Она смотрела на него своими ясными серыми глазами. Антон невольно залюбовался ею. Красивая! Очень красивая умная женщина тридцати двух лет, ни разу не побывавшая замужем.
Впрочем, Валентина в свои сорок два, пожалуй, по внешности ничуть не уступала Ларисе. И ведь тоже отнюдь не глупа. Но с ней всё как-то было не так. В отношениях постоянно чувствовалась наигранность, неискренность. Прожив вместе двадцать один год, они так и не научились полностью доверять друг другу. Внешнее семейное благополучие и отсутствие настоящего душевного тепла толкнули Толмачёва на поиски этого самого тепла на стороне. Во всяком случае, этим аргументом он успешно успокаивал свою совесть.
С Ларисой он мог позволить себе быть откровенным, не боясь, что она его неправильно поймёт или посмеётся над ним. Именно душевная близость, а не поиски приключений удерживали его рядом с ней. Они уже начинали строить планы на совместное будущее. Да, ради неё он готов был разрушить свою семью.
И вдруг такое предательство!
– Не ожидал, что ты воткнёшь мне нож в спину, – сказал Антон, ещё не успокоившись, но уже заметно остудив первоначальный пыл.
– Нож в спину? – она удивлённо вскинула бровь. – Не говори глупости. Я тебя не предавала.
– Неужели? – спросил он язвительным тоном. – И сколько же раз ты меня не предала?
Она поднялась с дивана и спросила:
– Чаю хочешь? Или, может быть, кофе? У меня есть конфеты – пальчики оближешь.
– Любовник принёс? – угрюмо спросил Толмачёв.
– Ты имеешь в виду Серёжу? Да, он. Но уверяю тебя, конфеты от этого ничуть не стали хуже.
– Ну, ты даёшь!
Лариса подошла к нему вплотную и, глядя в глаза, заговорила неожиданно жёстко:
– Послушай, Антон, прекрати этот спектакль! Мы с тобой встречаемся около полугода. Вроде бы, всё у нас прекрасно: чувства, доверие, внимание и понимание. Однако есть одно маленькое «но».
– Любопытно! Прежде у нас никаких «но» не возникало.
– Я говорю о вопиющей несправедливости. Сам посуди, ситуации у нас неравноценные. На что мне жаловаться? Живу так, как хочу. Ни от кого не прячусь и не завишу. Имею любовника с большими возможностями. А каково тебе, бедняге? Ведь на два фронта воюешь! Вот я и решила взвалить на себя дополнительную нагрузку, чтобы всё честно было.
– Понятно! – он с досадой покачал головой. – Захотелось компенсации. Но ты ведь должна понимать, что в данный момент ситуация вынуждает меня сохранять видимость семьи. Иначе бы я…
– Боже мой, Антон! – горячо воскликнула она, не сдержав на этот раз эмоции. – Это ты чего-то не понимаешь. У тебя семья: жена, с которой прожил больше двадцати лет; взрослый сын. Захочешь ли ты кардинально менять привычный образ жизни или всё закончится одними разговорами – это мне неведомо. А моё время уходит. Я одна, совсем одна. Понимаешь? Я тоже хочу иметь семью. Детей хочу. А Сергей любит меня. По-настоящему любит. И предлагает мне руку и сердце.
– А ты его любишь?
Она повернулась и пошла на кухню, бросив на ходу:
– Идём!
Толмачёв вдруг успокоился. Это было спокойствие человека, который потерял нечто очень важное и теперь вдруг смирился со своей потерей. А если так, то чего сцены разыгрывать и изображать из себя обиженного? Значит, надо просто плюнуть на всё, расслабиться и получать удовольствие. Сначала попить чай с Серёжиными конфетами – почему бы и нет! А потом увести в постель Серёжину невесту.
Вслед за Ларисой он зашёл на кухню.
Ларисина голова лежала у него на плече. Антону очень нравилась эта её привычка. Всякий раз после близости она ложилась так, гладясь щекой об его плечо, словно котёнок. В груди у него вдруг остро кольнуло. Чёрт возьми, неужели он так легко и просто уступит её? Ведь эти неполные шесть месяцев они были счастливы вместе. По-настоящему счастливы. И вдруг… Боже, зачем же она так поступила? Зачем?!
Он поймал себя на мысли, что опять поддался эмоциям. Заставив себя успокоиться, спросил:
– Это наше последнее свидание?
Она пожала плечами, не меняя позы.
– Как решишь, так и будет.
– А как же твой Серёжа? Захочет ли он терпеть наш треугольник?
Лариса слегка приподнялась, оторвав голову от его плеча. Сказала тихо:
– Антоша, у меня с ним ничего не было.
– Не было?! – удивлённо воскликнул Антон. – Но он же регулярно бывает здесь. Чем вы занимаетесь?
– Пьём чай с конфетами. Или кофе.
– И всё?
– Ещё разговариваем.
– И всё?
– Может быть, ещё какие-нибудь мелочи. Ничего серьёзного.
Он резко поднялся, сел на кровати.
– Лариска, это же совсем другое дело! Прямо камень с души свалился. Только не пойму, зачем тебе это нужно?
– Что – «это»?
Она села рядом с ним, прижалась к плечу.
– Ну, встречи с этим Серёжей. Зачем морочишь мужику голову, если не собираешься строить с ним отношения?
– А я, Антоша, ни с кем не собираюсь строить отношения. Строительство – не моя стезя. Я хочу создать семью на основе любви, взаимопонимания и доверия.
– Ладно, пусть так, – согласился он. – Тогда тем более непонятно. Человек приходит, на что-то надеется. Ведь получается, что ты его за нос водишь.
Она решительно помотала головой.
– Нет, не так. Я ничего ему не обещала и ни в чём не обманула. И он ни на что не претендует, хотя и надеется. Ему хорошо со мной, вот и приходит. А мне с ним интересно. Он очень хороший, интеллигентный, приятный человек.
Толмачёв почувствовал острый укол ревности. Стараясь придать голосу оттенки безразличия, сказал:
– Почему бы тебе не выйти за него замуж? Вполне подходящая кандидатура. Смотри, упустишь шанс.
Лариса разгадала его маневр. Засмеялась.
– Не хочу за него замуж. Понимаешь, Сергей моложе меня на шесть лет. Зачем мне такой юноша?
– Зато я старше на целых двенадцать.
– Мужчина и должен быть старше.
– Прямо-таки должен? Кто тебе такое сказал?
– Это моё личное мнение. На объективность не претендую.
Антон осторожно обнял её, уткнулся лицом в её волосы.
– Лариса, родная, я не передумаю. Клянусь тебе! Хочешь, будем продолжать встречаться? Чем я рискую, в конце концов? Губернаторским креслом? Подумаешь! Невелика потеря. Ты мне дороже всех и всего.
– Но ведь ты очень хотел стать губернатором, – возразила она.
– Да, хотел. И сейчас хочу. Я бы мог много полезного сделать для области. В голове роятся планы, задумки, проекты. Но если передо мной встаёт выбор…
Антон замолчал, захлёстнутый волной чувств. Лариса с нежностью смотрела на него влажными глазами.
– Не надо тебе выбирать. Пусть лучше тебя выберут, – сказала тихо, почти шёпотом. – И рисковать не стоит. Ты должен достичь своей цели. Для тебя это важно. Значит, и для меня тоже. А я подожду. Сколько нужно, столько и буду ждать.
Впору было самому прослезиться от её готовности пожертвовать собой ради его интересов. Однако Антона слова возлюбленной насторожили. Да, для него очень важно стать губернатором. Он стремился к этой должности, мечтал о ней. Но, несмотря на это, только что выразил готовность пожертвовать своей мечтой ради любви. Ради неё – Ларисы. Так почему же она не ухватилась за такую возможность, не пошла навстречу? Напротив, стала убеждать его в необходимости продолжать борьбу за высокий пост. Выходит, он не сам по себе дорог ей, а лишь в сочетании с высокой должностью?
«Любовник с большими возможностями» …
* * *
Возвращаясь домой, Антон тщательно готовился к ответам на сердитые и дотошные расспросы супруги. К его удивлению, Валентина не стала устраивать разборок, лишь осторожно спросила:
– Ты был очень занят весь день?
– Нет, – сказал он. – Просто решил развеяться. Поехал в бор, побродил среди сосен в одиночестве.
– Ты был недоступен всё время, – напомнила жена.
– Да, я отключил телефон перед сеансом. А потом… не то, чтобы забыл его включить, просто хотелось в спокойной обстановке поразмышлять над свежей информацией.
Валентина либо поверила в его объяснения, либо сделала вид. Вела она себя как-то очень уж сдержанно и осторожно. С некоторых пор такое с ней случалось время от времени. Чем это объяснялось, было непонятно. Да Антон и не задавался подобными вопросами.
– Как прошёл последний сеанс? – спросила жена.
– Сюжет другой, но финал всё тот же, – ответил он.
– Ты погиб от руки друга?
– Да.
– И он… был похож на предыдущих?
– Похож.
Валентина взволнованно походила по комнате, потом подошла к окну и стала глядеть сквозь стекло во двор. Не оборачиваясь, сказала:
– Тоша, мне очень тревожно. Кто-то в твоём близком окружении представляет для тебя смертельную опасность. Не исключено, что это связано с предстоящими выборами. Ты уже предполагаешь, кто это может быть? Твой последний убийца кого-нибудь напомнил тебе?
Толмачёву показалось, что его навязчиво к чему-то подталкивают. Это ему очень не понравилось и насторожило. Заводить откровенный разговор не было ни малейшего желания.
– Не знаю, – сказал он. – Мне было трудно сосредоточиться. В голове постоянно слышался какой-то шум.
Валентина повернулась к нему.
– Но это вполне объяснимо. Когда человек чувствует смертельную опасность, у него поднимается давление. От этого возникает шум в ушах.
– Он больше походил на чей-то голос, бубнящий в моей голове.
Жена удивлённо подняла брови.
– Голос? Что за чушь?! Тоша, тебе, вероятно, показалось. Скорее всего, это был шум. Просто шум. Причину я тебе объяснила.
– Нет, дорогая, это был голос. Невнятный, неразборчивый, но всё же голос.
– Глупости! Ну, сам подумай, откуда он мог взяться?
– Понятия не имею. Хотя… – Антон вдруг замер, поражённый внезапной догадкой. – Чёрт возьми! А что, если…
Валентина резко подалась к нему.
– Что – «если»?
– Да так, глупости, – он небрежно махнул рукой. – Прости, я не готов продолжать эту тему. Мне ещё надо подумать.
Теперь ему действительно было над чем подумать. Голос! Да, именно голос менял всю картину. Почему же он раньше не сообразил? Ведь может статься, что его просто разводят как лоха. Но если это спектакль, то у него непременно должен быть режиссёр. А ещё сценарист и автор идеи. И, конечно же, лицо, заинтересованное в этом спектакле…
Валентина прервала его мысли, сообщив:
– Звонил Саша Борщов. Сказал, что не может никак с тобой связаться. А у него к тебе важное дело.
– Что за дело? – спросил Антон.
– Я в ваши мужские дела нос не сую. Позвони ему сам и всё узнаешь.
Толмачёв включил телефон и позвонил Борщову.
– Саня, что там у тебя стряслось?
– Стряслось, Антоша, стряслось, – весело балагурил Александр. – Завтра суббота – банный день. Предлагаю поехать ко мне на дачу и, так сказать, «дать жару». А заодно отметить кандидатскую.
– Кандидатскую? – спросил Антон. – Кто защитился?
