Ближе к концу пары мы заполнили отчет о проделанной работе, в верхнем правом углу титульного листа написали фамилии тех, кто выполнял работу, и сели защищаться за первую парту. Доктор технических наук по фамилии Савин (весьма трудно пробиваемая личность, смею заметить) сперва сосчитал количество студентов, сидящих перед ним, а следом количество фамилий в отчете. Таким образом, он нас проверял, не вписали ли мы кого лишнего. А кого мы, собственно, впишем? Ведь вся бригада была в сборе и сидела прямо перед ним.
Признаюсь честно, отчет мы защитили кое-как. Сначала многоуважаемый Савин вообще не желал засчитывать нам эту лабораторную работу. Однако после непродолжительной беседы пришли к консенсусу и сошлись еще на трех дополнительных вопросах.
Удивительно, но на все три из трех мы попали прямо в точку. Для ответа на последний вопрос он почему-то выбрал именно меня. Всю защиту я сидел невидимкой, а тут на тебе, давай, говорит, ты отвечай. Он открыл отчет, полистал, затем ткнул пальцем в формулу и спросил, как мы ее высчитали. Заметив потухшие взгляды своих товарищей по несчастью, я понял, что надежду на успешную защиту они потеряли. Только в итоге ответил-то я правильно. Вся моя бригада с облегчением выдохнула. Савин недовольно фыркнул, но слово сдержал, лабораторная работа была зачтена со скрипом. Потом он выгнал нас из аудитории и посадил для защиты последнюю пятерку бездельников. Попрощавшись на крыльце корпуса со своими довольными одногруппниками, я остался покурить, а они двинулись в сторону общежитий.
Дома я никого не застал, когда вернулся из университета где-то ближе к четырем часам вечера. Отец был на работе на сутках, а мама, видимо, ушла в магазин. Но сегодня ей тоже на работу, в ночь. Поэтому-то билеты на самолет я купил так специально, и рассказать все родителям решил только в день перед вылетом, чтобы они не смогли меня остановить.
Усевшись на свою кровать, я стал думать, как буду признаваться, когда придет мама. Можно, конечно, было и молча улететь, а позвонить уже из Питера. Правда, это было бы апогеем наглости, которой меня никто не воспитывал. Пока я думал, все больше начинал волноваться, на сердце становилось неспокойно. В общем, то ли от это самого волнения, то ли от усталости за день я даже не заметил, как положил голову на подушку и отключился.
А когда проснулся весь в поту, то тут же вскочил на кровати, словно от ночного кошмара. Сердце колотилось как бешеное. «Проспал самолет. Забыл рассказать родителям», – мысли в голове крутились как заведенные. Наконец-таки додумался дотянуться до телефона и посмотреть время. Еще только начало восьмого. Выдохнул. Тем не менее времени для торжества нет, через десять минут мама должна уйти на работу. Признаваться надо либо сейчас – либо никогда. Тянуть дольше нельзя.
Выбравшись из темной комнаты, я попал в гостиную. В коридоре горел свет. Из гостиной было слышно, как мама на кухне занимается последними приготовлениями.
Я зашел на маленькую кухню. И вправду, она собирала еду на работу и была почти одета, не хватало только обуви и куртки с шапкой.
– Привет, – поздоровалась она, ничего не подозревая.
– Привет, – невнятно ответил я, во рту у меня все пересохло.
Стою еще заспанный, волосы растрепаны, глаза слезятся от яркого света. Кисти рук и кончик носа холодные, колени дрожат. Ну и как тут ей признаешься перед самым выходом? Хотя сам виноват, что сказать: дурак, не надо было засыпать.
– Мам… я это… – говорить было тяжело, в горло, будто кусок сухой земли запихали, – ночью в Питер улетаю.
В ответ тишина. Видно, что переваривает услышанное.
– Зачем? – собравшись с силами, спросила она.
– Не могу сказать. Так надо. Но вы не волнуйтесь с папой, все хорошо будет. Я через неделю вернусь. Билеты уже куплены, сейчас их никак не вернуть. Так что я лечу сто процентов.
– Почему раньше не сказал? – спросила мама с трудом удерживая твердость в речи.
– Вы бы тогда меня не отпустили. А так я уже все оплатил. Мам, мне правда надо. Только пока не могу объяснить зачем.
Ответа так и не последовало. Хотя оно и к лучшему, потому что я не смог бы снова слышать ее надломленный болью голос. Заметил только то, что у нее на глазах застыли слезы, а губы затряслись. Затряслись оттого, что я не сказал им раньше и не доверился. Оттого, что им теперь придется переживать за меня эти шесть дней и оттого, что они ничего не могут с этим поделать. Чтобы больше не видеть этого, я отвернулся и в душе стал просить ее скорее уйти на работу, иначе я рисковал спасовать. Но по-настоящему я понял их чувства только через несколько лет.
Ход с покупкой билетов конкретно на эту дату был очень ловкий, но очень низкий. А по-другому никак – не отпустили бы. Одно что мне через несколько часов девятнадцать лет должно исполниться, и я сам зарабатываю. И казалось бы, совершеннолетие дает человеку право свободы действий, но не готовыми к этому оказываются родители, а не ребенок, ставший дееспособным. Так что пока отдельно жить не переедешь, опека никогда не кончится.
Мама, так и не ответив мне, со слезами на глазах пошла в коридор, одеваться на работу. А я так и остался стоять на кухне с трясущимися коленками. Боялся пойти за ней и посмотреть в глаза. Было слишком совестно за то, что получилось именно так.
Через две минуты хлопнула дверь и щелкнул замок. Я облегченно выдохнул и сделал несколько живительных глотков воды. Комок земли в горле соизволил провалиться. Надо бы рюкзак в дорогу идти собирать, да ноги до сих пор никак не хотят слушаться. Стыдно.
Глава 2
Когда капитан самолета объявил о том, что мы скоро пойдем на посадку я, не теряя времени, тут же пристегнул ремень.
Весь полет мне приходилось смотреть на белые облака и прокручивать в голове события, произошедшие вечером. Получилось некрасиво, правда, с этим уже ничего нельзя было поделать. Сейчас я был почти за две тысячи километров от Екатеринбурга. Волноваться мне стоило совсем о другом. И я говорю не про посадку самолета.
Сели, кстати, хорошо, вот только из-за низких облаков я снова ничего не смог разглядеть. Сначала был густой туман перед иллюминатором, а затем сразу же серый асфальт посадочной полосы.
По салону раздались жидкие и неловкие аплодисменты. Никакой собранности, никакого желания. Женщины рядом со мной не хлопали, я последовал их примеру. Не особо хотелось выделяться среди своего ряда.
Сигнальные лампы, информирующие о том, в каком сейчас положении должны быть ремни безопасности, еще не успели погаснуть как все вскочили, стали хватать свои сумки, чемоданы с полок и начали толкаться на выход, кто-то где-то сдавленно вскрикивал; кто-то тяжело пыхтел. Я, конечно, тоже человек нетерпеливый, однако не до такой же степени.
Мои соседки спокойно сидели на своих местах, сначала мы втроем окинули взглядом торопливых пассажиров, а затем переглянулись между собой и с улыбками на лицах поняли, что думаем об одном и том же.
Когда толпа возле нас рассосалась, женщины не спеша встали со своих мест, а следом за ними и я. Не дожидаясь просьбы, я спустил два небольших чемодана и положил их на соседние кресла.
– Большое спасибо, молодой человек, – вежливо поблагодарила меня одна из женщин.
Я надел пальто, накинул свой черный рюкзак на плечи и, откланявшись своим немолодым спутницам, пошел по уже освободившемуся салону самолета. Будто бы он куда-то улетел, задержись мы в нем на лишнюю секунду.
Следуя указателям, я добрался до выхода из аэропорта через пять минут. Мне повезло, и перед дверьми стоял нужный мне микроавтобус до города. Я под наплывом радости от удачи и страхом, что автобус сейчас уедет, опрометчиво в него запрыгнул, так и не выкурив желанную сигарету.
На этом маршруте можно было доехать до станции метро «Московская», а там уже, пересаживаясь с ветки на ветку, добраться почти в любую точку города. Но мне было нужно в конкретную.
Я две недели упорно изучал карту Питера, сидя дома за компьютером. Запоминал дороги, смотрел, на каких и куда автобусах из аэропорта можно добраться. Ведь моя сим-карта екатеринбургского оператора не работает в Питере, а купить другую не получилось. Вернее, мне в салоне посоветовали купить ее по прибытии в пункт назначения, чтобы не переплачивать за использование связи в другом регионе. Я сначала даже удивился. Где это видано, чтобы продавцы такие правильные были? В общем, так вот и пришлось зубрить дорогу от аэропорта до города, сидя перед монитором. А то мало ли куда еще уеду, а связи не будет.
Заплатив за проезд водителю, я сел на свободное место в самом конце микроавтобуса, мое любимое.
Набрав нужное количество человек, водитель закрыл дверь и плавно тронулся. Всю дорогу мы ехали не спеша, движение на дорогах было слишком плотное. Ведь время было почти девять утра буднего дня, в городе сейчас был как раз час пик, все ехали по своим делам. Екатеринбург, конечно, тоже не деревня, и пробки – это его неотъемлемая часть, но таким обилием автопарка на дорогах он похвастаться не мог.
Когда микроавтобус остановился возле станции метро, все пассажиры вышли и тут же разбежались. А я стоял и вертел головой, осматривая все вокруг. Так бы, наверное, и простоял весь день, если бы не вспомнил, что сильно хотел курить.
Я вытащил из бокового кармана пальто красный «Винстон». Открыл пачку, зубами вытащил сигарету, достал зажигалку. Затянулся, выдох, затем снова затянулся. Докурив сигарету, я понял, что мало и хочется еще. Так же не торопясь, стоя на месте, я выкурил вторую сигарету. Сразу стало легче.
Затем я пошел покупать новую сим-карту. Держа у себя в голове карту города, я перешел улицу по светофору, ушел на три дома в сторону до соседнего перекрестка, повернул направо и через семьдесят метров был у цели. А через десять минут я стоял перед дверьми салона сотовой связи и держал в одной руке свой телефон, а в другой – конверт с новой сим-картой.
Когда я менял сим-карты местами, мне пришла одна гениальная идея. Что если сейчас выбросить свою старую сим-карту и начать новую жизнь с чистого листа? Я буду недоступен, и никто не найдет меня в таком большом городе. Постоял… Подумал… Передумал… Ладно, это я так, в шутку.
Закончив все манипуляции с телефоном и проверив его работоспособность, я решил действовать по задуманному сценарию, до определенного момента, конечно, а там как пойдет, это уж не от меня зависит. Однако одна проблема меня все же беспокоила. Жажду покурить я утолил, а вот выпить хотелось по-прежнему. Но пока лучше этого не делать. Так что придется терпеть.
По той же дороге я вернулся к метро и спустился в подземку. Вроде ничего необычного, за исключением количества веток и станций. У нас-то в городе всего одна ветка. Да и то две последние станции, восьмую с девятой, можно сказать только вчера открыли. Такое событие было. Столько шуму. Даже президент на открытие одной из них приезжал. А поезда потом еще почти год ездили мимо «Чкаловской» (это восьмая станция, если вы вдруг никогда не были в Екатеринбурге), все никак эскалаторы закупить для нее не могли. А еще поговаривают, что екатеринбургское метро занесено в книгу рекордов Гиннесса, как самое короткое в мире. Но если меня спросят, действительно ли это так, то я смогу лишь уверенно развести руками.
Мне, к счастью, нужно было ехать без пересадок, просто по синей ветке до «Невского проспекта», а потом еще от станции один километр пешком. Этот маршрут я тоже заучил. Сколько нужно перейти перекрестков до цветочного магазина, как потом вернуться обратно на нужную дорогу, и главное, как попасть в переулок, чтобы выйти затем к нужному мне дому. Да, я был слегка параноиком, поэтому пришлось выучить не только маршрут до города.
Так что, выбравшись из подземки, я пошел так, как помнил, пользоваться телефоном пока что не было нужды. Задерживаться в цветочном магазине тоже не имело смысла, я и так прекрасно знал, что нужно купить: герберы. Букет выбрал посолиднее, из готовых на витрине. В кассе магазина за него пришлось оставить целых две тысячи рублей. Продавщица с красным от холода носом, а может, и не от холода вовсе, осталась довольна. Вот только букет не для нее предназначался. Лишь бы тебе понравился.
Теперь я, наверное, стал выглядеть еще глупее. Первый раз в своей жизни для кого-то покупал букет цветов. По улице шел смущенный. Будто кому-то до меня есть дело, и я такая важная птица. Снова потянуло курить. Но тоже пока решил потерпеть, не хотелось, чтобы остался ярко выраженный запах.
Чем ближе приближался к дому, тем больше начал бояться. Однако желания ретироваться отсутствовало. Что я ей скажу? Привет? Как-то до боли банально. Я, конечно, знаю еще десяток стихов наизусть, среди которых Есенин, Гумилев, Шелли и другие. Только вот стоит ли начинать с такого? Думаю – нет. Все-таки мы живем в двадцать первом веке, и читать стихи считается пережитком прошлого, к сожалению…
Пока размышлял, не заметил, как пришел к нужному мне проулку. Как на автомате, будто бы я родился в этом городе. Вот и все, осталось только пройти под аркой, и я в нужном мне дворе.
– Ладно, не так уж это и страшно, – вслух попробовал мотивировать я сам себя. Вышло, конечно же, не очень.
По табличкам на дверях я нашел подъезд с нужной мне квартирой. Для пущего эффекта решил дождаться, пока кто-нибудь выйдет или зайдет в подъезд, чтобы, минуя домофон, можно было подняться и постучать сразу к ней в дверь. Все это время я крутил в голове, насколько красочно это может смотреться. Думаю, в это момент и вправду будет не хватать кинокамер.
Пять… десять… двадцать минут. Из подъезда никто так до сих пор и не соизволил выйти и зайти, кстати, тоже. Из-за попусту потраченного времени нервы у меня были уже на пределе. Несколько раз я хватался в кармане за пачку сигарет, но тут же отдергивал руку. Словно эта пачка была красной из-за того, что раскалена.
Устав ждать, я сорвался и в конечном счете набрал три цифры, соответствующие номеру ее квартиры. Домофон хрипловато запищал, потом еще раз, и еще. Трубку никто не поднимал. Значит, ее нет дома. Что ж, этого следовало ожидать. Поэтому-то у меня и было несколько сценариев на такой случай. И сейчас как раз таки была та самая отправная точка «Х», в которой нужно было сделать выбор в следующем направлении.
Первое: остаться стоять возле подъезда и продолжить ждать. Второе: поехать в университет и попытаться найти ее там. И третье: это позвонить. Третий вариант мне нравился меньше всех, потому что: а) портил эффект неожиданности, так как летом мы договорились больше не общаться; б) снижалась эмоциональная составляющая (то есть попросту разряжались чувства, которые могут быть вызваны только личной встречей). Нет, конечно, это тоже будет весьма эмоционально, но в таком случае она сможет уже тысячу раз обуздать эти самые эмоции за то время, пока я добираюсь до нее, и предстать передо мной в совершенно ином обличии (о чем я, собственно, и толковал в пункте «а», отсутствует неожиданность).
Больше всех, конечно, меня устраивал вариант, когда бы мы внезапно встретились на задворках ее дома. В этот самый момент у нее на лице проявятся настоящие чувства или хотя бы мелькнут, этого вполне будет достаточно, и тогда я смогу узнать всю правду. Ведь такое появление, какое организовал я, нереально предвидеть и невозможно ожидать. Даже самые хладнокровные в такую минуту дадут слабину и выдадут себя. Вот именно поэтому звонок по телефону я откладывал только на самый крайний случай. Иначе бы вся поездка пошла даром.
У меня не получалось сосредоточиться, я был сильно взволнован и не мог спокойно ждать.
Вывод: надо действовать или я сойду с ума.
Сейчас утро буднего дня и вряд ли она вышла в магазин за хлебом. А если и вышла, то давно бы уже вернулась. Да и вообще, хлеб она не ест.
Значит, теперь моя дорога лежала до СПбГЭУ (то есть вариант под номером два), на всякий случай я выучил и этот маршрут. В принципе ничего сложного в нем нет. Сначала надо идти по Невскому проспекту до Невы, потом перейти через Дворцовый мост и повернуть налево к памятнику М. В. Ломоносова.
Только вот что делать, когда я туда приду? Я не знал ни номера группы, чтобы посмотреть расписание, ни корпуса университета, чтобы попробовать найти ее в его коридорах. Мне казалось, что я смогу устранить эти изъяны, когда прилечу, однако ничего дельного так и не изобрел. Известно мне было лишь одно название факультета. Вот только много ли оно дает? Сразу же за этим вопросом возникал следующий: что делать с букетом? Бегать с ним по университету как-то неудобно. И неудобно не в физическом плане, а в моральном. Как на меня будут смотреть студенты? Да и пустит ли вообще охрана? А выбросить цветы в урну жалко, две тысячи стоят как-никак, позволить себе сорить такими деньгами я не мог.
Замаявшись от бесконечных вопросов, я сам с собой сошелся на том, что пусть распорядится случай – честный и беспристрастный. Конечно, если бы у меня была монета, как у Харви Дента из фильма «Темный рыцарь», я бы с пафосом ее подкинул и пошел вершить свою удачу[1 - Имеется в виду сцена в фильме, где Харви Дент (персонаж актера Аарона Экхарта) подкидывает монету с одинаковыми сторонами и говорит, что он сам вершит удачу.], но, увы…
Дорога до университета прошла незаметно. Каким-то странным образом я снова шел на автопилоте, ничего не замечая вокруг. И вообще первые дни я был так сильно поглощен собственными проблемами, что совершенно не отдавал должного красоте этого города.
Когда я добрался до длинного корпуса университета, то первым делом обошел его по кругу. Произвел разведку, так сказать. Затем постоял возле деревянных резных дверей, надеясь, что она, может быть, сейчас выйдет. Внутрь зайти так и не решился.
И что дальше? У университета, наверное, несколько десятков корпусов по всему городу. В котором из них ее искать? Да и сюда-то я пришел чисто наудачу. Не повезло. Зато эта прогулка хоть как-то смогла отвлечь меня, всяко лучше, чем бесцельно стоять на месте возле закрытой двери подъезда. Однако сейчас что-то подсказывало мне, что стоит вернуться назад к ее дому. Что я, собственно, незамедлительно и сделал.
Когда я вернулся обратно, то на всякий случай еще раз попробовал позвонить в домофон с целью проверки. Трубку так никто и не поднял.
– Ну и хорошо, эффект неожиданности будет что надо, – успокоил я себя и начал нервно мерить асфальт шагами околачиваясь в тихом дворе.
Я не особо полагаюсь на интуицию, шестое чувство и всякую эзотерику, тем не менее что-то там возле университета мне сказало вернуться обратно. Я твердо почувствовал этот прилив уверенности, который подсказывал мне, что надо делать, и спокойно приняв эту данность как решение проблемы, я пошел назад. До этого и после этого случая такого со мной никогда больше не повторялось. Но клянусь, в ту самую секунду это был словно знак самой вселенной.
И эта подсказка меня не подвела. Не прошло и минуты, после того как я вернулся в ее двор и второй раз позвонил в домофон, случилось то, чего я ждал с самого приземления. Я ждал этого с того момента, когда садился в самолет. Ждал, заходя в здание аэропорта этой дождливой ночью. Ждал, штудируя карту Питера, и когда покупал билеты три недели назад. Ждал с того летнего августовского вечера, когда во что бы то ни стало решил сюда прилететь.
Этот миг действительно стоил потраченных сил. Все сложилось именно так, как я и хотел. Самолет взлетел и сел строго по расписанию, и как только я покинул его борт, тут же начал действовать по отработанному плану. Сначала поездка на автобусе до города. Затем покупка сим-карты и букета цветов. Дальше дорога до ее дома; неудача с дверью (видимо, соседи в подъезде отсутствуют от слова «совсем»). После все этих действий, выбор следующего шага: а именно путь до университета и обратно. Если бы я шел чуть медленнее, сделал лишний круг вокруг корпуса университета или задержался, например, в цветочном магазине дольше положенного, встреча бы вот так во дворе не состоялась.
Говорят, мысли материальны, если ты чего-то сильно желаешь, то это обязательно сбудется. Лично я в это не верю, но тогда на несколько секунд все мои принципы, все мои убеждения и взгляды на эту жизнь куда-то рассеялись. И я поверил… поверил этому миру. Правда, только на миг.
Неосознанно развернувшись лицом к арке, я заметил ее первый. Стал пристально смотреть ей в глаза и не спеша идти на встречу. Когда расстояние между нами сократилось примерно до десяти метров, она обратила на меня внимание, хотя узнала не сразу, а может быть, и сразу, просто, наверное, не могла поверить собственным глазам. Но когда она поняла, что происходит, тут-то и началось самое интересное. Она застыла на месте и не делала больше никаких движений, лишь ее золотистые волосы редко развевались на слабом ветру, а красноватая кожа от осенней прохлады вмиг стала цвета мела. Да я и сам был в неменьшем потрясении, однако медленно продолжил идти дальше. Справедливо замечу, что представлять встречу у себя в голове было куда легче, чем выносить ее тяготы наяву.
В двух метрах от нее я попробовал улыбнуться – не получилось. Вернее, получилось, только знаете, как у тех людей, у которых случается инсульт. В моем случае это произошло с правой стороной. Ни губы вправо не двигаются, ни руку поднять не могу, чтобы букет протянуть. Ладно хоть мочевой пузырь самопроизвольно не опорожнился. А то неловко бы вышло.
Я еле приблизился к ней почти вплотную. Ростом она метра полтора, наверное, не больше. Стою и смотрю на нее сверху вниз. Губы дрожат, глаза мокрые, но не плачет. Словно маленький симпатичный зверек, которого охота потискать. Только потискать я не решаюсь.
На самом же деле я хочу ее только поцеловать, однако ясно понимаю, что желание мое безответно, скорее всего из-за шока. Букет в моей руке так и болтается где-то внизу, подметая асфальт во дворе.
– Привет.
«Отлично, б**ть, что меньше всего хотел сказать то и ляпнул, очень романтично!», – выругался я про себя.
– С днем рождения, – тихо сказала она.
– Спасибо, – так же тихо ответил я.
Чтобы не стоять напрасно на улице и не играть в молчанку от шока, я принял волевое решение идти к ней, может быть, в квартире она оттает, а там и разговор склеиться. Свободной и функционирующей левой рукой я приобнял ее за талию и попытался слегка подтолкнуть в сторону подъезда. Как бы не так, одно что полтора метра ростом и весу около сорока килограмм. Стоит намертво.
– Пойдем, – прошептал я и попробовал подтолкнуть ее еще раз, только чуть сильнее, теперь она поддалась.
По лестнице поднимались молча и быстро. Она шла впереди, а я за ней. Ее шаги были настолько быстрыми, словно она боялась меня и пыталась убежать. Как оказалось, ее квартира находилась на самом верхнем, пятом, этаже.
По-прежнему не говоря друг другу ни слова, мы стали снимать верхнюю одежду. Цветы я положил на тумбочку, скинул рюкзак, снял туфли, пальто повесил на вешалку. Я конечно бы хотел, чтобы мы оба сняли всю одежду, но момент явно был упущен. На мне остались темно-синие брюки, белая рубашка и черный пуловер. Прямо-таки модник английского двора. На ней были светло-синие джинсы и светло-серый свитер.
– Герберы… мои любимые, – сказала она, принимая от меня цветы, на ее лице мелькнуло что-то вроде улыбки.
Появились хоть какие-то признаки живого человека. Да и щеки у нее стали опять румяные.
Держа двумя руками букет, она убежала на кухню. Я услышал, как загремело что-то стеклянное, а потом зажурчала вода. Видимо, она решила поставить цветы в вазу.
Дабы не скучать одному в коридоре, я без приглашения сделал несколько шагов и попал в ее комнату, чтобы понять, с чем имею дело. Из любопытства осмотрелся по сторонам. Слева в комнате стояла полутора спальная кровать. Справа было окно, шкаф и единственное кресло. Вот, собственно, и все убранство. Довольно спартанские условия для девочки, я бы сказал. Не было никакой разбросанной женской одежды, мягких игрушек и полок, заставленных разными безделушками. Только вот посередине стены выделялись полсотни фотографий, которые никак не вписывались в столь скудный интерьер квартиры. Я захотел подойти и рассмотреть их поближе, особенно ту, где она была полностью обнаженной, но сначала замешкался, а когда решился и сделал шаг, она уже зашла в комнату. Я испуганно оглянулся на ее голос.
– Миша, ты, конечно, с ума сошел! Взять и прилететь в незнакомый город. Даже не позвонил и не предупредил! – сказала она не заметив моего интереса к стене с фотографиями.
– И что тут такого? У меня же есть твой адрес, ты ведь сама письмо мне отправила летом, забыла, что ли?
– Три месяца уже прошло. А я ведь хотела переехать на другую квартиру в конце лета. Что бы ты тогда делал? – весело и в тоже время нравоучительно спросила она.
– Решал бы проблемы по мере их поступления, – спокойно ответил я и пожал плечами.
– Дурак, – сладко сказала она и прижалась ко мне, обвив руками, – я так скучала.
«Наконец-таки произошло то, чего я ждал. Вот та Аня, ради которой я приехал. Оттаяла», – подумал я и крепко ответил на ее объятие.
Сейчас я и вправду позволил себе думать и верить в то, что мы будем вместе. Я стоял и в который раз обнимал это маленькое до боли знакомое тело. Вдыхал запах ее волос и представлял, куда мы пойдем сегодня вечером. Я так наивно верил в это прекрасное будущее, что не замечал очевидных намеков, так естественно разложенных по этой квартире.
– Может, выпьем за встречу? – предложила она, и подняла ко мне свои глаза.
– Давай, – согласился я, стараясь показать равнодушие, а у самого потекли слюнки, так сильно хотел выпить.
– У меня есть классный ликер из Италии, подруга привезла этим летом, будешь?
– Крепкий?
– Около двадцати пять градусов, если я правильно помню.
– Годится, – ответил я.
На самом деле не было принципиального значения в том, что именно я выпью. Самое главное, чтобы это было не пиво и не вино, а как в данном случае что-нибудь градусов от двадцати, не меньше. Слишком уж напряженными выдались последние сутки, и в данный момент мой организм был сильно перевозбужден.
