–Только добавь и желтого, -вставила Мадона, -солнце-то должно быть все ж на небе.
–Такие шарфики у тебя все туристы раскупят, и будет им на родине напоминание о Грузии и о нашей лозе, – резюмировала рациональная Сандра.
–Сошьешь – покажи нам, – попросила Теона. –Может, я тоже у тебя куплю.
–Гого, зачем купить? Так подарю, – улыбнулся Авик.– Скажешь тоже- «куплю». Мы что ли не соседи?
–Может, потише будете? – громкий окрик Баронессы напомнил всем, что пора расходиться.
Так неспешно, озорно и несуетливо в итальянском дворике прошел очередной вечер, похожий на сотню подобных. Поболтали, посмеялись, да и разошлись вскоре по комнатам. Все это напоминало большую семью, которая встречается вечером на кухне, и все делятся наболевшим, рассказывая о пережитых за день событиях.
– «Как же хорошо, вкусно и ароматно здесь жить! – подумалось Женьке, когда уже ласковый ветерок и дрема окутывали ее. – И как-то еще… а, да – приятственно! Старинное какое-то, ласковое слово. Как раз к Грузии подходит!» – последнее, что подумала уставшая русская журналистка, не устояв перед крыльями Морфея.
ГЛАВА 2
– Гого! (буквальный перевод – девочка) На базроба пойдем?
Окно Женькиной комнаты резко распахнулось, и Мадона ворвалась вместе с утренними лучами солнца.
– Покажу, где самые сладкие помидоры, заодно забежим к знакомой бабушке за специями. Научу варить суп-харчо.
– Я – пулей! – обрадовалась Женька. Она вскочила с кровати и побежала умываться. Как все-таки непривычно в Грузии. Вот кто так в России к тебе залетит в окно? Кто неожиданно и стремительно позовет на базар? Обычно подружки за неделю договориваются, планируют, сверяют графики, чтобы просто выйти по магазинам или посидеть в кафе. А тут все легко: здесь и сейчас! Чудная страна!
Конец августа обычно в Тбилиси жаркий и душный. Но Женька радовалась теплу, на ее родине после второго августа и купаться нельзя, а тут жарищааа! Услышав внизу какой-то шум и крики, Женька на миг замерла, прислушиваясь. Грузины, такие темпераментные, энергичные и громкие, что не разберешь: то ли они так радуются, то ли ругаются. Накинув легкий сарафанчик, девушка сбежала по деревянной скрипучей лестнице во двор, где ее уже ждала встревоженная Мадона.
– Женька, давай быстрее! Все самое лучшее раскупят! Вот ты медленная. Тебя и Баронесса обгонит! Она тоже куда-то собирается.
– Куда это она?
– Да я так и не поняла. Вроде, украшения хочет продать. Или заложить.
– Ааа, ну это ж обычное дело…
– Да не совсем.
– В каком смысле?
– Да, вроде, брошку сейчас полирует.
– Она ж ее фамильная! От бабушки досталась.
– Да шут ее поймешь. Она тут уже на всех накричала. Начала ругаться с Ано, потом Диане досталось и Сандре, и даже Вахтангу, хоть и заочно. Типа все ее смерти ждут, чтоб жилплощадь захапать. Грозилась продать все золото и выселить нас из этого дома. Барскую усадьбу опять захотела. Только зачем ей? Ни детей, ни плетей.
– Ну, дает бабка! Да и шут с ней.
Болтая, девушки спускались к самобытному Дезертирскому рынку, который в народе попросту звали Дезертиркой. Это название – отражение действительности начала прошлого века. Солдаты, сбежавшие с поля боя, продавали на этом месте в 20-х годах прошлого столетия обмундирование, оружие и даже краденые вещи. То смутное время ушло, а название так и закрепилось. И мало уже кто помнит об истоках этого рынка в центре столицы. Сейчас же там можно купить и мясо, и овощи, и сыр и масло. Все самое свежее. Ранее Женька мало задумывалась о том, что магазинное молоко – это все, что угодно, только не молоко. Да и вообще, как оказалось, вкуса масла и настоящего сыра она до Грузии не знала вообще. А фрукты! А ягоды! Например, малина. Да она тут радует целое лето. А какая грузинская клубника: просто рекордсмен! Ее продают с апреля по июнь разных сортов. Особенно Женьке нравилась называемая грузинами клубника-малина, особенный сорт, которого раньше журналистка не знала. Сочная, темная ягода, по форме напоминающая малину, а на вкус – сладчайшую в мире клубнику. От изобилия на грузинском рынке кружится голова. Хочется попробовать все и сразу. Женька не представляла, что даже обычные простые яблоки могут быть такими ароматными! А помидоры. Вы когда-нибудь пробовали огромные розовые грузинские помидоры? Те, которые с тонкой кожицей и сочной мякостью внутри? Когда из одого такого овоща можно сделать салат на всю семью? В общем, кто не бывал на грузинском базаре, тот много потерял.
Свежее мясо, живая форель, орехи, сухофрукты, травы, специи – Дезертирка похожа на муравейник, только отнюдь не безмолвный. Продавцы шумно нахваливают свой товар, зазывая покупателей. Куда уж современным супермаркетам до тбилисского базара! Отсюда невозможно выбраться, предварительно не спустив все деньги. Причем весело.
Женька оторвалась от Мадоны и задержалась около прилавка с помидорами и спросила:
– Ра гирс (сколько стоит? –груз.)
– Ори лари! – весело ответила продавец. И поняв, что перед ней русская, четко и медленно пояснила, – два лари! – А потом что-то шумно сказала своим подругам и чуть не упала на прилавок от смеха. Ее товарки разъяснили ситуацию, переведя специально для Женьки:
– Она по-русски всего два слова знала, вот сейчас их и потратила!
Хохоча, Женька купила помидоры, впрочем, сразу же была обругана Мадоной. Далее соседка бойко торговалась, самостоятельно выбирая товар, а русскоязычную Женьку больше не подпускала к продавцам – русским хитрые грузины легко накручивают двойную, а то и тройную цену.
Почему-то на грузинском рынке торгуются, но неохотно, зато покупатели, словно прикрывая разочарование и горечь от высоких цен, щедро награждают продавцом своими шутками. Вот и Мадона оценила стоимость баклажанов.
–Эти цены вы сами придумали? Или бадриджаны такие талантливые? – с вызовом спросила женщина и гордо, даже как-то величественно отошла от несчастных овощей.
А проходя мимо прилавков со свежей курицей Мадона вдруг расхохоталась.
– Что случилось? – торопливо спросила Женька.
– Да вон та женщина спросила у продавца: «Какая высокая цена у этого петуха! Как зятя продаешь что ли?»
Заливаясь смехом, девушки буквально выползли с территории базара.
«Умеют же грузины из всего сделать комедию, – думала Женька, – ну что за язык такой темпераментный, образный и довольно острый. Тут нельзя мямлить или запинаться, иначе проиграешь словесную битву, которая может начаться везде и всегда, в любую погоду и в любом месте. Опасный народ, но интересный» – резюмировала она, наконец.
Возвращались подружки уже не так легко – тяжелые сумки и подьем в гору не располагали к веселью. Южное солнце нещадно палило, в висках у Женьки стучало. Уже очень хотелось в тенек.
Тяжело дыша, девушки подошли к последнему препятствияю – к динной стальной лестнице, что вела к их дому. Старинная узкая и безлюдная улочка в этом месте круто брала вверх. И та лестница заслуживала отдельного внимания. Она была вмонтирована в гору и почти вертикальна. Массивные, круглые стальные поручни не помогали, а лишь мешали подьему – от солнца они накалялись так, что дотронуться до них было невозможно. Приходилось сдавать тест на физподготовку. Хорошо хоть в самом начале от жары прикрывали кроны деревьев, скрашивая путникам восхождение.
– Вай ме! Что это? – вскрикнула Мадона.
– Где? – Завертела головой по сторонам Женька.
– Вон, наверху, на лестничной площадке. Мешок картошки что ли? Какой дебил его бросил здесь? Вот как мы сейчас через него проходить будем?
Причитая, Мадона двинулась дальше вверх по ступенькам…
Девушки завизжали одновременно. На площадке, лицом вверх, раскинув неестественно руки, лежала Баронесса. Ее бессменная черная сумка валялась рядом. Вообще Като напоминала большую грузную раздавленную ворону. Женька кинулась проверять пульс.
– Вон там… там… – прошептала Мадона, показывая на лужу крови вытекающую из-под головы старухи.
– Пульса нет, – хрипло сказала Женька. –Господи, она умерла.
– Дэдаааа! (мама- груз.)– заголосила Мадона.
На крики девчонок стали выглядывать соседи. Дед Вахтанг, почуяв беду, молча и без лишних вопросов, не погодам резво, спустился по лестнице. Он наклонился над старухой, слезы заволокли ему глаза.
– Ох, Като, Като! На кого ж ты меня покинула? Что ж, я теперь один остался? – бормотал он, печально и рассеянно оглядываясь по сторонам. Он как-то сразу сжался и сгорбился от навалившегося горя.
Потом выглянула и заголосила Ано, за ней показалась Диана с ребенком на руках. Откуда-то сзади, оттолкнув Женьку, протиснулась в толпу Сандра. Стрелой подлетела Теона, она присела к Вахтангу, обняла его за плечи:
– Скорую вызвали? А полицию?
Далее все происходило быстро, шумно, напоминая фотосессию в стиле хоррор. Вспышка: лицо, искаженное от ужаса. Еще одна: женщины, зажимающие руками рты. Еще вспышка: надломленный старик над телом покойницы. Отовсюду набежали соседи из других дворов. Женщины кричали, кто-то отгонял детей, мужчины хмуро курили в стороне.
Труп, накинув темной тканью, забрала перевозка. Девушки дали свои данные полиции. Вернулись домой. Женька залезла в кровать, несмотря на жару, ее знобило. Чуть позже забежала Мадона. Они сварили кофе и долго сидели молча. Смерть. Такая близкая и такая страшная потрясла их. В молодые души закралось смятение и страх.
– Как она упала? Оступилась что ли? – глухо спросила Мадона. – Ведь сто лет здесь жила, она эту лестницу знала с детства. Не понимаю… Женька, как страшно!
–Знаешь, что? – произнесла та. – Неси чачу! Будем снимать стресс.
ГЛАВА 3
Проснулась Женька от страшной головной боли. Жить хотелось чуть меньше, чем работать. Однако следовало дописать статью. Материал у нее был, а вот настроя – ноль. Вдруг в дверь постучали.
– Кто там? – робко, словно стесняясь, задала вопрос Женька.
– Откройте, полиция!
– Минутку!
Не успев даже подумать, зачем она понадобилась полиции, но успев испугаться, девушка стрелой взвилась с постели, оделась и открыла дверь.
Ей принесли повестку к следователю, по словам посыльного. Женька оторопело смотрела на бумажку с грузинскими буквами и пыталась сфокусировать свои мысли. Оказалось, Мадону тоже вызывали. Давать показания по поводу смерти бабки Като.
– Зачем мы понадобились? Вроде, все рассказали уже,– недоумевала Женька.
– Сейчас замучают своими вопросами, – ворчала Мадона ей в такт.
Их встретил настоящий исполин: молодой красивый следователь по имени Каха. Он двигался, как снежный барс, красивый, сильный, подтянутый, готовый легко перемещаться в пространстве. Выглядел Каха спокойно и приветливо. Женьке трудно было заставить себя не разглядывать его.
– «Черт! Какой красивый!» – подумала девушка и сразу смутилась. Бывало с ней такое с мужчинами, которые ей нравились с первого взгляда.
Сначала допрашивали Женьку. Разговор был долгим и нудным, хотя Каха был очень любезен. Он с легкостью перешел на русский язык и спросил для начала: -Где вы в тот день были?
Женьке трудно было сосредоточиться, так как все еще жутко смущалась. Она была невысокая и худощавая, и рядом с большими людьми чувствовала себя неуютно. Мысленно сжималась и по своей версии становилась совсем незаметной. Единственным предметом гордости была ее высокая грудь, из-за которой она невероятно стеснялась в школе, а сейчас наоборот ее наличие повышало самооценку. Правда, в Грузии оценила и свой пшеничный цвет волос, на который с завистью заглядывались местные. Сейчас же Женька почувствовала, что мужчина тоже ее разглядывал и то, что он видел, ему явно нравилось. Однако это не мешало ему вести свою работу методично и скрупулезно записывать женькины ответы.
– Кто обнаружил труп? Кого видели рядом? Откуда вы знали калбатоно Като?
Женька впервые давала показания, оттого сбивалась, что-то мямлила и волновалась. Слова почему-то не состыковывались, падежи терялись, предложения заканчивались неожиданно и нелогично. Вот вам и филолог! И только речтативом в голове проносилась мысль: «Как ему эта форма идет…»
А следователь не отставал.
– Как к ней относились вы? А соседи? Были ли у нее враги?
И все в этом духе. Участковый держался мягко и почти вкрадчиво, по всему видно было, что он, хотя и симпатизировал Женьке, но до конца не доверял и хотел услышать что-то новое, с подробностями… Потом через мясорубку недоверия пропустили и Мадону. Подписав свои показания, девушки выползли из полиции. Уставшие и подавленные. Угрюмо плелись домой, все прокручивая беседу с участковым.
– Вот что он к нам привзался? – в сердцах воскликнула Женька. – Не иначе что-то не так.
– А какой дотошный! Просто всю душу вынул, – отозвалась Мадона.
– Ты знаешь, мне показалось, что он что-то темнит. Для чего спрашивал про врагов Като и про наши отношения? Словно он подозревает нас в… Стой!
Ее спутница взрогнула и резко остановилась.
– Точно! Баронессу… убили! Вот к чему такой допрос!
– Как убили? – в ужасе прошептала Мадона. – Она же упала с лестницы!
– Значит, ей помогли упасть,– настаивала Женька. Иначе зачем такой допрос? До чего докапывается следователь? Вот увидишь, этот Каха еще придет к нам. А если появится, однозначно, это убийство! Только молчи, не вздумай кому-то во дворе рассказать.
Во дворе их уже ждали – слухи тут распространяются со скоростью света.
Первыми девушек встретила Диана, она только что укачала малыша в коляске и сидела рядышком на лавочке.
– Ну что там? Почему так долго? – тихо спросила она. – Чего они от вас хотели?
Девушки присели рядом – все равно придется потом рассказывать всем, иначе никак. Итальянский дворик! Сразу же подтянулись и другие жильцы и тоже расположились в тени инжира.
Мадона на грузинском все рассказала соседям про следователя и про вопросы. Женька решила не встревать, она размышляла. Много чего не давало ей покоя. Смутное недовольство собой и какая-то тревога не позволяли расслабиться.
Между тем во дворе затеяли дискуссию на тему: что будет дальше?
– И где вообще Като? Почему не вернули ее тело домой? – волновался дед Вахтанг.
– Когда организовывать похороны? Какие у нее есть родственники? – вторила ему Сандра. Она отличалась деловитостью и собранностью.
– Может, в ее документах где-то есть упоминания про родных?– предположил Зураб.
– Не было у нее никого. Одинокая она. Всю жизнь так прожила, – пробормотал рассеянно и как-то смущенно дед Вахтанг.
– А ее сюда привезут? И она тут лежать будет? Долго? – испуганно задала вопрос Теона и прижалась плечом к Иосику.– Я боюсь покойников.
Тот в ответ приобнял молодую жену.
–Не переживай, я рядом, – прошептал он ей доверительно. –Ну что тут поделаешь? Никто не любит похороны. Да и покойников многие побаиваются.
– Живых надо бояться! – отрезала Мадона и прикусила язык. Чуть не проговорилась.
Женька с упреком посмотрела на нее. Однако соседи вроде бы и не придали особого значения этой фразе.
– Хоть и противная бабка была, а все же жаль ее. Такая глупая смерть, – прошептала, поеживаясь, Диана.
