Откуда мы, русские?
Юрий Анатольевич Тарасов
Книга посвящена наиболее спорным и болезненным вопросам истории русского народа и государства. В ней выражена собственная точка зрения автора, ставшая плодом его размышлений над прочитанным более чем за четыре десятилетия разнообразным материалом на эту тему. Написана книга в простой и понятной каждому читателю форме, с опорой на известные специалистам данные исторической и смежных с ней наук.
Юрий Тарасов
Откуда мы, русские?
Часть 1. Вятичи и словене.
Откуда мы, русские? Казалось бы, что за вопрос? Разумеется, мы часть восточных славян (вместе с украинцами и белорусами), которые пришли на территорию нынешней России с юга и юго-запада, постепенно расселяясь из прародины славян в Прикарпатье. Именно так говорит нам школьный учебник истории. Но не стоит спешить с выводами. Учебники ведь тоже не всегда поспевают за новыми открытиями в науке и отражают лишь давно устоявшиеся взгляды на историю, порой сильно расходящиеся с мнением современных учёных.
Для начала определимся, какие из известных летописи славянских племён следует считать предками собственно русского народа, то есть великорусов (а не украинцев или белорусов). Наверное, те, чьи племенные территории полностью находились в границах современной России. Таких племён насчитываем всего два: вятичи и ильменские (новгородские) словене. Земли ещё двух племён – кривичей и радимичей – сегодня разделены примерно поровну между Россией и Белоруссией, а бывшая земля северян (сиверцев) – между Россией и Украиной.
Рисунок 1. Расселение восточных славян вIX-XII вв.
Итак, бесспорно русские (в современном смысле слова) славянские племена – это ильменские словене и вятичи. Их территории примерно соответствуют в дальнейшем самым западным районам распространения северного (окающего) и южного (акающего) диалектов русского (великорусского) языка. Поскольку потомки и словен и вятичей расселялись в основном в восточном направлении, то нетрудно заключить, что именно они и являлись основными носителями этих двух главных диалектов русского языка: вятичи – южного, а словене – северного. Внедрение в их среду представителей других славянских племён и местного неславянского населения создало сложную мозаику народных говоров в рамках каждого из этих диалектов.
Рисунок 2. Расселение словен и вятичей на восток. Оранжевым пунктиром показана южная граница северного и северная граница южного русских говоров. Между ними – среднерусские говоры смешанного происхождения, сложившиеся на основе говоров словен, кривичей, вятичей и местного финно-угорского населения.
Акающий говор вятичей был близок языкам более западных восточнославянских племён (кривичей, радимичей, дреговичей), в большинстве своём ставших предками современных белорусов. В то же время сами эти племена, также как и вятичи, жили на территориях, занятых ранее балтами. Таким образом, логика подсказывает, что своё аканье славяне здесь унаследовали от ассимилированных ими балтов. А вот откуда именно вятичи пришли на эти земли – с юга, запада или востока – остаётся пока загадкой.
Вопрос появления на своей территории известных нам по летописи ильменских словен хотя и тоже сложен, но лучше поддаётся решению. К моменту образования русского государства (IX век) они жили, в основном, в речном бассейне озера Ильмень и вытекающей из него реки Волхов. Главная проблема тут даже не в том, как они попали на эту территорию, а в том, зачем они сюда пришли. Как известно, все славяне были земледельцами. Данная же территория (особенно к северу от озера Ильмень) представляла собой в основном тайгу, то есть сосновые и еловые леса с редкими вкраплениями лиственных древесных пород. Почвы под такими лесами значительно беднее перегноем, чем под располагавшимися западнее и южнее смешанными и широколиственными лесами (главным занятием немногочисленного местного финского населения испокон веков были охота и рыболовство, а скотоводство и крайне примитивное земледелие носили вспомогательный характер).
Даже жившие к югу от словен кривичи культивировали тогда только подсечное земледелие. Между тем, словене, по данным археологии, с самого своего появления здесь (конец VII – начало VIII века) занимались переложно-пашенным земледелием, выбирая свободные от леса участки в речных долинах и каменистых пустошах (на дерново-карбонатных почвах), для чего требовались более совершенные орудия обработки земли типа рала или сохи с железными наконечниками, которых не было тогда у соседних племён.
Зародиться самостоятельно в этих малоплодородных местах переложно-пашенное земледелие не могло, а значит, оно было принесено сюда именно словенами. Но как, откуда и зачем они сюда пришли?
Рисунок 3. Находки деталей плуга и сохи VII-XI вв.
Обозначения на карте: 1. южная граница лесной зоны, 2. чернозёмы и лёссовые почвы, 3. области распространения плуга.
Находки: 4. чересло (плужный нож), 5. плужный лемех, 6. сошник, 7. деревянный плуг.
Долгое время считалось, что они переселились с юга, по днепровскому пути. Однако уже в 60-е годы прошлого века советскими историками-археологами было доказано, что это слишком маловероятно. Весь бассейн верхнего и части среднего Днепра, а также бассейн Западной Двины занимали в VII – первой половине VIII века племена балтов, а археологическая культура ильменских словен там в это время не прослеживается. Да и зачем славянам, привыкшим к чернозёмам юга, забираться так далеко на север, в почти бесплодную тайгу? От набегов кочевников им проще было укрыться в широколиственных лесах соседей-балтов, попутно колонизируя их территорию, что и произошло около века спустя.
Ряд советских историков, наиболее известным из которых являлся В.Седов, предположили западный вариант первоначальной родины словен. Ими было замечено, что археологические находки с территории ильменских словен значительно больше похожи на подобные изделия северной группы западных славян того времени, чем южной части восточных. То же касается и найденных здесь черепов первых славян. Большее родство говоров этих мест с языками западных славян подтвердили и исследователи истории языка – лингвисты. Отсюда логически следовало, что словене пришли откуда-то с территории современной Польши или германской Померании (занятой тогда славянами).
Оставался, однако, вопрос: как они добрались до Ильменя? Ведь долгий путь туда пролегал через территории нескольких достаточно многочисленных и воинственных балтских племён. Такой сумасшедший прорыв неизбежно отразился бы в исторической памяти и тех, и других. Однако древние предания о нём умалчивают. Отсутствуют и археологические свидетельства столь грандиозного передвижения. Эти факты заставили Седова предположить постепенную инфильтрацию предков словен через территорию балтов в течение V-VI веков. Однако в этом случае опять возникает вопрос: зачем они потащились туда, в области менее плодородные и более климатически суровые, чем ближайшие к ним Подвинье и Поднепровье? И как мелким группам предков словен удалось сохранить свою особую культурную идентичность за 200 лет постепенного продвижения на огромное расстояние через земли родственных балтов и близкородственных кривичей?
Рисунок 4. Балты, славяне и фино-угры.
Комментарий к рисунку: В отличие от автора этой карты, большинство археологов относят Колочинскую культуру к балтским
Учитывая все перечисленные нестыковки, приходится признать, что идея переселения предков словен через занятую балтами территорию выглядит слишком неубедительно. В последнее время её начинает вытеснять новая, более правдоподобная гипотеза о местном формировании ильменских словен путём смешения аборигенов-финнов со славянскими пришельцами с юго-западных берегов Балтийского моря (наличие финских черт в облике и культуре словен – давно доказанный учёными факт), прибывшими сюда водным путём. Эта мысль, словно последний недостающий пазл, делает понятной всю картину заселения славянами приладожского региона, гармонично соединяя в одно целое ранее плохо стыкующиеся между собой исторические факты.
Неизбежно возникающий при этом вопрос, а зачем балтийские славяне пришли туда, снимается выгодным географическим положением Приладожья на самом конце существовавшего тогда водного торгового пути (по Рейну, Северному и Балтийскому морям), связывавшего более богатый уже в те времена запад и юг Европы с местами добычи ценной пушнины на северо-востоке этого континента. Создание там торговой фактории замыкало с востока весь балтийский маршрут, обеспечивая тем самым дальнейшую торговую экспансию в восточном и южном направлении, к несметным богатствам Византии, Хазарии и Арабского халифата.
Конечно, в конце VII века у балтийских славян ещё не было собственных торговых городов с мощной прослойкой живущих дальней морской торговлей купцов. Однако именно в этот момент в их племенных центрах (Велеград (Мекленбург) – столица ободритов, Старгард (Ольденбург) – столица вагров) и на нейтральной территории между ними и данами (Хайтабу) появляются торговые фактории купцов германского племени фризов, живших в устье Рейна (их страна называлась Фрисландией) и сделавших посредническую торговлю мехами одним из главных источников своего благосостояния.
Рисунок 5. Морской торговый путь между устьем Волхова и устьем Рейна
Можно вполне обоснованно предположить, что среди основателей этих факторий были не только сами фризы, но и жившие в Фрисландии с 6-го века представители славянского племени велетов (вильцев), имевшие там даже свои города (этот факт впервые обнаружил в германских архивах и обнародовал ещё в середине XIX века знаменитый русский историк-славист А.Ф.Гильфердинг). Только торговцам-велетам могла прийти в голову мысль не просто создать торговую факторию в устье реки Волхов, но и заселить её выходцами из балтославянского поморья, чтобы обеспечить свой контроль над этим важнейшим узлом торговых путей, не допустив тем самым захвата его ближайшими конкурентами скандинавам
Сегодня уже можно считать научно доказанным фактом, что найденное археологами в устье реки Волхов укреплённое городище было основано именно в конце VII – начале VIII веков, и именно балтийскими славянами (об этом говорят характерные для них особые дерево-каменные элементы конструкции валов). По названию протекающей под ним речки Любша, учёные назвали его Любшанским городищем. Настоящее название его не известно.
Рисунок 6. Любша. Вид с Волхова. Рисунок-реконструкция И. Л. Воиновой
Вполне возможно, что это и есть известный из Иоакимовой летописи легендарный первый град словен – Словенск. С самого своего возникновения он был ремесленно-торговым поселением, о чём свидетельствуют найденные археологами на его территории многочисленные заготовки и предметы из железа, разнообразного назначения.
Рисунок 7. Находки Любшанского городища: предметы из металла (в том числе судовые заклёпки), крица (отходы плавки железа)
Несколькими десятилетиями позже центр управления и торгово-ремесленной деятельности словен переместился в построенный выше по течению Волхова город Ладогу, а ещё примерно век спустя – в первоначальный Новгород, существовавший на месте известного археологам Рюрикова городища (на острове в истоке Волхова) (на сегодняшнее место Новгород был перенесён, предположительно, только в X веке).
Рисунок 7. Любшанская крепость.Карта взаимного расположения Любши и Ладоги на реке Волхов (справа) и географическое положение Ладоги на северо-западе России (слева)
С началом в первые десятилетия VIII века эпохи викингов на Балтике, скандинавские мореходы-пираты надолго отрезали только что образованную славянскую колонию на берегу озера Ладоги от её метрополии, заставив колонистов искать собственные источники продовольствия и обеспечив, тем самым, формирование самостоятельной и самобытной культуры нового славянского племени – «ильменских словен».
Первые поселенцы были здесь в основном мужчинами (торговцы, матросы, гребцы, воины). Женщин им приходилось брать у местных финских племён, поэтому население вновь образованных торговых городков довольно быстро приобрело смешанный славяно-финский облик, с сильным преобладанием, конечно, славянских культурных черт и, в первую очередь, языка.
Рисунок 8
Именно отсюда, с южного берега Ладоги, началось расселение формирующихся на такой основе новых словенских родов в поисках более плодородных земель, сначала вверх по течению Волхова к Ильмень-озеру, а затем и по долинам впадающих в него рек и ручьёв.
Часть 2. Обретение имени
Как известно, слово «русские» происходит от первоначального названия нашего государства – Русь. Почти все историки прошлого и настоящего сходятся во мнении, что слово «Русь», в свою очередь, произошло от наименования создателей этого государства – русов. Но откуда взялись русы? Если ответ на этот вопрос искать не в старых легендах и современных мифах, а в подлинных средневековых документах того времени, то в первую очередь нужно обратиться к хроникам (записям событий по годам), составлявшимся при королевских и императорских дворах Европы.
Впервые «русы» упоминаются в Бертинских анналах (германская хроника IX века). Есть правда ещё Житие Стефана Сурожского (написано на Руси, вероятно с греческого оригинала, в XV веке), где сообщается о нападении князя русов Бравлина на византийские города южного берега Крыма где-то в самом начале IX века. Однако в гораздо более раннем собственно греческом списке этого Жития данное событие отсутствует, что ставит под большое сомнение достоверность информации о нём в русском варианте (там описывается внезапная болезнь приблизившегося к гробнице Стефана русского князя, а затем его полное выздоровление сразу после крещения).
Бертинские же анналы повествуют, что в 839 году от Рождества Христова ко двору восточнофранкского императора Людовика Благочестивого прибыло византийское посольство, с которым ехали некие послы хакана русов, кружным путём возвращавшиеся из Константинополя в свою страну.
Рисунок 9
Немцу-императору не составило большого труда определить истинную племенную принадлежность русов. Они оказались свеями, то есть предками нынешних шведов. Есть и ещё один документ того времени, уже прямо подтверждающий скандинавское происхождение русов – это свидетельство Лиутпранда, посетившего Константинополь в качестве посла итальянского короля в 948 году. В своём описании этого путешествия (написанном в 959 – 962 гг., когда Лиутпранд уже жил при дворе короля Германии) он перечислил всех соседей Византии, и среди них – русов, уточняя, что их «мы (жители Германии – Ю.Т.) называем норманнами», то есть, в переводе с тевтонского, северными людьми (норманны жили севернее немцев – Ю.Т.).
Итак, русами (русью) византийцы даже в середине X века всё ещё назвали норманнов. Теперь определимся с временем появления их в Восточной Европе.
В 839 году там уже существовал некий «хакан» (то есть «каган») русов. Каганом до этого момента именовали только главу хазарского государства, которое соответственно называют каганатом. Хазарский каганат в первые десятилетия IX в. был единственным в этом регионе настоящим государством, которому платили дань все граничащие с ним славянские племена. Соответственно, тот, кто объявлял себя каганом, заявлял тем самым, что тоже обладает властью над обитающими там племенами.
Византийский император, похоже, не слишком серьёзно воспринял претензии русов, но, видимо, очень скоро пожалел об этом. Посланники русов, отправленные им назад через территорию Восточно-Франкской (Германской) империи, согласно Бертинским анналам были задержаны там по подозрению в шпионаже (и не безосновательно, норманны являлись в тот период самыми страшными врагами франков). В конце концов, их, видимо, всё же отпустили, поскольку собранные ими разведданные о путях в Византию дошли до своего адресата и привели в действие уже нацеленную на юг союзную мощь викингов.
Как сообщает написанное в X в. греческое Житие Георгия Амастридского, свирепые русы напали на черноморское побережье империи и со страшной жестокостью разорили все прибрежные города и селения от Пропонтиды (пролив Босфор) до г. Амастрида включительно. Большинство историков датируют это нападение в широких временных границах с 820 по 842 гг. Если связать его с посольством 839 года, то, скорее всего, этот морской поход был предпринят где-то в самом конце указанного периода.
Как же проникли терроризировавшие всю Западную Европу флотилии викингов на Чёрное море? Чтобы понять это, необходимо вернуться на 100 лет назад, в пределы зарождающегося тогда на северо-востоке Европы племени словен.
Возникшая в конце VII века в устье Волхова маленькая крепость балтийско-славянских переселенцев (Любшанское городище), уже самим своим существованием, сразу же получила функции важного пункта международной торговли. Уровень Ладожского озера был тогда значительно выше современного, поэтому устье реки Любши находилось ближе к устью Волхова, было полноводным и вполне годилось для стоянки тогдашних морских кораблей.
