– Добро пожаловать, Иона, человече добрый! – воскликнул он, вытирая залитую вином бороду. – Я сейчас имел объяснение с сыновьями и с лещами. Иди-ка сюда! Объяснишься с лещами и расскажешь, что нового слыхать про твоего святого сына Андрея!
Подошел плотный, низкого роста, босой, прожженный солнцем старый рыбак. Его огромная голова была покрыта густыми, курчавыми, седыми волосами, кожа – чешуей, словно у рыбы, а глаза были мутными и усталыми. Наклонившись, он рассматривал собравшихся одного за другим, словно искал кого-то.
– Кого тебе, почтенный Иона? Или сказать лень? – спросил Зеведей и посмотрел на его ноги, бороду и волосы с запутавшимися там рыбными костями и водорослями.
Иона то раскрывал, то снова смыкал толстые потрескавшиеся губы, не произнося ни звука, словно рыба. Почтенный Зеведей хотел было засмеяться, но вдруг им овладел страх. Безумное подозрение вдруг закралось ему в душу, и он в страхе вытянул вперед руки, словно стараясь не подпускать к себе почтенного Иону.
– Послушай, а ты случайно не пророк Иона? – воскликнул Зеведей, вскочив на ноги. – Вот уже столько времени живешь среди нас и все скрываешь это? Отвечай, заклинаю тебя именем Адонаи! Святой настоятель обители рассказывал однажды, как акула проглотила пророка Иону, а затем извергла его, и он вышел из рыбьего нутра таким же человеком, как прежде. Да, клянусь верой, настоятель рассказывал о нем так, словно это был ты: его волосы и грудь были опутаны водорослями, а борода полна только что вылупившихся рачков. Прости, почтенный Иона, но если порыться у тебя в бороде, то там можно отыскать рачков.
Рыбаки расхохотались, но в глазах почтенного Зеведея, смотревшего на давнего друга, был страх.
– Скажи, человече Божий, – снова и снова спрашивал он. – Ты и вправду пророк Иона?
Почтенный Иона покачал головой: он не помнил, чтобы какая-то рыбина заглатывала его, но, впрочем, за столько лет борьбы с рыбами разве все упомнишь?
– Это он, он! – бормотал почтенный Зеведей, шныряя повсюду взглядом, словно желая бежать прочь.
Он знал, что пророки – люди своенравные и доверять им нельзя: они могут исчезнуть в пламени, в море, в воздухе, а затем вдруг появиться перед тобой как ни в чем не бывало! Разве Илья не вознесся в небо верхом на огне? Однако он и сегодня жив и здоров, а вскарабкаешься на какую-нибудь горную вершину – он тут как тут перед тобой! И с Енохом-бессмертным разве не то же самое? А теперь вот и пророк Иона пытается одурачить нас, будто он на самом деле рыбак, отец Петра и Андрея. С ним надо быть поласковее, эти пророки строптивы и сварливы, хлопот с ними не оберешься.
Голос Зеведея стал мягче:
– Почтенный Иона, соседушка дорогой, кого ты ищешь? Не Иакова ли? Он возвратился из Назарета, но устал и отправился в село. Если ты хочешь спросить про сына своего Петра, то с ним все в порядке, не беспокойся, он скоро будет здесь, а тебе от него большой привет… Слышишь, почтенный Иона? Кивни хотя бы!
Зеведей говорил ласково, гладя Иону по покрытым грубой кожей плечам. Кто его знает, в этом мире всякое случается, и не исключено, что это рыбообразное животное и в самом деле пророк Иона – надо быть начеку!
Почтенный Иона нагнулся, вытащил из котла маленького скорпиончика, положил его в рот и принялся жевать вместе с шипами.
– Я пойду, – сказал Иона и повернулся спиной.
Снова заскрипела галька. Чайка пролетела, едва не задев голову Ионы, задержалась на какое-то мгновение, хлопая крыльями в воздухе, словно высмотрев рачка, запутавшегося в волосах у старого рыбака, но затем, словно испугавшись, издала хриплый крик и улетела прочь.
– Смотрите в оба, ребята, – сказал Зеведей. – Ручаюсь головой, что это пророк Иона. Пусть двое из вас пойдут помочь ему, пока нет Петра, а то еще беды не оберемся!
Двое верзил поднялись, посмеиваясь и робея в то же время.
– Эх, заработок – тот же камень на шее, почтенный Зеведей! Пошли! Пророки что зверье дикое – ни с того ни с сего разинут рот и сожрут с костями! Будьте здоровы!
Почтенный Зеведей с удовольствием потянулся. С пророком он все уладил довольно удачно и теперь обратился к оставшимся работникам:
– Ну-ка, ребята, живее за дело! Наполняйте корзины рыбой и по селам! Только смотрите в оба: крестьяне ведь пройдохи, не то что мы, рыбаки, человеки Божьи, так что старайтесь дать поменьше рыбы и взять побольше зерна (пусть даже из прошлогоднего урожая), масла, вина, цыплят, кроликов… Понятно? Дважды два – четыре!
Рыбаки вскочили с места и принялись наполнять корзины.
Вдали за скалами показался скачущий на верблюде всадник. Почтенный Зеведей всматривался в него, приставив руку к глазам.
– Эй, ребята, гляньте-ка, не сын ли это мой Иоанн? – воскликнул он.
Всадник приближался, двигаясь по сыпучему песку.
– Это он! Он! – кричали рыбаки. – Доброй вам встречи, хозяин!
Скакавший уже прямо перед ними всадник помахал в знак приветствия рукой.
– Иоанн! – окликнул его старый отец. – Что за спешка? Куда ты? Остановись-ка, дай на тебя поглядеть!
– Некогда мне: настоятель помирает!
– Что с ним?
– Отказывается принимать пищу. Хочет помереть.
– Но почему? Почему?
Ответ всадника потонул в воздухе.
Почтенный Зеведей кашлянул, задумался на миг, покачал головой и сказал:
– Да хранит нас Бог от святости!
Сын Марии смотрел, как Иаков в гневе спускается размашистым шагом к Капернауму. Он сел на землю, скрестив ноги, а сердце его было полно скорби. Почему он, так желавший любить и быть любимым, почему он вызывал в сердцах людских такую злобу? В этом был виновен он сам. Не Бог и не люди – только сам он виновен. Почему он поступает столь малодушно? Почему, вступив на свой путь, он не имеет мужества пройти этот путь до конца? Нерешительный, несчастный, малодушный. Почему у него не хватает отваги жениться на Магдалине и тем самым спасти ее от позора и гибели? А когда Бог вонзает в него свои когти и велит: «Подымись!» – почему он клонится долу и не желает подняться? А теперь почему им овладел страх, и он идет затеряться в пустыне? Неужели он думает, что Бог не отыщет его и там?
Солнце стояло уже почти над головой, плач о зерне уже утих, измученные люди свыклись с несчастьем, вспомнили, что слезами горю не поможешь, и умолкли. Тысячи лет страдают они от несправедливости и голода, зримые и незримые силы угнетают их, однако они сносят все и худо-бедно живут, потому как научились терпению.
Зеленая ящерица вылезла из колючего кустарника погреться на солнце, увидала над собой страшного зверя – человека, испугалась, сердце ее сильно забилось под горлом, но она приободрилась, прильнула к теплому камню и, повернув круглый черный глаз, доверчиво смотрела на Сына Марии, словно приветствуя его, словно говоря ему: «Я увидела, что ты один, и пришла разделить твое одиночество». Сын Марии обрадовался и затаил дыхание, чтобы ненароком не спугнуть ящерицу. И пока он смотрел на ящерицу, чувствуя, как его сердце бьется в лад с ее сердцем, две бабочки порхали между ними, вновь и вновь подлетая друг к другу и не желая улетать. Обе они были черные, мохнатые, с красными пятнышками. Бабочки весело резвились, играли на солнце, а затем подлетели и уселись человеку на окровавленный платок, опустив свои хоботки на красные пятна, словно желая высосать кровь. Сын Марии ощутил их ласки на своей голове, вспомнил когти Божьи и показалось ему, что крылышки бабочек и когти Божьи возвещали ему одно и то же.
«О, если бы Бог всегда мог нисходить к людям не орлом с острыми когтями, не молнией, а бабочкой», – подумал юноша.
Мысленно соединяя бабочек и Бога, он почувствовал, как что-то щекочет ему ступни, искоса взглянул вниз и увидел, что у него под ногами торопливо и озабоченно снуют крупные черно-рыжие муравьи, по двое и по трое перенося в широких челюстях пшеничные зерна. Они похитили эти зерна с поля у людей и тащили их в муравейник, славя своего Бога – Великого Муравья – за то, что он печется о своем избранном народе – муравьях – и посылает потопы на поля как раз тогда, когда нужно, когда зерно уже собрано на токах.
Сын Марии вздохнул. «И муравьи ведь тоже созданья Божьи, – подумал он. – И люди, и ящерицы, и цикады, поющие в масличной роще, и шакалы, воющие по ночам, и потопы, и голод…»
За спиной у него послышалось чье-то дыхание. Юноша пришел в ужас. Он столько времени уже забыл и думать о ней, но она, Демоница, его не забывала. Теперь юноша слышал, как она дышит, сидя у него за спиной скрестив ноги.
– И Проклятие – тоже создание Божье, – прошептал Сын Марии.
Всюду вокруг он чувствовал дыхание Божье, проносившееся над ним то тепло и доброжелательно, то яростно и беспощадно. Ящерица, бабочки, муравьи, Проклятие – все было Богом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70360156&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
