Совок. Вперёд в СССР. Книга без серии
Владимир Геннадьевич Поселягин
Оказаться в том времени о котором мечтал, пусть и редко, да за банкой пива, оказалось для Николая Ветлюры большой неожиданностью. Устоявшаяся жизнь, интересные хобби и любимая работа. Лишиться этого? Если бы стоял выбор, он бы его сделал не в пользу Советского Союза. Однако, что было то и есть, после своей гибели Николай очнулся в теле одиннадцатилетнего парнишки в далёком тысяча девятьсот шестьдесят третьем году. Что ж, будем вживаться. Книга без серии, в один том.
Владимир Поселягин
Совок. Вперёд в СССР. Книга без серии
Пролог.
Открыв глаза, я осмотрелся, поводя ими туда-сюда, но не шевеля головой. Это уже во второй раз, когда я очнулся. В первый раз хотел повернуть голову, но тут вспышка резкой боли и меня вырубило. В этот раз я такой ошибки не допустил. Ну и руку поднял, с интересом её разглядывая. Детская рука, мальчонки. Итак, стало ясно что я всё же умер, причём так банально, утонул. Ну не сказать, что банально, но утонул. Где я оказался, описывать пока не буду, всё равно видел только крашенный извёсткой потолок, с патроном лампочки без абажура, стены, крашенные белой краской и сопение в стороне, не видел кто, а двигать головой я всё также опасался. Похоже перенос. Эх, надеюсь в своё прошлое, альтернативки я читал, так что в курсе, и никаких рефлексий у меня не было. Да и вообще я к ним не склонен.
Что я могу рассказать о себе? А знаете, много, пусть я погиб всего через два дня как справил тридцать шесть лет, но пожить успел, есть что рассказать. Прозвище у меня Совок, это из-за любви носить футболки «Я люблю СССР». Только вместо «люблю» сердечко. Вообще это конечно фейк, о Союзе я знал мало, мне шесть лет было, когда он развалился, какая тут любовь? Ну да, надёжность советской техники и многих вещей я ценил, но не более. А футболки носил, так мне одна из подруг подарила шесть одинаковых. Из-за этого ещё миф был, что она у меня одна, и я её не стираю. Ну да ладно. Родился я в селе Алексеевское, что рядом с Казанью. Всего сто километров. Сбежал я из села в шестнадцать лет, сразу как закончил девять классов. С трудом, на одни тройки, но сделал это. Я тогда не понимал, как важны знания, а понял поздно. Отправился покорять Москву. И знаете, покорил. Своя квартира, пусть в Бирюлёво, зато двухкомнатная, машина неплохая, даже две. Недорогая иномарка, не люблю к себе внимание привлекать, и «УАЗ». Из хобби и увлечений, аж целых четыре постоянных, что я не забрасывал. Это путешествие, из-за чего пришлось учить английский язык. Да так увлёкся, что сейчас в совершенстве знаю английский и испанский, и учу французский. Я всю планету не по разу исколесил. Времени-то порядочно свободного, не работал ни разу. Ну кроме одного года водителем трамвая. Это после армии было, адаптировался. Так вот, путешествие, это моё основное увлечение, потом покатушки на внедорожниках, у меня «уазик» был здорово сделан, состоял в клубе любителей «уазов». С членами клуба и катались. Третье хобби, коп. Тут и магнитом в реках, и металлоискателем. В Москве тоже, но там конкуренция большая. Надо сказать, находок хватало, мог бы ещё одну квартиру купить, но не требовалось, всё тратил на первое увлечение. Четвертое и последнее постоянное увлечение, это охота. Заодно навыки стрельбы оттачивал. Гладкоствол у меня только один был, горизонталка двадцатого калибра, всё остальное всё нарезное, да и охотился только малокалиберным карабином. Хотя был и «Тигр». Переделка из армейской «СВД». Хм, а погиб на Маниле, во время шторма, когда катер, я его арендовал, день рождения отмечал, перевернуло. Внезапным шквалом. Хорошо родных не было, на берегу отдыхали, в отеле, я на рыбалку один отправился, с местным, хозяином катера. Родители на тот момент вполне живы и здравствовали. Сестра с мужем в Индии жили, так что поздравляли только по «Скайпу».
Это конечно официальная моя жизнь, не официальная куда интереснее. Я был наёмным убийцей. Наёмники разные есть, подрывники, снайперы, автоматчики, а я работал под несчастные случаи. Более шестидесяти благополучно выполненных заказов. А платили хорошо, так что счета в Испании, во Франции и в Канаде, в трёх банках держал, очень солидные были. Теперь всё родителям уйдёт, я на них завещание написал. Как всё начиналось? Да доставал меня один удод в школе, с двумя прихлебателями. Сам я парень нелюдимый, друзей никогда не было, школьных или дворовых приятелей хватало, но не друзей. Пару раз отлупили меня. А один раз, когда из школы шёл, я во вторую смену учился, подстерегли и так избили, что я сознание потерял. А зима, январь, чудо что на меня прохожие наткнулись и доставили в больницу. После этого во мне как будто злоба проснулась. Этих троих я не сдал, хотя раньше ничего плохого не видел, чтобы сдать, воспитали так родители, а весной, когда полностью восстановился, рёбра сломаны были, рука, гематом хватало, дубинками отходили, язык у меня острый был, в школе не раз их идиотами выставлял, так и мстили, ну и сам отомстил. Сработал чисто, под несчастный случай. Инсценировал утопление. В лёгких вода, в крови алкоголь, никаких следов на теле не оставлял, так что и списали дело как несчастный случай. На берегу пара баклажек початого пива, и аккуратно сложенные вещи тоже нашли. Пусть для купания май месяц ещё холодный, но некоторые забирались в воду. За всем этим, сдавая экзамены, я и следил.
Сдал их на тройки, девятый класс, ну и сообщив родителям что еду в Москву, хочу поступить в какое профильное училище, на институт я не замахивался, только через неделю получил их согласие, меня уговаривали отказаться от этой идеи, получил на руки их крохотные накопления, и поехал в Москву. Даже смог поступить ПТУ, учился на железнодорожника. Жил в общежитии. Тут к осени этого же года, нашёл меня односельчанин, пригласил в кафе и там в лоб сообщил, что знает, что это я убил тех парней. Честно сказал, что доказательств нет, но предложил мне работу, ему понравилось, как я справился с той тройкой, не подкопаешься. Так бывший сотрудник милиции, и бывший участковый, стал моим диспетчером. Посредник по сути. Треть оплаты за заказ его, а остальное мне. Отказываться я не стал и уже через неделю исполнил первый заказ, получив тринадцать тысяч долларов США. Тратить не стал, убрал в кубышку, и не зря, после третьего заказа купил квартиру в Бирюлёво, где и прожил эти годы. Нравилась она мне, и вроде район этот хают, он мне тоже нравился. В училище я так и не доучился, сам ушёл со второго курса, интереса не было, а тут восемнадцать лет, поэтому отправился в армию. Посредник помог, в подрывном деле я полный ноль, хотел подучится, договорился с кем нужно, и я направился в инженерно-сапёрный батальон. Два года честно отслужил в Подмосковье, учился с азартом и с охоткой, освоил вождение бронетехникой, разными армейскими автомобилями, включая гусеничную технику, ну и сапёрное дело. После армии, машину купил, до этого мотоцикл «Ява» был, взял «девятку», и так жил, занимаясь хобби и выполняя заказы. Один раз такое было, три срочных заказа за месяц исполнил. Хотя такую спешку не любил, ошибки могли быть, но уж больно суммы за работу солидные предлагали. Чтобы стать таким разносторонним специалистом пришлось много учится в разной сфере, даже освоил пилотирование легкомоторной авиации и вертолётов, в США учился, однако работал чисто, всего дважды правоохранительные службы догадались что там в смертях не всё чисто.
Я очень надеюсь, что в своё тело попал, по руке не понятно, такая же кисть с длинными музыкальными пальцами. Пара царапин с тыльной стороны ладони, и всё. Что интересно, двадцатый год был, из-за пандемии все в страхе попрятались, причём за три месяца до моей гибели умер от ковида мой диспетчер, не пережил заразу, а я утонул. Так вот, если я попал в своё тело, ох и развернусь, однако жизнь внесла свои коррективы, и я понял, что это не моё тело и не моё прошлое.
Просто где-то у меня в изголовье, метрах в трёх, я так думаю, вдруг засипел динамик и заиграла довольно знакомая мелодия, где диктор сообщил что сегодня тысяча девятьсот шестьдесят третий год, восемнадцатое число января месяца, ну и поздравив всех с побудкой, передал слово другой ведущей, что с оптимизмом в голосе начала утреннюю гимнастику. А что за город не сообщил. Пока я пребывал в задумчивости, в шоке я не был, как уже говорил, рефлексии это не моё, рядом сипение задохнулось, перейдя в кашель, и скрипнула сетка койки, судя по шорохам кто-то зашарил ногами по полу, видимо тапки искал.
– О, очнулся? – услышал я прокуренный бас явно пожилого человека.
– Похоже да, – проглотив комок, язык как наждачка, пить хочу, всё же смог я хрипло выговорить. – Только не понятно, где очнулся?
– Так понятно где, в больнице. В соседних палатах ещё шестеро из ваших. Это надо же было додуматься до такого, – ворчал старик, шаркая тапками по полу до двери, выглянув, тот крикнул дежурную медсестру, сообщив что я очнулся, имени не сказал, «соседом» назвал, и так же шоркая вернулся к своей койке.
Жаль от соседа не узнал своих новых данных. Надеюсь врач сообщит. Буду играть амнезию. Хотя, чего тут играть, прошлого бывшего хозяина моего нового тела я просто не знал. Чёрт, и школа ведь? Тут придётся учится без дураков, я ничего по школе не помню, сам на тройки учился. Дроби, они до сих пор наводят на меня ужас. Телом вроде я овладел, хотя ходить ещё не пробовал, поэтому стал шарить руками под одеялом. Я был укрыт простынёй и сверху толстым шерстяным одеялом в бело-синюю клетку. Хотя всё равно прохладно было. На мне майка, но трусов не было. Тело пацана, краник между ногами нащупал. Непривычно мелкий какой. Надеюсь подрастёт. На теле никаких бинтов я не нащупал, а вот на голове имелись, у меня под затылком валик был, и бинты. Похоже в голову прилетело. Да и не мне одному, раз я не один пострадавший. Что они делали, кидали патроны с мест боёв в костер или снаряд? Да тут долго гадать будешь, поди знай. Именно в момент ощупывания мной головы и зашла дородная женщина в белом халате и что интересно, с шапочкой. Тоже белой. Отругав меня, велела лежать смирно, напоила и ушла, я даже вопросы задать ей не успел.
– Дед? – тихо позвал я старика, но похоже тот был туг на ухо, я пытался окрикнуть громче, но стрельнула болью рана на затылке, и голова зашумела, так что не стал рисковать. Подождём лечащего врача.
Я думал врачи вокруг меня будут суетится, да куда там. Припёрся только к десяти часам дня молодой, вообще сопляк, видать на интернатуре, или только-только закончил. Меня успели покормить кашей, манной, с комочками и на воде, да чай дать. Сам я пока плохо двигал руками, садится мне запретили, так и покормили. Вопросы я задавал санитарке, что меня кормила, однако та торопилась и не успел я всё накопившееся задать. Для начала, узнал, что мы находимся на территории славного и закрытого для иностранцев города Владивосток. Этого только не хватало. Узнал, что было побоище, собралась ребятня двух районов и сошлись стенка на стенку. Там хорошо так куски льда летали, хотя это не по правилам. Но бой уже в бойню переходил, вот и бывшему хозяину этого тела в основание черепа и прилетел солидный кусок. Та эта знала точно, у остальных тоже травмы от льда. Два дня назад всё это происходило. Один парнишка, лет четырнадцати, глаза лишился. И да, меня теперь звали Данилой, фамилии та похоже не знала, но то что одиннадцать лет мне теперь, сообщила уверенно. Слышала от медсестёр. Это всё что я смог узнать, между теми моментами, когда мне в рот кашу пихали. Кстати, после завтрака чуть мутило, но потом прошло. Контузии от удара не было, только голова болела, и это хорошо.
Так вот, часов десять наступило, я по радио узнал, оно громко работало, старик действительно глуховат был, как зашёл молодой парень в белом докторском халате, в сопровождении медсестры. Та выключила радио, и парень, пододвинув меня к стене, сел на край кровати и начался стандартный опрос, заодно померили давление каким-то древним прибором. Я за этим с немалым интересом наблюдал. Температуру померили утром, ещё до завтрака, забегала медсестра дважды, принесла градусник, и унесла. Даже не сказала сколько там. Тот опрашивая меня о самочувствии, велел сесть, когда я прямо спросил, как меня зовут.
– Ты не помнишь? – нахмурившись, уточнил врач.
Кстати, тот представился, терапевтом оказался, Иван Константинович. Фамилию не сказал.
– Нет, не помню.
– Что ты помнишь?
Я задумался что говорить, тот видимо заминку эту воспринял по-своему, поэтому, когда я ответил, принял это как должное:
– Ничего не помню.
– Полежи пока, – велел тот мне, как будто я сбежать куда собирался. После этого тот ушёл, даже рану на затылке не осмотрел, а я так и лежал, как вдруг замер.
А старик снова включил радио и там вскоре зазвучал одна мелодия, от которой у меня чуть всё тело не задёргалось, как будто под электрические разряды попал. А звучала там «Батяня-комбат». Дослушать мне не дали, песня и музыка немного отличались от оригинала, но всё равно здорово звучала, певца подобрали к ней что надо. Дослушать мне не дали врачи, в этот раз было трое, один с бородкой, профессором оказался, ну и две медсестры. Одна совсем молоденькая. Няшка. Вот теперь мной занялись серьёзно, и бинт отодрали от раны. Я там уже сознание потерял.
***
Покинув стены больницы, где я пребывал пять недель, сегодня среда, двадцать первое февраля, зажило как на собаке, как говорится, а вот диагноз амнезия мне так и оставили в больничном листе. Гематома на затылке сошла, рванная рана от острой кромки льда поджила, врачи сказали, что две красных полоски остались, как волосы отрастут не видно будет, а позже шрамы совсем незаметными станут, превратившись в две белесые полоски.
Эти пять недель, надо сказать, не прошли, а пролетели. У меня столько новостей, даже не знаю с чего начать. Меня зовут Данила Геннадьевич Востриков. Двадцать девятого февраля, мне бы исполнилось двенадцать лет. Да, Данила родился в високосный год. Он только в следующем году будет. Обычно Данила первого марта отмечает. Учусь в пятом «Б» классе средней школы номер Четырнадцать, тут же во Владивостоке. У Данилы есть семья, мать, бабушка со стороны отца, и две младших сестры, девяти лет Настя и пяти лет Маша. Отец был капитаном дальнего плаванья. Без шуток, был. Погиб два года назад, пожар на судне, всего треть команды смогла спастись. Шли из Штатов, по середине Тихого океана это случилось. Сухогруз «Василий Лапшин». Не знаю кто это, но как мне объяснили родственники, герой Революции. В остальном всё не очень хорошо. Отец Данилы стоял в очереди на квартиру, вот-вот должны были дать, после его смерти, очередь отодвинулась. Друзья и коллеги пытаются что-то сделать, но пока не выходит, так что семья Востриковых ютится пока в коммуналке дома, что стоял на границе с новым районом, названным Минным. Тот ещё в стадии стройки был. Да и вообще сейчас Владивосток – это одна большая стройка. Пятнадцать квадратных метров на пятерых, сейчас четверых, это мало, но живут. Чтобы выкормить семью, мать Данилы, Ольга Васильевна, работает на трёх работах. Замуж та за моряка выходила и фактически со школы занималась детьми. То есть, профессии не имела. Поэтому работала в больнице и в школе уборщицей, третья работа основная, школьный библиотекарь. Учебники выдаёт.
Сестрицы и мать часто бывали у меня. За два года, с момента гибели отца Данилы, та сильно сдала, я видел фотографии её молодой, да и три работы тоже наложили отпечаток хронической усталости, однако та всё делает чтобы дети её ни в чём не нуждались. Тут довольно красочно стоит описать о бабушке. Ольгу Васильевну бабушка не любила, и не скрывала этого. Жила та в профессорской трёхкомнатной квартире, дед у Данилы был археологом, довольно известным. После гибели сына сноху на порог не пускала, вот с детьми её встречалась, под настроение, угощала сладким. Это всё, помощи от ней никакой, деньгами также. В общем, старушка единожды посещала меня, и мне не понравилась. Тогда промолчал, но повторной нашей встречи не желаю. Сам Данила хулиган, хотя из пионеров пока и не выгнали, но явно не за горами, учится плохо. Постоянно на улице с дружками. Бандитом растёт, как говорили соседи. Семью, мать и обеих сестёр, а я решил смирится с тем что они есть и считать их семьёй, пустили только на второй день, как я очнулся. То, что я их могу не узнать, им уже сообщили. Что и подтвердилось. Не узнал. Надо сказать, и сёстры, и мама, я её так называю уже без внутреннего протеста, привыкаю, здорово меня выручали, помогая восстановить память, принося фотоальбомы, много рассказывая о жизни Данилы. Сунулись его дружки, но они мне не интересны, попросил больше не приходить, я их не помню. Ещё была одна девочка из класса Данилы, носила школьные задания. Её школьным голосованием назначали помогать мне, та в первый раз как на каторгу пришла, я там только и узнал, что её Аней Смирновой зовут, мы за одной партой сидим. Благодаря фотоальбому всего класса узнал о своих одноклассниках. Благодаря Ане я за эти неполные три недели пробежал весь учебный материал класса. Опасения оказались ложными, вполне справился, так что не отстал от одноклассников. Завтра уже в школу, сейчас старшая Настя забежала за мной после уроков, и вот ведёт домой. Врачи решили, что я вполне дома могу дальше находится, раз в неделю посещая своего врача, это того профессора, он изучал мой случай.
Да, мне одежду принесли, ту самую, в которой Данила участвовал в массовой драке. Бывают такие, стенка на стенку, но вот тут она вышла за границы. Обычно старшие парни присматривают, но тут или их не было, раз дошло до озверения, или не успели вмешаться. Так вот, одежда такая, белая майка и синие трусы-боксёры. Тёплые подштанники с начёсом, снаружи тридцать два градуса ниже нуля, теплая рубаха, штаны с начёсом, свитер, безрукавка, и дублёнка. Остатки былой роскоши, отец на вырост купил, но сейчас она уже мала. На голове треух, его сбили, перед тем как льдом в затылок Даниле попасть. На ноги двое шерстяных носков и валенки до колен. Вся эта одежда, очень тяжела, и нужны немалые физические силы, чтобы их носить. Хотя дань привычки, пусть я самостоятельно оделся, обливаясь потом, но выйдя на улицу, следуя за сестрой, та трещала без умолку, показывая, что и где находится, сам уже не обращал внимание на тяжесть одежды, как будто она привычна, и размышлял. Причём всё фиксировал что Настя говорила, информация нужная. А размышлял я о том парне, что решил заработать на песнях из будущего. О да, он такой же попаданец как и я. Пока одного нашёл, хотя перелопатил горы литературы и газет. Мне её приносили из библиотеки, Аня по моей просьбе. В общем, один из москвичей, с окраины столицы, вдруг открыл в себе талант писать песни, и написал, продав довольно известным исполнителям. Видимо в деньгах остро нуждался. Это было пять песен. «Батяня-комбат», «Самоволочка», «Станция Таганская» и «Ребята с нашего двора». Видимо парень был большим любителем этой группы. Пятая песня – это «Нас не догонят». Для этих лет песня немного опережает время, но на удивление тоже разошлась. О поэте, что и дал эти песни, его звали Леонидом Агеевым, я узнал на удивление не из газет или книг, а от внука моего соседа-старичка. Он его часто навещал. Тот недавно ездил в Москву к друзьям, и там чуть ли не из первых рук получил эту информацию. Полгода назад у соседнего дома, где его знакомый жил, началась стрельба. Потом была погоня по крышам, тот наблюдал из окна. И дальше то ли сорвался этот попаданец, то ли его подстрелили, он стал падать с крыши с криком. Шестой этаж, дом сталинской постройки, да на асфальт. Без шансов. Все вещи и бумаги из комнаты того парня забрали, родителей куда-то увезли, в квартире уже новые жильцы, слух пошёл что тот за границу бежать собрался. Может и правда, а может пустили слух КГБ, это они парня преследовали. Странно что не запретили его песни исполнять. Хотя тут ничего удивительного нет, песни разошлись и стали всеобще любимыми. Вообще истории мутная, лезть в неё не хотелось. Ликвидировали попаданца и мне это не понравилось, так что тут только одно решение может быть, сидеть тише воды ниже травы. Поэтому для обогащения стать композитором я не могу. Мало ли что у того за тексты в записях могут быть. Вдруг подам какой текст, а он уже есть, наверняка спецслужбы такое отслеживают. Певцом мне не стать, напрочь отсутствует музыкальный слух, я проверял, и в том мире и в этом. Идти к Брежневу и раскрыться? Не смешите мои тапочки. Своя майка ближе к телу. Да, пусть прозвали меня Совком, но я ничего общего с Союзом не имею, и предпочитаю личную свободу. Да, я мечтал попасть в прошлое, именно в Советский Союз, но я был пьян, пива перепил в сауне, и утром этот бред помнил плохо.
А вот со свободой затык. Границы на запоре. Однако Союз страна большая, буду путешествовать по её необъятным просторам. Да и найти где можно пересечь границу я смогу, уверен в этом. Причём именно путешествовать, я собирался вернутся в Союз и жить тут. Сейчас страна больше для детей, и я собирался в полной мере насладится своим детством. Да и если и покину Союз чтобы какую страну посетить, то после совершеннолетия. Сейчас рано. Проблема со свободой именно во мне лично. Мне двенадцать неполных лет, и по сути, что велит мне мать, то и буду делать, без её разрешения не вздохнуть. Это я немного преувеличил конечно, но пока да, я на её обеспечении, значит никаких прав и своего мнения не имею, и с этим надо что-то делать. Пока я лежал в больнице, было время подумать и прикинуть расклады. Владивосток я не знал, был тут проездом в шестнадцатом, меньше суток, как прилетел, поднялся на борт круизного лайнера и отбыл в кругосветку. А вот если мы устроимся в Москве, можно даже на окраине в каком городе Подмосковья, то мы в шоколаде. Я столько захоронок знаю, будем жить не тужить. Однако осторожно, внезапно не разбогатеешь, сразу интерес вызовет откуда деньги появилось, это отслеживают. Что делать я знал, были разные возможности списать доходы. Можно лотерею выиграть, банально купив выигрышный билет, но раз-два, больше не стоит, внимание привлечём. Так что перебраться в Москву, стало для меня если не идеей фикс, то близко. Стоит поговорить с Ольгой Васильевной, я смог её немного изучить, похоже та вполне адекватная. Сама она родных не имеет, последствия войны, находилась в оккупации под Винницей, чудом одна спаслась, тут её ничего не держит, собрались и уехали. Нужно только договорится. Разве что стоит обождать до окончания школы, чтобы сдать предметы и с табелем оценок моих и Насти, уже устраиваться в московской школе. С квартирой я вопрос решу, отдельная, трёх, а то и четырёх комнатной. Люди, с которыми можно договорится, всегда есть, а договариваться я умею. Надеюсь они послушают двенадцатилетнего пацана. Тут главное маму уговорить. Если не удастся, придётся открывать карты, что я вселенец. Мне нужен крепкий тыл. Да и играть пацана я не смогу, всё равно вычислит рано или поздно. Где-нибудь да спалюсь.
Шли мы, не торопясь, где-то километра через два я стал замечать, что многие прохожие поглядывают на нас, оказалось это соседи, да и ребятня разных возрастов пробегая мимо тоже здоровались. Дважды нас останавливали, расспрашивали меня о самочувствии. Весь район уже в курсе был что я память потерял. Район тут старый, бараки деревянные, вот к одному такому бараку и подвела меня Настя. На первом этажа жили, тут пять комнат, одна наша. Мы разделись, Настя познакомила с хозяевами двух комнат, это старики дома были, и пока я на вешалке у нас в комнате развешивал верхнюю одежду, свитер и штаны тоже снял, тут тапочки Данилы были, та стала накрывать на стол. Я помог сестре принести с кухни кастрюлю щей. Мать утром наварила. Встала в четыре утра, чтобы всё успеть и на одну из смен добежать. Железная женщина. За эти два года пережила она немало. Правда, то что на трёх работах удивляло, по совокупности у той зарплата в двести пятьдесят рублей выходила. Тут довольно высокие зарплаты на Севере. Не так как на Камчатке, но всё же выше чем в Центральных районах. Оказалось, та долг погашала ещё. На семью сто рублей, едва-едва, но хватало, если не шиковать, на остальное гасила ссуду в банке. Долги её мужа. Тот машину купил, голубой «Москвич-407», один из последних, что с конвейера спустили, после него уже «Москвич-408» пошёл. Вот только машину на мать почему-то оформил, да и держал в гараже отца. А после гибели сына машину та сразу продала, деньги свахе фигу, вот Ольга Васильевна, на которую долг и повесили, она наследницей была, и выплачивала. Ещё триста рублей с мелочью оставалось, пару месяцев платить. Как бы не надорвалась она. Мне кажется мать Данилы желала побыстрее долги выплатить и покинуть эти места. Нет, город она любила, сама говорила, ясно что правда это, но когда пару раз помянула сваху, тень набегала на лицо. Из-за неё уехать хотела.
Часов в пять, уже стемнело, Настя проводила меня до садика, где мы забрали Машу. Уже стемнело. Та радовалась, скакала вокруг нас, мешая её одевать, но дорогу я запомнил. А когда мы возвращались, обнаружили в дверях коммунальной квартиры сотрудника милиции, и близкую подругу Ольги Васильевны. Это она устроила мать Данилы библиотекарем. Только взглянув на них, я понял, случилась беда. Малых увели в комнату, мне говорить не хотели, вещи собирали, мол, я итак только из больницы, но всё же я получил нужную информацию. Погибла Ольга Васильевна. Под колёсами грузовика. Его понесло со склона, гололёд, машину развернуло и на тропинку для пешеходов кинуло. Погибли двое, ещё четверо с различными травмами в больнице. Несчастный случай, всё произошло на глазах инспекторов ГАИ. Ольга Васильевна, закончив работу в школьной библиотеке, и помыв полы в школе, спешила в больницу, это другая, не та где я лежал, и вот такая беда. Не успел. Какая-то череда неудач.
Скосив глаза, я посмотрел на довольное лицо бабушки Данилы. Понятно, что та не причём, несчастный случай был, но та особо и не скрывала своей радости. Пусть губы скорбно поджаты, но глаза так и светятся от радости, даже малые это заметили, отодвигались от неё, прячась за меня. А рука шевелилась, искала рукоятку топора. Я конечно не Раскольников, но очень хочется. Ольгу Васильевну конечно жаль, я уже привыкать начал называть её матерью, но слишком мало её знал, по сути для меня та была чужим человеком. Вот девчат жалко. И ещё, жить с этой старухой, пусть та и бабушка Данилы, я не желал. Малые за эти два дня, с момента гибели Ольги Васильевны, стали мне ближе всех, роднее, хотя мы и в больнице виделись, но там больше наскоками бывали, а тут я практически заботился о них. Да, классная руководительница дала мне несколько дней чтобы решить вопросы с похоронами, хотя я этим и не занимался. Было кому. После этого я начну учится в школе. Я уже решил, тут не буду. Решил рвануть в Москву. Там устроюсь. Без детдома не обойтись, я это понимаю, да и врасти в общество можно, паспорт получу, но у меня там развязаны руки будут. Только одно остановило, привязался я к девчатам, что сейчас судорожно жались ко мне, видя, как растёт могильный холм.
Когда мы покидали кладбище, на двух автобусах нас повезли в столовую, где организовали поминки. Не бабушка, а подруга Ольги Васильевны всё устроила. Вообще всё так быстро происходило, я особо не успел вписаться в местную жизнь, хотя всё для меня выглядело диким. Люди тут ещё не жили, а выживали на мой взгляд. Хотя конечно добрее были, всем миром друг другу помогали. Например, эти автобусы. Один похож на тот, где Жеглов с Шараповым за бандитами гнались, старый, это видно, скрипел на ходу, второй новый, года нет, краской ещё пахнет. Я с сёстрами сначала на нём на кладбище ехал, обратно на старом. Нас уже заселили в квартиру к бабушке, её Инна Андреевна звали, и да, я узнал почему та так сильно невзлюбила мать Данилы. А она сыну нашла будущую жену из проверенных людей, интеллигентов, мать кандидат медицинских наук, отец доцент, по металлам. А сын её, что в мореходке учился, взял и влюбился в шестнадцатилетнюю деревенщину. И женился. В семнадцать Ольга Васильевна как раз Данилу и родила. Не простила, ни сына, ни невестку.
***
Как я и думал, жизнь со старухой была адской. Для меня точно. В моральном смысле, та контролировала каждый шаг. Я не скажу, что всё так плохо было, те же девчата вполне себе спокойно освоились в квартире бабушки, им на двоих отдельная комната выделена была, это я в кабинете спал на диване. Два месяца тут живём. Просто меня эта старушка, и её маниакальное желание знать каждый мой шаг, бесили. С момента гибели Ольги Васильевны прошло два месяца, которые я вытерпел с огромным трудом. Сейчас середина апреля. Снег ещё стоит, хотя заметно потеплело, вот-вот начнёт таять, но бежать я решил сегодня. В школе я освоился быстро, спасибо Ане. Пришлось кулаки почесать, типа новой прописки в классе. Да ещё один даун решил денег с меня стрясти, сказав, что я ему должен. Получил в табло сходу, больше не напоминал. А то нашёл жертву, раз память потерял, то всем должен вокруг. Ага. С учёбой проблем не было. Я правда заметно в математике плавал, но оказалось учитель вёл дополнительные уроки, за два месяца тот меня серьёзно подтянул. Да и находил я его во время перемен, времени для этих дополнительных уроков у того не было. Тот работал в две смены, а выходные дома, всё же семья имелась. Так что тот мне давал задачи, я решал их дома, потом слушал объяснения где ошибся и как надо. Дроби я всё же взял, эта высота мне покорилась. Также я решил заняться телом, тут здорово девчата в классе помогли. Вообще они надо мной шефство взяли и в общество я вливался ускоренными темпами. Устроили те меня в школу танцев. Две девочки из класса туда ходили, а с партнёрами беда, я стал партнёром обоих, отчего приходилось выкладываться в два раза больше. Они видели, что я стараюсь и были довольны. Вот уже как полтора месяца по вечерам, после четырёх дня, и до семи вечера кроме выходных, я ходил в эту школу танцев. Бабушка Даниилы не возражала, даже купила костюм для танцев, просторную рубаху, шаровары и кеды. Поначалу было тяжело, мокрым от пота был, в отличии от девчат. Они-то по несколько лет занимаются. Да и суставы не разработаны, мышцы. Тут мне помогла наш школьный физрук, она КМС по лёгкой атлетике, показала, как тренироваться и разминки делать. Постепенно осваивал и эту премудрость. Сам я занимался айкидо в прошлом, довольно серьёзный уровень имел, и тут тренировки не забрасывал. По танцам, за полтора месяца я чуть поднял выносливость и ловкость. Танцором не стал, но перестал наступать партнёршам на туфли, уже большое достижение. Не знаю, уеду, буду скучать по всему этому.
За два месяца можно многое передумать, но то что я покидаю Владивосток, решил твёрдо. К этому и готовился. Нужны средства, Инну Андреевну не ограбишь, тут же хай поднимет. Пусть та оставшиеся долги сына сразу уплатила банку, но была изрядной скрягой. Мне такие люди и в прошлой жизни встречались, сразу опознал кто та. Малых брать собой я и не думал, пусть Инна Андреевна бабушкой была так-сяк, но если выбирать между детдомом для малых и ней, я выберу эту старушку. Пусть вредная, но родной для них человек, да и заботилась та о малых. Ну а почему именно сегодня решил бежать из города, то тут были веские причины. Для побега нужны деньги, думаю это итак понятно. Подработать я не могу, с таким тотальным контролем старуха быстро об этом узнает. Оно мне надо? Значит выхода два, грабежи, или поисковые работы. Город старый, много старых зданий, найти ухоронки думаю можно. На грабежи я не пошёл, это на крайний случай, после школы часа два тратил на поиски ухоронок, двенадцать домов и два заброшенных здания внимательно изучил, простукивая всё, вскрывая полы в развалинах. Вчера и была наконец стоящая находка. Явно свежая, потому как советские рубли были. Те что с шестьдесят первого в обиход вошли. Обнаружил я полтора миллиона рублей, купюрами от трёх до пятидесяти, в пачках, в большом чемодане. Надо сказать, тот заполнен доверху был. Я проверил, настоящие, схрон не трогали больше года. Ну а когда обнаружил в чемодане акт с описью, понял, что деньги из сберкассы, даже я слышал об этом деле, что произошло год назад в феврале. Кстати, воров поймали через три дня, а денег при них не нашли. Вокруг схрона всё обыскал, но ничего больше, только чемодан полный денег и всё. В основном купюры по пятьдесят рублей, чуть больше половины, остальные пятёрки, немного купюрами по двадцать пять рублей, тройки, шесть пачек с рублями. Эти деньги для моряков пароходства приготовили, зарплаты платить. Что интересно, унесли тогда больше, около четырёх миллионов, тут где-то треть.
Работать осторожно приходилось, специально это делал после обеда, после уроков, когда все на работе, а дети, если пришли из школы, на улице бегают, пару раз меня засекали, прогоняли с чердака, но и только. Фомку я прятал в одном из домов, убирал в портфель и начинал поиск. Нужно успеть, потому работал быстро, так как вскоре нужно бежать переодеваться и в школу танцев спешить. Честно сказать, были и другие находки, времён революции и гражданской. Три, и это довольно неплохо. Были драгоценности, «колбаска» с золотыми червонцами. Ровно пятьдесят штук. Из интересного, морской кортик, офицерский, и «Браунинг-1910». Патронов мало, всего три десятка. Калибр как у «ТТ», да и внешне патроны были похожи на модель для этого пистолета. Ремня и подсумков не было, лишь одна кобура с чехлом для двух запасных магазинов. Запасных магазинов три, все разряжены. Магазины на семь патронов, плюс восьмой в стволе. Были в находках и бумажные деньги тех времён, но они меня не интересовали, оставил на месте и замаскировал тайники, забрал только драгоценности, золото и оружие. Вчера я прихватил только пачку червонцев, а сейчас шёл из школы уже с твёрдым намереньем забрать всё. Сегодня повезло, у Насти ещё один урок, не вместе шли, в такие дни приходилось её провожать до дома и уходить на поиск, якобы с друзьями играть. Да и та дома не задерживалась, подружек хватало, или на горках, или у них дома. К себе та не звала, Инна Андреевна отвадила. Не любила гостей. Да, вчера «Браунинг» я тоже забрал. Пока Инна Андреевна на кухне была, за Машей она не ходила, или меня или Настю посылала, я и почистил оружие. Такую модель ранее уже держал в руках, пусть и под более крупный калибр, так что знал что делать. А средства чистки были в рабочем столе деда, у того ружьё имеюсь, старуха сдала его в милицию, а эти средства остались, так что почистил, с трудом привёл его в порядок, старая смазка окаменела, снарядил один магазин, остальное с кобурой и пачкой червонцев спрятал под диван. Той туда в жизнь не залезть. Правда, комнату провонял оружейным маслом, хоть и проветривал, но как оказалось Инна Андреевна отлично знала, как оно пахло, пришлось отводить подозрения, что мол нашёл пузырёк и немного пролил, не зная что это. Вроде успокоилась, хотя и приказала мне больше по ящикам стола не лазить. Не моё.
Теперь по побегу. И поможет мне в этом недавно скончавшийся от старости сосед старухи. А как ещё покинуть Север? Тут или самолётом, или поездом. Есть и автодороги, но представьте себе почти семь тысяч километров за рулём? А придётся. У соседа в гараже стоял «ЗАЗ-965», двухлетний красавиц шестьдесят первого года выпуска. И никто этой машины скоро не хватится, у хозяина родни не было, но всё равно стоит поторопится, поэтому я и бежал не к месту где тайник с чемоданом денег, а к месту жительства, забрать вещи и машину. Причём вещи только те что мне нужны. Мне ещё сымитировать свою гибель в полынье. Тут два варианта, или я старуху зарублю, или она меня. Я решил уйти. Надеюсь девчатам с ней будет хорошо, тем более та что-то говорила о санатории на лето, мол, заявку подала. Да, думаю смогу, особенно если по ночам ехать. Главное проскочить до паводков, до таянья, иначе встану. Этот «горбатый» ни разу не вездеход. Да, бак полон, две канистры в гараже, канистра масла для дизельного топлива, только оно подходило к этому мотору, всё прихвачу. Проблема с заправками, надеюсь как-нибудь решить, это не будущее, где они на каждом повороте. Сейчас в дороге их не найдёшь, как и сотрудников ГАИ, редкость, только у населённых пунктов. Да и сам город закрытым считается, на выезде пост пограничников, проверяют всё, однако по этой теме есть идея.
Да уж, уходить пора, жаль, что в такую ситуацию попал, не повезло, но я надеюсь, что своей судьбой теперь буду распоряжаться сам. Когда я открыл дверь квартиры своим ключом и начал раздеваться, вдруг из кухни вышла Инна Андреевна, удивив меня, та сейчас у подруги должна быть, где проводит время именно в эти часы. Смерив меня взглядом, та сказала:
– Данила, пройди на кухню, мне с тобой нужно серьёзно поговорить.
Я даже с некоторым облегчением направился следом за той. Похоже сейчас всё решится, однако я не ожидал того что будет дальше.
– Данила, я долго наблюдала за тобой, и поняла, ты не мой внук. Потеря памяти сказалась так, что я ничего знакомого в тебе не вижу. Да и ты, как я вижу, тяготишься моим обществом. Мой старый знакомый отправляет двух своих внуков в Казанское Суворовское училище. Там полный пансион. Ты едешь с ними, все документы я уже подготовила. Завтра поезд.
– Приплыли, – с некоторой растерянностью протянул я, проведя ладонь по затылку, садясь на стул.
Ошарашили меня решением так ошарашили. Суворовское училище, это по сути армия, а мне хватило двух лет срочной службы чтобы понять, я и армия – несовместимы. Так что однозначно я туда не хочу, однако, как ни странно, мне всё это на руку. Законно покинуть Владивосток теперь могу. У Казани сбегу. Конечно подводить Владилена Павловича я не хочу, этот старичок из соседнего дома уважаем мной, фронтовик, полковник, но остался один и не мог уже заботится о двух внуках-близнецах, с его стороны идея с Суворовским училищем неплоха, но сбегу. С машиной идея тоже неплохая, но раз я покидаю Владивосток, тут как раз никаких возражений у меня нет, стоит этим воспользоваться. Хм, Инна Андреевна даже получила табель с моими оценками, по её идее я должен сдать экзамены за пятый класс уже в училище. Та отправила меня к себе в комнату и собравшись, направилась к подружке, прерывать ежедневный променад та и не думала, пусть подружка и жила через три дома от нашего.
Достав крепкую сумку из нижнего ящика книжного шкафа, я залез на антресоли, где хранил своих находки, те что времён Революции. Ну и убрал в сумку, подумав туда же с книжной полки два томика «Таинственный остров» и «Школа Робинзонов». Дед их из Англии привёз, на английском. Давно хотел их почитать, вот и пущу на это время в поезде. Сюда же в сумку пистолет с патронами, ну и ту пачку червонцев, которую я пока не распечатал, да и нужды не было, я жил на всём готовом. Потом заглянул к соседу. Тут как раз поминки проводили, его похоронили сегодня, сам я в школе был, Инна Андреевна посчитала что смерть соседа не предлог не учится. Хм, она и сама тут же была, помогала, а я думал к подружке ушла. Заметив меня, усадила за стол и накормила. Сумку я повесил в прихожей. А когда я выходил, то незаметно прихватил связку ключей с гвоздика. Там был и ключ от гаража. Да, машина теперь не нужна, раз поездом отправляют, однако нужно забрать чемодан, пусть я его и поднимаю, но утащить на себе к зданию железнодорожного вокзала, не смогу. Мало того, что я привлеку этим к себе внимание, так ещё никакого здоровья не хватит. Хорошо хоть даже я смогу сдать багаж в камеру хранения на вокзале, получив на руки квитанцию. Менять чемодан не нужно, он отличный. Дорогой, кожаный из светло-коричневой кожи, имеется замок, я его не ломал, проволокой вскрыл, не замок, а тьфу, ну и два ремня что застёгиваются. В этом случае чемодан не открыть.
Добежав до гаражей, они тут же рядом с домом, хорошо нужный гараж, к слову они деревянные, из окон умершего владельца машины не видать, так что открыл, ногами откинув снег, чтобы одну створку приоткрыть, и проник внутрь, там положив сумку на стеллаж, и осмотрев машину, довольно кивнул, ключ в замке зажигания. Вообще я брал ключи от гаража две недели назад, заводил машину, но мало ли кто тут бывал. Так что открыв дверцу со стороны водителя, проверил зарядку, стрелки дрогнули, есть зарядка, ну и открыв капот сзади, подкачал бензину, и проверил клеммы аккумулятора, после этого завёл двигатель. Со второго раза тот запустился, быстро задымив помещение, так что схватив лопату я выбежал наружу, ну и стал чистить ворота. К счастью, до наступления темноты тут никого не было, только стайка детишек пробежала, я в гараже спрятался, ну и очистил выезд. А когда стемнело, выехал наружу, машина уже прогрелась, так что двигался легко. Запер гараж, сумку прихватить не забыл, и покатил к выезду на улицу. Фары включены. Кто за рулём не видно, и это хорошо. Нужно торопится, у меня сегодня получается последний урок в школе танцев и пропустить его я не хочу. Да, я полюбил танцы. Они не бальные, учимся танцевать парами под классическую музыку, да под песни военных лет. Я уже начал учится коленца выдавать. Иногда старорусские песни. Те же «Ладушки» заучивали, скоро выступать должны в школе, уже без меня, меня пока к выступлениям не допускали.
Первая остановка у моего схрона, где я фомку прятал. Эта фомка из гаража, где я и машину позаимствовал, отличная штука, в будущем пригодится. Решил взять с собой. Вторая остановка у дома где на чердаке под фанеркой и спрятал чемодан. К счастью и тут обошлось без проблем, оставил машину на улице, та тарахтела мотором, у машины была печка, так что внутри пусть слегка холодновато, но не так как снаружи, окна оттаивают. Машину запер, хотя глушить и не стал, метнулся за чемоданом, с которым, покряхтывая на ходу от натуги, эти деньги весили изрядно, больше десяти килограмм точно, плюс сам чемодан, но донёс до машины. Убрал на соседнее сиденье, после чего стал в темноте, свет в салоне не включишь, оттирать чемодан от пыли, а то внимание привлеку им. Тряпку заготовил, так что всё нормально прошло. Чемодан потом в багажник убрал, тот что спереди под капотом. После этого включив фары и стронувшись с места, не забыв включить поворотник, выехал на дорогу и покатил к довольно крупному магазину, там продавали всё для охоты, рыбалки и туризма. Жаль, что иностранный товар тут не продают, в основном советский и из братских стран, как их называют. Ничего, и из того что есть интересное, подберу нужное, тут хороший магазин, дефицит редко бывает, обычно всё есть.
О том, что меня могут играть, я подумал. Амнезия вообще редкая штука, могут отслеживать. К слову, тот парнишка, кое-его убили, попал с родителями в автоаварию, у них «Москвич» был, родителям ничего, а у парня травма головы после переворота на крышу. Признали амнезию. После этого всё и пошло. Будут спецслужбы такое отслеживать? Да уверен, что будут. Однако пока на поминках был, пока выезд из гаража чистил, бывал на двух адресах, я ничего так и не засёк, хотя смотрел очень внимательно. В основном грузовики, я говорил о стройке в городе. Да автобусы. Из легковых машин, кроме моей, всего две штуки было, обе служебные «Волги». Нет, слежки, как не проверялся, я так и не засёк, но это не значит, что я параноик. Хочешь жить, лучше быть параноиком. Чуечка уже благим матом ругалась что что-то не так. Она уже недели две свербит. Остановив «горбатого», я чуть помедлив, открыл дверь, и заперев машину, та продолжала на холостом ходу тарахтеть, и покинув затемнённый участок, вышел к магазину, тут фонари работали, мне не нужно чтобы кто-то засёк что за рулём малец. Да и вылезал через пассажирскую дверь. А когда подошёл к магазину, то ругнувшись, громко, в голос, отчего двое женщины, что беседовали слева от входа с изумлением и возмущением посмотрели на меня, но я уже развернувшись бежал к машине. Опоздал, из двух проулков выбегало шестеро, а за ними автобус из левого. Значит не показалось, этот автобус с рейсовым номером ехал за мной, там только номер маршрута меняли и всё. Выдернув из-под куртки пистолет, я не в дублёнке был, в ней в машине неудобно, эта легче была, весенняя, ну и встав на одно колено, открыл огнь. Прицельный и точный. Однако насмерть не бил, по ногам, только чтобы остановить. Не уверен, что сейчас бронежилеты используют, иначе бы в грудь стрелял.
После двух выстрелов, когда двое покатились по снегу, поднимая снежные вихри, другие попрыгали по сторонам, укрываясь за высокими наносами, да от бульдозера тут снежный бруствер получился. Раздались крики, стоны, мат, приказы, да и мне кричали. Ревел мотором автобус, сдавая назад и уходя в проулок. Поначалу ответов не было, но выпустив три пули, магазин у меня только один снаряжён, тот что в рукоятке пистолета, я как бы затяжной бой устраивать не собирался, а прицельно только три выстрела сделал, целей уже не вижу, кроме подранков, зачем тратить ценный боезапас, так что метнулся к машине, но не добежал, за ней ещё двое укрывались, что открыли по мне огонь. Явно неприцельный, пули впивались в наст под ногами, мне не давали уйти ни влево, ни вправо, вперёд или назад. Передо мной не стреляли в снег, справедливо опасаясь рикошетов в меня. Я всё же рванул влево, прочь от дороги, к домам, снег и наст из-под ботинок летел во все стороны. Не смотря на ор, чтобы не стреляли на поражение, пули впритирку рядом со мной ходили. Кстати, стрельба прекратилась, а у меня в магазине остался один патрон и второй в стволе. Как чуял стоило патроны высыпать в карман, сейчас бы не был в таком бедственном положении. Пробежать я успел между домами, с обоих сторон обнаружились преследователи. Я выстрелил в сторону одних, просто притормозить, а то уж больно шустрые, позади зарево пожара, дарить никому машину с деньгами я не собирался, два выстрела в бензобак, и один по двигателю чтобы выбить искры. Получилось, полыхнула. Те что за ней укрылись, метнулись в стороны. Так что по преследователям я потратил три патрона, тут четвёртый, по машине три, и остался только один, тот что в стволе.
Уйти я не смог, вдруг ударил залп, я рассмотрел вспышку из окна второго этажа жилого многоквартирного трёхэтажного дома, на фоне тёмной комнаты, через открытое окно вспышки высветили силуэт какого-то старика. Видимо дуплетом из двустволки выстрелил. Картечь и сбила меня с ног, тут метров десять было, не промахнёшься. Ноги я сразу перестал чувствовать, похоже позвоночнику хана, да и руки онемели. Подскочившие оперативники быстро начали работать, перевязку делали, оружие сразу забрали, да и не мог я им воспользоваться, тот выскользнул из ослабевших рук и покатился по утоптанному насту тропинки, зарывшись в снег. Сознание туманило, во рту набиралась кровь с каждым дыханием, похожие и лёгкие зацепили, не жилец, я это сразу понял, да и в ругательствах у сотрудников КГБ явно чувствовалось отчаянье. Операция была провалена. Думаю, те решили, что в бега подался, раз в туристический магазин заехал, на колёсах уходить спланировал, вот и пришлось импровизировать, а я их засёк и дошло до перестрелки. Лишь туманившимся сознанием я видел, как двое рванули к подъезду, где была квартира того старика, ещё один переругивался с ним, обещая кары, на что старичок оправдывался, мол, хотел помочь родной милиции поймать вооружённого бандита. Видимо тот меня за малорослого взрослого мужчину принял, а темнота, фонари тут кто-где светят, вполне возможно ошибиться.
Упавший рядом на колени оперативник крича задал вопрос:
– Откуда?! Какой год?!
Однако я лишь улыбнулся окровавленными губами, меня на бок перевернули, перевязывая, и разрезая одежду где нужно, но тут потерял сознание. Только одно расстроило. Хотя нет два, сестрички переживать будут, и к нам подбежало ещё несколько человек, у одного был чемоданчик с красным крестом на боку, а у другого мой чемодан с деньгами и сумка. Успели всё-таки достать. Не люблю делится. На этом всё, темнота.
***
Открыв глаза, я обнаружил что лежу на склоне обрыва, ниже, коптя голубое небо дымом, горел лежавший на крыше автобус. Вокруг разбросанные тела детей, я и сам понял, что один из них. Был в жёлтой футболке и синих штанах, на ногах одна сандаля, вторая видимо слетела. Сев, высокая трава показала, что сейчас раннее лето, слишком зелёная. По плечу и спине струилась кровь, похоже голова разбита, а я, пошевелив руками и ногами, вскочив рванул к автобусу, где женщина, по обгоревшим одеждам ясно что учительница, и ещё трое парнишек и одна девочка помогали выбирать из автобуса тем, кто ещё был внутри. Подскочив, я одним ударом плеча выбил стекло. Оно и так продавлено было, я закончил начатое. Плечо заболело, но я не обратил внимания на то что вырывшийся изнутри язык пламени лизнул по лицу, хана ресницам, бровям и волосам спереди, но ухватить, навалившуюся на стекло девочку, с окровавленным лицом, смог. Всем детям лет тринадцать-четырнадцать на вид, в пионерских галстуках, принаряжены, похоже школьный класс откуда-то или куда-то ехал и произошла авария. Я закричал от боли, языки огня лизали лицо и руки с плечами, подбираясь к нам ближе, но выдернул всё же с девчонку, упав на траву. Та придавила меня своим тело, но к счастью шевелилась, живая. И нет, она не напоминала головёшку, сильные покраснения на коже, волдыри, но всё же ожоги есть. Автобус пуст, мы последние, так что нам помогли отодвинуться от жара. Вокруг уже подбегали автолюбители, оказывая помощь, пытались потушить автобус. Некоторые забирали пострадавших, и увозили срочно в ближайшие больницы. Особенно тех, кто без сознания.
Я встал и осматривался, машинально надевая вторую сандалю, что мне удачно в траве под руку попалась. Судя по следам, автобус на полном ходу вылетел с дороги в глубокий овраг. Дети прыгали из машины на ходу. Значит с водителем что-то было не так, его тело так и осталось в машине, вытащить его школьникам не хватило сил, пожилым бугаем был. Ага, учительница давала объяснения подъехавшим сотрудникам милиции, водитель умер за рулём, видимо приступ. Управлять никто не мог, машина полетела под откос, взломали дверь и прыгали, не все успели, автобус перевернулся и загорелся. Вот и до меня очередь дошла, троих нас посадили в машину, двоих на переднее сиденье, как наименее пострадавших, и девочку со сломанными ногами на заднее сиденье «Победы». Вот и повезли нас в больницу. Парень что рядом сидел, ожогов не имел, это тот, кто прыгал из автобуса на ходу, у него была выбита челюсть, вправить не смогли, вот и везли его в больницу с открытым ртом. Кстати, те кто успел прыгнуть на ходу, особо и не пострадали, скорость у машины была невелика, вряд ли превышала пятьдесят километров в час. Что по мне, опалило конечно огнём, но сильных ожогов нет, думаю через пару недель и следов не останется. Я больше молчал, никакой амнезии, нужно срочно узнать в кого попал, иначе внимание привлеку. Потом конечно тоже привлеку, то это будет позже. Кровь мне остановили, приложили тампон к ране, у меня травма над левым ухом, но не перевязали, так что ехал и держал тампон.
Что я смог узнать за эти полчаса с момента как очнулся в этом теле? Я стал выше и взрослее, то есть тело не двенадцатилетнего, склоняюсь к четырнадцати годам. Похоже курит бывший хозяин моего тела. У указательного пальца и большого правой руки, пожелтела кожа от никотина. Это не хорошо, я не курю, значит считай бросил. Так вот, тринадцать-четырнадцать лет, тут не понятно, есть разные акселераты, одни мелкие в этом возрасте, другие вымахивают, за шестнадцатилетних принять можно. Однако четырнадцати лет я думаю нет, пионерские галстуки, их не носят, когда вступают в Комсомол, а вступают с четырнадцати, реже пятнадцати лет. Там нужно два поручительства от других комсомольцев, написать заявление, ответить на вопросы и выполнить здание. А так отметил, похоже я самый крупный пацан в классе. Мне так показалось. На полголовы выше всех. Что по времени попадания, пока не однозначно. Мы уже двадцать минут едем, но ни одной машины, спущенных с конвейера после начала шестидесятых, не видел. «Победы», редкие «Волги», «Москвичи», да грузовиков немало. Две трофейных было, по виду ушатанных в хлам. Видел три «полуторки» разной степени ушатанности. Водитель молчаливый попался, только горестно вздыхал от такой трагедии, да просил потерпеть, скоро до больницы доедем. Помогли карманы. На футболке их понятно нет, но у штанов аж четыре, двое спереди и двое сзади. Я сначала провёл рукой по передним карманам. Есть что-то. На ощупь несколько монет, горсть, что-то мягкое, возможно носовой платок, и что-то удлинённое, похоже складной нож. Зато из заднего кармана достал дважды сложенную купюру в десять рублей. Большую, эти деньги заменят на более маленькие в тысяча девятьсот шестьдесят первом году. Похоже я в пятидесятые попал, всё на это указывает. Чёрт, даже имени своего не знаю. Насчёт попадания не возражаю, тоже неплохое время, хотя страна только-только выбирается из ямы и начинает нормально жить. Просто я находил несколько ухоронок с деньгами этих времён, надо бы достать их и растратить до того, как смена произойдёт, а не то превратятся эти купюры в простую бумагу, которую если только на подтирку пустить можно.
«Победа» въехала на территорию какого-то села и немного покрутившись по улочкам, через открытые ворота въехала в сад и по тропинке доехала до здания больницы. Судя по виду, раньше это была усадьба, а сейчас больница, из нескольких корпусов. Тут ещё несколько машин было, откуда выгружали пострадавших, включая два грузовика. Делать нечего, сделал вид что сознание потерял. У меня же будут спрашивать данные, а я не знаю. Так что, когда доставили, я застонал, но шёл сам, шатаясь, меня санитарка вела. Так что без опросов меня довели до палаты, тут всего две койки свободны были, и помогла раздеться, вещи из карманов в тумбочку. Забрала мои вещи и ушла. На вторую койку того что с повреждённой челюстью. Видимо нами позже заниматься будут, в коридоре у процедурной много народу. Туда на носилках ту девочку со сломанными ногами унесли. Полежав немного, я сделал вид что более-менее в себя пришёл и осторожно сел.
– О, Кныш очнулся, – ухмыляясь сказал какой-то шкет, что лежал у окна. Похоже тоже из пострадавших, но раньше привезли.
– Попрошу обращаться ко мне по имени, отчеству и фамилии, – буркнул я недовольно, и превратился в одно большое ухо.
– Э-э-э, – парнишка на некоторое время завис, кстати из всех он один прошёл врача, аккуратную повязку имел от локтя до предплечья правой руки, ну а царапины на лице не в счёт. – Громов Игорь… э-э-э, Александрович кажется.
– Не Александрович, а Андреевич, – потянувшись, сказал ещё один сосед по палате, всего шесть коек было, на двух более взрослые парни лежали, с переломами, в гипсе.
Парни начали спорить, какое именно отчество, и апеллировали мне, чтобы я уточнил. Вот заразы, как будто я знаю. Тот с выбитой челюстью по понятным причинам не участвовал в споре. Спасли местные сторожилы, начали спрашивать, что у нас было. Видимо у новичков спрашивали, но всё не успели узнать, так что я с не меньшим интересом слушал. Значит так, седьмой «А» класс, точнее экзамены за шестой сдали, по сути в седьмой перешли, решили отметить начало лета экскурсией. За два месяца решали куда ехать. Отправились в город Ржев, где экскурсовод водила по разным местам, парни были в восторге, рассказывали интересно, пообедали в столовой и покатили обратно. На обратной дороге и случилась трагедия. Да, школа где мы учимся, находится на окраине Москвы. Тот паренёк с перевязанной рукой, как раз увели парня с выбитой челюстью, я всё сидел и прижимал тампон, хвастливым тоном сказал, что мол мы с Кнышем, это он обо мне, детдомовские, он расположен недалеко от школы, остальные обычные, имеют мамок и папок. Любопытно, значит детдомовский? Один из парней у которого поломана грудная клетка и руки, он назвался Пашей, уточнил, мы одни или ещё есть? Парнишка отмахнулся, мол ещё четыре девочки из наших в классе, но они не в счёт. Тут и за мной пришли.
Я сам дошёл, и пока врач осматривал мою голову, да кожу на месте ожогов, медсестра спросила мои данные.
– Игорь Громов. Шестой «А» класс школы номер Шестнадцать. Четырнадцать лет.
– Врёт он, – донёсся сдавленный девичий голос из-за занавески. – Ему четырнадцать только летом будет.
– Но помечтать можно? – немедленно отреагировал я.
Врач хмыкнул и продолжил выстригать волосы вокруг раны. Хорошо причёска короткая, видимо брили недавно в детдоме, так что быстро закончил, зашил рану, пришлось шить, я вытерпел без анестезии, её банально не было, закончилась передо мной. После этого наложили повязку, и начали обрабатывать ожоги, тут резкопахнущая мазь была. Закончив, отправил на рентген, в этой больнице он был. Не понравилась рана на голове врачу, хотел узнать на предмет трещин. У рентгена очередь, пришлось около часа посидеть подождать, но всё же запустили и сделали снимок. Когда я вернулся в палату, то лёжа на кровати, на спине, там ожогов не было, анализировал ту информацию что смог получить. Значит детдомовец, Игорь Андрианович Громов, не Андреевич, сорок шестого года рождения, семнадцатого июня исполнится четырнадцать. Простейший подсчёт показал, что сейчас лето шестидесятого года. А информацию получил от учительницы, я возвращался с рентгена, санитарка вела, вот и послушал как учительница сообщала нужную информацию. Там же подслушал, что из тридцати двух учеников не пострадало одиннадцать, включая саму учительницу, её выкинуло из машины во время переворота, но кроме ушибов и порванной одежды та не пострадала, и сейчас собиралась возвращаться с непострадавшими учениками в Москву, председатель села выделил им машину. Автобуса не было, дали грузовую с лавками. Кстати, автобус тот полыхающий я опознал, «ЗИС-16» был. Такой же старенький вёз нас с кладбища к столовой в прошлой жизни. Я ещё принял его за копию автобуса Жеглова.
Это пока всё. Буду играть молчуна, так я быстрее получу нужную информацию, и освоюсь. А вообще попадание похоже в тему было, семьи нет, и я привык быть один. Сейчас шестидесятый год, догадка подтвердилась, у одного из сторожил, у того что ноги сломаны, был радиоприёмник «Атмосфера», так что слушали музыку и новости, так и сообщили что сегодня пятое июня шестидесятого года. Вечер. Учительница, пожелав нам всего хорошего, сообщив что чуть позже заберёт наименее пострадавших, ну и уехала, а мы остались. Я же после ужина, когда мы играли в карты, вшестером, сторожилы тоже играли, только Паше держали карты, он не мог, и задавал некоторые вопросы, как бы просто так, получая ответы, и чтобы те не засекли мой интерес, задавал на другие темы, маскируя.
В больнице я пролежал три дня, пока врач не дал добро, мол, дорогу выдержим. В автобус загрузили всех ходячих, из нашей палаты таких трое, я уже гулял по другим палатам, заново незаметно познакомился с одноклассниками. Узнал, что с той девочкой, которую я вытащил из автобуса, мы сидим за одной партой. Она тоже детдомовская. Ей кто-то рассказал, что это я её вытащил, та тихо поблагодарила. Сама девочка осталась в больнице, она вся в бинтах, пропитанных мазью была. Мне было легче, я не так обгорел, пусть ночью поднялась температура, опухли руки и лицо, несколько водянистых шариков появилось на руках, но я действительно не сильно пострадал. Вот так девятого июня нас и перевезли в Москву. Сначала в больницу, там поставили на учёт, мне повязку сменили, и положили в палату, как и шестерых других. Не всех, многие родители домой забрали. Да и из больницы того села тоже забирали, так что автобус полупустой нас перевозил. А я познакомился с воспитателем, Андреем Валерьяновичем, это он курировал нашу возрастную группу в детдоме. А то что в сельской больнице его не было, так он в отпуске находился вот и примчался с моря как узнал. Обломали мужику отпуск.
Я же лечился, через две недели пропали все упоминания об ожогах, я же говорю лёгкие были, с раной серьёзные, трещина в черепе была. Небольшая, два сантиметра, но была, так что эти дни я не покидал больницу. Постепенно отрастали брови, волосы, ресницы, уже не привлекали внимание, опухоли спали. Меня выписали из больницы, теперь только раз в три дня на обследование приходить, ну это дело знакомое. Пять дней я прожил в детдоме, совершая прогулки вне территории, отмахиваясь от местных банд. Да и бандами их назвать, это польстить, воспитатели тут крепко держали детей в кулаке, детдом если не образцовым был, то близко. Сейчас большая часть детей в пионерских лагерях, меня вот записали на август, в третью очередь. Оказалось, в пионерские лагеря ездят школьники с семи до пятнадцати лет. Буду знать. День рождения я пропустил, оно осталось позади, лежал в больнице, однако общий подарок от воспитателей и администрации детдома, это набор юного техника был, и несколько ручных поделок от воспитанников, получил, мне принесли и торжественно вручили, поздравив. Сегодня же было двадцать седьмое июня, понедельник, когда я снова вышел за пределы охраны детдома, тут довольно большой парк был, нам разрешалось гулять, с четырнадцати лет отпускали свободно, но просили без происшествий. Доверяют тут люди. Я как пострадавший от труда временно отстранён, тут на территории всегда работа есть, потому и мог гулять. Да, узнал насчёт комсомольского билета. Выдадут, но с началом уроков в школе, то есть, осенью, как и остальным. Да и получение не такое и простое дело, не все достойны. Вот себе я двух поручителей нашёл.
За эти три недели, с момента вселения в тело, я вполне освоился. Помогла прошлая жизнь, три месяца, когда Данилой был. Надо будет съездить во Владивосток и прибрать ухоронки, оставшиеся с Гражданской. Акселератом я всё же не был, просто мускулистый кабанчик, крепкий и высокий для своих лет. Были в детдоме акселераты, троих нашёл, есть с чем сравнить. Игорь не был парнем рубаха на распашку, душа компании, скорее бирюк, от компаний не чурался, но и не входил ни в какую группу, так что я без особых проблем освоился. Было несколько моментов, когда меня ловили на незнании, но я отмахивался, мол, ненужную информацию не запоминаю. Что интересно, Игорь дураком не было, твёрдый хорошист, мечту стать офицером тот не скрывал. Военным лётчиком мечтал быть. Это не соответствовало моим планам, так что его мечту буду менять, но постепенно подводить эту информацию окружению буду позже. Сам Игорь подкидыш, его нашли в свёртке на пороге дома-малютки. Всю ночь надрывал глотку, пока его утром не нашли, хорошо тепло было. Что интересно, имя и фамилия были в записке в пелёнках, так что тут не выдумывали как назвать. В данный же момент, покинув детдом, только что завтрак был, осмотревшись, быстрым шагом направился к дальней трамвайной остановке. Ближняя не подходила, там не было нужного маршрута. Я постепенно узнавал город за эти дни, вот и маршруты трамваев узнал. А вообще я старался больше времени в библиотеке проводить, где получив на руки учебники за шестой класс, вникал. А что, я пятый класс готов был закончить, да и то знания не полные, а тут седьмой. Не потяну, поверьте, не подтяну. Придётся нагонять. За лето надеюсь смогу. Да уверен, что смогу. И не обратишься же к одноклассникам, не поймут, раз хорошист. Ничего, сейчас я еду проверить первый схрон с местными деньгами, что ещё в ходу. Будут деньги, буду нанимать репетиторов. До августа кровь из носу нужно подтянуть знания.
