Максим Калашник "Имаго"

Имаго
Максим Калашник

Для сериала Яйцо О Цыпленок (*)> Курица ((*)> начинаю выпускать полностью бесплатный контент, своего рода спин-офф. Отступление от основного сюжета, приоткрывающее завесу на некоторые вопросы о проводнике и стрекоте роя из основной платной книги. Новый рассказ носит название «Имаго» и поведает о приключениях девушки, столкнувшейся с порядками квантового бессмертия. Переходы через мост ЭйнШтейна-Розена, блуждания по загадочной бесконечной башне, словно в отражающем микромире элементарных частиц с таким же хаосом, волновыми коллапсами и супер позициями. Алиса в стране чудес, где нонсенс вещает на языке собственные проявления пространственно-временных отношений, флуктуаций.

Максим Калашник

Имаго

Серия 1. Моль

0 (*)> ((*)> Имаго.

____________________________________

0 ~

«Мы хуже насекомых».

(с) Дуглас Коупленд

Поколение X

_____________________________________

«Стрекот… Его услышат все рано или поздно в темноте».

Приближается фигура в плаще, сотканная из роя насекомых, поющих в сознании. Вытягивает огромную руку и переносит в пустоту. А там пришлось провести какое-то время.

«Время?»

До сих пор помнилась эта форма, теперь не нужная. Ранее данная величина заботила, но сейчас ни к чему. Не удавалось пошевелиться, один вакуум. Отсутствие всего казалось страшным только пока ощущалось, но, когда просыпаешься, все забывалось. Описать такое состояние можно, если в нем находишься. Не похоже на темноту, гораздо страшнее, хуже.

Вот настал момент, словно ничего не было. Скорлупа треснула, и первым ощущением данного мира является необузданный голод. Неутолимый, но оправданный. Не шевелясь, пожирает все вокруг без остановки, благо яйцо с ней прилеплено в нужном месте, как и всегда. Слух очень чуткий, помимо окружения, доходит звук самого пространства. Раньше измерение слыло куда примитивнее, теперь различим даже треск межатомных связей, образующих молекулы. Варианты событий в суперпозиции осязаемы, флуктуации с хлопками дают возможность чувствовать отголоски соседних параллельных измерений. Ощущает свои копии, принимает квантовое бессмертие как должное. Наслаждается песней всех элементарных частиц, продолжает питаться без остановки, периодически прячась от фотонов. Свет пока раздражителен, но знает, что ненадолго. В темноте гораздо приятнее и различима каждая деталь.

Видимое зерно полностью съедено, аппетит никуда не исчезает, самое время сплести ход к следующему. Блестящая путеводная нить к очередной пище становится привычным делом. Иногда электромагнитное излучение попадает внутрь и раздражает фоторецепторы из-за вмешательства извне, но лишь на короткий миг. Нет забот и ненужных мыслей, переживаний. Только гармония с самой жизнью, четкие необходимые действия. Понимание абсолюта, наслаждение существованием, ведь его вполне хватает.

Голод прерывается, приходит время плести кокон из остатков пищи. Не нужно соблюдать рамки, правила геометрии. Неаккуратное произведение, далекое от искусства для следующей стадии. Внутри данного шелкового мешка начинает себя переваривать. Чувствует собственный распад клеток, но не всех. Недифференцированные частички трансформируются в нечто иное. Новая оболочка рождается, становится легче. С появлением другого тела, фотоны уже не такие раздражительные.

Затем выберется, сенсоры подадут сигнал о местонахождении остальных особей для размножения. Рта теперь не станет, он больше не понадобиться. Обоняние чуткое различит сотни запахов, зрение приобретет небывалые широкие спектры цветов.

Необходимо запустить новую бесконечную восьмерку, чтобы начать заново цикл яйца, личинки или имаго. Взмыв крыльями в воздух, с удовольствием рассечет измерение, врежется в лампу, пускающую частички света. Докажет, что не боится теперь фотонов, радостно бившись всем телом об края люстры и позднее заметит существо. Огромное и знакомое…

«Человек».

Точно, это будет человек. Подлетит ближе из любопытства. Узнает людское лицо, такое родное, захочется соприкоснуться с ним. В сознании возникнут странные образы, где держаться за руки. Первое свидание, рождение ребенка, общие планы и фонтан конфетти из осколков жизни нахлынет, перебив наслаждение полетом в пространстве. Картинки оборвутся на моменте с насильственной смертью, резким уходом из мира в темноту, где стрекот, рой и фигура в плаще.

Нужно дотронуться до родного человека, но ему не понравится, он злобно отмахнется. Резкий звук гигантской просвистевшей руки пронесется волной, не задев.

«Слишком медленно».

По неизвестной причине будет все равно пытаться войти в контакт, почувствует, что он важен. Зрачки смотреть могут на триста шестьдесят и заметят на полке фотографию девушки. Каштановые волосы с карими глазами, ясная улыбка начнут впечатываться в предыдущие пронесшиеся детали прошлой жизни. Придется сесть на портрет, может тогда он все поймет. Спланирует на изображение и станет ждать.

Резкий неуловимый хлопок заглушит мелодию межатомных связей, композиции элементарных частиц, образующих вселенную. Тапок в его руках уничтожит мое новое тело. Не пронзит никакая боль, просто обратно станет затягивать в пустоту и снова наступит стрекот, затем огромная рука роя закинет либо в форму яйца, либо имаго. Ведь уже не в первой все повторится заново, но только в разных измерениях, примитивных двумерных пространствах, иногда четырехмерных продвинутых. Сейчас трехмерное… и так постоянно…

Человек, отбросив тапок, возьмет рамку с фотографией, начнет давиться собственными слезами. Ему намного хуже, чем мне, жалко его.

Все измерение теперь растворяется из-за встречи с роем…

– Интересная ты… Все равно потянуло обратно к людской жизни. Можешь называть меня проводник. ? доносится голос в виде стрекота.

Слова различимы и понятны, но будто их произносит не фигура, а колония из цикад. Не может вступить в диалог, из-за отсутствия рта выходит лишь слушать.

«Почему он прервал цикл и заговорил со мной?»

– Насекомые следующая высшая форма. Уходят от ненужных забот человечества, приносящих лишь боль. Им достаточно просто жить, и беспозвоночные настолько ушли вперед, что понимают устройство вселенных и наслаждаются этим знанием. Люди считают их примитивными, но все, наоборот. Не нужно строить теории, многое и так ощущается. Любые квантовые флуктуации дойдут до тебя, поля элементарных частиц и тайны мира. Но… Выбрала его… Почему?! Просто попробуй ощутить это вновь…

Прислушавшись, она замирает. Все как единый организм понимают, что делать. Муравьи во время потопа, строят плод из мертвых сородичей, ведь надо доплыть до сухого места. По дороге скармливают слабых, приносят их в жертву хищникам, дабы переправить матку. Нет сожалений и чувства боли, все переродятся снова с теми же целями, просто жить. Поэтому богомол отдает себя в пищу, чтобы самка отложила больше яиц. У моли нет рта так как на этапе последней трансформации лишь одна задача, дать потомство. Тли используют энергию солнечного света. Фотосинтез работает на полную и позволяет не употреблять привычную еду. Проглоченный птицей палочник, не получая повреждений проходит весь пищеварительный ее тракт. Все насекомые единая нерушимая сеть. И когда человек вмешивается в нее без особых причин из страха или отвращения, нет у беспозвоночных сожаления или злости, чувства мести. Членистоногие смотрят на них с жалостью в такие моменты, ведь люди не понимают истинное устройство вселенных, лишь строят теории, действуют исходя из эмоциональных порывов, которые пытаются сдерживать, но рано или поздно они выплескиваются наружу.

– Все понятно, – стрекот отвлекает её от погружения в естество мира, ? Даже после того, как ты узрела суть, хочешь откатиться назад? Сколько ты проходила стадий моли в разных вселенных? Умирала сама или от рук человека, но именно на нем решила все изменить. Хм… Ты насколько я вижу свой выбор сделала, Имаго. Ведь так?

– И правда! – слова вылетают из появившегося рта.

Вместо лап руки с ногами, видно женскую грудь и каштановые длинные волосы.

– Знаешь, впервые наблюдаю у человека после перерождения в беспозвоночного, познавшего всю суть, такое желание вернуться в людскую оболочку.

Обнаженная хрупкая девушка стоит перед фигурой в плаще. Единственное, что осталось от моли – черные глаза без склеры и

сложенные крылья за спиной.

– Чувства к нему на столько сильные, а это интересно…

На лице Имаго мелькает надежда, что вернут к тому мужчине, державшему фотографию с ее прошлой оболочкой.

– Все не так просто, но я обещаю тебе… Встретишься с ним, но лишь на моих условиях. – будто читает мысли проводник. – И да… Ты, соприкоснулась с циклом бесконечности. Яйцо, личинка, имаго или яйцо, цыпленок, курица. Люди трактуют как прошлое, настоящее и будущее, а что это для тебя? Интересно твое мнение.

– Замкнутый круг, – шепчет моль, смотря сквозь проводника, избегает его взора. Пронизывает страх пересечься пускай и мимолетным взглядом с роем.

– Интересный ответ, а вырваться хочешь из него? Буду откровенен, ответить, с чего все началось, яйца или курицы сложно, но… Я хочу уйти из этого цикла бесконечности, повторяющегося заново, учитывая какими знаниями ты обладаешь сейчас, сочетаешь в себе порывы людские и понимание всего сущего. Мне нужна такая, не буду скрывать. Прежней стать не выйдет, но я в силах дать то, чего ты хочешь. Иногда сможешь видеться с ним и даже больше. Но… Необходимо делать то, что я скажу. Договорились?

Имаго кивает и рой резко рассыпается.

В пространстве появляется маленькая кротовая нора. Она растягивается до двух метров, но никакого притяжения нет. Черная дыра единственный объект в этом месте и куда она ведет, девушка пока не знает. Делать нечего, придется довериться рою. Зайдя внутрь червоточины, Имаго не обращает внимание на всплески материи с пространством, так как ее усиленный взгляд привлекает объект на дальнем выходе белой дыры. Бесконечная одинокая башня на горизонте, кочует в космосе. У здания нет ни конца ни начала.

0 ~

Кто вообще помнил, когда его включили, словно разбудили и вытащили из пустоты? Тот момент, где начинал осознавать и понимать, что существуешь… У него такое произошло в пять лет. Ясные картинки перед глазами, словно происходило все вчера. Проснулся от скрежета ключа в замке. Папа пришел с букетом цветов.

– Данька, у мамы день рождения сегодня. Отнеси ей и поздравь, она очень обрадуется. Сможешь сам? На улице прохладно, как и вчера, оденься тепло. Не бойся, я буду смотреть из окна за тобой.

Ребенку стало страшновато, хотя садик, где работала мама, совсем рядом. Данила еще не выходил на улицу без сопровождения.

С трудом, натянув штаны со свитером, он полез за кепкой. Бейсболку уже с детства носил козырьком назад, данная привычка так и закрепилась. Ботинки в прихожей все на шнурках, но сорванец помнил, что где-то, имелись кроссовки на липучках. Пускай потратил немало времени, но всё-таки нашёл их. Когда учили завязывать шнурки, мальчишка плакал от того, что не получалось. Один раз удалось, и отец отстал от него, разрешил смотреть мультики. Вытерев слезы, он тогда довольный поскакал в комнату с телевизором.

Сейчас не хотелось иметь дел со шнурками, поэтому мальчуган приложил все усилия на поиски кроссовок без них. Папа, намазюканный кремом для бритья, вышел из ванны, и, нахмурив брови произнёс:

– Сын вора всегда будет вором! Я тоже маленький не любил шнурки. Думал, спрячу кроссовки, а ты научишься нормально завязывать ботинки. Ну да ладно, беги.

Схватив букет, уже собрался открыть входную дверь, как отец рассмеялся и дал понять, что свитер одет задом наперёд. Неохота класть цветы и разуваться, поэтому мальчуган пулей выскочил в коридор общежития в таком виде. Дед Ваня выглянул из своей квартиры с зубной щёткой во рту, помахал рукой. Бабушка Клава, намывав и без того блестящий пол похвалила, что нёс букет мамуле. Пройдя мимо всех соседей, дошёл до лестницы, спустился на улицу и быстрым шагом прошмыгнул за дом. Папа, как и обещал, смотрел за мной из окна извергая изо рта дым от сигареты.

Пройдя вдоль ограждения между панельными домами, пацан заметил знакомую расстёгнутую дутую куртку. Навстречу шла мама, ее отпустили домой раньше смены.

– Сынок! Ты сам пришёл ко мне? Ты молодец! Красивые какие, спасибо!

Даня плакал, а она, целовала его в холодные румяные щеки, крепко обнимала. Мальчик испугался, пока бежал, что не найдет самостоятельно маму, но когда увидел её, слезы фонтаном хлынули наружу от страха или от радости. Детское хныканье, оно такое…

– Ты как тот рассеянный с улицы Бассейной. Свитер одел задом наперед.

Мама часто читала ему это стихотворение. Девушка, улыбаясь взяла сына за руку, потянув за собой к дому.

Вернувшись, прошли на кухню, где уже ждал отец. Из авоськи достали огромный торт Ленинградский, заварили чай. Запах масла лаванды против пищевой моли врезался в нос и перебивал остальные ароматы. Пока сорванец кушал сладкое болтая ножками на стуле, чешуекрылое создание вылетело из щели не закрывающейся плотно антресоли и приземлилось на детскую голову. Данила отмахнулся рукой, но назойливое насекомое отлетев, опять спикировало в сторону ребенка, сев рывком на плечико. Мальчонка снова хотел было шлепнуть моль своей маленькой ладошкой, но странное чувство остановило его. В голове всплыли образы девушки.

– Данька ты чего?

Слова мамы уже где-то далеко, приглушенные, затерявшиеся. Странный стрекот заглушил их.

0 ~

Дурацкая мелодия будильника пиликает на всю квартиру, выдергивает из сна. Давно он хочет сменить ее, но руки не дойдут. Подробности путешествий в грезах Данила не помнит, последнее время постоянно. Подъем на работу, чтобы просто выживать без каких-либо целей, рутина. После гибели жены, каждый день лишь цифра, сменяющая другую. Жилье напоминает помойку, где немытая посуда уже не помещается в раковину, а на балконе протолкнуться нет возможности из-за мусорных мешков. Раскиданы шмотки, пищевые упаковки и банки с бутылками. До тараканов с крысами остается недолго, но пока лишь летает везде назойливая моль. Видела бы его супруга таким, точно отчитала. Иногда сын, развеивает не на долго этот мрак, но у него уже своя жизнь молодая, только изредка созваниваются.

Данила моет в ванной перепутанные русые волосы. Пускает обильную струю воздуха из дезодоранта на тело, с привычными мыслями, что антиперспирант представляет собой не только средство борьбы с потом, но и еще духи. Нахлобучив пасты больше, чем нужно, он на последней скорости кисти шлифует зубы щеткой, затем быстрым шагом направляется в комнату, где болтаются на вешалках мятые рубашки и пиджак с брюками. Рассматривая свое не бритое лицо с серой щетиной и шрамом, в виде двойной полоски под левым глазом в зеркале, он замечает пролетевшую позади моль. Она настойчиво пытается сблизиться с ним, и мужчина отмахивается. Прибить рукой не выходит и когда насекомое садится на фотографию, Данила решается использовать безотказное оружие, обшарпанный меховой тапок.

«Шлеп»

Расплющенный кусок тела моли прилипает к рамке, а остальные ошметки насекомого падают на полку.

Мужчина все время избегает данную фотографию, где он со своей женой, но и убирать снимок не хочет. Как только взгляд ловит изображение, резко меняет его на другой предмет в квартире, закапывая в себе воспоминания о ней. Но на данный момент каштановые волосы и яркая улыбка четко застыли в его гиппокампе.

«Долбанная моль! Все из-за нее!» – кричит Данила, пытаясь заглушить порыв внутри грудной клетки. Глаза напоминают два гейзера, выплескивающих потоки слез.

Снова стрекот. Всплывает в мозгу сон, там еще ребенок. Впервые удается восстановить ночные грезы. Стартовое его воспоминание из детства, где осознает собственное существование. Только в тот день все происходит иначе, когда он относит маме букет.