без колебаний сумку мне дала,
в глаза мои взглянула, замерла…
Стояли молча мы, и что такое было,
что незнакомых нас объединило
без слов, без мимики, один лишь взгляд,
как будто вместе сотни лет подряд?
В нем радость и тоска одновременно.
Хотелось вечности, но кончилось всё скверно —
очнулся я, последний отблеск сна —
далекий силуэт… Я здесь, в других мирах она…
Сон во спасение
А надо мной кружилась смерть,
А, может, смерч,
иль что еще мне злое.
Но не хотел я умереть,
побитым лечь,
и зарасти травою.
А в черных тучах облаков,
белели лики стариков,
меня покинувших родных,
с надеждой я смотрел на них.
А смерч сильнее бушевал,
пытался сечь,
назем меня кидая.
Я был без сил, я уставал,
хотелось лечь,
хоть малость отдохнуть желал я.
Но старики сказали мне:
«Сынок, внучок, мы не во сне,
по жизни бережем тебя,
не пропадешь, родимый, зря…»
И смерть ушла, пришел покой,
душа согрелась,
я шел не уставая.
А впереди простор большой,
и жить хотелось,
горестей не зная…
И я спасибо говорил
тем, кого сердцем всем любил,
кого в душе своей берег,
кто звал меня – сынок, внучок…
Несвободный и во сне
И вот, когда ушел я спать,
то вдруг во сне увидел,
что мне свободы не видать,
ни в том, ни в этом виде:
орел меня в когтях сдавил,
железным клювом мучил;
паук из сердца крови пил
и паутиной скрючил;
я обессиленный лежал
под чьим-то диким смехом,
от боли плакал и дрожал,
в ответ издевкой – эхо.
Тут осознал я всей душой —
я в этом мире – никакой,
наш мир настолько извращен,
что нет, не будет он прощен,
и возродиться снова чтоб,
пошлет Господь на нас потоп…
Проснулся я – куда идти,
чтоб мне свободу обрести?
Нет мест таких и лишь во сне
я сам с собой наедине.
Но память и во сне гнобит,
я несвободен – как мне быть?
Полет во сне как наяву
Стоял я на отвесном берегу
и мне упасть, казалось, невозможно,
но я ступил весьма неосторожно
и понял – удержаться не смогу.
И вот отчаянный стремительный полет,
в нем ощущения крайне необычны,
совсем не человечьи они – птичьи,
но страха нет, душа восторг поет.
Как странно – нет конечного паденья,
какой-то силой поднят я в струю,
и вот уже в потоке сам рулю,
полет свой доверяя вдохновенью.
Тут вижу, что я вовсе не один —
вокруг то ль ангелы, то ль птицы,
и в этой стае узнаю я лица,
ушедших в мир иной родных.
На яркий свет летели мы вперед,
пространство открывалось неземное…
Вдруг пустота, прервался мой полет,
проснулся я – приснится же такое!
Где память моя оставила след
Где память моя оставила след —
там рассвет.
Где она не была —
там тьма.
Там чудовище с красным глазом,
пожирающее мой разум…
Там вампиры с улыбкой на зубах,
сеющие страх…
Они приходят ко мне по ночам.
Они стучат в окна и двери.
Они пролазят в дыры и щели.
Они ложатся на моей постели…
«Отче наш, спаси меня грешного!» —
шепчу я во тьме кромешной
моего мозга,
но поздно…
Ты сам не свой
О, ужасы, которые гнетут!
О, страсти, что судьбой людей играют!
Они тебя средь прочих признают
и сразу в свои сети вовлекают.
Ты сам не свой. Чьей воле подчинен,
как ни старайся, тайну не узнаешь,
и будешь плыть в круговороте волн,
а сети на глубины погружают…
Под песнь диковинных неведомых существ
ты страхом переполнен и отчаянием…
Найдешь ли тихий омут, или нет,
где есть покой, нет боли и страдания…
Волосы россыпью по плечам
Волосы россыпью по плечам.
Как тебя раньше не замечал?
Точно русалка ты водяная
и от того абсолютно немая.
В этой болотистой немоте
виден таинственный подтекст,
словно ты знаешь что-то такое —
никто другой его не откроет.
Я разузнать хочу, но боюсь —
чувствую в тайне не радость, а грусть,
а в глубине зеленых глаз —
идти за тобой читаю приказ.
Мозг заполняется дурманящей мглой,
молча встаю и иду за тобой,
шаг за шагом следом иду,
а сердце стучит: «Пропаду, пропаду…»
И вот уже сыро, и вот уж вода,
но я продолжаю идти туда,
и вот уж волны над головой,
и не человек я, а водяной…
