Бей или беги, ведьма! Кара придет
Евгения Горюнова
Вторая часть истории про обычную городскую девушку Елену, капитана полиции в отставке, обретшей волей злодейки Судьбы ведьмовской дар. Дух прапра…бабки переносит ее в мстительном порыве во времена первого царя Руси. Сможет ли она выжить? А вернуться домой?Удастся ли ей сохранить тех, кто ей дорог и теперь зависит от нее?Что творится дома и будет ли куда возвращаться?П.С. С благодарностью мужу за вдохновение и терпение, а также неоценимую помощь в технических и художественных моментах!Все иллюстрации принадлежат автору.
Евгения Горюнова
Бей или беги, ведьма! Кара придет
Глава 1
Шорохи и скрежет тяжелого глиняного горшка по деревянному столу, сопровождаемые тихим женским говорком. Ощущение мягкой теплой тяжести на теле. Запах свежей теплой сдобы с чуть кисловатыми нотками яблок. Сладкий тягучий аромат, мгновенно заставил приоткрыть глаза.
Чувства возвращались постепенно, по одному. Глаза заслезились от яркого солнечного света, проникающего в окно, резанул слух резкий петушиный крик, раздавшийся, казалось, почти возле уха. Женский недовольный вскрик и хлопанье крыльев.
– Пошел, пошел отсюда, ирод крылатый! Иди к своим, не лезь в избу, а то в суп попадешь!
Наглая птица, недовольно квохча, выпорхнула из окна и продолжила возмущаться уже на улице.
Елена заворочалась, доставая руки из-под одеяла и пытаясь протереть глаза.
– Проснулась? – мягкий ласковый голос подсевшей рядом женщины звучал с такой искренней заботой и теплотой, что Елена, успев осознать уже бедственное состояние своего тела, чуть не расплакалась. Как ребенок, горько, отчаянно, выплескивая все свои страхи и обиды.
Болело и ломило все. Каждую косточку, каждое сухожилие тянуло и рвало при малейшем движении.
– Что… Что со мной? – голос был хриплым, а любое напряжение в горле отдавалось привкусом крови.
– Тише, тише милая, молчи пока. Сейчас я тебе молочка теплого дам, горло полечим, все тебе расскажу. Не так плохо, – она продолжает говорить, пока бегло осматривала лежащую на постели девушку, – не так плохо все.
Елена кое-как растерла глаза, превозмогая острую боль в запястьях. Огляделась. Женщина уже отошла к столу напротив печи, наливала из кувшина молоко в кружку. Деревянной ложкой положила в тарелку кашу из горшка. Когда она повернулась, Елена отметила на светлом, с заметным румянцем, лице выразительные синие глаза, темные брови, такие же, как убранные под платок волосы, несколько прядей которых выбилось из-под белой тряпки. Светлая рубаха из плотной ткани с воротом на веревочном шнуре. Юбка почти в пол, темно зеленая, с вышивкой, красивая. Поверх еще одна, короче, коричнево-красная. Женщина, улыбаясь, поставила на небольшой столик у кровати еду, присела рядом, помогла приподняться девушке, подложила еще одну подушку под спину. Подала кружку с топленым молоком приятным карамельным привкусом . Первые глотки дались Елене с трудом, но оторвать ее от кружки не смогла бы и целая армия. После этого девушка довольно причмокнула, вздохнула свободнее, легче. Теперь даже боль отступила, в голове прояснилось. Женщина приняла пустую кружку и взяла в руки глубокую тарелку с кашей цвета нежного рассветного солнышка – пшенной. Из печи она оказалась невероятно вкусной. Хозяйка щедро сдобрила ее маслом и плеснула туда же еще молока.
Первые ложки женщина с присказками кормила Елену сама, как малыша. Но девушка вскоре перехватила ее руку и забрала прибор.
– Расскажите мне, где я?
Женщина, чуть прищурившись, хитро улыбнулась и переспросила:
– Может, вернее спросить – когда?
Елена нахмурилась, попыталась вспомнить.
Последнее, что она помнила, это как она поехала с Миррой и Иваном Маркеловичем в машине в его дом. Там у нее начала кружиться голова, и сознание путалось, в какой-то момент она вообще будто провалилась в темноту. Единственное яркое воспоминание – полыхающий вокруг огонь и глаза Михаила. Она что, стала жертвой пожара? Бегло осмотрев свои руки и убедившись в отсутствии ожогов, девушка спросила:
– Где Михаил? Что с ним?
– Михаил? – женщина выглядела озадаченной, – нет, ты к нам одна попала. Не было никого с тобой. Да ты не переживай так. Ты цела, завтра уже бегать будешь. Тебя зовут-то как?
– Лена, – тихо ответила девушка.
– Лена, значит, вот и славно, а меня Яромирой кличут. Или матушка Мира.
– Мира? – удивилась Елена, – так зовут одну мою хорошую знакомую.
Они улыбнулись друг другу. Женщина встала.
– Ты ешь, ешь, давай. Силы тебе нужны. А после я тебя до ведра провожу в сени, сегодня полежишь еще, пока больно, наверное.
– Ведра? – не поняла Лена.
– До двора тебе пока тяжело будет идти, я ведро в сенях поставила, там же таз с чистой водой и полотенце уже ждут тебя.
– А… как вы сказали, «когда» я? И как сюда попала?
Яромира всмотрелась в ее лицо.
– Сейчас 1471 год. Нашли тебя на окраине города, на поле. Повезло, что наши днем ранее примерно там же уже ощутили вспышку Силы, да только кто прошел, мы не ведаем. День тот тяжелый был, мы тут у Марфы роды принимали, дочки купеческой, умаялись все, не до того было. А как пошли искать хоть какие-то следы – уже ничего не было. Почти разошлись по домам, как вдруг – еще один толчок. Смотрим – ты на земле лежишь. Всяко уж навидались, Мария-то, Верховная наша, все нас обучает, да придумывает новые заклятия. Одного испугались, что ты не дышала поначалу. Но и то, девки у нас есть сильные, вернули тебя.
Яромира снова улыбнулась, легкий испуг в глазах выдавал беспокойство.
– Для нас сейчас времена нелегкие, каждая Веда дорога, а в тебе Сила чувствуется.
– 1471… – медленно протянула Елена.
– Да, ты только помалкивай об том, откуда ты, ладно? Я тебя потом познакомлю со всеми нашими, ты только Верховной можешь сказать.
– А Мария и есть Верховная? – Яромира кивнула.
Елена просветлела лицом. Значит, она еще жива! Можно как-то попытаться изменить это все, поймать Джеральда! Интересно, под каким именем он здесь…. И что стало с теми, кто остался там, в будущем? Михаил… Его лицо снова всплыло в памяти, отозвавшись щемящей в груди тоской.
*
Когда с туалетом и умыванием было покончено, Яромира снова уложила Елену в кровать, дала теплого ароматного отвара травяного, подоткнула одеяло и пошла к печи. А Лена, почти сразу закрыв глаза, погрузилась в тяжелые раздумия, перешедшие в тревожные сны.
В них девушка то сражалась с огнем, то преследовала колдуна, а он с хохотом ускользал от нее, чтобы в следующий миг оказаться за спиной. Она чувствовала своей обнаженной спиной прикосновения его горячей голой кожи, и низкий рокочущий голос нашептывал на ухо, ласкал слух, пока губы исследовали каждый сантиметр ее шеи, спускаясь ниже, прикусывая лопатки, заставляя стонать от наслаждения и выгибаться, требуя продолжения. То вдруг она видела его перед собой в отблеске пылающий в ночи в открытых окнах факелов. Блики на белоснежных зубах вдруг превращались в сверкающий кинжал в его руке. А она чувствовала себя такой большой и неповоротливой и не могла подняться с постели.
То вдруг опять проваливалась в темноту, из которой ее на крыльях выносил мужчина. Он взмывал в темное небо, и девушка чувствовала себя в невесомости на его руках. Окруженная любовью, нежностью и искренней бесконечной любовью. Лицо мужчины было в тени, но он смутно был похож на Михаила, только весь черный. Даже крылья его, мощные, сильные, огромные были графитово-черными, и лишь звезды, отражаясь в полированных перьях, сверкали своей неотразимой совершенной, но холодной красотой. Ей хотелось, чтобы этот поцеловал ее, но мужчина только молча и грустно смотрел на нее. В конце концов, ускользая куда-то от нее, как она ни пыталась ухватиться за него. Но руки соскальзывали с гладких и прохладных в ночи плеч.
Яромира смотрела, как девушка беспокойно мечется во сне, тихонько постанывая и зовя кого-то, как слезы катятся из-под черных ресниц. Подсела и запела колыбельную. Ту, которую пела ей еще ее матушка, а той ее и так неизвестно, сколько поколений одаренных женщин, ныне собранных под одной крышей, под чутким руководством Верховной Ведьмы.
То, что зло, сотворенное Марией, вернется за ней самой, Верховную предупреждали не единожды. Видимо, час расплаты почти настал.
Глава 2
Прошел месяц. Елена полностью освоилась в доме ведьмы Яромиры за это время. Хороший, добротный, двухэтажный, он был пристанищем женщин, в той или иной мере отмеченных Силой. Хотя, случалось ему становиться приютом и для обычных девочек, девушек, женщин, ищущих спасения… от собственных семей.
Елена с радостью отметила, что Сила ее никуда не делась, а под руководством Яромиры, напротив, стала более послушной. Словно напитываясь мягкостью матушки Миры, энергия Елены стала плавнее, светлее, тягучее, отдавая, когда это требовалось, по чуть-чуть, ровно столько, сколько было необходимо, а не изливаясь горным водопадом, как раньше.
Сама девушка также начала меняться. Поначалу неуловимо, в движениях, неосознанно копируя свою новоприобретенную наставницу. Медленно растирая в ступке травы или бережно прикладывая компресс к горячечной головке ребенка, успокаивая Силой и гладя просто рукой по мокрым волосам, тихонько напевая. Вслушиваясь в ветер, пока развешивала мокрое белье во дворе. Сердце стучало медленнее, ожидая ответа, томясь отгоняемой тревогой. Всматривалась Елена в бег облаков, пытаясь прочесть и в них подсказку. Но все было тщетно.
Между тем сердце неизменно каждый вечер приводило ее на то поле, где она появилась из портала колдуна. Поначалу она бродила по высокой траве, ища хоть что-то, сама не зная что. На третий день пустых брожений, осмелела и села на лавочку возле чуть отбившейся от своих товарок избушки. Все стояли скопом, мелькая разноцветными тряпками на веревках, гомоня людскими голосами, пугая редкими вскриками петухов и лаем собак. А эта, словно устав от шума и суеты, присела на небольшом пригорке у самого края поля. Из всех украшений – яблоня да лавочка под ней.
*
Однажды показалось Лене, будто занавеска колыхнулась. Такая же темная, как старые бревна самой избы. На миг душа встрепенулась, словно потянувшись навстречу давнему другу, с которым так рад встрече, но… Ничего. Тишина. Серая тряпица осталась недвижима. А Елена тяжело села обратно на скамейку. Сама не заметила, как вскочила, повинуясь порыву.
И все равно приходила она почти каждый вечер. Несколько раз даже дверь дергала, никто не открыл. А Яромира сказала, что домик пустой. Жил там давно старик один, да помер. Ни детей, ни внуков после себя не оставил. Почему не занял его никто, ведьма не смогла ответить, не знала. Да и задумалась только, когда Елена спросила, а через минуту уже и забыла.
– А что, можно вот так просто прийти и занять чей-то брошенный дом? – поинтересовалась Елена.
– Так, а что же нельзя? Это, ежели хозяин вдруг объявится, тогда придется освободить. А так – живи, не хочу. Напротив, спасибо скажут, коли хозяйство заведет там кто. Это ж все хорошо деревне, прибыток людей. Особо, ежели кто рукастый там будет да полезный.
– А если я там поселюсь?
– Ой, Леночка, так разве ж тебе здесь плохо? Я ведь не гоню, да и помощница из тебя вон какая талантливая выходит. И мне, и тебе польза.
Лена потерла грудь кулачком.
– Будто тянет туда что-то, Яромира, щемит в груди, а чего – не пойму. Тоска такая.
Ведьма подсела к девушке на лавку, положила на стол шитье, обняла крепко.
– Понимаю, милая. Может, просто тоска по дому своему? Это ж нелегко, выкинуло тебя непонятно куда и насколько. Тяжко тебе, вот и маешься, а?
– Ты думаешь, у меня есть шанс вернуться?
– Пока ты жива, шанс всегда есть.
Елена приникла головой к плечу ведьмы и тихо спросила:
– Откуда ты такая умная, все знаешь, все понимаешь?
– А то ж, меня в свое время сама Мария обучала, я у нее в ученицах не один год была. Да так бы и оставалась, коли б она не ввязалась во все это… Место ведьм решила отвоевать. Не знаю, сдюжит ли. Ведьма она, конечно, знатная, мощная, да там не столько Силой меряются, а сколько хитростью да подлостью. А вот этого у нее почитай и нет вовсе. Простая она баба, прямая, понимаешь?
– Мария и баба? – лукаво улыбнулась Елена.
– Ой ты ж! Вот ты мне иногда ее напоминаешь! И внешне-то не похожи, а как взглянешь иногда – ну прям одно лицо.
Елена промолчала, зная уже, что нельзя рассказывать о своей связи с Верховной. Как и обо всем, что касается будущего. Долго ей Яромира втолковывала про запрет, а почему нельзя – Елена так и не поняла. Что-то про свободу воли, про порванные нити судьбы. Девушка надеялась на встречу с самой Марией, может, хоть прабабка ей объяснит? Но той еще дождаться надо. Верховная Ведьма колесила по стране, собирая ведьм, уговаривая их собраться по Домам, избрав лидеров. Несколько таких Домов уже существовало, и вполне успешно. Но уговорить ведьму жить в подчинении? Задача не из простых.
Насколько поняла Елена, дело было еще по большей части в том, что ведьмы-одиночки, или «дикие ведьмы» не подчинялись правилам, жили, кто во что горазд. И многих это устраивало. Объединение же под крышей одного из Домов несло в себе и запрет на использование некоторых заклинаний, и подчинение общей политике страны и города, в котором приходилось жить, и много чего еще, ограничивающее даже передвижение ведьм. Что им, конечно не нравилось. Но, разрозненные и без быстрой связи (Елена с тоской вспоминала свое время с возможностями использования мобильной сотовой связи), «дикие ведьмы» слишком часто становилась жертвами колдунов, людской молвы, церкви и развивающейся медицины. И пусть до великого сожжения Салемских ведьм оставалось еще более чем два века, Мария уже сейчас делала все, чтобы избежать этого на Руси. До сих пор крещение аукается, хотя Иван III и вел политику не только объединения русских земель, но и союза с остатками византийской империи, что помогло ему пресечь татаро-монгольское иго. Сейчас же великий Московский князь готовился к браку с Софией Византийской. Мария успевала и там. Всеми доступными путями стремясь помочь, радея за свою страну и одновременно пытаясь урвать кусок и для своих, и с чужими договориться. Когда после смерти первой жены Ивана обвинили знахарок в применении колдовских зелей (по слухам к ним обращалась сама мать князя, нелюбившая невестку), именно Мария стала стеной-заступницей и не дала устроить гонения на ведуний.
Вообще о Марии отзывались или хорошо, или никак. Елена поначалу не понимала этих взглядов и перешептываний, ее, как новенькую, не посвещали в подробности. Кое-кто даже в лицо девушке бросал, мол, что с тобой возиться, ты сегодня есть, а завтра уже нет. Лена даже как-то обиделась на такой выпад одной из молоденьких ведьм, с которой ей довелось помогать Яромире принимать роды у одной из местных женщин. Но ведьма быстро приметила изменение настроения своей подопечной и, выяснив, в чем дело, лишь вздохнула и подтвердила, что отчасти обидчица была права. Пояснила только, что девушка не совсем правильно поняла высказывание. Сама Яромира знала о двенадцати случаях, когда ведьмы прибывали из будущего. Но только одной удалось вроде как вернуться в свое время. Остальные же удачно вышли замуж и остались здесь. Само собой, местным ведьмам, коим и так несладко приходилось, такое было не по душе. Конкуренция в даре, работе, так еще и в женихах!
Елена только посмеивалась. Пока однажды поутру не нашла в обуви гадюку. Яромира, всегда тихая и приветливая, превратилась в тигрицу. Отыскала обидчицу Елены и чуть не за косы, по-простому, оттаскала. Лена сама пресекла это. На глазах у женщин вытащила голыми руками змею, что-то приговаривая, и вынесла за забор. После такого, связываться с ней никто не хотел. Кто желал зла, просто сторонились, без надобности не общаясь. Даже в кругах ведьм общение со змеями казалось проявлением темных сил, подобного чурались. Яромира косилась пол дня, а после тихо спросила:
– Ты что же, из темных?
– А как это, Яромира? Темные, светлые… Если я призываю тьму, чтобы защитить кого-то – это зло или нет?
Ведьма задумалась, а спустя несколько минут, брякнула тяжелый кувшин с топленым молоком на стол и, добавив к нему стопку блинов и крынку сметаны, сказала уже гораздо легче:
– А давай подзакусим? Что-то я от всех этих волнений проголодалась!
Больше к этой теме они не возвращались. Яромира где-то внутри своей головы сделала пометочку, что Лена умеет и так, а то, что причинять вред она не будет, женщина и до этого знала. Та же Ульяна с виду добрая и помогает всегда, а вот же – змею сопернице подкинула. И никакой Тьмы ей не понадобилось, в мешке притащила. Дура, девка.
*
В один из вечеров Елена, закончив с делами и предупредив Яромиру, отправилась вновь на поле. Но, вопреки привычки, зашла не со стороны одинокой избушки, а вышла из темнеющего леса. Прогуляла она по нему пока солнце уже не село, но как же хорошо и свежо было среди молодой весенней зелени! Бродить, вдыхать сладкие ароматы новой листвы, влажной после недавнего дождя! Вот и загулялась, заслушалась птиц.
Между тем, около избушки она заметила пацаненка, со свертком в руках. Он, воровато озираясь, прошмыгнул куда-то за избу. Елена постояла немного, рассматривая кусты вокруг строения – вдруг выйдет откуда? Но мальчишки не было. Тогда девушка почти бегом бросилась к избе, обогнула ее и – как раз вовремя. Из-под бревен, кряхтя и поругиваясь, вылезал пацан с пустой тряпицей. Елена не стала выпрыгивать и ловить его с криком «Ага! Попался!». Вместо этого установила сеть-экран вокруг него, так, что пацан, наткнувшись на невидимую преграду, струхнул и заскулил. Девушка вышла из-за кустов, напугав его еще больше. Посмотрела на него серьезно, словно раздумывая, что делать с мелкой рыбкой, попавшейся на удочку – выкинуть обратно в реку до лучших времен или все же коту скормить? Доведя парня до нужной кондиции, Лена спросила как можно более ровным и суровым тоном:
– Ну? Сам расскажешь или помощь требуется?
– Да че я сделал-то? – взъерепенился сперва мальчишка, пытаясь прожечь Елену взглядом.
