Не там, где надо
Кеннет Дун
Это дело оказалось самым мрачным и непредсказуемым в карьере Дугласа Стина и Лекси Бальтазар. Завершив изматывающее расследование, Стин узнает, что его старший брат Уоррен арестован по подозрению в убийстве коллеги. На первый взгляд, все указывает на его вину: отсутствие алиби, орудие преступления и даже не один, а целых два мотива. Но интуиция не дает Стину поверить в вину брата – он сомневается, что тот способен на хладнокровное убийство. Тем временем, чтобы сохранить бизнес, Дуглас соглашается на просьбу миллионера из Лагуна-Бич последить за его молодой женой. Неожиданно оба дела пересекаются, раскрываются старые секреты, в том числе и связанные с семьей самого Дугласа Стина. Пятый роман Кеннета Дуна предлагает читателям вновь окунуться в атмосферу Лос-Анджелеса начала 60-х – эпоху коротких платьев, шляпок и больших автомобилей, когда еще не было компьютеров, смартфонов и анализа ДНК. И вместе с Дугласом Стином разгадать новые литературные загадки.
Кеннет Дун
Не там, где надо
«С женщиной можно делать только три вещи, – сказала как-то Клеа. – Ты можешь любить ее, страдать из-за нее и превращать ее в литературу». Я потерпел фиаско на всех трех фронтах одновременно[1 - Лоуренс Даррел «Александрийский квартет», перевод В. Михайлин].
Не вовремя, не там, где надо,
Не ту опять встречаю!
Чисты и ровны тропки сада;
Как сладок воздух мая!
Но как мне отыскать тебя, отрада?[2 - Роберт Браунинг «Не вовремя, не там, где надо…», перевод Э. Ю. Ермаков]
Глава 1
В комнате свиданий было сумрачно и серо, а запахи кислой плесени и хлорки, казалось, соревновались в моей носоглотке за право стать основным источником головной боли. Я осторожно прошел между столов, стараясь никого не потревожить, но зря беспокоился – арестанты и их посетители не обращали на окружающих никакого внимания. Каждый стол, скамейка или стул здесь превращался в изолированный мир, защищенный от внешнего воздействия невидимыми, но прочными стенами.
Кто-то играл с детьми в кубики под мрачными взглядами высохшей молодой женщины и пожилой матроны с поджатыми губами. Кто-то тихо, но очень яростно переругивался со своей половиной, другие что-то втолковывали отпрыскам и младшим братьям, третьи вели деловые переговоры с таким видом, будто расположились в клубной библиотеке, а не за решеткой. Я подумал, что для многих заключенных тюремные свидания стали возможностью добиться того внимания от близких, которого они не получали в обычной жизни.
Охранник показал мне на свободный стол и попросил подождать. Я стал гадать, не откажется ли мой брат в последнюю минуту от свидания. С тех пор как его заключили под стражу, он не хотел видеться ни с кем, кроме адвоката. Ни с отцом, ни с женой, ни с нашим старшим братом Джорджем. Поскольку речь шла о предумышленном убийстве, подозреваемому отказали в выходе под залог, и, как я полагал, это оказало на моего брата деморализующее действие.
И все-таки мне удалось убедить его встретиться со мной. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться.
Наконец-то показался еще один охранник, который привел моего брата. Хоть мы не виделись с ним около пяти лет, я подозревал, что основные изменения в его внешности произошли за последнюю неделю.
Под глазами набухли черные мешки, кожа лица посерела, а складки вокруг рта превратились в настоящие канавы. Мятый костюм висел на нем мешком, из-под пиджака выглядывала несвежая рубашка.
– Здравствуй, Уоррен, – сказал я, когда брат сел за стол.
– Привет, Дуг, – отозвался он без энтузиазма.
Я замялся. Он так и не спросил меня, зачем я на настаивал на свидании, как будто его это совершенно не интересовало. Всем своим видом брат демонстрировал, что вообще предпочел бы сидеть кулем на стуле и молчать, раз уж мне вздумалось тратить его бесконечно свободное время.
– Тебе принести свежий костюм? – спросил я наконец.
– Спасибо, не надо. Жена передала, – Уоррен вяло мотнул головой.
Теперь я заметил, что костюм у него хоть и мятый, но чистый, а воротничку рубашки не больше двух дней. То же можно было сказать о щетине, покрывавшей щеки брата. То есть позавчера он побрился и сменил сорочку, а вчера решил пропустить туалет. Как будто так и не определился – продолжать ли цепляться за свою привычную жизнь или махнуть на себя рукой. Я видел разных людей в тюрьме в ожидании суда. Некоторые сразу превращались в опустившихся бродяг, что не добавляло им очков в глазах присяжных и судей. Некоторые теряли светский лоск, но поддерживали себя в приличной форме, насколько позволяли обстоятельства. А были люди, которые даже в тюрьме вели себя так, будто это филиал «Беверли-Уилшир»[3 - Роскошный отель на пересечении Родео-Драйв и бульвара Уилшир. В нем останавливались многие знаменитости и кинозвезды, также служил популярным местом для киносъемок. Построен в 1928 году, является ярким представителем архитектуры ар-деко. С 2006 года входит в сеть «Времена года» (Four Seasons).] с первоклассным обслуживанием в номерах. На допросы они являлись в до блеска начищенных туфлях и благоухая тальком. И не сдавались даже после обвинительного приговора, продолжая выглядеть так, будто их с минуты на минуту освободят и выдадут на входе клубный галстук, бумажник и золотые часы.
Похоже мой брат пока что застрял на перепутье. По всем признакам он выглядел как человек, готовый сдаться на милость судьбы и присяжных, но было что-то в его облике, что указывало – Уоррен не растерял еще весь огонь и предприимчивость, когда-то приведшие его к успеху. Мощные силы тянут его на дно, но он не откажется от шанса на спасение.
– Я помогу вытащить тебя отсюда.
Уоррен равнодушно кивнул.
– Интересно, как? Насколько я знаю, у прокурора есть улики и мотив. Моя собственная жена допускает, что я мог убить Винса. Даже мой адвокат советует сослаться на временное помешательство и попытаться договориться о неумышленном убийстве. От пятнадцати до пожизненного, смогу выйти лет через десять за хорошее поведение. Вот только прокурор на это не пойдет. У него железное обвинение. Он мечтает отправить меня на электрический стул.
Так вот в чем заключалась стратегия защиты. Хотя мой брат нашел знаменитого уголовного адвоката Юджина О’Мэлли и платил тому немалые деньги, видимо, тот сам сомневался в возможности выиграть дело. При нашей встрече О’Мэлли снисходительно отказался от моей помощи, всем видом дав понять, что он – профессионал и не нуждается в том, чтобы родственники путались под ногами. Похоже, его единственным козырем было досудебное соглашение.
– И ты готов признать себя виновным? – спросил я брата.
– А у меня есть выбор? Как бы там ни было, я не хочу позорить семью публичным слушанием.
Я как будто снова услышал отца. Честь семьи превыше всего.
– Ты можешь побороться. Для начала рассказать мне или адвокату о том, что ты делал в ту субботу. Тогда мы сможем найти свидетелей и подтвердить твое алиби.
Уоррен сжал зубы и покачал головой.
– То, что я делал в тот день, никого не касается. Это не имеет никакого отношения к убийству Винса.
Упрямый осел и всегда был таким. Вообще-то Уоррен был довольно гибким и умел приспосабливаться к обстоятельствам, всегда знал, куда дует ветер, и действовал соответственно. Поэтому и сумел добиться такого успеха. Но уж если ему случалось упереться в какую-то глупость, то никто не мог переубедить его отступить. Особенно это казалось случаев, когда от Уоррена требовалось признать собственные ошибки. Мой брат скорее пошел бы в тюрьму, чем дал кому-то себя назвать дураком, трусом или лжецом. Интересно, в какой из этих трех вариантов он вляпался на этот раз?
Я взглянул на циферблат часов, висевших на стене, и понял, что понапрасну теряю время. Разговор не клеился. Уоррен снова обреченно закрыл глаза, утратив интерес к происходящему.
– Мне пора, – я поднялся со стула. – Хочу, чтобы ты знал. Я не брошу твое дело.
– Подожди, Дуг, – брат подался в мою сторону. – Ты действительно веришь, что я не убийца?
– Теперь верю, – ответил я.
Глава 2
Я сказал брату правду. Я далеко не был убежден в его невиновности шесть дней назад, когда наш отец вломился ко мне в агентство и сообщил, что я обязан помочь вытащить Уоррена из тюрьмы. Более того, я разозлился.
– Пусть наймет адвоката, – бросил я.
– Уже нанял. Юджина О’Мэлли из «Далтон, О’Мэлли и Голдстейн», – заносчиво произнес отец. – Уоррен может себе позволить.
Естественно, я знал эту контору, она считалась одной из лучших в Лос-Анджелесе по уголовным делам. Отец впился в меня взглядом, ожидая реакции. Что я должен был сказать? Что очень горжусь тем, какого успеха достиг мой брат, раз может нанять одного из самых дорогих адвокатов? Интересно, почему О’Мэлли, а не самого Далтона, если его имя стоит в названии первым? Тут я разозлился по-настоящему.
– Не понимаю, чего ты хочешь от меня? Уоррена будет защищать настоящий ас. Он вмиг развалит ошибочное обвинение. Спасибо, что предупредил меня лично, – сказал я мягче. – Не знаю, напишут ли об этом в завтрашних газетах.
– Конечно, напишут! – отец явно был возмущен, что я не следил за карьерой брата. – Его коллегу Винсента Ричардса из рекламного агентства «Ар энд Джи» убили почти неделю назад. Об этом писала даже «Таймс»! Наверняка уже в вечерних выпусках будет сообщение, что убийца пойман.
И снова я не понял тон своего папаши. То ли он печалился, что на нашу семью обрушится дурная слава, а репутации Уоррена будет нанесен непоправимый урон, то ли гордился тем, что преступление его сына освещают даже центральные газеты. Я поднапряг память. Хотя неделю назад я был занят совсем другим делом, отнимавшим у меня почти все время и умственные ресурсы, поэтому практически не читал прессу, я вспомнил, что видел краем глаза репортаж об убийстве Винсента Ричардса. Его называли калифорнийским плейбоем и восходящей звездой рекламного бизнеса. Кажется, его застрелили в собственном загородном доме где-то в горах Сан-Антонио. В статье высказывалось предположение, что это дело рук грабителя или бездомного, но у полиции, видимо, оказались другие соображения.
– Положение очень серьезное, – продолжил отец. – Советник О’Мэлли сообщил, что залога не будет. Прокурор уверен в победе, у них железобетонные улики.
– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
– Ты должен поднять свои стары связи в полиции! В прокуратуре! Узнай, что это за «улики» такие. Может, с этим можно что-то сделать? В конце концов, ты все еще свой, хоть не работаешь в системе.
Я не верил своим ушам. Мой отец, не скрываясь, предлагал мне воспользоваться старыми связями, чтобы подкупить полицейских, работавших по делу Уоррена. Семь лет назад он отказался даже выслушать мои доводы, почему я решил бросить работу в полиции и заняться частным сыском, разорвал со мной общение, не разу не поинтересовался, как я жил все эти годы, а теперь врывается ко мне в кабинет, уверенный, что я приду по первому требованию на выручку брату, легко найдя взаимопонимание с бывшими коллегами. Причем, взаимопонимание вполне в отцовском стиле – он был бизнесменом старой закалки и до сих пор был убежден, что нет вопроса, который нельзя было бы решить взяткой.
А, собственно, вообще зачем мне влезать в дела Уоррена? Если полиция уверена, что он убил этого Винсента, то должны быть на то основания. Я и так потерял почти две недели, занимаясь личными делами. В результате моя партнерша Лекси Бальтазар угодила в больницу и вряд ли выйдет оттуда в ближайшее время[4 - Здесь упоминаются события предыдущего романа Кеннета Дуна «Внуки Тантала».]. А мне, чтобы сохранить контору на плаву, надо немедленно найти клиента, причем желательно с основательной проблемой, требующей нескольких дней, лучше даже недель слежки и оперативной работы. Вряд ли мой отец или братец собираются мне заплатить гонорар, чтобы я занялся этим делом.
Правда, родителю своему я всего этого, конечно, не сказал. Все-таки я слюнтяй и до сих пор робею перед отцом, хоть он мне ясно дал понять, что в грош меня не ставит.
– Папа, все устроено не так. Если я пойду в полицию и начну разнюхивать насчет дела Уоррена, я только все испорчу. Не знаю, какие у них есть улики или иные доказательства, хороший адвокат может их опровергнуть. Но если станет известно, что родственник подозреваемого пытался повлиять на ход следствия, это будет только на руку обвинению. Меня могут вызвать в суд, и мне придется пересказать сегодняшний разговор. Ничто так не настраивает присяжных против обвиняемого, как попытка подкупа полиции.
Отец посмотрел на меня как на идиота.
– Разве я говорил о подкупе? Я только имел в виду, что ты сам должен взглянуть на это дело. Ведь ты же раньше был хорошим следователем. Тебе почти дали детектива первого класса, если бы ты был более ответственным и не бросил в мусорное ведро всю свою жизнь.
Ну вот, он все-таки это сказал. Ему даже не пришло в голову, что он пришел просить меня о помощи, поэтому мог бы, если не извиниться, то хотя бы показать, что он принимает мой образ жизни. Но я был для него по-прежнему неудавшимся сыном. Отрезанным ломтем, годившимся только для того, чтобы бросить все свои сомнительные дела и кинуться на помощь правильному брату. Мне было жаль, что Уоррен попал в такую передрягу, но я не собирался спускать отцу очередную грубость.
Я вернулся за свой стол и позвонил в приемную секретарше мисс Пиблз, попросив ее зайти, чтобы разобраться с наиболее срочными делами.
– Мне жаль, но я ничем не могу помочь. Я не имею дел с полицией и убийствами. Передавай привет… Пегги, – я не сразу вспомнил имя жены брата.
Отец резко поднялся из кресла. Его азиатские скулы выступили еще четче, темные глаза зло сверкали. Я приготовился услышать поток ругательств в свой адрес, но в этот момент дверь открылась, и в кабинет зашла Мэриголд Пиблз с блокнотом в руках. Если бы это была какая-то обычная секретарша, например, молодая девушка только что после колледжа или компетентная дама средних лет, мой отец мог бы и не сдержаться в ее присутствии. Он не слишком уважал женщин, считая их чем-то вроде ходячих предметов обстановки. Но Мэриголд была исключительной. Она уже давно достигла пенсионного возраста и могла бы прекрасно бездельничать на щедрую ренту, которую ей выделил прежний наниматель, один из голливудских воротил, поскольку мисс Пиблз верой и правдой работала его личной ассистенткой более тридцати лет, пройдя через все кризисы индустрии кинопроизводства. Но оказалось, что Мэриголд не слишком понравилась жизнь на пенсии. Во многом из-за деспотичного характера ее сестры-инвалида.
Сестры Пиблз делили симпатичный коттедж в Западном Голливуде, их сожительство было прекрасным, пока Мэриголд работала на киностудии, а несчастная больная оставалась дома и тиранила приходящих сиделок. После выхода на пенсию мисс Пиблз хватило около полугода выслушивать упреки и придирки сестры, поэтому она с радостью приняла предложение работать в нашей конторе за весьма скромное вознаграждение. Зато большую часть дня она могла посвящать любимым занятиям – вязанию и чтению любовных романов в тишине и покое.
На первый взгляд Мэриголд Пибблз казалась воплощением всех бабушек мира. Ее фигура давно уютно расплылась, что совсем не скрывал ежедневный ансамбль одежды, состоящий из твидовой юбки и трикотажного жакета. Губы она красила девичьей розовой помадой, которая вполне гармонировала с собственным здоровым румянцем ее щек. Седеющие волосы наша секретарша неизменно укладывала в старомодный пучок. Любой, кто видел ее в первый раз, мог бы решить, что эта дама просто коротает время между заседанием церковного кружка и вечерним бриджем, пока в духовке у нее поспевают домашние булочки.
Но недаром Мэриголд столько лет работала на голливудского магната, который, по слухам, мог заставить ВМФ США изменить курс корейского рейда ради недели натурных съемок в Тихом океане. Единственным человеком, который мог привести ее в замешательство, была ее собственная сестра, для всех остальных у мисс Пиблз был припасен особый взгляд, который немедленно пресекал любые споры.
Вот и сейчас, когда мой отец открыл рот, чтобы высказаться на мой счет, он встретился с обманчиво кроткими глазами мисс Пиблз и смог сделать только несколько судорожных вздохов. Затем схватил шляпу и проворчал:
– Жену твоего брата зовут Вайолет. Он повторно женился полгода назад.
И после этого вышел, хлопнув дверью.
Глава 3
Мисс Пиблз тактично не стала расспрашивать меня о том, что произошло, начав вместо этого отчитываться о звонках клиентов за то время, пока мы с Лекси отсутствовали в конторе.
– Мистер Деметриос звонил на прошлой неделе. Хотел назначить личную встречу, связанную с семейными проблемами. Я сказала, что сейчас вы не берете срочных дел. Он очень расстроился, судя по голосу, и повесил трубку. Но сегодня утром он перезвонил снова. Просил узнать, освободились ли вы, чтобы его принять. Я была вынуждена снова его огорчить, поскольку не знала, когда вы сможете вернуться к работе.
– Он оставил телефон?
– Нет, – Мэриголд хитро усмехнулась. – Но пока вы были заняты разговором с отцом, я провела некоторые изыскания. Он спрашивал, можете ли вы приехать к нему домой в Лагуна-Бич. Я выяснила, что там проживает некий Андрос Деметриос. У него огромная вилла, ради которой он выкупил несколько участков. Его номера нет в телефонной книге, но я узнала, что господин Деметриос является владельцем компании «Элленик Бьюти», производящей косметику, парфюмерию и предметы гигиены. В частности, косметической марки «Венера и Марс». Она очень популярна среди молодежи.
Не представляю, как она могла выяснить все это за полчаса. Судя по описанию, дело Андроса Деметриоса сулило неплохой гонорар. Оставалось надеяться, что парфюмерный магнат по каким-то причинам все еще не нашел частного детектива, способного взяться за его семейные проблемы.
– Мисс Пиблз, вы чудо. Не могли бы вы позвонить мистеру Деметриосу в его контору и соединить со мной?
– Конечно, мистер Стин. Вы уверены, что вам больше ничего не нужно?
Я покачал головой.
– Можете воспользоваться моим телефоном.
Мэриголд кивнула и начала лихо накручивать диск, сверяясь с записями в блокноте. Спустя две минуты она протянула мне трубку.
– Деметриос слушает, – раздалось из динамика.
