ISBN :
Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 14.01.2024
Любовь моя – рыбалка
Валерий Владимирович Брякин
Данное произведение – не столько для тех, кто увлечен рыбной ловлей, сколько для ценителей юмора и образной русской речи. Большая часть книги содержит байки и забавные истории, как бы рассказанные у костра или в палатке. Кое-что полезное найдет здесь как начинающий рыболов, так и мастер блесны и поплавка.
Валерий Брякин
Любовь моя – рыбалка
Об авторе
Брякин Валерий Владимирович, кандидат филологических наук, автор научных работ по языку Михаила Зощенко, уголовному жаргону, языковой игре и др. Публиковался в журналах «Рыбалка на Руси» и «Рыбачьте с нами». Имеет свой канал на Яндекс Дзене «Рыбацкие приколы и не только». За сорок лет вузовского стажа и шестьдесят лет рыболовной практики так окончательно и не определившийся, какая из профессий для него – главная.
Посвящается моей жене, Разаевой Людмиле Александровне, перечистившей тонну рыбы и безропотно сносившей мои рыбацкие загулы.
Притча о старом рыбаке (вместо эпиграфа)
Один старик очень любил рыбалку. Но каждый раз, когда он приезжал на реку, сильно огорчался, видя захламленные берега. Тогда, прежде чем забросить удочку, он брал большой мешок и наполнял его мусором.
Как-то раз старик участвовал в соревнованиях по ловле щуки. После сигнала все рыболовы побежали к воде, а он остался собирать брошенные ими банки, коробки, пакеты… Наконец он пошел к пруду, но там тоже увидел кучи всякого хлама. И он снова стал наводить порядок, наполняя доверху свой мешок. Разувшись, зашел в воду и долго вытаскивал старую автомобильную покрышку, наполовину утонувшую в иле. Рыбаки наблюдали за стариком и стучали пальцем по виску.
Между тем соревнования заканчивались. За оставшееся время деду удалось только несколько раз забросить спиннинг, и, конечно же, он ничего не поймал.
А когда шло награждение и все аплодировали победителю, солнечный луч, отраженный от его медальки, пробежал по лысине старика, подсветив венчик его седых волос.
ГЛАВА 1. Рыбацкие казусы
Очевидное – невероятное. Казус №1
Жизнь вообще удивительна и непредсказуема. Рыбацкая жизнь – тем более. Порой подкинет такой казус, который сразу просится в анекдот, каковых на тему рыбалки нет числа. Со мной такие небылицы, которые, впрочем, являются истинной правдой, случались не раз. И вот первая из них.
Холодное осеннее утро. В предвкушении щучьих рывков и в легком взбадривающем мандраже накачиваю лодку, не забывая при этом сделать всё тип-топ. Спиннинг по правую руку, подсак под левую, пластиковое ведро для будущего улова – в лодку за спину. Не забываю даже, чтобы не пачкать тару щучьими «соплями», уложить туда пакет для мусора. Короче, все о’кей, можно заплывать.
На воде выбираю перспективную точку и делаю первый заброс. Пока идет проводка, лодку свежий утренний бриз прижимает к берегу, поросшему невысоким камышом. Я этого не замечаю, ибо увлечен твичингом. Как только лодка коснулась прибрежной зеленки, вдруг сзади – всплеск и подозрительный шум. Оборачиваюсь и – не верю своим глазам. В моем ведре бьется обалдевший не меньше меня килограммовый щукарь!
Думается, лодка стала прижимать его, досматривающего последний щучий сон, к берегу, а он с испугу сделал свечу и был самозатарен в ведро и самоупакован в полиэтилен. Хотите верьте, хотите нет.
Очевидное – невероятное. Казус №2
В холодный осенний день я отправился на рыбалку. По заданию любимой жены. Поймай, мол, золотую рыбку, да покрупнее. А рыбка не ловится. Ни золотая, ни серебряная. Кто думает, что это и есть казус, то он сильно ошибается. Это почти норма, а казус впереди.
Итак, сижу я грустный и думаю о том, что жена задумала большого карпа духовке его запечь, а «крокодил» не ловится. В результате страдает мой рыбацкий авторитет и обеденное меню.
Я было собрался сматываться, но тут поплавок чуть приподнялся и уверенно наискосок пошел вглубь. Подсечка – и леска запела на ветру в унисон радостной музыке в моей душе.
Ну, теперь только не уйди! А сорваться он мог запросто: экземпляр попался упорный. Ото дна отрываться не желал, да к тому же я забыл положить подсак в лодку. Проклиная свою промашку, я таскал карпа вокруг лодки (или он меня?) минут пять. Но наконец я завел ладонь под брюхо трехкилограммовому зеркальному красавцу – а в этот момент уставшая рыба обычно замирает, как бы прислушиваясь к новым ощущениям, – и перевалил его в лодку. Ура! Засунув рыбу в мешок, я посидел еще с полчаса – а что, а вдруг! – и смотал удочки окончательно.
На берегу я решил угодить жене еще больше и почистить рыбу. Положил карпа на мосток, поскреб, выпотрошил и опустил в воду для последнего омовения. И тут уснувший, казалось, навеки и почти разделанный карп мощным движением вырвался из моих рук и шустро ушел под воду. Мое рыбацкое счастье превратилось в нечто противоположное. Кто-то, конечно, догадался: вот он, казус! И снова ошибся. Это была только его первая часть. А вот вам вторая.
Пока я стоял на краю мостка в скорби и печали, вдруг мой полуфабрикат всплыл метров в десяти. Медленно повиливая хвостом, он подплыл к мостку и, как верных пес, уткнулся носом в мою подставленную ладонь. Хотите верьте, хотите нет.
Очевидное – невероятное. Казус №3
Поздняя осень – это то время, когда рыбье население рек, прудов и озер постепенно меняет летнюю прописку, оседая на ямах. Там, у самого дна, вода не так остыла, да и кормовая база побогаче. Эту базу активно «охраняет» крупная щука, а у спиннингиста увеличиваются шансы поймать трофейного хищника.
Приблизительно с такими мыслями я выехал на очередную рыбалку где-то в начале ноября, когда стал перепадать первый нестойкий снежок, а закрайки за ночь затягивались тонкой ледяной пленкой.
Стал на лодке на бровке и начал методично, как кнутом, хлестать по яме. И за усердие был награжден! Тычок в блесну, резкая подсечка – и пошло вываживание. Все по классике: трофейная не трясет спиннинг, а тупо давит, не торопясь тянет в сторону, лишь иногда потряхивая мордой, видимо, перехватывая поудобнее прихваченную клыками железяку. У меня же сердце на адреналиновом допинге готово через горло выпрыгнуть за борт, я мертвой хваткой держу спиннинг и все ближе и ближе подтаскиваю матерую к лодке. Жадно вглядываюсь в толщу воды: ну покажись, покажись, открой личико. И вот проявился длиннющий темный силуэт, и открылось не только личико, но и полутораметровое, покрывшееся мхом тело старой… пешни, которая, насмотревшись всякого за долгое лежание на дне, вела себя, как самая настоящая щука-бабушка. Она ходила против течения то в одну, то в другую сторону и, стуча о твердое дно металлическим концом, имитировала тряску щучьей башки.
P.S. «Трофей» до сих пор жив и используется по назначению.
Очевидное – невероятное. Казус №4
Эту душераздирающую историю рассказал мой приятель Денис. Поехали они с другом Геной на Дон сома ловить. Много они слышали от рыбаков, какие монстры там водятся в омутах да в коряжниках. Добрались они до места уже в сумерках, кое-как разбили лагерь, залегли в скособоченную палатку, но долго не могли уснуть. Сначала строили планы на завтра, потом смотрели видосы не для нервных на соминые темы, потом выпили по сто пятьдесят снотворного и отрубились лишь под утро.
Но зарю с донским туманом они не проспали. Мысли об усатых крокодилах не дали выспаться и окончательно протрезветь. В предстартовой лихорадке побросали в лодку снасти и выгребли на русло. И тут Гена заметил, что в штанину, как злой бобик, впился крючок. Когда они с трудом освободили многострадальную штанину и подняли головы, то увидели кадр из фильма ужасов: на них с бешеной скоростью несется по воде бревно. У обоих в сознании мелькнула одинаковая мысль. Это же сом прет бревно, как конь упряжку! Гена проявил чудеса реакции, ухватил бревно двумя руками и истерично потребовал грести к берегу, где на мели можно с сомом как-то разобраться. Денис бешено заработал веслами и греб до тех пор, пока с берега не услышал окрик: «Мужики, вы чо с корягой творите, она здесь лет сто торчит!»
И тут рассеялся туман не только на реке, но и в головах. И поняли наши сомятники, что это не бревно мчалось на них, а стремительное течение Дона-батюшки несло лодку на старую, но такого еще не видевшую корягу.
Очевидное – невероятное. Казус №5
Как-то приобрел я пачку рыболовных крючков. Синеньких, некрупных и очень острых. И такие они оказались зацепистые, что других не надо. Долго ли, коротко, но пообрывали их злые коряги и крупная рыба. Остался у меня на все про все удочки один крючок, любимый.
И вот как-то ловлю я с лодки карася, некрупного, но и не мелкого, грамм эдак по сто пятьдесят. Ловлю на озере, поросшем ползучей травой. А в некоторых местах трава просела, там образовались окна; расстояние между поверхностью воды и травой минимальное, и вот там пасутся караси, показывая свои спины и хвосты. Рыбалка легкая, вприглядку: кидаешь крючок прямо в карася. В общем, сочетаешь рыбную ловлю с дартсом.
Когда очередной пузатый экземпляр посягнул на червяка и запрыгал над водой, случилось страшное: карась плюхнулся в воду, да не один, а вместе с любимым крючком. Я не скажу, что горе мое не имело границ, но огорчение имело место быть. Рыбачить я не бросил и утешался продолжающимся хорошим клевом.
Через полчаса я вытащил очередного карася, стал извлекать из его рта крючок, и тут мне показалось, что в глазах двоится. Два крючка, два двоюродных братца, торчали из верхней губы. И тот, с обрывком лески, мой, любимый!
Очевидное – невероятное. Казус №6
Однажды мы с женой поехали на рыбалку. И слегка заблудились, но после долгих мытарств по нашим замечательным проселочным дорогам попали на какой-то почти высохший то ли прудок, то ли озерцо. Уже из окна машины мы увидели, что нам выпал джекпот: водоемчик кишел рыбой. Вода, которой с гулькин нос, а мне по колено, бурлила, кипела и пенилась. С собачьим азартом наперевес я выскочил из авто, достал донку с резиновым амортизатором, которую в наших краях обзывают мандулой, и велел жене обойти лужу и положить груз на противоположной стороне так, чтобы крючки оказались прямо по центру болотца. Я нарядил их червяками и приготовился к бешеному клеву. А клева-то, как и воды в луже – с гулькин… Ну, с тот орган у гульки, который не виден. Я пребывал в культурном шоке. Посудите сами: рыбы больше, чем воды, а результата ноль. Я начал менять насадки. В ход пошли манка, перловка, кукуруза, опарыш. Я подкармливал рыбу жмыхом, кашей, сдобренной чесноком, коноплей, валерианой. Но лучше бы я налил валериану жене, а коноплю покурил сам, чтобы успокоить нервы. В этом прудке рыба меня явно невзлюбила.
Тогда я решил взять ее силой, благо что жена отлучилась в поисках луговых опят. Я нашел на берегу ржавое ведро без дна, надел болотные сапоги, залез в цитадель рыбьей вакханалии и рывком погрузил ведро в воду. И сразу же пришел успех. О стенки железной лохани кто-то настойчиво застучал. Я сунул, как грека, руку в воду, мертвой хваткой вцепился в скользкое тело и победно поднял добычу над головой. Но тут же издал вопль ужаса и отвращения. Шевеля лапками, на меня пялился и разевал рот здоровенный тритон, будто вопрошая: «Ну поймал! Теперь твоя душенька довольна?»
Вернувшись домой, я решил снять тритоновый стресс, но не валерьянкой с коноплей, а сухоньким. И когда я откупоривал бутылку, на ум пришли строки из Высоцкого:
У вина достоинства, говорят, целебные,
Я решил попробовать – бутылку взял, открыл…
Вдруг оттуда вылезло чтой-то непотребное:
Может быть, зелёный змий, а может, – крокодил!
Очевидное – невероятное. Казус №7
Все началось с того, что я, мечтая о рыбалке по первому льду, купил заранее живцов. Но мечты разбились об этот самый лед, а точнее, о его отсутствие. И эти самые живцы, белые да красные карасики, жили почти месяц в ведре на балконе. Но не столько жили, сколько выживали. Часть из них так и не дождалась зимней купели, всплыла кверху брюхом и была скормлена другим хищникам, тем, которые живут во дворе и мяукают. Но большая часть живцов все же дождалась светлого часа: лед окреп, у них появился шанс выжить, соскочив с крючка или получив амнистию после завершения рыбалки.
Но пока светлый час еще не настал. В темноте были расставлены жерлицы, карасики ушли в лунки, и все участники процесса стали ждать, что уготовит им судьба. Мне лично она, когда рассвело, уготовила поклевку, борьбу с резвой щукой и, как вишенку на торте, созерцание ее на льду у собственных ног.
Дальше с поклевками было неважно, и я решил погонять окуня на новенький балансир. Но это был не день окуня, зато хапнула еще одна щучка весом под кило. Правда эта зубастая красавица отъела у балансира крылышко в оперении, и я воспринял это как ее посильную месть более разумному существу. На этом о рыбалке – всё, но главное-то ещё впереди.
Дома, когда я потрошил ту щуку, которая была поймана на жерлицу, обратил внимание на ее раздутый желудок. Я не поленился, вскрыл его и обнаружил собственного живца, красного карасика с проколотой крючком спинкой.
Он лежал на моей ладони, как живой. «Бедный Ёрик», – философски изрек я и собрался выбросить рыбку в мусорное ведро, но в последний момент заметил, что жабры чуть шевельнулись. Не может быть, наверное, показалось. Ведь живец провел в брюхе несколько часов. На всякий случай я взял карасика двумя пальцами за спинной плавник – и (о, чудо!) он затрепетал в моих руках. Я испытал странное чувство, какое, возможно, испытывают акушерки или спасатели МЧС.
И с этого момента золотистый «парнишка» уже не стал для меня чем-то мало одушевленным и посторонним. Я срочно налил в ведро воды, дал «мальчонке» отдышаться, оделся и отправился на нашу речку Хопер, который местами еще не застыл. Со словами «прощай, везучий ты наш» я бросил карасика в полынью и дождался, пока не разбегутся и исчезнут круги на стылой хоперской воде.
ГЛАВА 2 Рыбацкие байки
Сказка про белого бычка.
Середина восьмидесятых годов. Мы, четверо приятелей, мчим на «шестерке» на рыбалку. Пылим по колхозным полям к пруду, где вчера ловился крупный карась. Но речь в этой байке не о нем. А об огромном быке, который лежал на самом краю проселочной дороги. Водила жигуленка Боря, между друзьями Боб, увидев бугая, резко тормознул и тут же выдал рассказ о том, как в детстве его потоптал бычара. И, если бы не пастух, не отделался бы он переломом ребра. Кстати, фамилия водилы – Ребров, а бычару, как позже выяснилось, тоже звали Боря. Такие вот хитросплетения и совпадения. Но, опять же, не это главное. Поведав эту душераздирающую историю, Борис тут же предложил пять рублей тому, кто верхом сядет на лежащего быка. А пять рублей, кто помнит, это были деньги.
Я согласился на эту авантюру. Двое невольных секундантов, Саня и Леха, высказали свое однозначное мнение (ты совсем дурак!), но безумству храбрых (или глупых?) поем мы эту песню. Я вылез из машины, смело подошел к быку и, похлопав его по шее, взгромоздился на спину. При этом гикнул Чингачгуком и изобразил мотоциклиста, ухватив руками рога. Бугай при этом лишь повел ухом и остался спокойно лежать. Изобразив напоследок Петра на медном всаднике, я благополучно вернулся в машину и потребовал заслуженный гонорар. Грустный же Боря, отправивший друга на затоптание, всю оставшуюся дорогу ехал молча.
Клева в этот день не было, и часа через два мы возвращались обратно. На месте несостоявшейся корриды мы увидели толпу колхозников, которые веревками затаскивали нашего быка на дощаную волокушу, прицепленную к трактору. Мы, конечно же, остановились и, пожелав «Бог в помощь», спросили, что с животным? И здоровенный мужик, под стать нашему бугаю, вытирая кепкой пот с лица, сказал: «Отнялись у нашего производителя Бори ноженьки!»
И тут нам всем, несмотря на драматизм ситуации, стало безумно смешно. Всем, кроме Борь, один из которых потерял пять рублей, а другой – ноги.
Как черти рыбаков пугали
В старые добрые советские времена четверо друзей (и я в их числе) часто выезжали на рыбалку на белых жигулях, и поэтому вся наша бригада звалась «Блондинка и квартет». Подвиги ее постоянно отражались в поэмах Лехи Федорыча, одного из членов этого самого квартета. Поэмы те до сих пор имеют большой успех у местной рыболовной общественности, но не могут быть опубликованы даже частично по нецензурным, а точнее, цензурным соображениям. Но в этот раз речь не о высокой поэзии.
Как-то мы прикатили на пруд и расположились там с ночевкой. Был дивный летний вечер, и под соло соловья, оттененное сводным хором лягушек, мы после товарищеского ужина, облагороженного стопочкой самогона от бабы Клавы, улеглись рядком на расстеленном брезенте прямо на прибрежной травке. И, что немаловажно для дальнейшего повествования, в нескольких метрах от колеи, пробитой такими же, как мы, рыбаками.
Спать не хотелось, от «нектара» бабы Клавы нас пробило на хи-хи, мы лежали под звездным небом с полной луной, беззлобно подкалывая друг друга и травя анекдоты.
Вдруг мы услышали приближающийся шум мотора. «Кому не спится в ночь глухую?» – подумали мы. И тут пришла идея: «А давайте, когда тачка будет проезжать мимо нас, мы синхронно поднимем левые ноги!» Сказано – и тут же исполнено: ноги дружно взмыли вверх в одну прямую линию.
Между тем машина приблизилась, осветила картину маслом и плавно так, как бы задумавшись, последовала мимо. Мы поржали над собственной шуткой, а потом еще проболтали с часок. Но тут опять, уже с другой стороны, послышался звук движка. Мы поняли, что это возвращаются наши мимолетные гости. Поднимать снова ноги нам показалось банальным, и мы решили освежить композицию. Все встали – опять же строго в ряд – и сделали ласточку. На скорости выскочив из-за бугра, легковушка осветила не самый типичный пейзаж. Резко взвизгнули тормоза, а затем после короткой паузы и возгласа «Нечистая!» была врублена задняя скорость при утопленном в пол акселераторе. Ревя мотором, машина ушла в ночную мглу.
А нам спать совсем расхотелось, и мы, раскочегарив почти погасший костер и врубив музыку, пошли голяком купаться. А потом грелись, чертями прыгая у огня.
Божья роса
Было лето. Мы возвращались с рыбалки из Астраханского рыбного клондайка. Усталые, но, как написал когда-то в районной газете молодой журналист, удовлетворенные собой. А если серьезно, то несколько ночей недосыпа, избыточные возлияния и физический перегруз от перманентного вытаскивания рыбы сильно сказывались на наших организмах.
После нескольких часов в дороге у нас возникли некоторые естественные потребности, но мы с Сашкой героически терпели, так как водиле, обладателю бронированного мочевого пузыря, хотелось проехать ровно 500 км без остановки. Но вот наконец остановка, и мы вдвоем, приплясывая от нетерпения, выскочили из машины и как бы спрятались от встречных фар за багажником внедорожника, а броненосец между тем остался в насиженном водительском кресле.
Процесс был долгим, интенсивным и звонким. Мы отдавались ему с упоением, но в какой-то момент я почувствовал в глазах сильнейшую резь. Подняв глаза к небу в надежде найти объяснение в виде кислотного дождя, я увидел там ярчайшие звезды да криво ухмыляющуюся луну. Мозг лихорадочно искал объяснений. И, кажется, нашел их. «Саша! Б…дь! Ты что творишь!? – орал я не только благим матом, – ты зачем, су…а такая, мне в глаза сс…ь!?». Мой товарищ лишь что-то недоуменно мычал под оркестровку затихающей струи.
Моему возмущению еще долго не было конца, но (не примите за каламбур) в конце концов я залез в машину и стал жаловаться обладателю стального мочевого пузыря на паскудство напарника. Но водила вместо сочувствия вдруг надолго захохотал, а потом еще не менее долго икал. А когда отхохотал и отыкался, рассказал, что решил воспользоваться остановкой и омыть лобовое стекло. Брызги стеклоочистительной жидкости били не менее мощными, чем наши, струями и перелетали через крышу авто. И обильно орошали мои многострадальные очи.
Ночные кошмары
Ночные рыбалки полны сюрпризов и неожиданностей. Да таких, что достойны стать кадрами из фильмов Хичкока.
Кадр первый.
Отсидев с удочкой на лесном озере вечернюю зарю, я попил чайку у костра и залег в палатку до утра. Сон не шел, так как его отпугивали разнообразные звуки: то, похрюкивая, протопает в кустах кабанья семейка, то ежики в сухой листве затеют свои игрища, то ударит по воде бобер своей большой лопатой. А тут еще филин орет, как потерпевший. И мысли нехорошие в голову лезут – вот придет сейчас серый волк и примет меня за Красную шапочку. Но кое-как я все же уснул. Но ненадолго. Сквозь чуткий сон я ощутил, как прямо на лицо мне плюхнулось что-то живое, холодное, мокрое.
Животный инстинкт, помноженный на безусловный рефлекс, одним рывком выкинул меня из палатки, а когда проснулось включившееся сознание, я осветил фонарем палатку. На меня, чуть ухмыляясь своим непомерным ртом, пучила глаза огромная зеленая жаба.
Кадр второй.
Поехали мы на ночь с приятелем. А он взял своего друга. Перед сном у костерка мы выпили за знакомство. Я – в меру, а мои собутыльники и сокостёрники – без оной. Новый мой товарищ даже пустил в стакан слезу в память о своей недавно умершей собаке Альме.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом