кошмарную ночь, чтобы снова и снова всплывать в отныне вечно беспокойных снах уцелевших. Выдержки почти ни у кого не хватило, да и стойкие вскоре присоединились к порочному пиру: инстинкт взял свое. Кого-то тошнило, но вопреки отвращению, он тут же возвращался к трапезе. Лишь крохотная часть, не вынеся зримого падения человечества, молча ушли во тьму, сошли с ума или решили оборвать жалкие попытки приспособиться к новой реальности. Большинство же впервые за долгое время до отказа набили желудки горелым мясом. Отсутствие холодильников и соли ограничило, казалось бы, весомый запас провизии на неделю, и то исключительно благодаря тому, что августовской ночью температура падала до минусовых отметок. Затем начались отравления и снова голод, к тому же колодец, ставший местной Меккой, практически вычерпали до дна. Добровольцы, обследовавшие округу на сотни километров, подтверждали бесконечную мертвую землю, пораженную огнем и радиацией, либо не возвращались вовсе. Отчаяние наполняло людские сердца, пока не вылилось во Второй голодный штурм. Подготовленные лестницы, удачно найденный схрон с оружием, самопальные коктейли Молотова – все оказалось тщетным перед длинными пулеметными очередями и автоматическими гранатометами. Численность низа сократилась еще на треть, а скорая гангрена и воспаления добили до половины. Появилась еда, но без воды не было никакого смысла оставаться. Однако вскоре со стен, ко всеобщему удивлению, спустилась платформа с полной бочкой блаженной влаги. На следующий день перед нами впервые выступил Мистер Чарльз, бывший миллиардер и нынешний властитель жизней как минимум двухсот человек, что ежедневно ждут подачки с высокого замка. Он заявил, что рассмотрит вопрос о нашем пропитании, посовещавшись с соратниками, а пока велел «заниматься чем-нибудь полезным». Появилась надежда, лидеры, выдвинутые из самого народа, начали воссоздавать порядок, чтобы отныне никто не мог просто так напасть на другого, своровать или изнасиловать, ибо безопасность – базовая потребность человека, сродни воде и пище. Легок ли был данный путь? Отнюдь, его, как всегда, устилала кровь. Сперва разбили местные банды, затем разогнали притоны, насильно державшие женщин, заставляя их отдаваться за лишний кусок мяса; организовали регулярные команды по поиску провианта и прочего. Затем старый, наполовину исписанный блокнот стал вместилищем первых законов новой эпохи:
«1. Убийство члена общины карается смертью. Туша подлежит распределению между всеми общинниками.
2. Воровство карается ампутацией одной конечности, которая отходит потерпевшему.
3. При нанесении вреда здоровью общинника, будь то избиение или изнасилование, ущерб возмещается пищей соразмерно урону, в том числе плотью виновника при неимении альтернативы.
4. Умышленное действие во вред общине карается смертью. Туша используется согласно пункту № 1.
5. Переговоры или иные сношения с Замком без ведома Совета караются смертью. Туша используется согласно пункту № 1.
Все вышеперечисленные правила распространяются исключительно на членов общины, любые посторонние, будь то случайные гости или путники, при отсутствии поручителя не подлежат защите, а значит, каждый волен поступать по своему усмотрению».
Жестокие, но необходимые условия выживания, учитывая, что, даже утвердив относительный порядок, население низа постоянно сокращалось. В ослабленных голодом, радиацией и авитаминозом организмах свирепствовали болезни, а регулярный стресс и губительные осадки только отягчали ситуацию. Началась эпидемия, и спустя три недели после первой бочки с водой осталось в живых всего двести человек. Естественно, наверху никто и не подумал о помощи. В страшное время сердцами людей верховодят страшные поступки, и мало кто из заболевших смог умереть своей смертью: слишком мало пищи приносили неопытные поисковые отряды. Мы старались не смотреть друг другу в глаза, ибо больше своего стыда боялись увидеть лик зверя.
Совет попытался договориться с Мистером Чарльзом, предложив ему полный ящик драгоценностей, золото, бриллианты, – раньше все это стоило целое состояние. В ответ он рассмеялся, сравнив их со стеклянными бусами для дикарей.
– Глупцы! Дуралеи! Идиоты! Они имеют такую же ценность, как ваши никчемные жизни! Если вы не сможете меня удивить в ближайшее время, я не стану тратить впустую свою воду.
И тогда нам помог случай. В Замке произошел перебой с электричеством: максимум в течение минуты там продолжалось светопреставление – лампы то горели, то гасли с секундной интенсивностью, а потом, так же внезапно, все нормализовалось. Наутро высокородный мерзавец, не скрывая раздражения, бросил нам две буханки хлеба, за которые, наплевав на все запреты, мы тут же начали драку.
– Если за двое суток найдете десять компьютеров, получите куда больше!
И мы нашли – в подвалах разрушенных торговых центров, в школах, в опустевших деревнях, где рыскали в поисках отравленных плодов и консервов, словно стервятники, обгладывая кости погибшего мира. Так началось наше взаимодействие с Цитаделью – поломка некоего агрегата сделала нас полезными, и с тех пор мы стали дешевой рабочей силой для господ, выполняя в том числе самые изощренные прихоти вроде поиска записи фильма, которого «по недосмотру какого-то кретина» не оказалось на сервере. Мы его так и не нашли и поэтому несколько ночей засыпали с пустым желудком, пока не возникла новая потребность. С техникой все проще: она и есть наш главный источник заработка в виде реальных объедков со стола господ и сомнительных питательных батончиков, чей состав покрыт для менее благородных потребителей абсолютной тайной, а расхожие домыслы не сулят ничего хорошего. Иногда, когда нам не удается отыскать необходимое, общине приходится тянуть жребий, жертвуя чьей-то жизнью ради других.
***
– Проклятье! Я велел ему держать язык за зубами. – Анатолий Сергеевич, пожалуй самый авторитетный лидер Совета, негодовал. – Сейчас крайне важно не давать им повода для усиления бдительности, а он начал кричать на всю «площадь»!
– Думаю, сказалось перенапряжение от тяжелой работы плюс волнение перед…
– Тсс, даже не вздумай произносить вслух. Всем сейчас тяжко, но он должен быть готов в срок, другого шанса может и не быть. Долгие годы мы всеми, казалось, невероятными путями искали архитектора и его план. Столько сил, столько хороших людей… У нас нет права на ошибку.
***
В праздничный день спустя несколько лет молчания к низам вышел сам Мистер Чарльз, постаревший, осунувшийся, явно и неотвратимо проигрывавший некой болезни. В его жестах, мимике читалось волнение, пока в толпе проносились удивленные возгласы. Далеко не сразу, видимо собираясь с мыслями, властитель начал речь:
– Жители низа… братья и сестры… в этот знаменательный день я хочу сказать вам, что ошибался всю свою проклятую жизнь.
Изумление с новой силой разошлось по собравшимся, и в этот раз к ним присоединились верхи, застигнутые врасплох неожиданным поворотом.
– Еще до войны я гнался за счастьем, ища его в деньгах, во власти, во всевозможных наслаждениях, – тщетно. Только недавно, когда болезнь наступила тяжелой пятой на горло, я понял, что тогда, давно, оно было совсем рядом – в мире с самим собой, в общении с близкими, в созерцании самых простых вещей, вроде заката, деревенского пейзажа или воспитания своих детей, – на которые мы обыденно не обращали внимания, идя на поводу бешеного темпа жизни и амбиций. Счастье крылось в созидании – не перепродаже дерьма, а в настоящем творении. В добрых поступках, что долгое время спасали наш мир от катастрофы, пока мы все не ударились в благополучие индивида. И наконец, в личностном развитии, дабы не прозябать в невежестве и эгоизме, а стать достойным человеком и работать на общее благо. С болью в груди я созерцаю ваши обожженные лица на фоне пепельной пустыни. Нужда уничтожила добродетели прошлого, оставив после себя лишь главный инстинкт – выжить… Я прошу у всех прощения и в то же время наставляю вас, если после всего содеянного имею на это право: оставайтесь людьми, не просто, а с большой буквы. Иногда лучше выбрать смерть, чем пасть… Понимая всю сложность нынешней ситуации… Мой долг помочь вам, и мною принято радикальное решение… – Пока Мистер Чарльз от переизбытка чувств, словно рыба, выброшенная на берег, жадно глотал воздух, некто из свиты сигнализировал жестами о срочной необходимости прервать выступление – и сразу же к запнувшемуся старому вождю подскочила охрана, настойчиво оттаскивая его с трибуны балкона. – Что?! Я еще не закончил! Как вы смеете?!
– Так, полагаю, власть сменилась.
– Вот так новость, самого Чарльза скинули.
– Ублюдки, стоило ему стать нормальным мужиком, его тут же убрали.
– Надеюсь, засранца отправят вниз, во будет потеха.
– Ага, сразу знаю, кто ближайший месяц будет чистить толчок.
Гораздо тише, узкому кругу лиц:
– Данная оказия ничего не меняет, план в силе.
***
Громкая музыка в замке, свидетельствовавшая о разгаре праздника Атомного благословения, или, как его зовут в Цитадели для «правильных» лиц, Дня Спасения, заглушала тяжелые удары бура о стену нижнего яруса некогда неприступного убежища.
Пятнадцать заговорщиков, вооруженных штурмовыми винтовками и ножами, через скрытно вырытый туннель пробрались, словно мыши, в самую дальнюю комнату всего защитного комплекса, служившую захламленным складом ненужных вещей. Пока небожители прожигали последние минуты своей жизни, а расслабленная, потерявшая бдительность после долгих лет бездействия стража, захмелев, дремала на своих постах, непрошеные гости, бесшумно орудуя ножами, проходили вверх уровень за уровнем, стремясь попасть на главное действие в большой зал, дабы покарать несправедливость, отраженную в каждом из зажравшейся верхушки. И пока они шли, увидели много интересного: склады, забитые провизией, подземные теплицы и сады, животноводческие фермы, комбикормовый цех, где изготавливались «знаменитые» питательные батончики и плесневелый хлеб, который подлежал утилизации, но не раздаче среди нуждающихся, ибо им проще уничтожить, чем отдать бесплатно.
Двери распахнулись. Пораженные вздохи знати, адреналин, воздух наполняется страхом, тишина уже ни к чему, грохот выстрелов, крики, звук бьющейся посуды и кровь, повсюду кровь, команда неистовой ярости: «Пленных не брать!»…
***
Мистера Чарльза нашли в своей комнате. Рука палача не потребовалась, он сам вынес и исполнил приговор: тяжелый револьвер, еще теплый, лежал рядом с бездыханным телом.
***
– Что тебя тревожит? Ты сам не свой. – Анатолий Сергеевич в этот раз не стал игнорировать чрезмерную задумчивость своего подопечного.
– У меня не выходит из головы тот заплесневелый хлеб. Я бы еще понял, если бы его скормили свиньям, но уничтожать пищу, когда мы внизу были вынуждены жрать друг друга… Мне этого не понять.
– Боюсь, здесь я тоже бессилен. Возможно, они просто перестали быть способны на поступки, исключающие их личную выгоду, кто знает…
***
Бывший «посад» обосновался в Замке. Шли годы, уходило старое поколение, человеческий век стал гораздо короче, вокруг Цитадели вновь стали собираться люди, и постепенно низы не заметили, как превратились в верхи, став копией господ, которых сами когда-то презирали и ненавидели.
Автор этих строк, осознав случившееся, в одну из прохладных летних ночей – но на добрый десяток градусов теплее, чем в те тяжелые времена, – не проронив ни слова, скрылся за горизонтом бескрайних мертвых полей, где робко начинала просыпаться жизнь, и только ветер был его единственным спутником.
Губительная зависть
Я с детства был рукастым парнем, с любым видом техники, как говорится, на ты. Однако мои мечты получить высшее образование и стать дипломированным инженером разрушились о стену реальности, которая требовала с ранних лет зарабатывать на кусок хлеба да на собственную крышу над головой, – привет, ипотечное рабство. И все же, дав себе зарок не унывать, я трудился и еще раз трудился, повышая свои знания и навыки, пока наконец не устроился в крупную фирму по продаже бронированных дверей и сейфов. В мои задачи как раз входила техническая часть, а именно установка массивных конструкций да калибровка электронных замков. Одному здесь не справиться, нужен хороший напарник, и им оказался по чистой случайности мой одноклассник, выходец из черного гетто, некогда знаменитый раздолбай, которого только чудом родители довели до приличного состояния. Тем не менее дела шли в гору, стал неплохо зарабатывать, появилась машина, девушки, получалось досрочно гасить проклятый кредит. Положительные отзывы о качестве выполненных работ запустили сарафанное радио, сработавшее в нашу пользу, – появились выгодные подработки. Все шло прекрасно до тех пор, пока не освободилось место начальника отдела, которого не пощадил ранний инсульт. Среди всех бригад, без лишней скромности скажу, моя была лучшая, если не по всем, так по большинству показателей. Мною снова овладели грезы, что в какой-то степени детская мечта наконец свершится, ведь место было буквально у меня в кармане.
Известие о назначении моего напарника застигло меня в дороге на очередную «шабашку». Как же так?! Почему?! Он же бездарность! Если бы не я, его бы уже давно выгнали в шею! Точно снова вмешалась родня невежды! Сто процентов, они опять проплатили сынку будущее! Как они вообще умудрились выбиться в люди? Не удивлюсь, если их семейка распространяла «дерьмо» по школе.
Вскоре гнев сменился разбитостью, апатией – вновь провал. Внутри меня затаилась злоба, методично разлагавшая душу и вызывавшая сумасбродные мысли, которыми лучше не делиться.
Я припарковал свой проржавевший «хендай» у новенького отделения банка, где за сегодняшний вечер мне и бывшему мерзавцу-напарнику предстояло установить цифровой замок в пока пустующем хранилище. Интересно, к чему новый офис в таком неблагополучном районе, неужто больше деньги некуда вложить? Работы часа на три-четыре, нужно будет сказать охраннику, чтобы присмотрел за машиной, а то мало ли. «Форда» Мейсона не видно, опаздывает, начальник хренов.
Пожилой сторож закрыл за мной дверь из пуленепробиваемого стекла. В помещении еще стоял запах ремонта, в особенности новой качественной деревянной мебели, вот только белые стены не очень гармонировали с плиткой цвета мрамора, создавая ощущение какой-то больницы. Старик сопроводил меня до самого хранилища, попутно решив, что мне интересно послушать о «славных былых деньках».
– Мейсон, ты уже здесь! Я не увидел твою машину.
– Привет, Боб, я решил добраться на такси, все-таки неспокойный район, не хочу рисковать.
– Во-во, юноша дело говорит, зря вы, мистер, на своих колесах приехали.
– Надеюсь на вашу бдительность, – и для перестраховки засунул пятерку в карман форменной рубашки служащего.
– Спасибо, позабочусь, как о своей. – Осчастливленный охранник бережно положил банкноту в тоненький бумажник и продолжил наставление: – Итак, слушайте, парни. Здесь не будет никого, кроме меня, еще с неделю, так что можете ходить сюда хоть каждый день, вы меня никак не тревожите. Ключи от входа я вам доверить не могу, уж простите, но запишите мой мобильный, вдруг отойду поссать или пожрать, в общем, мало ли. Ну как-то так, вроде все.
– Не переживай, отец, долго мы не задержимся, правда, босс? – Я не мог не задеть гада.
– Боб, вижу, ты рад за меня, спасибо. – Сарказм отчетливо читался в голосе Мейсона. – Благодарю, мы все поняли.
– Ого, так сразу начал руководить, может, дашь мне еще порулить чутка?
– Хватит, приказ еще не вышел, да и мы не на основной работе, так что здесь ты главный, можешь не волноваться. Только прошу тебя, давай возьмемся за дело, не хочу проторчать здесь до полуночи.
***
Я старался не разговаривать, максимально углубившись работу, но мысли все равно уходили в русло несправедливого назначения, обида желчью разливалась по каждой фибре души, и, когда установка замка перешла в завершающую стадию, весь скопившийся негатив яростным потоком вырвался наружу.
