Дмитриева (Черубина де Габриак)
Сехмет
Закрыли путь к нескошенным лугам
Темничные, незыблемые стены;
Не видеть мне морских опалов пены,
Не мять полей моим больным ногам.
За окнами не слышать птичий гам,
Как мелкий дождь все дни без перемены.
Моя душа израненной гиены
Тоскует по нездешним вечерам.
По вечерам, когда поёт Жар-птица,
Сиянием весь воздух распаля,
Когда душа от счастия томится,
Когда во мгле сквозь тёмные поля,
Как дикая, степная кобылица,
От радости вздыхает вся земля…»
1909 г.
Максимиллиан Волошин
XII. Сехмет
Влачился день по выжженным лугам.
Струился зной. Хребтов синели стены.
Шли облака, взметая клочья пены
На горный кряж. (Доступный чьим ногам?)
Чей голос с гор звенел сквозь знойный гам
Цикад и ос? Кто мыслил перемены?
Кто, с узкой грудью, с профилем гиены,
Лик обращал навстречу вечерам?
Теперь на дол ночная пала птица,
Край запада лудою распаля.
И персть путей блуждает и томится…
Чу! В тёплой мгле (померкнули поля…)
Далёко ржёт и долго кобылица.
И трепетом ответствует земля.
1909
Нина Плаксина
Сехмет
1
Сехмет, тебя нельзя пускать к лугам —
Поставить на пути повыше стены.
Пусть ветер принесёт лишь клочья пены,
Колючки да песок к твоим ногам.
Ты порождаешь ужас, вопли, гам.
И вот, пока не будет перемены,
Взирай и слушай тявканье гиены,
Тоскуй одна в стенах по вечерам.
Не облетит пустыни даже птица:
Всё ты сгубила, солнце раскаля,
Из-за тебя всё гибнет и томится,
А без тебя красуются поля,
Играя, вольно мчится кобылица,
И отдыхает от войны земля.
2
С войною в сердце мчится по лугам,
Погибель сеет, и не сдержат стены:
Из крови родилась, а не из пены,
И не сердца, а головы – к ногам.
И музыкой звучит ей дикий гам,
Лишь в поле брани любит перемены.
И ластятся к ней жуткие гиены,
Пируя по ночам и вечерам.
Жестокая и вольная, как птица,
В войну играет, страсти раскаля,
И человечье мясо там томится.
Ей сладко видеть взрытые поля —
Терзала люто их. А кобылица
Дрожала. И стонала мать-земля.
1999 г.
Игорь Шаповалов
Сехмет
Когда весна спешит с небес к лугам,
И плющ ползёт на каменные стены,
Из пасти клочья ядовитой пены
Сехмет роняет в ярости к ногам.
Вокруг неё звучит не птичий гам
Весенние ей чужды перемены,
Шакалы и вонючие гиены,
Поджав хвосты, визжат по вечерам.
А солнце, словно огненная птица,
Какое она, злобой раскаля,
На небесах заставила томиться,
Чтоб выгорели тучные поля.
Голодной смертью пала кобылица,
И камнем стала щедрая земля.
2000 г.
Леон Маринеро
Сехмет
Шагает солнце по сухим лугам,
Где раньше трав высоких были стены:
Ни облачка на небе, и ни пены,
Не капнет капля к сморщенным ногам,
Умолк людей и птиц весёлый гам —
Все ты, Сехмет, свершила перемены;
Над падалью не воют уж гиены…
Ты спать одна идёшь по вечерам.
Летишь к земле, как огненная птица,
Пески пустыни солнцем раскаля.
Отрадой сердце больше не томится:
Леса, луга сожгла дотла, поля,
И лев нейдет, не скачет кобылица,
Лишь под луною спящая земля.
2007 г.
Ирина Коляка
Сехмет
Не дай, Господь, безжизненным лугам
Предстать пред нами! Да воздвигни стены —
Надёжнейший заслон от злобной пены,
Что даже к детским движется к ногам.
