Матрона Прокофьева "Сопрано и флейта. Оратория в прозе"

Сопрано и флейта. Оратория в прозе
Матрона Прокофьева

Закулисная жизнь оперной певицы… Страсти и холодный расчет… Любовь и ненависть… Дышите животом....Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Матрона Прокофьева

Сопрано и флейта. Оратория в прозе

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Плохо прилегающие щётки размазывали грязную жижу, летевшую на лобовое стекло не нового автомобиля- внедорожника с мартовского Московского асфальта. Тусклые придорожные фонари расплывались на полосках воды ,оставляемых «дворниками» плоскими тусклыми звездами, как с детских аппликаций. В машине сидели двое -мужчина и женщина. Мужчина был похож, почти один в один на американского актёра, главного персонажа фильма «Пианист», он улыбался, скорее даже, если бы не его природная интеллигентность, которая не позволяла ему этого сделать, можно было бы сказать, что он ухмылялся с некоторой степенью самодовольства. Женщина ,сидящая рядом с ним, была роскошна, правда, не по представлению середины нулевых годов, а лет ,этак, на сто раньше. Распущенные белые , длинные волосы, начёсанные в пышную гриву, правильные черты лица, высокая грудь выдавали , несомненно, породу, ведущуюся незримым образом от Клеопатры и Елены прекрасной, породу смертельную для окружающих, попавших так или иначе в круг достижения их влияния. Все , соприкоснувшиеся с ними должны были подчиниться или исчезнуть, погибнуть или испариться. Глаза женщины, если бы удалось заглянуть в них при освещении более достойном, чем в данный момент, например, в свете софитов, оказались бы радикально зеленого цвета. Но, сейчас их лучезарный цвет был не виден, так как, она вытирала согнутым указательным пальцем, слёзы, собирающиеся в их уголках.

– Зуфар, я не понимаю, как это получилось…мы с тобой прожили почти семь лет и ничего. А, сегодня я узнаю, что я беременна. Да, ты мой муж, но я люблю тебя, как брата, я люблю тебя, как человека. Но, я не люблю тебя, как мужчину! Я не понимаю, когда и как это произошло? Мы же почти не занимались любовью, а если это случалось, мы всегда прерывались перед окончанием. Ты хороший человек, хороший врач, но, почему именно сейчас?– продолжая вытирать слезы спрашивала женщина

– Люба! -мужчина не отрываясь смотрел на дорогу,-Ребёнок-это прекрасно! я так давно мечтал…

– Мы живем в двухкомнатной квартире, с мамой в Новогиреево! Нам и кроватку ставить некуда! Что, пианино выбросим?-Люба боялась, что у неё начнётся приступ агрессии к совершенно невиновному человеку.

– Я же тебе сказала, что встретила и полюбила человека, что теперь делать?

– Ты можешь любить, кого угодно, жить с тобой все равно никто, кроме меня не

сможет…– мужчина был удивительно невозмутим,– родится ребенок, у нас есть

фамильный дом в горах, я его продам, купим квартиру…Тебе нельзя волноваться

– Поражаюсь твоему спокойствию… маме пока ничего не говори…– Всю дальнейшую

дорогу они ехали молча, молча поднялись на четвёртый этаж пятиэтажки, Люба приняла горячую ванну, а ,когда вышла , Зуфар уже спал, завернувшись в своё одеяло на раскладном диване. За дверью в соседнюю комнату спала мама, тяжело ворочаясь во сне. Голова Зуфара, практически упиралась в её ноги, только тонкая перегородка мешала это сделать. Люба завернулась в своё одеяло и уснула. Она не любила проблемы и тяжелые мысли. Её бурная натура и представление о собственной исключительности не позволяли ей хандрить.

Нужно сказать, что у Любы была особенная профессия. Она была оперная певица, работала в одном из московских немногочисленных музыкальных театров, но, главных ролей не получала. Обладая природным уникальным голосом, но взбалмошным характером и практическим отсутствием музыкального образования, на авансцену, где могли разглядеть ее зеленые глаза, пробиться было трудно. Да, может быть и не в этом было дело. В театре, в котором ей довелось служить, художественным руководителем был человек, который не любил примадонн, может , просто не очень любил женщин. Без раболепства, преданного заглядывания в глаза и беспрекословного послушания ничего добиться было нельзя. его любимым занятием было вытащить человека из хора, дать ему разучивать партию, а , перед премьерой затолкать его обратно на антресоли. Этого Люба никак не могла себе позволить. Да, и не без оснований. Ждать было совсем не в ее характере. Она не могла ждать ни минуты,никогда и ничего ! Даже в очереди в женский туалет стоять она не могла, шла в мужской. А, тут, сиди на собраниях, слушай пространные речи, любезничай с ненавистными конкурентками- совершенно невозможно. Люба по характеру была больше дагестанка, чем ее муж. Особенно , вспоминая пословицу: « Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед пойдет к горе», трудно было бы представить двух более, чем несовместимых людей. Зуфар, талантливый зубной врач, из интеллигентной семьи старинного дагестанского рода, отличался совершеннейшей неорганизованностью. Он мог проспать свою смену, потерять только что изготовленную челюсть пациента, приехать не в ту клинику( поскольку своей практикой он так никогда и не обзавёлся) или ввязаться в совершенно не свойственную для него историю: открыть ресторан на привокзальной площади в строительном вагончике или финансировать открытие строительного рынка. Особенно потешно было, когда он на свадьбе в родной Махачкале влип в драку и ему сломали челюсть… Отложенная благодарность от расстроенных пациентов. Зато, в отличии от Любы он играл Шопена на фортепиано. Люба же во время обучения в ГИТИС выучила всего одну композицию про «сурка»– по дальним странам я бродил и мой сурок со мною, да так и проиграла ее все пять лет на всех экзаменах, до самого окончания.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70114564&lfrom=174836202) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.