Цветущее сердце Шахерезады. Книга девятая
Юлия Пан
Сарнай выросла в диких степях Монголии. С самого детства она мечтала открыть с отцом собственный ресторан национальной кухни. Но однажды в их жизнь входит человек и рушит не только их мечты, но и жизни. Сарнай остаётся без родителей, и перед ней встаёт непростая задача: посвятить свою жизнь мести, или же исполнить волю папы и прожить жизнь по строгим принципам чести.
Цветущее сердце Шахерезады
Книга девятая
Юлия Пан
© Юлия Пан, 2023
ISBN 978-5-0060-9852-7 (т. 9)
ISBN 978-5-0059-6331-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Цветущее сердце Шахерезады
ГЛАВА 1
Сарнай исполнилось шесть лет, когда её родители решили перестать вести кочевой образ жизни и переехать из зелёных степей в расцветающую столицу Улан-Батор по приглашению некоего дяди Шалбана. Как сказал её отец Хаган, большому городу нужна еда, а если быть точным, то много еды. Хаган всегда твердил, что настоящему монголу нужна настоящая сытная еда из мяса и ещё раз из мяса, а в современных городах все только и делают, что открывают суши-бары. Взяли тоже моду: есть палочками рис с куском сырой и несолёной рыбы. Потом нечего удивляться, что дети в таком обществе растут дохлыми и бледными, как крылья платяной моли. Что и говорить, люди перестали чувствовать вкус настоящей еды. То ли дело Хаган, который с самого детства лелеял в душе мечту открыть свой собственный ресторан. Там, где он будет от всей души кормить гостей. Кормить их щедро и сытно, чтобы зимой было тепло даже без тулупа. Этими мечтами он успел прожужжать все уши своей жене Фамари, с которой они поженились, как только достигли совершеннолетия.
– Вот поднакопим денег – и откроем настоящий ресторан, – блаженно говорил он, глядя на то, как поднимается солнце над зеленеющей пустыней.
Маленькая, щуплая Фамарь с вечно впалыми щеками не могла понять такой страсти мужа к еде. Она была одной из немногих монгольских женщин, обладающих плохим аппетитом. И именно из-за своей худобы она выглядела такой тщедушной и малопривлекательной. В детстве Фамарь уже успела наслышаться от родной мамы, что если она будет такой тощей, то её никто не возьмёт замуж. Потому что мужчины не любят таких доходяг, как она. Фамарь безумно боялась остаться одна и потому иногда давилась бараньей похлёбкой, чтобы хоть немного поправиться. Или, как говорили её родные братья, «нарастить мясо». Но все старания были тщетными. Стоило Фамари хоть немного съесть лишнего, как её начинало тошнить. Боясь быть разоблачённой, Фамарь убегала далеко от родных юрт в пустыню и весь жирный и наваристый суп с зеленью и приправами вырывала обратно. Если кто из родных замечал это, то стыдил и запугивал её так, что Фамарь дня три не показывалась из своей юрты.
«Только зря добро переводишь», – говорили родные. «В тебя не идёт добро, потому что в тебе сидит злой дух». «Точно ты одержима дьяволом, который высасывает из тебя последние соки». «Оттого и глазюки у тебя такие огромные. Совсем немонгольские. Дьявол смотрит на мир через такие огромные зрачки, как твои».
Затравленная Фамарь всякий раз боялась как следует открыть глаза. Оттуда и пошла её постоянная привычка щуриться. Как ей было обидно и больно, что у всех её кузин красивый монгольский разрез глаз, круглые лица, такие маленькие носы, а главное, они такие пухлые и крепкие. А что с ней не так? И почему она родилась такой заострённой? Лицо как перевёрнутый треугольник, нос курносый и с худой выпуклой спинкой, а самое главное – глаза: огромные, почти на всё лицо. Порой ей самой становилось страшно от своих же глаз. Поэтому и в зеркало она почти не смотрелась. Нередко, когда Фамарь выходила играть с другими детьми или просто помогала матери по дому, она намеренно щурилась, чтобы её глаза казались чуть уже, чем они есть на самом деле. Но это мало помогало: другие дети всё равно не желали играть с ней. А когда она выросла и стала девушкой, никто из парней даже не рассматривал её как будущую невесту. Слишком худая и слабая. Такая женщина не сможет родить детей, а главное, что в постели от такой будет мало удовольствия. Короче говоря, она совсем не вписывалась в крепкое кочевое общество, отчего вся её юность прошла в одиночестве и тоске.
Когда Фамари исполнилось семнадцать лет, она стала нарочно надевать под одежду толстый стёганый халат, чтобы казаться чуть полнее. И всё равно на неё никто не смотрел. Фамарь уже была близка к отчаянию, когда вдруг в их племя пожаловал молодой и красивый парень Хаган. Его отец умер, когда Хагану исполнилось тринадцать. А маму Хаган даже и не помнил. Все родственники с папиной стороны твердили Хагану с детства, что его мать – бесчестная женщина, которая сбежала с любовником, бросив сына на произвол судьбы. Но, несмотря на постоянное промывание мозгов, Хаган не испытывал ненависти к матери. Он ничего не знал о ней, но ему было известно, что где-то на Горном Алтае живёт его сводная сестра Сюзанна. Иногда его посещали мысли съездить к Сюзанне и узнать о том, как поживает его мать, но он всё откладывал встречу до лучших времён. Хаган вырос с дядей в Калмыкии, и потому он воспитывался чуть по-другому. Ему сразу же бросилась в глаза одинокая фигура девушки, которая пасла в поле верблюдов, вдали от всех других стад. Хагана до слёз позабавило то, как Фамарь начала щуриться, когда он подошёл и заговорил с ней.
– Зачем ты это делаешь? – спросил Хаган.
– Что делаю? – неестественно прикрывая глаза, спросила Фамарь.
– Зачем ты делаешь вот так? – Хаган затряс веками, стараясь прищурить их так, как делала она.
Фамарь покраснела, а Хаган рассмеялся.
– Вовсе нет, – пролепетала Фамарь. – Я не делаю так, как ты показываешь.
– Тогда открой нормально глаза, – сказал Хаган, слезая с лошади.
Фамарь опустила лицо и посмотрела на него исподлобья.
– Не бойся меня, – сказал Хаган, подойдя к ней поближе.
Девушка не отступила, хотя и очень растерялась.
– Кто ты такой? – спросила Фамарь.
– Меня зовут Хаган. Я приехал сюда со своей семьёй. Мой дядя Бадма и твой отец с детства были лучшими друзьями.
– Понятно, – покачала головой Фамарь. – А вы надолго?
– Не знаю. Как дело сложится.
– Какое дело?
– Мой дядя хочет найти мне невесту из вашего племени.
Улыбка и былой интерес сразу же рассеялись с её лица, как облака над пустыней. Глаза её тут же пожухли, и она чуть прикусила верхнюю губу. Для неё не было сомнений, что Хаган выберет кого-то из её кузин. Они-то пышут красотой и здоровьем. Фамарь думала, что если даже все девушки Азии в один день вымрут, то её всё равно никто не возьмёт замуж. Вот почему её чуть было не хватил удар, когда она узнала, что этот богатырь Хаган выбрал именно её в качестве своей будущей жены.
– Почему ты выбрал меня? – спросила однажды Фамарь, когда они уже поженились.
– Потому что я всегда мечтал открыть свой собственный ресторан, – ответил Хаган.
– А я тут при чём?
– При том, что, глядя на тебя, я никогда не забуду о своей мечте. Ты такая худая, что мне всё время хочется тебя накормить.
Хаган ласково потрепал её за щёки. Фамарь снова покраснела и опустила голову. Ей всегда было стыдно, когда кто-то напоминал о её худобе.
– Что такое? – наклонился к ней Хаган. – Чего ты расстроилась? Я ведь совсем не имел в виду что-то дурное.
– Но из-за своей худобы я выгляжу как ребёнок. Во мне совсем нет ничего женственного, – забормотала Фамарь.
– И что? Зато я буду носить тебя на плечах всю свою жизнь.
Фамарь это нисколько не утешило.
– Хорошо, я открою тебе секрет, – шёпотом произнёс Хаган. – Ты худая, потому что никто из твоей семьи не умеет по-настоящему готовить. Я это заметил в первый же день, когда гостил у вас. Я покажу тебе, как нужно готовить. После моей стряпни ты быстро обрастёшь мясом. А потом мы откроем свой ресторан, и вот тогда у нас начнётся настоящая жизнь.
Фамарь по-детски уткнулась мужу в плечо и вдохнула запах его одежды. От её мужа исходил запах пустыни, верблюжьей шерсти, монгольского чая и дикого чеснока. Всё, что говорил Хаган, воспринималось ею как повеления, которые она была только рада исполнять. Фамарь будто была создана для послушания. Покорная, стыдливая, кроткая жена, о которой мечтают многие мужи пустынь. Ведь такая молчаливая и послушная жена снесёт все трудности и преграды. Не станет выносить мозги, капризничать на каждом шагу. И как будто в противовес характеру Фамари в их семье через девять месяцев появилась маленькая крикунья и хулиганка дочь. Сарнай – так они решили назвать свою малышку. Как только Сарнай появилась на свет, жизнь всего рода начала меняться. Все девушки в этой бескрайней степи пробивались на свет, как нежные стебли дикого лука сквозь сухую и твёрдую почву. А потом своевременно расцветали сиреневыми цветками. Нужно было успеть в этот период выйти замуж, а иначе девушка рисковала на всю жизнь остаться старой девой. Этого боялись многие девочки, но только не Сарнай. Сарнай была больше похожа на крепкий колючий куст, об который даже верблюд сломает челюсть. Она была дикая, бойкая, совершенно бесстрашная. Говорить научилась очень рано и поэтому уже в три года строила своих двоюродных сестёр, братьев и соседских детей в ряд. Столько жизни, озорства и вызова крылось во всех её движениях и голосе. Даже внешне Сарнай была крепче и выразительнее других малышей её возраста. Лицо у неё было круглое, как луна, а глаза, как вытянутые миндалики. Рот маленький, а губы пухлые. Но самым большим достоянием был её нос: длинный, чуть приплюснутый, но не такой широкий, как у представителей её народности. И главное во всём этом, что она всегда высоко держала свой нос. Ни при каких обстоятельствах её нос не наполнялся влагой, не раздувался пузырями и никогда не хлюпал. При взгляде на это важное круглое лицо сразу же чувствовалось: горячая монгольская кровь. Сарнай была хорошенькой для своих шести лет. Не было сомнений, что в будущем она может стать даже очень красивой. А это было немаловажно для девочек всего рода, но только не для Сарнай. Она предпочитала быть сильной, волевой и свободной. Прежде чем Сарнай сделала свой первый шаг, она научилась держаться на верблюде. А научившись ходить, она ни минуты не хотела сидеть на месте. Оставаться дома с матерью у плиты она не собиралась. Её постоянно влекли к себе степные ветра, песни песков, голоса подвижных дюн. Вот почему она предпочитала уходить с отцом на пастбище. Как и все дети кочевых племён, Сарнай очень быстро повзрослела. В каменистой пустыне нет особых условий для долгого детства. Игры у детей были однообразными и потому быстро надоедали. Иногда забавы ради дети убегали к ручьям или к подножью шепчущей пещеры. Такое название дала Сарнай ухабистой пещере, а точнее, ущелью между огромными валунами. Порой отчётливо слышалось, как из этого ущелья будто доносился чей-то шёпот, отчего мороз бежал по спине. Сарнай и двое братьев из соседней юрты, Баяр и Наран, бегали к этой пещере чуть ли не каждый день, и всё ради того, чтобы ещё раз испытать волнение и страх перед неведомым чудовищем, которое шепчет там в кромешной темноте.
– Там, наверное, сидит злой дух, – сказал Наран.
Ему совсем недавно исполнилось восемь лет, и он уже успел множество раз отхватить от шестилетней Сарнай по шее. Уже в этом возрасте в Наране проявлялось мужество, а точнее, больное мужское самолюбие. Наран даже не старался скрыть, что Сарнай ему очень нравится. И в то же время она его безумно бесила тем, что физически была сильнее и проворнее него. Если между ними возникали ссоры, а возникали они часто, Сарнай колотила его без всякой жалости. Садилась сверху и лупила кулаками по его плоской переносице, пока из носа Нарана не начинала течь кровь. Но, так как детей, которые бы хотели играть с Сарнай, было немного, она мирилась с Нараном до захода солнца, и уже на следующий день они снова бегали босиком по молодым и нежным колючкам как ни в чём не бывало.
– А почему сразу злой дух? – подхватил старший брат Нарана – Баяр. – Может быть, там добрый дух. Бывают же на свете добрые духи.
Баяру уже было десять лет. Если не считать его высокий рост, то в остальном он выглядел даже младше Нарана. По каким-то непонятным причинам у Баяра от рождения был совершенно девчачий голос, отчего он стал посмешищем для других мальчишек. Баяр был костлявым, вытянутым и всё время лохматым. Голова его была похожа на верблюжью колючку. Непослушные тёмные волосы кольями торчали во все стороны и даже не шевелились, если дул ветер. Но если их коснуться рукой, то эта стоячая копна превращалась в мягкий и нежный пух.
Несмотря на то, что Сарнай в этой компании была младше всех, всё равно всем шествием и играми руководила именно она. А Баяр был первым, кто ей с удовольствием подчинялся. Поэтому, когда Сарнай предложила спуститься внутрь пещеры и посмотреть, что там, Баяр почти сразу же согласился.
– А кто полезет? – спросил Наран.
– Я полезу, – вызвалась Сарнай. – Я маленькая, я пролезу.
Баяр почесал голову и посмотрел на отверстие. Хоть Сарнай и была маленькой, но худой её назвать было сложно. Так что всё равно дыра оказывалась для неё узкой.
– Тогда нужно расковырять камни по краям, – заключил Баяр. – Ты всё равно не пролезешь.
Сарнай с вызовом упёрлась руками в бока и сердито посмотрела на Баяра, который тут же насупился.
– Ну, или как знаешь, – пожал плечами Баяр.
Сарнай растолкала братьев и подошла вплотную к ущелью.
– Папа всегда говорит, что если пролезет голова, то всё остальное тоже, – деловито сказал Наран. – А у тебя голова огромная и круглая.
Сарнай угрожающе нахмурила брови и наморщила нос. Она так сердито посмотрела на Нарана, что тот сразу же насупился и чуть откачнулся в сторону на всякий случай. Сарнай тем временем подошла к валунам и посмотрела на чёрную дыру между ними. Отверстие было чуть зауженным, но на первый взгляд казалось достаточно широким, чтобы туда пролезла чья-нибудь упрямая голова. Недолго думая, Сарнай наклонилась и начала протискивать туда голову. Посыпались мелкие камушки, захрустела под ногами глиняная почва. Сарнай всегда с таким рвением бралась доказывать свою правоту, что даже не чувствовала боли от того, что её щёки и шею расцарапало до крови. Главное, ей хотелось во что бы то ни стало просунуть голову в эту щель, чтобы эти тупоголовые братья поняли, что были неправы. И вот, когда голова Сарнай оказалась внутри, она довольно усмехнулась.
– Что я вам говорила? – сказала она.
– И что ты там видишь? – спросил её Наран.
Услышав вопрос, Сарнай только тогда начала приглядываться к темноте. Всё это время, пока она протискивала голову, ей было совершенно не до этого.
– Что ты там видишь? – услышала она голос Баяра.
Сначала Сарнай ничего не видела. Сплошная темень, да и только. Сарнай продолжала всматриваться. Ничего не было видно.
– Нет там ничего, – сказала она.
– А чудовище, которое шепчет? – спросил Баяр.
– Сам ты чудовище, которое шепчет. Нет тут никого. И всё тут.
И вдруг в эту самую минуту с глубины мрака донёсся пугающий шелест. Дети на мгновение замерли. Сарнай от страха даже перестала дышать. Через миллисекунды она снова пришла в себя и со всей силы дёрнулась обратно. От такого резкого движения у неё даже что-то хрустнуло в шее, но голова так и осталась внутри пещеры. Шёпот на дне пещеры начал усиливаться. Охваченная ужасом, Сарнай принялась что есть силы тянуть голову обратно. Снова что-то больно хрустнуло в шее и в плечах, и из груди Сарнай вылетел раздирающий вой.
– Вытащите меня, придурки! – мучительно крикнула она растерявшимся братьям.
Баяр тут же ухватился за её туловище и принялся тянуть к себе. Сарнай заорала ещё отчаяннее. От её криков внутри пещеры поднялось такое эхо, что детям почудилось: кто-то живой и страшный пробудился на дне ущелья и теперь неминуемо поднимается, чтобы откусить голову Сарнай. Воображение Нарана тут же разрисовало сцену, где Сарнай носится по степи без головы и кричит, только непонятно, каким ртом, если голову оторвало. А вот Баяр представил, как со дна пещеры поднялось чудовище, а Сарнай держит его за язык и лупит по морде. Точно так же, как она это проделывала с Нараном при любой ссоре. А Сарнай тем временем делала тщетные попытки вытянуть голову и ревела во всё горло.
– Вытащите меня! Вытащите! – кричала она. – Не тяни так! Мне больно!
– Что же теперь делать? – дрожа от ужаса и растерянности, спросил Наран.
– Нужно позвать дядю Хагана, – наконец сообразил Баяр. – Подожди нас, Сарнай! Мы сейчас позовём твоего папу. Он нам поможет.
– А что, если чудовище откусит ей голову?! – заорал Наран.
Сарнай ещё сильнее взвыла от страха, а Баяр треснул кулаком по макушке брата.
– Заткнись, бестолочь! – приказал он. – Беги лучше в поле к дяде Хагану, а я побегу в деревню. Нам нужно позвать кого-то из взрослых. Подожди нас, Сарнай!
– Нет! Не бросайте меня одну! – взвыла Сарнай.
– Тогда я пойду в поле, а ты стой здесь вместе с Сарнай, – приказал Баяр.
Голос Баяра до того подлетел от страха, что теперь казалось: рядом кричала ещё какая-то истеричка. Баяр и сам стыдился своего девчачьего голоса, но ничего поделать не мог.
– Нет, ты тоже беги, – приказала, задыхаясь от исступления, Сарнай. – Папа может быть не в поле. А мама точно в юрте.
