– Как поживаешь? – спрашивает Лена, слегка улыбаясь. Губы у нее тонкие, точно нарисованные карандашом.
– Нормально, – отвечает Дима, – а ты как?
– Тоже ничего, – девушка пожимает плечами. Солнце выглядывает из-за девятиэтажки большим желтым глазом. – Я вот собаку завела, – говорит Лена, и только тут Дима замечает, что рядом с ней стоит нечто, но это вовсе не животное, а скорее какой-то робот.
– Что это? – спрашивает Дима, ощущая приступ легкой тошноты.
– Это мой пес – Роберт.
Роберт смотрит на Диму линзами глаз. Окулярами. Его тело собрано из металла, скомпоновано. По телу расползаются провода, окутывая его паутиной венозных сплетений.
– Он же ненастоящий…
– Почему же? – Лена снова улыбается, и на этот раз шире, чем прежде, – Он просто собран из материала, а так очень даже настоящий. Он даже лаять умеет. И палки приносить тоже может. А еще его не надо водить на поводке, ведь он никого не укусит. И кормить тоже его не надо. Только иногда подзаряжать и менять масло.
– Масло, значит… – произносит Дима, ощущая легкое головокружение.
– Ну да.
– Это у него масло, значит, вместо крови?
– Почему же масло? Видишь эти провода? – она указывает пальцами на зеленоватые трубочки, что проходятся паутиной по телу робота. – По ним у него течет ток. Вместо крови у моего пса электричество, масло же заменяет ему кое-что иное.
– Электричество? – переспрашивает Дима почти что в панике. Его невероятно пугает это слово, хоть он и сам не знает, почему.
– Ну да. Э-ЛЕК-ТРИ-ЧЕСТ-ВО, – повторяет Лена по слогам, точно объясняет ему значение иностранного слова.
– Но это же неправильно! – Дима качает головой и даже чуть отступает назад. А пес принимается смотреть на него, немного приподнимая свой сегментированный хвост.
– Почему же? В мире все состоит из электричества! – Девушка смеется.
– Ты бредишь.
– Знаешь этого человека? – неожиданно меняет она тему разговора, доставая из кармана какую-то фотографию. Дима смотрит на снимок и видит там мужчину, сфотографированного по пояс возле раскидистой яблони. Он одет в джинсовую куртку, на глазах черные очки. Рукава куртки закатаны, на лице играет пугающая улыбка, а волосы на голове невероятно яркие. Они очень темные, эти волосы. Мужчине этому на вид лет сорок.
– Нет. – Дима качает головой. – А откуда я должен его знать?
– Он спрашивал у меня твой номер.
– И что ты ему на это ответила?
– Я дала ему твои цифры.
– Но ты не можешь знать мой телефонный номер.
– Почему?
– Мы же не общались лет десять. Я с тех пор сменил уже не одну сим-карту.
– Это не такая уж и большая проблема, как тебе кажется, – сообщает она ему каким-то стальным голосом. Что-то в ней меняется, а еще те дети с горки… Они все разом поворачиваются и смотрят на Диму. Глаза у них сфокусированные, но в то же время пустые. Солнце высвечивает на мгновение негатив этого момента, а потом все возвращается на круги своя.
– Он позвонит тебе вечером, когда ты вернешься с работы.
– Что ему нужно? Кто он?
– Он твой старый друг. Вы когда-то общались.
– Но я его не знаю! – протестует Дима, а сам все не может отвести взгляд от лиц детей, что выглядят, как богомолы перед броском.
– У вас будет время, чтобы все обсудить, – отвечает ему Лена и исчезает.
3
Дима открывает глаза, и первое, что он видит, – это свет, идущий от завернутых в плафоны ламп. Вика кружится по комнате и одевается. Он смотрит на часы – сейчас только шесть часов утра, Дима же встает по будильнику в шесть часов пятнадцать минут.
– Ты куда? – спрашивает он заспанно.
– Еду приготовлю, прежде чем детей в школу вести.
– Ты же днем дома, зачем так рано вставать, чтобы приготовить еду?
– У меня сегодня будет много работы. Нужно накладные закрыть.
– Понятно.
– Кофе будешь?
– Ага.
Вика отправляется на кухню в своем домашнем халате. Полненькая жопа двигается под тканью. Дима пытается вспомнить, когда они последний раз занимались сексом. Кажется, это было где-то две недели назад.
Он встает и одевается. Голова тяжелая ото сна, и тягучая лень расползается по предательски слабым и мягким мышцам. Нужно идти на работу. Да уж.
На кухне они пьют кофе из эмалированных кружек. Вика ставит вариться рис и котлеты жарит. Дима съедает пару бутербродов с паштетом и закуривает сигарету. Кофе ему нравится. Они покупают настоящий зерновой кофе и мелют его дома в кофемолке, а потом варят в турке. Получается очень вкусно. Сейчас он пьет сорт «Че Гевара». «Кофе с ароматом терпкого кубинского табака» – так написано на этикетке.
«Чтобы добиться многого, вы должны потерять все», – вспоминает он цитату товарища Че. И откуда она взялась в его памяти?
– Как настрой на рабочий день? – спрашивает у него Вика. – Как бодрость духа?
– Да вроде бы ничего, – отвечает он, удивленный ее искренней заинтересованностью в голосе. Что это с ней?
– Слушай, я тут подумала, ты не хочешь на Новый год к моим родителям съездить? Дети хотят туда.
– Ну-у, да, конечно.
– Если не хочешь, то так и скажи. – Она пожимает плечами, делая глоток кофе. Смотрит при этом куда-то поверх Диминой головы.
– Да хочу, хочу. Просто я думал еще с друзьями встретиться. – Вика снова пожимает плечами, затем идет смотреть на котлеты, а те жарятся и шипят. Шкворчат!
– Не думал еще, что детям дарить? – спрашивает у него жена.
– Нет, ведь только ноябрь.
– Это да. Времени еще вагон. Только не заметишь, как быстро он пролетит.
Дима какое-то время думает, потом, собравшись с мыслями, говорит:
– Я сейчас увлекаюсь разными физическими теориями, и, знаешь, возможно, мы живем сразу и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Но мы можем лишь догадываться об этом. Если бы мы были существами более высокого порядка, то могли бы перемещаться по времени своей жизни в самых разных направлениях совершенно свободно. Время было бы для нас дополнительным измерением, как длина или широта. Но у нас нет такой опции, однако порой мы чувствуем что-то такое, связанное со временем. Например, в своих снах я могу отматывать время. Я могу переноситься в разные временные отрезки.
– Забавно, – отвечает ему Вика.
– А что тут забавного?
– А ты можешь в своих снах переместиться в будущее и узнать, поедем мы летом на море или нет?
– Хах. Я попробую это сделать.
4
Офис встретил его холодным белым светом. Дима поднялся на третий этаж и проник в лоно своего кабинета, прихватив пластиковый стаканчик с кофе, что выдал ему кофейный автомат, напоследок обрызгав рукав Диминого пиджака несколькими каплями кофе, что были то ли плевком, то ли напутственным похлопыванием.
– Привет, – поздоровался Дмитрий, открывая дверь кабинета.
– Здравствуй, – ответил ему Аркадий, который уже сидел за своим компьютерным столом. Они работали втроем в этом кабинете: Дима, Аркадий и Вадим – их новый коллега. Того не было видно, но его пиджак висел на спинке одного из стульев, что как бы намекало…
– Что-то ты какой-то помятый. – Аркадий щурит свои глаза на Диму. – Жена снова пилила или от детей устал?
– В смысле «жена пилила»? – Дима замирает возле своего рабочего места, удивленно глядя на коллегу.
– Ну, ты мне говорил, что у вас с ней последнее время ссора за ссорой. – Аркадий немного смущается, понимая, что влез не в свое дело.
– Когда я тебе такое говорил? – Дима изумляется еще сильнее.
– Да вот недавно как-то. В пятницу вроде.
– Не припоминаю такого.
– Это от бессонницы, я когда тоже плохо спал – страдал небольшими провалами в памяти.
– Да я нормально сплю. – Дима садится на свой стул и оглядывает рабочий стол: на нем что-то не так, чего-то не хватает, но чего именно Дима понять не может.
– Дима, ты замечал то, как некоторые люди, считающие себя очень такими… ну, знаешь, личностями, что ли, постоянно норовят тебя чему-нибудь научить, ткнуть тебя куда-нибудь носом? Понимаешь, о чем я?
– А? – Дмитрий немного растерянно посмотрел на Аркадия, почесал левой рукой щеку.
– Да я про этого Вадима. Он мне сегодня сказал, мол, я принтером пользоваться не умею. Эта сволочь, – Аркадий указывает рукой на белую коробку принтера, – бумагу зажевала сегодня, да хитро как-то зажевала, с двух сторон типа. Пришлось этот ящик разбирать. Вот он мне и сказал, Вадим-то, что я, мол, не умею с техникой обращаться. И говорит это с такой ухмылкой ехидной, словно умение печатать бумагу на принтере – это какой-то элитарный, не всем доступный навык. Он и сам, кстати, словно на принтере напечатанный. У него же улыбочка эта, ухмылка эта подлая, никогда с лица не сползает, точно нарисованная, ты не замечал? Всю эту неделю с нею ходит. И зачем его к нам подсадили, а? Тебе-то хорошо, у тебя день рабочий позже, чем у меня, начинается, а я с ним тут с семи утра один на один сижу, пока ты в восемь не придешь. Хотел бы я быть на твоей должности.
– Да, пожалуй. – Дима чувствует себя несколько отстраненным. Взгляд его блуждает по рабочему столу, периодически спотыкаясь о разбросанные ручки и листы бумаги. «Надо бы прибраться, – думает Дима, – и понять, что же отсюда пропало».
– Или ладно, черт с ним, с этим принтером. Вот другой случай: выхожу я после обеда в туалет, ну сам понимаешь зачем. А этот оболтус уже работницу одну окучивает, ну эту, Дашу, вот! Она у нас менеджер, хотя чего я тебе это рассказываю, ты ведь и сам ее знаешь, так вот он встал возле кофейного автомата, одной рукой на него облокотился так вальяжно, а в другой руке стаканчик с кофе. Я думаю, что с латте, – он, кстати, как-то поправил меня, мол, я неправильно ударение в этом слове ставлю, а какая мне разница, какое там ударение, если это и не кофе вовсе, а порошок химозный? Ну да не суть. В общем, развешивал он там лапшу на уши этой Даше, распушился весь точно павлин, глазки ей строит, улыбается, сволочь. А он за день до этого к другой девке подкатывал, она его отшила, и теперь он к этой клеится, несмотря на то что они с той первой подруги, и он об этом знает, но ему как будто бы все равно, вообще наплевать! Вот и как такие придурки могут меня пытаться чему-то учить?
– Даже не знаю. – Дима пытается навести порядок на рабочем столе. Аркадий замечает небольшое пятнышко от кофе на рукаве Диминого пиджака, но решает тактично не говорить ему об этом.
– А еще начальство. Вот это уже явные гады! У них тоже улыбки непростые, как и у Вадима. Они улыбаются так… ну, знаешь, снисходительно, что ли. Да, точно! Снисходительно и с долей легкого презрения! Уроды. Вчера утром стою в курилке, идет Максим Степанович, видит меня, подходит, просит сигареткой угостить, я ему протягиваю пачку, а он на нее как на дерьмо, извини меня, смотрит и берет сигарету, но не сразу, а как будто чуть подумав. Видимо, не понравились ему сигареты мои. А что он хотел? Чтобы я ему пачку дорогих сигарилл из кармана достал? Урод. Вот и как тут жить? Нас ведь ни во что не ставят.
– Да уж, – процедил Дима сквозь зубы, – да уж.
В кабинет зашел Вадим и кинул Диме «привет», точно кость собаке.
– Здравствуй, – ответил ему Дима, стараясь не смотреть на коллегу.
Дима включил компьютер и принялся за работу. Аркадий сделал то же самое, но сперва посидел пару минут, пусто таращась в белую коробку принтера. Дима вдруг представил, как из принтера выезжает белая полоска бумаги, на которой написано слово «привет». Было бы забавно. Нервный смешок, зародившийся где-то в районе горла, был подавлен и провалился в пищевод. В животе заурчало, и Дима подумал о том, что было бы неплохо перекусить. Утром он мало поел. Не было желания как-то.
Работа делается, а время тянется, точно тележка с тяжелой поклажей, которую тащит навьюченный и уставший крестьянин. Аркадий периодически что-то говорит, но Дима не сильно его слушает, а Вадим постоянно бегает куда-то: то за кофе, то в туалет, то с начальством поговорить. А еще порой громко смеется, глядя в свой смартфон. Но Дима не может сделать ему замечание, ведь Вадим, как сказал бы Аркадий, «приблатненный». Дима заполняет бухгалтерские таблицы, готовит бумаги для отчета. Столбики цифр, как ему начинает казаться, представляют из себя некий код, секретный шифр. Дима понимает это, так как начинает замечать в них определенные закономерности. В расчетах очень часто повторяется пара семерки и четверки, причем, как правило, семерка идет за четверкой, а иногда между ними вклинивается тройка, точно подлая любовница, пытающаяся увести мужчину из семьи.
На часах одиннадцать ноль-ноль. Аркадий и Дима выходят покурить. В курилке они встречают Дениса – тот в чуть помятой рубашке цвета крем-брюле рыщет по сторонам глазами, и Дима, только заметив это, понимает, чего тот хочет.
– О-о-о, здорово, парни! – говорит Денис, увидев коллег, и вытягивает вперед свою хитрую руку. Дима и Аркадий жмут ему руку.
– Сигаретки не найдется? А то у меня кончились только что, а до магазина сбегать не могу, Максим Степаныч сегодня не в духе.
– А что с ним такое? – спрашивает как бы нехотя Дима, протягивая Денису белую трубочку с табаком.
– Ну я откуда знаю, что с ним? Может, жену за изменой застукал, а может, просто встал не с той ноги. Он сегодня весь мозг мне вынес, да и не только мне. Говорит, мол, неактивно работаем и нет в нас амбиций, которые он так бы хотел в нас видеть. Что-то затирал нам про концепцию менеджмента Фредерика Тейлора.
– Мы в институте проходили этого Тейлора. – Аркадий стряхнул пепел на серый асфальт. – Он хотел людей роботизировать.
– Как? – переспросил Дима.
– Короче, достало меня это все! – встрял Денис, – хочется вложиться куда-нибудь и пассивный доход получать. А не тухнуть в офисе.
– Куда вложиться? – спросил Аркадий.
– Да хоть куда, вариантов много. Кто-то на акциях деньги делает, кто-то на крипте.
– Не, это явно не для меня, – Аркаша качает головой, – я даже когда на явных фаворитах в футболе ставлю – почти всегда проигрываю. Фортуна меня не любит.
– Братан, на самом деле, если с холодной головой подходить к вложению денег, то можно очень выгодно все сделать. – Денис принялся очень активно жестикулировать, распуская во все стороны дым своей сигареты, что как факел освещала во тьме трем работникам путь к деньгам. – Главное – это изучить ту сферу, в которой хочешь заработать, проанализировать рынок и все такое, затем с нужными людьми посоветоваться, а потом выждать момент и грамотно вложиться. После – забрать дивиденды.
– А куда вкладываться-то? И чем? У меня денег не всегда на корм кошке хватает, – хмыкнул Аркадий.
