Веня-адвокат
Светлана Петрунина
Рыжий Фульвус, корица, паук, хомяк, чечетка, Гоблин, Кружка, Кольфтлегельстайнхаузенбергедорф, вареный лук, пот, пум-пум-пум… Это всего лишь маленькая частичка юмористического безумия, настряпанного в интеллектуальном детективе про тринадцатилетнего гения.Талантливый, красивый, умный, остроумный, бескорыстный, сообразительный, безупречный, галантный, безукоризненный, честный, чистоплотный, мудрый, великолепный, изящный, утонченный, чудесный Вениамин Александрович раскроет любое дело, ведь у него есть чудо-машина, способная по мимике разгадывать любую тайну.Однажды к Вене обращается убитая горем мать. Ее сын исчез. Полиция бессильна. Юный следопыт страстно хватает свое первое дело за горло, ведь он тоже мечтает найти своих любимых… Обложка создана автором.
Светлана Петрунина
Веня-адвокат
– Он гениальнейший и достойнейший адвокат во вселенной! Да вы хоть знаете, какой у него мозг? Вот такееенный! Да он… Да он… Да он все дела раскроет и все докажет! И непременно накажет!
Арбузоподобный мужчинка активно размахивал короткими ручонками, демонстрируя заплаканной молодой женщине размеры гениального мозга. От каждого взмаха со стола, за которым он сидел, отлетала какая-нибудь безделушка. Взмах – отскочила ручка. Взмах – улетел карандаш. После очередного взмаха в стену влетел калькулятор.
– Ой! Хорошо, что не в лоб, – съежился сидевший у стены грустный худой паренек.
– Главное – победа! А победу принесет вам только он! – Мужичок уверенно хлопнул по столу, и в разные стороны разлетелись оставшиеся предметы. Среди них был сувенир, подаренный грустным пареньком своему любимому боссу. Сувенир представлял из себя стеклянный музыкальный шарик с маленькой красной кнопочкой, после нажатия на которую громко и задорно начинала звучать «Калинка-малинка». Шарик был абсолютно прозрачным, что являло отсутствие какого-либо механизма внутри него. Никто не понимал, как он функционирует. Только вибрация, возникающая в шарике во время звучания песни, заставляла верить, что механизм, а не волшебство, все-таки существует.
После того, как шарик упал кнопкой на пол, патриотично прогремела «Калинка-малинка», отчего присутствующие вскочили со стульев.
Паренек схватил шарик, шлепнул по красной кнопке, и песня оборвалась.
– Садитесь, садитесь, – затараторил мужичок, успокаивая и без того испуганную женщину.
В это время дверь кабинета распахнулась и на пороге возникла стройная голубоглазая девушка. Она была очаровательна. Длинные белоснежные волосы, огромные голубые глаза… Мраморная кожа дышала сиянием чистоты и совершенства. Паренек не мог оторвать взгляд от чудесного создания. Каждый раз он застывал и мечтал об одном: «Только не произноси ни слова. Умоляю! Дай тобой налюбоваться».
– Мук Аркадьевич! – выдавило прелестное создание наждачным голосом.
Сияние мгновенно прекратилось, а паренек отвернулся в другую сторону и уставился в окно, где над яблоней забавно кружилась воробьиная стая. «Это отвлечет», – понадеялся паренек.
Каждое слово Богини кромсало барабанные перепонки на мелкие кусочки. Даже испуганная женщина невольно зажмурилась из-за жуткого звука, напоминающего скрежет ножа и вилки о пустую тарелку. Казалось, только Мук Аркадьевич ничего не замечает.
– Слушаю тебя внимательно, Кристина! – отчеканил Мук Аркадьевич.
– Опять жалоба!
Мук Аркадьевич заметно потускнел.
– Снова она?
– Ну да.
– Что же на этот раз?
– Жалуется, что солнце светит не ночью, а днем.
– А чем ей это мешает? Даже любопытно, – поинтересовался Мук Аркадьевич.
– Ну, у нее бессонница. Только днем удается поспать. А когда просыпается – уже ночь. Все спят, отчего испытывает нравственные и физические страдания.
– А физические-то в чем проявляются?
– Ну, как. Опять же – в бессоннице.
– И что мы можем сделать? Что она просит?
– Просит, чтобы все спали днем и бодрствовали ночью.
– Гениально! – воскликнул Мук Аркадьевич, – Ну, согласитесь! Это же гениально! – обратился он к пареньку, который вынужден был отвлечься от воробьиной стаи и кивнуть боссу, – Так! Славка! Записывай! Для начала утвердим план! Да-да! Гениальный план по переходу жителей города Фульвуса на ночную активность и дневную пассивность! Пиши, пиши! Пункты плана ты сам как-нибудь нафантазируешь. Главное, срок реализации плана – 150 лет. А бюджет плана – 1 500 000 000 000 000 рублей. Думаю, что этого хватит. А ты, Кристина, так и ответь ей, что мы тут план разрабатываем и утвердим его на самом, что ни на есть, высочайшем уровне! И заодно докажем эффективность нашего существования!
– Поняла. Сделаем, – проскрежетала Кристина и вышла из кабинета.
– Видите, Грета Даниловна, как непросто быть мэром. Славка знает. Вот, план будет сейчас писать. Потом мы его утвердим, будем реализовывать.
Грета Даниловна, которая выглядела уже не такой потерянной, понимающе кивнула и опустила глаза.
– И вам мы поможем. Найдем вашего сына Карлоса. Вот вам визитная карточка Вениамина Александровича. Повторюсь: он замечательный адвокат. Только не называйте его детективом. Он этого не любит. Ему нравится представляться адвокатом, чувствовать себя элитой юриспруденции.
В этот момент в кабинет в воздушном па-де-ша впорхнул в меру упитанный интеллигентный мужчина лет пятидесяти. Весь такой мягкий, сладкий, как розовая зефирка.
– Пум-пум-пум, – мягким заигрывающим баритоном произнес мужчина.
– Ну что опять у вас случилось, Анис Лукьянович, – мэр закатил глаза к потолку.
– Я, Мук Аркадьевич, страдаю. Они меня не любят.
– Кто Вас не любит, Анис Лукьянович?
– Не знаю.
– Так! Все! Хватит! Выйдите! Ступайте работать!
– Нет! Вы должны мне объяснить! – Анис Лукьянович, как струна, принял пятую балетную позицию и гордо отстранил взгляд в сторону.
– Я сказал, покиньте помещение! – Мук Аркадьевич покрылся пурпурными пятнами.
Наступила тишина. Следующие пять минут Анис Лукьянович стоял в той же позиции и, видимо, ожидал, что у Мука Аркадьевича возникнет непреодолимое желание помочь своему лучшему работнику, уволив всех остальных.
– Ну, зачем же вы так, – обиженно произнес Анис Лукьянович и выпорхнул из кабинета.
Грета Даниловна взяла визитку, поблагодарила Мука Аркадьевича и удалилась.
– Может, не надо было? – подал голос паренек.
– Да ну тебя, Славка! Вся полиция Фульвуса не смогла найти ее сына. Я не знаю, что еще можно сделать.
– Вениамин Александрович – не вариант. У него же ни одного дела не было. Это будет первое. И такое сложное! Он же сын вашего друга. Подставляете его. А Грету Даниловну обнадеживаете впустую…
– Она питается этой надеждой. Я ей жизнь продлеваю. А Венька пусть тренируется, закаляется, если хочет стать настоящим адвокатом. Позвоню, пусть готовиться к первому делу.
***
Грета Даниловна вышла из здания мэрии и направилась по адресу, указанному на визитной карточке.
Светило осеннее солнце. Она невольно вспомнила жалобщицу, которая требовала сменить пассивность на активность, или наоборот, и впервые за три месяца улыбка раздвинула тугие морщины.
Выглядела Грета Даниловна опрятно, но диковинно. Серый плащ волочился по тротуару и развивался при ходьбе, как у сказочной ведьмы. Из-под плаща выбивалась черная длинная юбка, которая скрывала старомодные коричневые на невысоком каблуке ботинки, плотно облегающие лодыжки обильной шнуровкой. На голове, как огромная птица, красовалась широкополая красная шляпа без каких-либо других особых примет, а на руке болталась мешкообразная несуразная сумка. Лицо Греты Даниловны выглядело совершенно заурядно. За последние три месяца серые глаза опухли от рыдания по пропавшему сыну, а кожа депрессивно съежилась от недоедания и бессонницы.
Улица шла в горку. Грета Даниловна торопливо поднималась по узкому тротуару. Справа плотной шеренгой стояли разноцветные четырехэтажные жилые дома, а слева располагалась проезжая часть, где передвигались кареты, запряженные лошадьми особой породы рыжего цвета. Было немноголюдно.
Надо сказать, что Фульвус переводится с латинского языка, как «рыжий». Так город был назван, потому что большинство его жителей были рыжеволосыми, а животные – рыжей масти. Если и были брюнеты, блондины и шатены, то и они перекрашивались в рыжий цвет, поскольку, как и все, принимали рыжий цвет за символ богатства, изобилия и зрелости.
Дом Вениамина Александровича находился в двадцати минутах ходьбы от мэрии. Грета Даниловна спешила: ведь в душе зародилось долгожданное ощущение надежды. Она любила это ощущение, которое то умирало, то возрождалось. Возможно, это был самообман, но он давал силы жить.
Внезапно Грета Даниловна разглядела крохотного рыжего котенка, затерявшегося на фоне громадной стены дома. Котенок вжался в стену и рассеянным взглядом блуждал по представшей перед ним угрожающей реальности.
Грета Даниловна остановилась. Вернее, что-то заставило ее это сделать. Вспомнилось, как сын притащил домой рыжего котенка, как она кричала на него и требовала вышвырнуть на улицу безобразную живность, и как глаза ребенка налились слезами… В ту же секунду чувство вины сжевало и скрутило все внутри так, что Грета Даниловна согнулась, опустилась на тротуар и зарыдала. В этот момент котенок сфокусировал взгляд на Грете Даниловне и с истеричным писком ринулся, шатаясь, в ее сторону. Остервенело вереща, он карабкался по серому плащу, цепляясь за него мягкими коготками и оставляя крохотные затяжки. Он отчаянно вырывал у жизни свои минуты, часы, дни, годы. Грета Даниловна от такой необузданности крохотного создания даже плакать перестала и ждала, чем закончится одержимость животного.
Каким-то исключительным образом котенок взобрался на шляпу Греты Даниловны, и истошный писк прекратился. «Видимо, уснул. Вот и славно», – буркнула сама себе Грета Даниловна, аккуратно встала, отряхнула плащ и продолжила свой путь.
Дом Вениамина Александровича ничем не выделялся в череде домов, кроме надписи над входной дверью «Самый лучший адвокат в мире». Цвет фасада был, как полагается, рыжий с искусным вкраплением белых и красных элементов: двери, крыльца, перил, окон и карнизов.
Грета Даниловна поднялась по ступенькам и постучала прикрепленным к двери миниатюрным черным молоточком. Дверь открылась мгновенно. Грета Даниловна даже не успела понять, постучала она или нет. Похоже, ее ждали с нетерпением.
На пороге возник рыжий подросток, старательно изображающий спокойствие и уверенность в себе. Гордо выпрямленная осанка и приподнятый соколиный веснушчатый нос внушали уважение к детскому образу. Тем более, одет он был в строгий черный костюм с жилеткой и рыжим галстуком. Очки учтиво дополняли стильный образ и вкусно подчеркивали красоту больших зеленых глаз.
– Ой, какой красивый мальчик! Доброе утро, молодой человек. Мне бы вашего папу увидеть. Очень важное дело. Ему должны были звонить из мэрии.
– Прошу вас! Входите! – громко произнес мальчик и галантно освободил входной проем, правой рукой приглашая Грету Даниловну вглубь помещения.
– Спасибо, – Грета Даниловна украдкой перешагнула через порог, и тут же ею охватил ужас. Вправо и влево в прямую бесконечную бесконечность уходили два длиннющих коридора. Голова закружилась, и она опустилась на удачно оказавшийся справа стул.
«Как это возможно?! Уверена, что этот дом не может быть в ширину больше двадцати метров! А тут тысячи километров в обе стороны!» – размышляла Грета Даниловна, вертя головой то влево, то вправо.
– Ничего страшного. Вначале у всех такая реакция. Для этого здесь и находится стул. Я специально его протер перед вашим приходом. Раньше было два стула: не знал, в какую сторону качнется человек. Оказалось, что все садятся на стул, стоящий справа. Удивительно, но это так. Вот, вы посмотрели сначала в правую сторону, а потом – в левую и качнулись в сторону, противоположную испугу. Так делают все. Если найдется человек, который качнется влево, то верну стул на место. За три года не было ни одного подобного случая!
– Видно, я от горя сошла с ума, – процедила Грета Даниловна.
– Нет. Вы в порядке, – со знанием дела произнес мальчик. – Это визуальный эффект. Иными словами – просто рисунки на стене. Они увеличивают пространство. Можете проверить.
Грета Даниловна медленно встала и через пару-тройку шагов наткнулась на стену.
– Уффф, значит, я ещё в своем уме, – выдохнула она.
– Пока да…– улыбнулся мальчик, – Прошу в мой кабинет.
– Мне нужен Вениамин Александрович, – напомнила Грета Даниловна.-По наижважнейшему делу. Если его нет, то зайду попозже.
– Я и есть Вениамин Александрович. Можно просто Веня. Мне так уютнее. Да, Мук Аркадьевич известил, что Вы ищите сына и нуждаетесь в помощи.
Грета Даниловна снова села.
– Не может быть. Мук Аркадьевич забыл сказать, что вам всего…
– …тринадцать лет? – закончил Веня.
– Ну да…ровесник моего сына… И чем же Вы поможете? – недоумевала Греты Даниловна.
– Найду Вашего сына, – невозмутимо выдал Веня. В его глазах сверкнуло безумное желание поскорее схватить за горло первое дело и тут же блистательно с ним расправиться. – Но для начала позвольте снять котенка с Вашей головы.
– Ой. Я совсем про него забыла, – убитым голосом произнесла Грета Даниловна, осознав, что её надежды оскорблены неожиданным поворотом событий и вот-вот покинут ее.
В то время, как Веня снимал котенка, Грета Даниловна обнаружила еще одну странность.
– Веня, а у вас очки без линз, что ли?
– Конечно, без линз. У меня же отличное зрение.
Такой ответ смешал винегрет из остатков рассудка Греты Даниловны и приправил острой ахинеей.
